Воевать надо уметь.
На войне нет правых и виноватых, есть победители и побеждённые. Ведь обладание оружием даёт ложное ощущение вседозволенности и могущества всем участникам, какими бы крикливыми лозунгами они не прикрывались. Иван Пахомов, бывший рецидивист после чувствительного удара обухом топора по лбу будто прозрел:
- Я русский человек и должен защищать родную землю!
Именно поэтому он ушёл из группы искателей драгоценных яиц Фаберже Бендера и прибился к проходившим мимо танкистам. Огромный «Пахом» в танк бы просто не поместился и его определили в повара. В качестве боевого охранения у кухни был приставлен разжалованный в рядовые капитан Рыжов. Командир танкового батальона, чтобы не унижать его, не зачислил капитана ни в какой экипаж, а определил, как отдельную огневую единицу.
- Дал ему пулемёт Дегтярёва, и тот не подчиняется никому, кроме командира! - предупредили Ивана обозники.
- Он, видимо, кончал какую-то военную академию, - определил он, - у него изумительно красивая походка – чёткая, лёгкая, никакой раскачки.
Несмотря на интеллигентность и красоту, в капитане чувствовался глубоко военный человек. Рыжов был ужасно, смертельно удручён тем, что с ним приключилось. В бою он никогда не надевал каску.
- Все надевают, а он нет – как будто играет со смертью… - удивлялся глядя на него Пахомов. - Может быть, какое-то сильное воспоминание грызет его душу.
В перерывах между приготовлением пищи они разговаривали. Капитан прекрасно разбирался в военном деле и постоянно просвещал товарища:
- У фашистов в ходе войны появились новые тяжёлые танки «Королевский тигр» и «Фердинанд». Машины с толстокожей бронёй, мощным вооружением, но не поворотливы. «Тигров» можно поразить только в борта, но у него медленно вращается башня, так наши выходят на него парой. Один отвлекает внимание, второй на высокой скорости обходит его с фланга и бьёт в борт бронебойным снарядом.
- Ловко!
Они не спеша свернули самокрутки, и бывший командир продолжил:
- «Фердинанды» имеют ещё более мощную броню, да и немцы зачастую делают снаружи брони опалубку и обливают дополнительно бетоном. Так что гиганта трудно подбить даже таким способом.
- Так как же их наши бьют? - заинтересованно спросил повар.
- У «Фердинандов» нет башни, - охотно пояснил Рыжов. - Наводят танк путём поворота на месте. Проскочив мимо него на высокой скорости, наши сзади разбивают ему снарядами ходовую часть, а потом расстреливают неподвижный танк с борта.
- Чего только не придумают славяне для победы! - восторженно удивился Иван.
Вскоре представился случай проверить это на практике. Их часть перебросили в излучину Днепра, юго-западнее Днепропетровска. Попытки пехоты форсировать Самару, приток Днепра были отбиты. Немцы засели на высоком правом берегу и подавляли любые намерения советских войск перейти реку. Смельчаков, которым удавалось выбраться на правый берег, расстреливали в упор.
- Вода в реке покраснела от крови… - помрачнел впечатлительный Иван.
Наступление захлебывалось. Тогда командующий фронтом приказал бросить на помощь беззащитной пехоте грозные танки. Но сколько ни пытались сапёры навести для боевых машин понтонные мосты, немецкая артиллерия разносила их в щепки.
- Метко бьют заразы! - едко заметил Рыжов.
Красноармейцы упёрлись в мощную оборону немцев, которую они возвели на Днепре за два года оккупации и названную ими «Восточным валом».
- Время уходит… - согласился «Пахом». - И зима скоро.
Обстановка ухудшалась и требовала решительных и неординарных решений. Но Самара не такая широкая, как Днепр и птицы его перелетают, и хороший пловец переплывёт.
- А шестами промерили не так и глубоко... - сообщили разведчики во время ужина.
У Пахомова неожиданно родилась дерзкая идея:
- Форсировать реку своим ходом по дну реки.
- Но «тридцатьчетвёрки» всё-таки полевые танки, а не амфибии! - возразил бывший капитан, но обратился к командиру батальона.
Начали думать, как это сделать, ведь в воде двигатель захлебнётся. Выручила солдатская смекалка.
- А что, если удлинить «сапун»?! - толково предложил повар.
Это такой элемент танкового двигателя. Он засасывает воздух и подаёт его к мотору. К сапунам прикрепили автомобильные резиновые камеры для того, чтобы они высовывались над водой, и подстраховывали их поплавками из брёвен:
- Чтобы не затонули...
Теперь предстояло найти неглубокое место, где машины могли бы пройти по дну, которое максимально скрыто от противника. Следовало законопатить отверстия в танковых корпусах, закрыть дула пушек и пулемётных стволов.
- Танк, поднявшись на берег, должен сразу же открыть огонь! - рассуждал Рыжов. - Ясно, пыжи-пробки для этого не годятся.
Орудие, заткнутое пробкой, разорвало бы при первом выстреле. После недолгих споров решили дула пушек и пулемётов затянуть плотной промасленной бумагой, а отверстия в корпусах заткнуть паклей.
- Этого добра здесь вдоволь в разобранном доме на берегу реки… - обрадовался хозяйственный Иван.
Под самое утро, едва забрезжил рассвет, взвыли застоявшиеся моторы, и танки двинулись к реке. Одна за другой машины вползали в реку и скрывались в ней. Только по деревянным поплавкам можно было проследить подводный путь танков. Они уверенно двигались вперёд, приближаясь к правому берегу.
- Да это подводная лодка, а не танк! - радостно закричал капитан.
Вместе с походной кухней они остались на берегу и с нетерпением ждали окончания необычной переплавы. Наконец первый танк, облепленный водорослями, похожий на морское чудовище, выполз на берег. Не останавливаясь с ходу открыл огонь по ошалевшему противнику.
- Перешли! - азартно выкрикнул «Пахом».
Следом выполз и вступил в бой второй, третий, четвёртый. Весть о том, что танкисты перешли Самару, распространилась мгновенно и вызвала у красноармейцев восторг и крики:
- «Ура!»
Они бросились в реку кто как: на плавсредствах, просто саженками, помочь танкистам удержать и расширить отвоёванный кусок родной земли.
- Давай готовить обед, - сказал напарнику радостный Пахомов, - бойцы после боя голодными будут…
Ближайшие несколько дней наступали без остановки. Ивану и Рыжову тоже иногда приходилось участвовать в боях. Классическая схема для пехоты: артподготовка, движение к окопам противника и бросок на метров сорок, сама атака. В составе цепи атакующих главное – добежать до черты атаки, откуда бежать до конца, уже не ложась на землю.
- Немцы огрызаются… - вяло подумал уставший «Пахом».
Пулемёты, автоматы их строчат, как швейные машинки, почти не умолкая. Иван лежал в этом аду и думал:
- Убьют или нет? А если ранят – тяжело или легко?
Неожиданно он заснул в сорока метрах от немцев. Очнулся от удара сапогом в бок. Это его напарник над ним стоит, и материться. Глянул, а его товарищи уже к окопам бегут.
- Чего разлёгся здесь?! - злился на него Рыжов.
В этом момент одновременно раздались множество взрывов. Пахомов снова свалился на мёрзлую землю.
- Мины впереди! - мгновенно определил капитан. - Приданный батальону стрелковый взвод полёг весь…
Судьба выбрала, чтобы они вдвоём целыми лежали рядом на краю этого минного поля.
- Значит вокруг тоже мины! - он велел Ивану отползти от него метра на три и начал строчить из пулемёта, но не по высотке, а по минному полю.
- Зачем он это делает? - изумился от этого «Пахом».
Когда тот попал в ближайшую противотанковую мину, громадная масса взрывчатки взорвалась с таким мощным грохотом и так близко, что он наполовину оглох. Осколком мины капитана Рыжова убило.
- Он хотел прострелить нам коридор в минном поле… - запоздало понял Пахомов.
Когда наступила темнота, он через простреленный проход вышел обратно в деревню, где осталась его походная кухня. Какой-то древний дед сказал:
- Германец сызнова наступает!
Сварив по привычке кашу, Иван решил искать штаб батальона, но, когда попытался выехать со двора, на улице затрещали вражеские мотоциклисты-разведчики и сразу отняли карабин у повара и завернули его снова во двор.
- Gut! - открыв крышку котла, они обрадовались готовой горячей пище.
Затем шумно побежали в хату за посудой и заставили повара раздавать еду, уходя в помещение на ужин.
Во дворе немцы оставили часового, которому захотелось добавки, и он полез черпаком в котёл, низко наклонившись, так как тот был установлен не на колёсах, а на санях.
- Не наелся?! - повар достал топор для рубки дров и с силой нанёс удар по его голове.
Часовой, не издав звука, свалился мешком. «Пахом» тронул лошадь и, часто нахлестывая её, направил на выезд из села. Фашисты в тёмное время суток воевать не любили, сидели по хатам и землянкам.
- Бродят только наши… - он наткнулся на остатки соседнего батальона.
Комбат, обжигая пламенем спичек пальцы, как раз подсвечивал карту.
- Всё, гаси освещение! - приказал он помощнику. - Чтобы попасть на эту дорогу, надо либо прорываться, что нереально, либо обходить их, минуя позицию, которую только что оставили. В обоих случаях – фашистам в лапы.
Пахомов нетерпеливо вмешался:
- Командир, пойдём вдоль реки, к ней ведь только огороды выходят, ни одного дома близко нет. Если мост не охраняется, пройдём под ним.
- А ты откуда это знаешь, местный, что ли?
- Работал здесь кузнецом в двадцать восьмом году.
- Ну, тогда давай, показывай дорогу.
- Есть!
- Идти всем тихо – не разговаривать, не курить, ничем не греметь! - строго приказал комбат. - Старшина, проверьте и наведите порядок. Младший лейтенант, пересчитайте людей!
- Уже пересчитал: в строю сорок шесть, раненых – двенадцать. Остальные убиты или пропали без вести.
- Много потеряли, но и фашистов положили немало. Ну, веди, больше нам здесь делать нечего.
Кухню пришлось оставить. Память не подвела Ивана. Огородами без помех добрались до моста. Чтобы не подниматься на насыпь, тихо прошли под ним по колено в ледяной воде. Возникло неожиданное препятствие – путь преградил глубокий, с отвесными стенками противотанковый ров.
- Без каких-нибудь подручных средств его не преодолеть, тем более раненым… - озадачились они их поиском.
Послали красноармейцев вдоль рва. Один из них вернулся и доложил, что рассмотрел в темноте перекинутые крестьянами через ров широкие доски. По ним и перебрались. Подумывали уже о привале, как вдруг услышали родное:
- Стой, кто идёт?
Это оказался экипаж танка из части «Пахома». Их оставили в засаде, и Пахомов остался с ними. Утром затрещал немецкий мотоциклист с пулемётом. Для острастки он выпустил с десяток патронов, а танкисты открыли по нему огонь из пулемёта и убили обоих разведчиков. Через полчаса показался вражеский бронетранспортёр.
- Огонь! - танкисты первым же выстрелом подбили его, а вторым подожгли.
Пехота выскочила из горящей машины и под прикрытием пулемётного огня пошла в атаку. Её отбили, но налетели немецкие штурмовики, и попали в притаившийся танк.
- Убили! - жители деревни в ужасе выбегали из дверей и выпрыгивали в окна вросших в землю домов.
Кто-то сжимал окровавленными руками голову, а кто-то пытался зажать рваную рану на животе и запихнуть обратно вываливающиеся кишки. Некоторые люди ползли, потому что у них были оторваны ноги.
- А они-то здесь причём? - тряс головой контуженый Иван.
Немцы ворвались в село. Трое танкистов были убиты, а двоих раненых немцы добили сгоряча, так как потеряли солдат гораздо больше. Они подошли к танку начали обсуждать хитрость русских:
- Окоп со скошенным дном, чтобы танк мог свободно в него въезжать и выезжать. Спереди видна только пушка. Они перевели танк в разряд окопавшейся артиллерии. Великолепная маскировка. Хороший сектор обстрела.
Корма корпуса была размолочена сзади. Башня сделала двойное сальто. После налёта пикирующих бомбардировщиков клубы чёрного дыма от горящих танков густо вздымались над холмистой местностью, словно немые вопросительные знаки.
- Но сверху его можно было взять, и это Т-34 понял и хотел уехать назад, - догадались опытные гитлеровцы.
Колхозные плотники по приказу немцев всю ночь строгали доски и сколачивали гробы. К утру, они собрали всё взрослое население села на площадь у кладбища, где за ночь были вырыты две братские могилы и стояли гробы с убитыми немцами и советскими танкистами. Вся немецкая часть была построена с оружием. Выступил седой полковник и обратился к воинам:
- Солдаты фюрера, мы прощаемся с нашими однополчанами, павшими в открытом бою с горсткой русских воинов. Если вы будете сражаться, как эти пять русских храбрецов, то немецкая армия завоюет весь мир. Поэтому я приказал похоронить их с почётом.
Под залпы траурного салюта гробы были преданы земле. В одном из них лежал русский богатырь Иван Пахомов.
продолжение http://www.proza.ru/2015/09/01/58