Последнее мною прочитанное ; это «Башмак Эмпедокла» Вячеслава Куприянова. Книга сплошь юмористическая, кто-то обязательно скажет «Петросянство!», кстати, за что плебс так въелся на него, мне нравится сценка про сантехника («патрубок к фланцу пристроишь»); стоит неловко пошутить, тотчас ругают Петросяном, а почему, если плохо играешь на гитаре или отвратительно готовишь борщ, не ругают Макаревичем? По аналогии? Не ясно.
А вот пример из текста: «Иван Грозный прорубает окно в Азию, затем Пётр Первый в Европу, рубят, конечно, с плеча, щепки от постройки окон летят в разные стороны. Если оба окна открыты, Россию продувает, то Германия дует в Японию, то Япония дует в Голландию. Потому России часто не везёт с урожаем пшеницы: даже если урожай неплох, на сквозняке между западом и востоком его прочь выдувает».
В общем, остроумно, и главное литературно: центральному герою-то, хоть и собирательному образу, прототипом явно послужил графоман Евтушенко – «Бессменный постовой, останавливающий прекрасные мгновенья».
Когда читаешь такие современные книги, чувствуешь себя настоящим литератором, прочёл, кстати, дневники Есина за 2010. Узнаёшь какие-нибудь фамилии и прямо возвышаешься над быдлом: про этого слышал, этого знаю, с этим водку пивал. Так что читайте и парите над толпой, не давайте плебсу зачервить вашу наэрудированную душу!
А ещё в книге есть пародии на магический реализм: «Эмпедокл видел всё это и находил в этом огонь, исходящий из подземных вод и переставший быть жгучим в подземном воздухе. Это любовь подавляла вражду, истекая из его собственных глаз, единственных здесь сохранивших животворящее тепло солнца».
Причём пародия даже превосходит первоисточники. Я лично, наевшись этой интеллектуальной литературы, стал видеть все эти «столетние одиночества» и «игры в классики», как аляповатую легковесную литературку. Сама по себе – ничего, но ни в какое сравнение даже с ранним Толстым не идёт. Их, аргентинцев, даже пересказать по памяти сложно, всё равно что пересказывать ощущения при массаже. А Куприянова я бы назвал всё же магическим абсурдистом.
Как раз сразу после «Башмака» я схватился было за Жозе Сарамаго, вернее, за то, что от него осталось, ; за последнюю книгу «Каин». Сложно найти этого Сарамаго, и теперь ясно мне почему. Ведь так я был разочарован, что прочитал всего ровно одну главу. С первых же строк наткнулся я на то, что не свойственно хорошему писателю: озлобленное шипение, каждое слово, будто сквозь зубы цедит. А что за язык: «Правда, что нет-нет, а вернее, да-да, то есть с очень высокой частотностью…», «…адам дожил до девятисот тридцати лет, а иными словами, лишь чуточку не дотянув до всемирного потопа, не потопнув в нём…»! Какой-то канцелярско-кляузный слог! А я ожидал погружения в ветхозаветные времена и истории, дополненные авторским, художественным, виденьем, пусть и атеистическим, а не ехидство школьника, насравшего мимо унитаза.
Не знаю, есть ли ад или рай, но мне интересно, как чувствует себя эта чёртова обезьяна, поглумившаяся не над Богом, потому что если он есть (а этого я тоже не знаю), то ему плевать на этого клопа; но над родом человеческим, над его поэзией и культурой, потому что дело ведь не в логике, не в правдоподобности: «Свет создал Господь Бог в первый день, а солнце, луну и звезды на четвертый день. Откуда же свет-то сиял в первый день?» ; до такого додумался двенадцатилетний Смердяков, своим животным, с хитринкой, умом. Но только Смердяков не писатель, а персонаж «Братьев Карамазовых». А Смердяков-Сарамаго – шнобелевский лауреат, кончивший жизнь на Канарских островах, о, всемогущий идиотизм! Пролистал я книгу на всякий случай, но нет, всё то же юродство: «Ковчег плюхнулся в воду», «Путешествующий во времени Каин», разговоры с читателем (а-ля Чернышевский), апелляции к нему по поводу предыдущих шедевров и жалобы на критиков; в общем, при моём пробеле в Русской и мировой классике, жалко тратить время на анекдотец длинною в книгу. И жалко поколения, каждое из которых (одно за другим) оказывается обманутым какой-нибудь новомодной хернёй, а потом догнивает свой век в сточной канаве.
Ещё из прочитанного и значимого должен вспомнить я Ильдара Абузярова. Земляка и коллегу Захара Прилепина, резко отличающегося от последнего чувствуемым при чтении принципиальным отказом от экшен-сцен.
Прозвенел Абузяров на волне моды и интереса к Востоку, но позже, когда критики расчухали, что к чему в его прозе, сделался он апологетом терроризма и автором запрещённого ныне романа «Хуш», где ведётся повествование о террористической группе восемнадцатилетних. Роман «Мутабор» же – необъявленное продолжение «Хуша», где якобы автор пишет из тюрьмы. Но сказать так, значит, ничего не сказать о книге и об очаровании восточной сказки в её современном обличии, ведь Ильдар и здесь ведёт своё фирменное перекрёстное повествование, и в этой книге, как и в предыдущей, не один сюжет, а несколько переплетённых (одну ветвь даже цензурно изъяли из книжной версии, и сохранилась она только в журнальной редакции).
Вот: «Он тоже как собака, говорящая на зверином языке, что была призвана сторожить Адама, но проспала всё на свете. Ночью она прозябла и заснула. На лице охранника следы глубокого сна, щеки его помяты ночными покровами. Да, охранник — собака. Когда искуситель проник в рай и соблазнил Адама яблоком, собака от искусителя в награду получила шерсть. Бог проклял собаку и выгнал из рая, так же, как он проклял человека. И теперь эти два самых неприкаянных на земле существа вынуждены жить и ходить по земле бок о бок». Ну и на какой хрен Сарамаго?
И чуть не забыл я о «Гроздьях Гнева». По мнению Джона Стейнбека, они зреют в душах и должны вскоре дать знать о себе. Но посмотрим-посмотрим, на эти последние времена, когда они настанут. А роман погружает нас в прекрасный дикий мир, когда американцы были американцами, хоть и проклятыми уходящим в прошлое индейским миром. В чём может быть и причина, что были они взяты в оборот этими умилительными и жалостливыми ростовщиками-смиренниками с тоской в глазах о сорокалетних пустынных странствиях. Во всяком случае, герои романа вызывают самое искреннее сочувствие, и сомнения по поводу «мирового заговора» отпадают сразу. Заговор трёхсот семей или семисот свиней, золотого миллиарда или золотого телка с козлиным выменем ; называйте, как хотите, и способствуйте мифологизации такого неоспоримого и явного факта. Люди ненавидят правдолюбцев и рукоплещут уменью обманщиков.
Цитаты: «И жители городов, и жители богатых предместий объединились в целях самозащиты; они убедили себя: мы хорошие, а эти «захватчики» плохие, – как убеждает себя каждый человек, прежде чем поднять оружие. Они говорили: эти проклятые О;ки – грязные, как свиньи, они – темный народ. Они дегенераты, они сексуальны, как обезьяны. Эти проклятые О;ки – воры. Они крадут всё, что попадётся под руку. У них нет ни малейшего уважения к собственности… Люди всеми силами разжигали в себе жестокость. Они формировали части, отряды и вооружали их – вооружали дубинками, винтовками, газовыми бомбами. Страна принадлежит нам. Мы не допустим, чтобы всякие О;ки отбивались от рук… Но тем, кому дали оружие, не принадлежало здесь ни клочка земли, а они мнили себя собственниками…»
Также есть и религиозная линия: «Думал я про духа святого и про Иисуса: «Зачем нам нужно сваливать все на бога и на Иисуса? Может, это мы людей любим? Может, дух святой – это человеческая душа и есть? Может, все люди вкупе и составляют одну великую душу, и частицу ее найдешь в каждом человеке?» Весьма еретическая, но взвешенная, в отличии от… в общем, в помойку сарамаговщину!