Офицерская сага

 
               

                Часть 1

                Война моего отца, которому повезло остаться живым!

                Я пол мира почти через злые бои
                прошагал и прополз с батальоном,
                а обратно меня, за заслуги мои,
                санитарным везли эшелоном
                В.С. Высоцкий

                Где-то под Орлом или Курском (лето 43-го)

                День первый

Не нравится мне эта позиция! Ровное поле с плавным подъёмом в сторону немцев. За этим подъёмом сколь угодно танков можно накопить и в каком угодно месте. Три батареи растянули по этому полю, четвёртую - Сеньки Горохова, поставят перпендикулярно нам, чуть впереди, в каких -то чахлых деревцах. То ли роща там была до войны, то ли лесопосадка какая-то. Если немцы пойдут с той стороны, как предполагают в штабах, то Сенька их по бортам бить будет, пока они  всё внимание  нам уделять будут. Ну а, если будет по другому, тогда и будем посмотреть. Лошадей, нашу конную тягу увели в тыл, как закончим огневую позицию копать, нужно людей послать коней обиходить. Марш был нелёгкий. Коноводы, конечно, сейчас занимаются чем им положено. Выгулять, потом напоить (воду найти), овса с ячменём задать, а уж чистить, вычёсывать -это боевые расчёты.
Все пехоту жалеют - всё на себе и пёхом, ну и копать, копать. Артиллеристам шагать столько же, копать не меньше. Орудия (огневую позицию) зарыть, окопы (ровики) для расчётов, снаряды само собой укрыть.  НП ( наблюдательный пункт) и так далее  и тому подобное. Материальную часть проверить, а потом лошади.   
Слышал я, что скоро все полки ИПТА на мех тягу переведут - полегче будет. интересно,  а шашки офицерам оставят? Здесь-то толку от неё... но в тылу пофорсить!
Шпоры с серебряным звоном, шашка - все девчонки наши. Недаром в войсках говорят - "Умник в артиллерии, щёголь в кавалерии, пьяница во флоте, а дурак в пехоте". Так  что мы умные щёголи. Только до девушек дожить нужно...
 ИПТАП (Истребительно-противотанковый артиллерийский полк) особый вид артиллерии. Особые пушки (с удлинённым стволом), особый боекомплект. Подкалиберные и куммулятивные снаряды бывают и у полковых артиллеристов, но доля их гораздо меньше чем у нас. Вся ИПТА сведена в отдельные полки Резерва Главного комитета Обороны, соответственно ставят нас только на танкоопасные направления. На войне всякое бывает и с закрытых позиций приходится стрелять и с пехотой драться, но это больше исключения. Мы на острие вражеской танковой атаки. Позиции ИПТАП впереди пехоты, на линии боевого охранения. На рукавах шеврон - чёрный ромб со скрещёнными пушками. У немцев приказ - комиссаров, жидов и ИПТАП-овцев в плен не брать. Да какой там плен, если танками не передавили, живые в тыл на переформирование. Огонь по танкам прямой наводкой с дистанции 500 метров. Пока танк проходит это расстояние можно успеть выстрелить 2 раза, если повезёт. Дальше, если не раздавили, прицел снять, гранату в ствол и на переформирование. Схема простая. В жизни сложнее выходит и гораздо кровавее. Бывало от полка два десятка боеспособных солдат оставалось после одной атаки, но суровый расчёт войны в этом есть. Пушку сделать гораздо дешевле чем танк, расчёт для неё подготовить быстрее, чем танкистов обучить, так что если батарея погибнет, но два танка сожжёт -задача выполнена.Пять сотен метров. Полкилометра. Для кого-то они станут последними. Кому-то предстоит сгореть в железной коробке или задохнуться, не в силах выбраться на свежий воздух. Кого-то разметает на куски по родимой земле и только по каким-нибудь особым приметам, пряжке, ложке с нацарапанным именем, фамилией точно скажут - Погиб , не пропал без вести. Смерть на войне бывает разная и очень редко красивая. Однако, каждый надеется выжить. Без надежд войны бы не было.

Я командир батареи, самый молодой в полку, а может и во всех ИПТАП. Воюю два года, с августа 41.
Как сейчас помню. Мне 16-ть, братишке Вилену 15-ть лет. Виля (Владимир Ленин) крупный, выше меня. Севастополь, где отец Тимофей Николаевич, командовал 11-м Пролетарским пехотным полком, бомбили уже второй месяц, немцы рвутся в Крым, неразбериха. У матери на руках младшая дочь Римма. Мама озабочена отъездом к отцу (его за полгода до войны  перевели с полком на Дальний Восток). Мы с братом в солдатском (всегда так ходили) на призывной пункт, нам мол по 18-ть, обученные. Хоть в пехоту, пулемёт, навыки снайперской стрельбы, миномет, 45мм пушка любым в расчёт, хоть подносчиком, можем и наводчиком. Документы, мол, разбомбили вместе с домом. Фамилия отцовская на слуху была, короче взяли нас. В учебную команду. Почему-то повезли на Кубань, потом Ростов, потом дальше. Так мы оказались на Ленинградском фронте. Помню выдали нам по трёхлинейной винтовке Мосина образца 1891/30 года и по обойме патронов, аж по 5-ть штук, посадили в какую-то канаву, мол - "Держать оборону, мать вашу". Ни одного офицера!  Кухни тоже нет. Дня через два, зафырчало что-то впереди. Показался то ли танк, то ли танкетка, взрослые мужики закричали: "Танки" - и бежать в разные стороны. Мы с Вилей добросовестно выпустили в сторону страшной машины по 5-ть патронов, вытащили затворы, сняли сапоги, чтоб бежать легче и в противоположном направлении на максимальной скорости. К концу дня добрались до военных. Тормозят всех бегунов и быстренько так, с "русскими" знакомыми всем оборотами формируют какие-то команды. Были там военные с зелёными фуражками и красными, даже НКВДешники. Мы с братишкой не сговариваясь (давно всё обговорено) к артиллерийскому капитану. Свои мол, в суматохе, по ошибке в пехоту попали.
Капитан: - Учётная специальность?
- Наводчики.
- Как произвести пристрелку на закрытой позиции?
Я ему формулу расчёта.
- А из миномёта?
Тут Виля, не вовремя решил себя показать, его  в миномётный расчёт и определили, а меня в батарею 45мм пушек. Как мы просили капитана не разлучать, ну да тут какой-то старший командир заорал : - "Миномётчики срочно ко мне! Строится. Налево, бегом марш!"
Так я больше Вилю и не видел. Сейчас он там же, на Ленинградском, хоть теперь, в артполку при стрелковой дивизии. Почти год в миномётчиках провоевал, дважды легко ранен. Медаль "За отвагу" и "За боевые заслуги". "ЗБЗ" её бойцы зовут. Теперь тоже на 76 мм .
 Я, почти 4-ре месяца, лейтенант, закончил Ростовское артиллерийское училище, 3-х месячный ускоренный выпуск. Отец (он всё на Дальнем Востоке, командует какой-то шибко секретной школой снайперов), написал что Вилю тоже на днях направят в арт.училище. Только бы всё получилось!
 Батя рапорта подавал на фронт. На  последний из Москвы по телефону: "Ещё один рапорт - понизим в звании, но заниматься будешь тем, что тебе поручили, ты коммунист или где?"
 Все эти воспоминания пронеслись под беспрерывную работу лопатой. Хотя комбату копать не положено, хочешь дополнительный шанс уцелеть, копай.   Нужно быстрее зарыться, когда бой, через час или день никто не знает.     Может придёт команда всё бросить, передислоцироваться на другой участок. Сотни раз бывало и так, а может кому на роду написано навсегда здесь остаться. Скинут останки в разбитый ровик, присыплют землёй. Писарь отпишет домой: "Погиб смертью храбрых при защите СССР", только невыразимая, непреходящая, боль у родных и чувство вины у уцелевших.
Что за мысли сегодня в голову лезут, тревожно мне как-то. Хотя солдатская мола гласит: "У хорошего бойца перед боем всегда понос", как-то не по себе. Куража нет.
 Ох, не нравиться мне эта позиция и грунт тяжёлый - вязкий. Не раздолбить, потом не оторвать. Трава какая то сухая по грудь высотой. Два штыка лопаты через сплошные корни нужно прорубаться. Бойцы говорят - чернозём. Где-то на Белгородчине, или Орловщине. Нам знать не положено. Ночью выгрузили на безымянном полустанке. Два дня шли в хорошем темпе. Возможно вечером начальник штаба прояснит, когда будет выдавать карты "трёхвёрстки", да что по 5-и киллометровке поймёшь? А вот пока с "железки" сюда дошли, все поняли - серьёзное дело предстоит. Я такой основательной обороны за два года войны, не видел. Окопы полного профиля, блиндажи с бревенчатым накатом, артиллерийские позиции уже готовые, сетями маскировочными  прикрытые, противотанковые рвы, "ежи" и т.д. И всё это чудо наполняется войсками, техникой, сапёры везде ползают, мины ставят.

- Где комбат? -  громко спрашивает незнакомый усатый сержант у бойцов. Я в солдатском х\б, без гимнастёрки с лопатой в руках. Кричу:
 - Сюда двигай, земляк.
Приходится одеться, лейтенантские погоны и две медали "За отвагу", наверное, рассеяли его недоверие к моей молодости. Повертел строго головой по сторонам, не разыгрывают ли его, кашлянув в кулак, сержант доложил:
- Командир взвода сапёров 126 Сапёрного батальона. Прибыл для постановки противотанковых мин.
Вот оно солдатское счастье! Сроду такого не было. Хоть на моём участке  ответственности никаких балочек, низин с "мёртвыми" зонами не наблюдалось, но лишними мины точно не будут.
- Дорогой ты мой сержант, где ж ты два года был? При таком обеспечении нас за рубль двадцать не возьмут!
Сержант, смущённо опуская глаза, пробасил:
 -Всего 12 штук, лейтенант. Куда ставить?
- Поровну по флангам. Пошли покажу.
- Товарищ лейтенант, а чего не по директрисе, разрешите спросить?
- Если танк перед пушкой подорвётся, другой за него спрячется и за 4-ре выстрела, как в тире нас расстреляет, а мы его достать не сможем.
- Толково! Извините, товарищ лейтенант.
- Ладно, сержант,  ты уж проследи, чтоб все 12 поставили.
- Будет исполнено! Слышь, лейтенант, не обижайся, лет то тебе сколько?
- Чего обижаться?. 18 скоро будет.
- Доживи до Победы, сынок.
- Тебе тоже, целым, домой вернуться.
Сапёры живо потащили своё имущество куда показал, а я на позицию батареи, пора перекур объявлять, бойцы взопрели, а танковых моторов пока не слышно. Ветер как  раз с той стороны.
Ещё сюрприз, пока ходил, приехала кухня.
Старшина, метров за 20-ть кричит:
- Ком.полка разрешил приём пищи.
- Кухню под сеть. Первое, четвёртое орудие полчаса, приём пищи, отдых, 2, 3 продолжать работать, потом наоборот.
Повар загундосил:
- Долго, товарищ лейтенант, у меня не одна Ваша батарея.
- Ничего, мы тебя дольше ждали. Ужин будет?
- Будет.
- На ужин сухарей побольше привези, а то позавтракать может не успеем.
- Завтрак в термосах привезу, на рассвете, немец до 8-ми воевать не любит.
- Давай в термосах и кормилицу подальше отгони, не демаскируй огневую.
- Есть.
Еда для солдата дело важное, на передовой редко нормально можно поесть. Как правило еду привозят перед рассветом, завтрак и обед сразу, а ужин по темноте. Водка только в ужин, комполка такой завёл порядок, а вообще везде по разному.
В пехоте (не у всех), дают перед атакой. Я считаю неправильно, даже если по 100 грамм, много ты набегаешь под "бемсом". Под огнём выживает тот, кто лучше бегает и лучше ориентируется.
Стрелять даже после 50 грамм будешь хуже, хоть из пистолета, хоть из пушки. Глазомер не тот, расстояние до цели не получается точно определить, а если ещё угловую скорость нужно учитывать печальный результат. Короче, перед боем - никогда. Только перед сном, для согрева.
Немного в стороне в воздухе зажужжал самолёт. С севера, значит от немцев. Разведчик. Сразу развернулся и назад. Через несколько мгновений, с нашей стороны четвёрка ястребков. Догонять не стали. Отогнали и ладно.
Хорошие у фашистов самолёты-разведчики. Быстрые, мощно вооружённые. Часами могут в воздухе висеть, если им не мешают. Сам не видел и не слышал, чтоб зенитчики "раму" (так эти аэропланы бойцы называют) сбили.

Около полудня подошёл стрелковый полк, начал зарываться в землю в 100 м за нами, сходил к их начальнику артиллерии , так сказать, познакомиться и согласовать действия. Серьёзный такой дядечка. Пожилой, лет 40-45. Капитан, с орденом "Красной Звезды" и  нашивкой за тяжёлое ранение.
Я показал свои сектора обстрела, заминированные участки, на всякий случай, сказал: "Если танки до нашей огневой дойдут - бейте прямой наводкой, о нас не думайте". (Это как бы, военная этика). Им всё равно придётся стрелять, но так им будет легче.
Капитан тоже по фронтовой традиции предложил перекусить.
- Спасибо, не досуг, да и у Вас забот пока хватает, может поужинать вместе получиться.
- Обязательно приходите, будем рады!
Вернувшись на батарею, порадовался - позиции были почти готовы, связь протянута. Ординарец, Генка Рябков:
- Товарищ лейтенант, обед стынет!
- Давай рубанём.
- На НП прошу.
Обед был хорош. Суп и каша с говядиной.
- Ты, что всё мясо мне выловил?
- Не, командир, всем так же досталось.

Солнце припекало, птички пели, кузнечики стрекотали, каша вкусная, всё испортил рокот танковых моторов. Густой и пока ещё далёкий. В животе сразу появилась посторонняя тяжесть. Кирки и лопаты бойцов замелькали чаще. Зазуммерил телефон.
- Комбатам прибыть на командный пункт полка.
- Генка, пробеги по батарее. Передай командирам орудий, огневые для кругового обстрела пусть готовят.
На КП полка (прямоугольной яме, сверху прикрытой маскировочной сетью) на пустых снарядных ящиках сидел немногочисленный офицерский состав полка.
Начальник штаба раздал карты. Справа в тылу деревня Ольховатка, ещё правее река, вот и всё, что можно рассмотреть. Кто-то подал команду: "Товарищи офицеры!".
На КП из траншеи вошёл комполка майор Зыкин.
- Где Горохов?
- На подходе. Ему дальше всех идти.
А тут и Сенька, лейтенант Семён Горохов был старше меня лет на 5-7, но командиров просил называть его Сенькой - как маманя звала. Занятный парень, из крестьян. Внешность имел рядовую, но уши абсолютно уникальные. Большие по размеру, толщиной в палец и торчащие под немыслимым углом. Когда он одевал пилотку, удержаться от смеха было невозможно. Сам он, по этому поводу, вообще не смущался.
- Я до войны не последним парнем был, а после Победы самым завидным женихом в деревне буду.
- Тянуть не буду (про что бы Зыкин не говорил, но начинал он с этих слов).
- Сегодня не пить. Прохоренко, понял?
- Так нечего.
- Знаю я тебя. Наверняка заначка есть.
 Посты ночью выставить двойные. Гады обязательно будут выяснять где тут, что у нас. Смотрите чтоб никого не уволокли. О лошадях думать забудьте. Неподалёку нашлась речушка, на карте не обозначенная, ездовые со штабной ратью лошадей в ночное отгонят. Коняшкам нашим праздник будет . А нам завтра. Разведка докладывает: "Перед нами разворачивается танковая дивизия, возможно эсэс. Каким порядком и в каком направлении будет атака неизвестно. Приказываю огневые расширить для круговой стрельбы.
Командир  первой батареи:
- Уже.
Комбат 2:
- Исполнено
 Я:
-Заканчиваем
Горохов:
- Есть
- Что есть?
- Сделаем.
- Удивляешь, Горохов  молодой Колобов допёр, а ты команду ждёшь? Каша завтра серьёзная заварится. В штабе фронта старый знакомый, по секрету шепнул:
-Почти все танки, какие есть, фашисты сюда стянули даже из Африки.
- Ну да и мы здесь не одни. Ваша задача как всегда - танки. Только танки!
Если завтра немцы разведку боем сделают силами меньше 50-ти машин - огонь не открывать. Сидеть до последнего. Артиллерии  и мин здесь хватает.
 Ещё. В 5-ти километрах восточнее Олховатки наш сборный пункт. Когда материальной части не останется - живые туда. Санбат на южной окраине Ольховатки. Вопросы?
 - Трава, товарищ майор. По фронту ничего не видно, да и загорится она от наших выстрелов.
- Демаскировать позиции строжайше запрещено. Из срубленной травы сделать валики метрах в 20-ти впереди позиций, поджечь перед открытием огня.
-Короленко, противогазов на всех хватает?
- Может не всех, но большинству хватит.
- Командирам и наводчикам в первую очередь.
Тут нужно объяснить. Противогазы выдаются каждому военнослужащему, но так как боевые газы никто не применял, то солдаты втихаря противогазы выбрасывали, а в сумках таскали своё нехитрое, не уставное имущество. По этой причине в полку противогазы сразу заставляли сдавать и возили их на снарядных передках, в специально приделанном ящике.
- Давай, Спиридонович, иди прям сейчас. Чтоб через час всё было роздано, проверено и доложено.
Сгореть от этой травы, мы не сгорим, а вот ослепнуть от дыма завтра нам никак нельзя ни на минуту.
Комбаты, в бою следить за флангами, прикрывать друг друга. Снарядов не жалеть. Болванкой пристрелочный - кумулятивным в цель. Танки с пригорка вниз будут спускаться, невелик уклон, но учитывать нужно, значит прицел на четверть деления, выше брать. Всё сами знаете, но наводчикам 2-а раза напомните. Всё более ни чем вам не помогу. Замполит, есть что сказать?
- Я пройду по батареям, с бойцами поговорю. Всем желаю жить и не в позоре.
 
Комиссар, Рафалович, или по новому, заместитель командира по политической части у нас был хорош. Для меня пример во всём. Форма на нём как влитая. На лошади - как казак. Немногословен, говорит о самом важном и нужном. От офицеров требует разумно жалеть и беречь солдат, сам же отчаянной храбрости боец. Поговаривали, что он еврей. Мне, выросшему в многонациональном Крыму, было странно - взрослые дядьки понижали голос и округляя глаза вещали: "Говорят, замполит из евреев!"
По мне, побольше бы таких. Разных я повидал комиссаров, одни считали, что раз в месяц батарейцам газетку почитать это и есть их работа. Другие полит.донесения строчили, про тех кто генералитет крыл от бессильной досады.
В первый военный год, было ощущение, что никакого верховного командования вообще нет, а те приказы что приходили были запоздалыми или нелепыми. В стране нашей, всё секретно, или как минимум "не для разглашения", однако все всё знают. На привалах, в окопах, ночных караулах, госпиталях бойцы и командиры рассказывали шепотком друг другу о тысячах танков брошенных без топлива, снарядов, запчастей в лесах Белоруссии и Карелии. Как авиаполками уничтожались самолёты, для которых не было топлива, а рядом подрывали топливные склады, принадлежавшие другой армии или фронту или другому роду войск. Про 5 орудийных снарядов на месяц, я сам могу рассказать. Артиллеристы не знали задач пехоты и танкистов. Авиация вообще отдельная песня.
В боевом Уставе пехоты раздела о действиях в обороне не было вообще, т.е окоп был вне закона. Отсюда ужас перед танками, бомбёжками, артобстрелами.
В 41-м драпали до Москвы, в 42-м до Сталинграда и Кавказских вершин, причём одни стояли насмерть, другие не имея никакой информации, всё бросая, бежали на восток. Когда в 42-м вышел приказ № 227, прозванный в войсках "Ни шагу назад", армия облегчённо вздохнула -хватит бежать. Приказ - то был жестоким: за отход без приказа - расстрел. Каждый самый недалёкий солдат, призванный из глухой деревни, до армии никогда не видевший даже машины, понял - теперь сосед не драпанёт.
Неудачные наступления 1941-42-го тоже показали, нельзя воевать без чёткого взаимодействия родов войск, частей, взводов. Появился термин "Боевое слаживание". В последнее время, у меня появилось впечатление, что это слаживание стало получаться, вот  в ближайшие дни, увидим.
Расходясь по своим батареям, офицеры понимали, что больше в этом составе они не соберутся, но прощальных  слов не было - привычки такой не завели. Хлопнули друг дуга по плечу: "Давай, держись". Вот и всё. Кто-то пошутил:
 - Сенька, уши береги.
Что говорить, все имели боевой опыт. Все знали, на фронте мест, где гарантировано не убьют и мгновений безопасных, не бывает. Можно за месяц жестоких боёв не получить царапины и погибнуть от случайного осколка в тылу. Поваров полевых кухонь гибло не намного меньше, чем пехотинцев.
Командир Зыкин, остановил: "Колобов, Прохоренко подождите. Я по позициям пройду. Начну с ваших. Тянуть не буду, взводными нас так не укомплектовали, как я понимаю, новые полки ИПТА формируют, опытных офицеров не хватает. Наводчики у вас обстрелянные, хорошие наводчики, но увлечься могут. Следите за этим.  Чтоб вам полегче было завтра, на усиление пришлю своих замов, тебе Прохоренко - начштаба, а Колобову - замполита. Батареями командуете вы, они на подхвате. Для пользы дела, разрешаю старших по званию, по матушке крыть. Спрос будет с вас, комбатов ".
На батарее Прохоренко земляные работы заканчивались, у меня тоже. "Хорошо"- похвалил нас командир.
Свою напутствие Зыкин завершил словами: "Напоминаю, перед открытием огня снять маскировочные сети, с травой по обстановке". 
Прощаясь, пожал командирскую руку, больше похожую на лопату, как по размеру так и по твёрдости. Выждав секунд 30,  я крикнул:
- Рябков, командиров расчётов ко мне.
Под далёкий пока, гул танковых моторов, довёл до командиров орудий (они же и наводчики), всё что узнал в штабе.
- Вопросы, предложения?
Старшина Лугачёв:
- У меня, за огневой, метрах в 25-ти, вроде большой воронки обнаружилось, если немного лопатами подправить, можно будет туда орудие скатывать как в укрытие, как немцы по позиции отстреляются, обратно выкатить.
- Ось тоби немчура дасть туда - сюда кататься! - это наводчик 1-го орудия старшина Бульба, самый возрастной .
- Идея хорошая, какой никакой шанс. Дивизия это 400 танков, целей всем хватит. Над Вами начальников нет, отрывайтесь от прицела (панорамы) осматривайтесь по сторонам. В общем, всё как всегда. Огонь открывать на постоянном прицеле с 500 метров. Не забывайте, про рельеф. Наводим на градус выше. Ещё, самим хорошо отдохнуть. Всё, вперёд.

На закате, гул моторов прекратился - заняли исходную позицию. С утра будем ждать в гости. Танки замолкли - зажужжали комары. Тучи кровососов. Кого они здесь едят, когда солдат нет? Обветренную, задубевшую кожу они не прокусывали, но противно лезли в рот, нос, уши и зудели и жужжали!
Потом был сытный ужин, после, проинструктировав караулы, созвонившись с Прохоренко, пошли на чай к пожилому капитану. Он нам обрадовался, как родным. Чай, плитка шоколада, сухари, водка. За знакомство выпили по 100. Единодушно решили - хватит. За то чаю выпили чайник.
Капитан - бывший учитель математики. Призван в прошлом году. По танкам, прямой наводкой, стрелял, хоть один раз, но удачно. За тот бой орден получил.
- Да, ребята, служба у Вас - не дай бог, Недаром вас называют "Прощай Родина", а  перевестись в другие артиллерийские части можно?
- По приказу 0528, ни как не возможно. Мы на спец.учёте, чтоб ни случилось,  ранение или учёба, обратно в ИПТА. Оклад полуторный, у солдат - двойной, гвардейский паёк. А на прямой наводке не каждый день приходится стоять. Если в тылу набузишь, патрули не задерживают. В общем есть плюсы.
- Пойдём мы, Вам тоже отдохнуть нужно.
- Мне ложится не с руки, в 2-а часа артподготовка.
- Какая подготовка?
- Приказ. Выпустить половину штатного боекомплекта по указанным квадратам.
- Вот дела, кому же такая замечательная идея пришла, выпустить пол-БК незнамо куда. Ведь до немецких исходных вы всё равно не достанете!
- Чью задумку выполнять будем - не знаю, но по мне -дурь полная.
- Ладно, Василич, мы пойдём. Будь жив!
- Удачи Вам, мальчики.
- Давненько нас мальчиками никто не называл: - сказал Вася Прохоренко, а когда отошли от КП капитана, добавил:
- Нужно своих предупредить, чтоб ночью не перелякались от этой бестолковой арт.подготовки.
- По телефону нельзя. Вась, пошли вестового к командиру, от тебя поближе.
- Лады.
От чая и водки, я как-то разомлел. С трудом найдя в темноте, свой НП, тут же завалился на кучу сухой травы прикрытой сверху шинелью, с головой укрывшись плащ- палаткой. Рябков всё подготовил и сам сопел рядом.
Среди ночи, земля задрожала. Мир наполнился грохотом. Слева, справа, сзади зарницы орудийных залпов. Ночное небо разрезали ракеты, выпущенные "Катюшами". Такая мощь и зря. Если б в наступление -понятно. Заграждения разрушить, связь порвать, а главное напугать как говорят -деморализовать. Артналёт без разведанных, пристреленных целей, в обороне, может только удивить.
Немного полюбовавшись необычным зрелищем, опять накрывшись от комаров, с головой, постарался заснуть.

                День второй.

 Проснулся на рассвете. Вокруг всё было мокрым от росы. Единственное сухое место под моей плащ палаткой. Встал, помахал руками, присел несколько раз.
- Командир, я воды припас. Слить? - вылез из под своей шинельки  Рябков.
- Давай, Ген, слей.
 Сбросил пропотевшую гимнастёрку и майку. С удовольствием до пояса обмылся. Полил на узкую Генкину спину.
- Откуда такое богатство?
- Кухня по 2-е фляги на батарею, вчера привезла.
- С завтраком ещё привезут, только фляги сдать нужно.
 Ясное дело, пропадут здесь фляги. Растёрлись моей грязной майкой. Полотенец даже офицерам не выдавали - не положено. Из "сидора" достал чистую майку. Почему- то подумалось: "Русские всегда перед боем в чистое одевались. Только это не по национальной традиции, а чисто прикладной. В случае ранения, меньше грязи в рану. Батя рассказывал, в сабельных и штыковых схватках, раненых больше, а умерших от ран меньше. Потому что пуля (осколок) попадая в тело заносят с собой кусочки одежды, которые в теле начинают гнить, вызывая гангрену.
- "Пусть минует меня, чаша сия". Как-то по церковному получилось. Я - комсомолец в бога не верю. Но на фронте во что-то верили все. В основном, в бога. Во время бомбёжек - молились. И перед боем. Никто не препятствовал. Армия наша в основном крестьянская, все (даже я) крещёные. Родился я 1925 году, пока отец делал солдат из крестьян, бабка (по маме) сволокла меня к попу покрестила, а крестик у себя хранила. Потом и Вилю окрестила. Отец до сих пор не знает.

 Бабушка моя была азиатка. Дед - казак, её из персидского похода привёз. На шашку взял. Какой она национальности неизвестно. Сама говорила: "Я русская".
 Акцент смешной был, но говорила правильно. Православных молитв знала на все случаи жизни. Мама пошла в неё. Раскосая широкоскулая, чёрные волосы с блеском, черноглазая, красивая. Татары на крымских рынках, ей всё дешевле продавали. Среди них ходили слухи, что она внучка знатного хана. Сестричка в неё, а вот в нас, мальчиках, ничего восточного не было. Мы в деда - русые, голубоглазые.
 Воспоминания пронеслись в секунду. Пора служить. Пошёл по позициям батареи. Бойцы умывались, приводили себя в порядок, обживали позиции. У двух служивых проверил противогазы - порядок. В общем, кабы не немцы, жить можно. Щебетали перепёлки, стрекотали кузнечики. В бездонной голубизне накручивал круги кобчик.  Какую добычу он мог рассмотреть в этой траве? Прикатила кухонная повозка. Быстро сбросили фляги с едой, забрали пустые, покатились к Прохоренко. Быстренько заправится. Кулеш на первое, пшёнка с тушёнкой на второе, сухари . Завтрак и обед.
7.00 - тишина.
8.00 - мы в готовности - тихо
8.30 - обычное время для начала наступления - нет движения.
Не уже ли, ночной артналёт так расстроил противника. Особенных дымов с их стороны не наблюдается.

8.50 - Есть! В небе почернело. С севера и запада густо летели бомбардировщики.
 "Воздух!" Для порядка дал команду и перешёл в ровик. Не один, конечно, со всем взводом управления. Через минуту, другую, начался артобстрел. Чем отличается ровик от окопа? Окоп больше. Ширина позволяет разойтись двум бойцам. Через несколько десятков метров, окоп поворачивается под тупым углом, для выживания подразделения в случае прямого попадания бомбы или снаряда. Ровик прямой короткий узкий. Танк через него проскакивает не вздрогнув. Случаи попадания снарядов в окоп крайне редки. Обстрелянные бойцы спокойно пережидают бомбёжки и обстрелы в укрытиях, хотя, честно говоря, жутко слышать вой падающей бомбы. Куда она грохнется - один аллах знает, а кажется прямо в тебя. Земля под тобой противно прокатывается волной, как морская вода, потом над окопом взрывная волна. Спрессованный воздух, сметающий, всё что можно снести. Какая-то часть засыпает тебя, одновременно со всех сторон и тут же вой следующей бомбы...
 Так вот. Ничего этого нет. Бомбили где-то сзади, за пехотным полком, интенсивный артобстрел справа сзади. Мы пока зрители. Со стороны, иногда, на войну интересно посмотреть.
 В воздухе творились истинные чудеса. Хоть рассмотреть из-за удаления было сложно, но, по-моему, бомбовозы просто избавлялись от груза. Между ними шныряли "маленькие", наши и чужие. Чёрные дымы рассекали небо на сектора. Большие самолёты и падали степенно, поганя летнее синее небо пологими жирно-чёрными линиями. Забелели купола парашютов, а севера шла новая волна. Вот как в этот раз они решили нас сделать - навалом. Мощью задавить!
- Поглядим.
 Для успешного наступления, нужно 4-х, 5-ти кратное численное превосходство, как минимум. Здешние поля позволяли большому количеству танков разогнаться, а потом менять направление удара, но и наших сил здесь не мало.
 Подбитые самолёты тянули к своим. Один упал возле пехотинцев, другой сел "на брюхо", почти перед нашими позициями. В ровик спрыгнул майор Рафалович.
- Здорово, ребята. Какие указания, комбат?
- Борис Аркадьевич, взводных у меня нет, возьмите 2 орудия слева.
 - Понял. Выполняю.

 А вот и танки. Справа, километрах в 4-х появилась нитка средних танков, это я уже в стерео трубу рассмотрел. Шли на максимальной скорости. Направление северо-восток. На Олховатку. Трава закрывала их почти по башню. Значит, механик - водитель вообще ничего не видит. Пройдя с километр разведка круто перестроилась и двинулась на юго-запад, прямо на нас. Мины нащупывают. Тут ударила дивизионная артиллерия. Мощные 152 ,120 миллиметровые снаряды, при попадании рядом с танком, могли его перевернуть. Земля дрожала беспрерывно. Один задымил, остановился. Второй. У третьего отлетела башня. Изнутри корпуса вверх рванул столб огня. Германский батальон развернулся и рванул назад.
 Если так пойдёт мы без работы останемся.
 Итог- пять чадящих коробок и новая волна немецких стервятников. Вот это - взаимодействие!
Только их опять встретили и снова в воздухе закрутилась карусель.
 Самолёты все летели и летели. И что-то густо горело в нашем тылу, а из дыма били зенитки, но уже не так дружно. Сейчас их совсем подавят, не возможно уцелеть в такой мясорубке. Однако, дело своё они делали и черные, белые дымы снова потянулись к земле.
 С немецкой стороны полетели дымовые снаряды. Они не только густо задымили поле, но и подожгли траву. Ветер всё так же дул в нашу сторону и огненная стена стремительно приближалась.
 Я метнулся на НП и больше от нервов, чем по надобности , дал команду поджечь траву и одеть противогазы. Звучало это так:
 -Поджигай! Газы!
Поджечь траву нужно было, чтоб большой степной огонь, набравший силу и скорость, погас на уже выжженном участке перед батареей.
 Командир был прав, огонь проскочил стремительно на оказав нам вреда, а вот от дыма, не продохнуть без противогаза. Дым такой густой, я с трудом различал свои руки.  Земля уже не вздрагивала, а постоянно тряслась. В животе заледенело, где-то в дыму ревели танки. Много танков. Стёкла резиновых масок запотели мгновенно -забыл, впопыхах, обработать стёкла. Набрал в лёгкие воздух, сдёрнул маску, плюнул на каждое стекло, растёр пальцем, одел маску.
- Батарея, к бою!
 Какой тут бой! Видимость метр. Куда стрелять? Так раскатают полк ни за
что, ни про что и сами не заметят. Сердце застучало с удвоенной скоростью. Обидно! Неужели всё зря!
 Связист замахал телефонной трубкой.
 Командир:
- Что у тебя?
- Дым.
-Готовность-ноль. У Горохова уже нормально видно.
- Понял.
 И правда, видимость улучшалась, уже метров на десять, пятнадцать, пятьдесят.
 Сорвал и бросил противогаз.
Сто метров, двести, пятьсот. Лязг и грохот есть , а танков не видно.
Есть! Танковый клин катился под углом примерно 30 градусов к нашим позициям. Направление - Ольховатка. В основании тяжёлые танки и самоходки.
впереди - средние Т-3. Какая же умница нас сюда определила? Гарантировано два залпа по бортам  и как минимум один пока будут разворачиваться. Опять командир:
 - Сейчас Горохов начнёт, его прикроет первая, тебе, как можно больше, сжечь. только те кого достанешь. Мы их не остановим, а крови пустить нужно побольше.
 - Рябков, слыхал? Живо к Рафаловичу. Я к Лугачову и Бульбе. Потом сюда.
- Уже там, командир.

 Метнулись в разные стороны. Можно было по телефону. Связь пока работала, я хотел живьём. Бойцы пусть видят - командир здесь. Неопределённость прошла, с ней пропал страх. Такую махину и пять полков ИПТА не остановят, но многие матери в Германии навсегда запомнят Ольховатку.
- Братцы, бьём только на прямой наводке. Тех, кто  на 500 метров и ближе. Мы не их цель, мы помеха. Разделите сектора и с богом!
 Клин двигался не спешно. Тяжёлые быстро не ездят, остальные держат строй. Остриё клина -сзади, под углом 90 градусов двумя лучами, расходятся от него страшные, но подслеповатые машины. Такое построение позволяет концентрировать огонь на узком участке. Наш полк оказался с боку одной из сторон- идеальная позиция для противотанкистов. Из-за острого угла сближались мы медленно. Тут ударила дивизионная артиллерия, а может ещё кто- то. Середина армады вспучилась разрывами, а вскоре и дымами, В это время  залп Гороховской батареи. Он стрелял, фактически, сзади, в двигательные отсеки. С нашей стороны прекрасно были видны пятиметровые огненные факелы, выхлопы пушечных выстрелов, а немцы пока не допёрли. Ещё залп. Четыре горят, один остановился, а тоже разгорелся! Сзади их обходят другие машины. Залп. Два попадания. Сенька На Героя уже настрелял, это если повезёт, конечно. Похоже засекли ушастого. С десятка полтора железных монстров начали манёвр разворота, чтоб Сенька оказался на их линии огня. Влево (внутрь клина) дороги нет, повернули вправо, прямо на нас. Теперь  это подразделение покажет борты нам.
 Залп первой батареи, три попадания. Сенина батарея молчала(видать увёл людей в укрытие), а немцы не видя вспышек не знали куда стрелять. Наугад сделали по выстрелу осколочными в сторону рощи и нарвавшись на ещё один залп первой батареи(ещё 2 коробки). Танки с крестами заметались по полю. Один влетел на заминированный участок -слегка подпрыгнув, развалился на части.
Тут мне стало недосуг наблюдать. Правая сторона клина приблизилась на прямой выстрел.
-Батарея, огонь! Заорал я, больше для себя. Внутреннее напряжение требовало выхода.

Открыть рот, чтоб перепонки не лопнули. Четыре огненных факела рванулись к клину, тут же грохнула батарея Прохоренко . Конец маскировки. Полк себя обозначил.
 Когда огонь ведут противотанковые пушки -разрывов не видно. Болванка, если удачно попадает поражает или экипаж и танк может какое-то время двигаться, если повреждена ходовая часть, останавливается. Его скорее всего добьют. Горит танк при попадании в двигатель. Куда летит снаряд - видит наводчик. Пока орудие перезаряжают, он отследив снаряд по красному трассеру, установленному в донце снаряда, вносит коррективы в наводку или выбирает другую цель. Пока на моём участке замерло два гада.
 20  секунд.
 -Огонь!
Три попадания!
Выстрелы подняли в воздух тучи пепла от сгоревшей травы. Видимости ни какой, но и нас в этой черноте не видно.
  Пытался понять, что происходит, по звукам выстрелов, но громыхало со всех сторон. Сзади, очень неплохо, настильный огонь вела батарея капитана-учителя.
В укрытия, живо!
Тут же, наши огневые накрыл шквал разрывов. У германских танков отличные прицелы. Если первым снарядом не попадёт - вторым точно накроет.
Переждав три серии взрывов, выглянул наружу. Пепел плотным облаком укутал позиции полка. Пепел, сажа был во рту, глазах, смешивался с потом. Чёрными струйками стекал на гимнастёрку. Пепел в горле и лёгких . И ещё вонь сгоревшей взрывчатки.
  Чёрную тучу разрезала вспышка пушечного выстрела. Мои. Живые!
 -Гена , к Рафаловичу, я к  Бульбе .
  Позицию не узнать. Воронки, глыбы вывороченной земли. Бежал по памяти. Орудие Бульбы лежало на боку. Колеса нет, щит искорёжен, станины под каким-то немыслимым углом. Хана пушке.
 Где ровик для прислуги? Вот. Прыгаю в спасительную щель. Одновременно близко, два орудийных выстрела. Лугачёв и ещё кто-то. Значит и до этого стрелял Лугачёв. В щель я не провалился, так как попал одной ногой на  плечо бойца, сидевшего на корточках в ровике. Упал на живот на краю траншеи.
-Подвинься, твою мать!
- Комбат, чего на людей сигаешь?
-Бульба жив?
- Так он к Вам на НП побёг, прицел понёс.
-Не встретились.
-Перебирайтесь на НП, если команды не будет- выходите к Ольховатке. От наших позиций влево 30 градусов. Там сборный пункт. Раненные есть?
 -Не.
-Хорошо. Выполнять.
-Есть.
Разрывы осколочных снарядов. Один, второй. Переждать.
Ещё два разрыва. Два танка ведут огонь по Лугачёву.

 Во время боя со временем начинает что-то творится. Оно то растягивается, как бы замирает. За одну секунду(как тебе кажется) успеваешь сделать и проанализировать кучу вещей. Бывает, после огневого контакта, смертельно уставший, с удивлением узнаёшь, что прошло несколько минут.
 Рывок вверх, бросок влево, голову пониже. Ветер опять сдул облако пепла. Впереди воронка. Свист снаряда - рыбкой в воронку. Взрыв.
Выглянуть оглядеться.
 Танкового клина больше не было. Танки были. Много. Левая сторона ещё сохраняла направление и строй, но две трети правой, были уничтожены или рассеяны. Жирный дым от сгоревших танков, самоходок и бронетранспортёров, периодически, закрывал поле боя но и нас этот дым периодически укрывал. Железные коробки, плевались огнём, ползали, поднимая шлейфы пепла, но у них не было страшной мощи клина. Он разделился на группки, атакующие разные направления. А вот и расчёт Лигачёва катает свою пушку. На огневую, выстрел, орудие скатывают в укрытие.
Разрыв снаряда, ещё один- на огневую. Справа. на минах подорвались два танка, из-за них бил хитрец. Хорошо, что не тяжёлый, с пушкой не более 45 мм.
За два броска добрался до Лугачёвской прислуги.
 -Лугачёв! Отставить! Вы его не достанете. Нужно затаиться. По фронту ни кто не атакует. Нужно ждать. Отдыхать и наблюдать.
 Потери?
-Один, легко.
-На НП расчёт Бульбы.
- Пару б человек, а то накатались по горло.
- Подожди, проверю всю батарею, может всех тебе перекину.
"Хитрец" не унимался, с хорошей скорострельностью, нащупывал неуловимую пушку.
Выждав промежуток, я рванул влево.
 Позиция 2-го орудия. Живых нет. Осмотрел орудие-целое. Снаряды в полузасыпанном ровике.
 Вперёд , к первому орудию.
- Колобов, Витя! Сюда. Рафалович сигналил рукой из щели. В траншее ещё трое бойцов. Заряжающий и подносчики.
- Я к тебе связиста посылал.
-Не дошёл, что у Вас?
-Целые здесь, раненых отправил.
-Орудие?
 -Стрелять можно. Я за наводчика. Целей нет. Штаба полка тоже и первой батареи. У Прохоренко одно орудие.
 - Боец.- Обратился я к подносчику.
- Бегом на КП, веди ко второму орудию расчёт Бульбы и ординарца моего сюда.
- Вы, дёрнул второго,- воды раздобудьте на всех, живо!
- А Вы, третьему ,- узнать что слева. Если есть свободные люди веди сюда, от имени зам командира полка.
Глянул на Рафаловича, тот кивнул.
- Выполнять.
- Что делать будем, Борис Аркадьевич?
- Что предлагаешь?
- Основную часть клина уже не достать. Укомплектовать три орудия. Открываем настильный огонь, вытаскиваем танки на себя. Ждём в укрытиях.  Клюнут, с 500 метров - огонь.
- Согласен, только наводчик из меня...
- Борис Аркадьевич, Вы уж, за общей обстановкой наблюдайте, а я за наводчика. Полтора года наводил 45 мм, 58 и 76.
- Добро.

 Пошарил биноклем по полю. Слева из-за линии горизонта появилась группа тяжёлых танков. Около пятидесяти машин. Идут так же, как утром. Резерв! А часть фашистов наоборот, уползала назад.
Обычно при 10-ти процентных  потерях, немцы отходили и атаковали в другом месте. Сегодня, они уже потеряли около 30 процентов, а делают ещё попытку. Сама Ольховатка немцам не нужна, не Москва, но стратегически, место хорошее для перегруппировки и развёртывания удара хоть на юг, хоть на восток.
  Река прикроет тылы  от неожиданностей.
 Только хрен вам, во всяком случае сегодня.
 Вернулся боец с водой. Принёс четыре фляжки.
- Слей  нам с майором, а то как черти в аду. Быстро сбросив гимнастёрки, кое как   смыли черноту и копоть.
 Подошёл расчёт Бульбы, Рябков, Лугачёв. Его "хитреца" кто- то сжёг.
Всем объяснил задачу.
- Лейтенант, так нам амбец. За зря погибнем - негромко пробурчал немолодой боец с тронутыми сединой усами.
 Кровь ударила в голову:
- Родину зря не защищают! А ты вечно жить собрался, за двойной оклад?
Марш на позиции!
 Взрослый, много повидавший мужчина, жена у него, дети и вообще, много всякого в его жизни было, а у меня? Семья, школа, море, горы.
Я -лейтенант до сих пор краснею, когда мужики языки про женщин чешут, но я, пацан , понимаю - сегодня, здесь, нужно стоять до последнего.
 Откуда-то, как чёрт из табакерки появился всадник. Очень чистенький  (по сравнению с нами) старший лейтенант. Спрыгнув, представился офицером связи из штаба Рокосовского .
- Доложите  обстановку.
Рафалович доложил.
- Ваше решение совпадает с планом штаба. Продержитесь как можно дольше. Вам помогут. Ещё. На смену выдвигается полк ИПТА. (Нас уже списали)
 Если позиции останутся за нами - повезёт кому-то, готовые огневые займут.
- Товарищ майор, сколько время? (Часами я пока не обзавёлся)
-10.20.
От  начала авиа налёта,  всего час с небольшим прошёл.
Прибежали четверо артиллеристов от Прохоренко.
- Что со старшим лейтенантом?
- Ранен, тяжело, когда отправляли был жив.
- Будете в моём расчёте. Главное очень быстро заряжать. Первый осколочный, за ним болванка, потом кумулятивные.
- Ясно.
- К орудию!

 Прибежали к пушке. Двоих поставил готовить снаряды, двоих подправить ровик и убрать тела павших. Сам присел на место наводчика - попробовал маховики наводки. Вертикаль туговато шла.
 В ящичке на орудийном щите нашёл маслёнку. Смазал, погонял туда-сюда, пошла нормально. Видать землёй забилась.
 По прицелу, сверил расстояние до головного танка. Через пару минут откроем огонь. Вдруг из Гороховской рощи вспышка. Одно орудие. Опять по моторным отсекам.
Ещё выстрел. Есть попадание. В этот раз фашисты быстро определились. 5-ть раз успела выстрелить одинокая пушка. 2-е коробки горели в поле, а 2-е утюжили рощу. Не я, не орудие Прохоренко туда не дотягивались. Видеть, как погибают товарищи, не легко. Суворовский завет - "Сам погибай, а товарища выручай" - в нашей армии выполнялся свято. Однако...
 До головного 1000 метров.
- Заряжай!
 Не торопись. Ещё подождать.
- Выстрел!.
- Откат нормальный! -крикнул заряжающий.
Осколочный швырнул землю вверх между 6-м и 7-м танком. Другие тоже правильно рассчитали прицел.
- Есть!: крикнул заряжающий.
- Выстрел!
- Откат нормальный
 - Все в укрытие.
 Танки, как собаки за зайцем, круто довернули на батарею. Сейчас ровнять нас будут. Осколочные снаряды рвались со всех сторон. Судя потому что землёй нас засыпало не сильно, точно нас не засекли или не учли поправку на превышение, тогда перелёты обеспечены
 Я про себя считал секунды. 500 метров, до дистанции прямого выстрела, танки пройдут по ровному полю минуты за две. Сзади загрохотали пушки Сперва пристрелочно, потом бегло. Не соврал штабной. Подтянули артиллерийскую часть. Орудия пожилого капитана-учителя тоже включились.
Полторы минуты - пора!
 - К орудию.
  Ужами выползли. Орудие стояло целёхонькое.
- Заряжай.
 Нащупал  панорамой ближний танк. Далековато. Оглянулся. Осмотрел позицию. Все на местах. Подносчику:
- Убери ветошь от снарядов. Загорится- немцы не нужны будут. Всех разнесёт.
 Опять к прицелу. Наводил в точку над танковым пулемётом - там броня потоньше.
- Внимание, выстрел!
- Откат нормальный.
 Танк полыхнув огненным факелом в небо, сбросил башню. Подрыв боеукладки.  Кумулятивный снаряд прожигает в броне отверстие с пятак. Раскалённые газы выжигаю внутри всё за доли секунды.
- Готово - прокричал заряжающий.
 Цель-200 метров 20 градусов влево...

 Невероятная сила приподняла и бросила вперёд на панораму. Лёгкие забило ядовитыми газами, сгоревшего тола...
 Сознание возвращалось на маленькие отрезки времени. Вижу свои сапоги, пятками рисующие кривые линии на чёрной земле. Это кто-то тащит меня, взяв подмышки. Бесконечное падение под землю. Что то горячее неспешно придавливает живот и ноги. Небо закрывает чёрная громадина. Земля  жирными струями, засыпает тело, голову. Опять солнце и всё в полной тишине. Темнота...
  Мир, вселенная, окопчик, возвращались толчками. Убит? Вроде нет. Ранен? Не знаю. Точно контужен. Когда сознание возвращалось, в голове открывалось кузня, даже кузнечный цех.  Сознание от жуткой боли опять уходило. Когда очередной раз открыл правый глаз, левый не видел, солнце было в стороне. Попытался подтянуть правую руку к голове. Мешали какие-то липкие шланги . Взгляд зацепился за коричневую полоску шириной в 3-и пальца. Знакомый цвет. Коричневый с вишнёвой краснотой. Такого цвета был предмет зависти всех молодых офицеров полка, командирский ремень Рафаловича. Совершенно уникальный ремень. Мысль просочилась сквозь "стук молотков":
-Это ноги и кишки Рафаловича. Он подобрал меня возле разбитой пушки, приволок и сбросил в ровик сам же укрыться не успел - германский танк разорвал его пополам. Какой человек был!
 Около часа, я вылезал из ровика. По сантиметру освобождаясь из под останков замполита и осыпавшейся земли, теряя и вновь обретая сознание, я выполз на верх. Руки, ноги целы. Левая сторона лица как подушка. Глаз цел, но заплыл совершенно. Осколки выбитых зубов во рту, разорванная верхняя губа. Глухота, возможно, от контузии, а может от лопнувших перепонок.

  На ноги встать не смог. Частично на четвереньках или ползком двинулся вперёд. Куда и зачем не знаю. Приступы тошноты и молотки в голове не ускоряли поступательное движение.  Несколько раз скатывался в воронки.
Наконец, нарвался на медбрата, по шевелению губ, догадался, спрашивает, показал на уши. Мужик осмотрел голову, показал большой палец. Попробовал поставить на ноги-  не получилось. Знаками показал ждать. Убежал, но скоро вернулся с подкреплением и носилками. Если б не привязали  к носилкам ремнями, то потеряли б раз пять. Притащили к полуторке с тентом, с трудом (всё забито ранеными), втиснули в кузов. На этом силы оставаться в сознании кончились.
 Дальше эпизоды.
 Лежу в пыли, рядом горит полуторка, а у меня словно выросло пузо. Ё.... Да это мои кишки  вылазят. Из-за боли в голове, другой не чувствую, но свои кишки терять жалко. Безуспешно стараюсь удержать их руками.
 Опять поднимают, грузят, снова полуторка теперь открытая. На живот кладут кусок брезента. Подтыкают под спину,  с обоих сторон.
 Солнце во всю сияет, а у меня ноги мёрзнут.
  Сгружают возле большой палатки с красными крестами. На большой площадке рядами лежат раненые. Мухи. Стоны. Замерзаю.
  Офицерами, медики,  должны заниматься без очереди, но я в солдатском х/б, кто тут будет погоны рассматривать! Нужно привлечь внимание.
 В правом кармане галифе трофейный парабеллум. Непослушной рукой, целую вечность, вынимаю пистолет. Ещё столько же, снимаю с предохранителя. Стреляю в землю возле себя. Ещё и ещё. Звука выстрелов не слышу, по отдаче понимаю, есть шум.
  Прибежали санитары, забрали пистолет, но и меня понесли в палатку.
 Силуэту, в когда-то, белом халате, пальцем показал на живот и уши. Всё. Здесь всё.
                Не знаю какой день.
  Я в санитарном поезде. Отключился в санбате, очнулся на нижней полке поезда. Есть несколько неожиданностей. Приятные- слух возвращается, вижу двумя глазами и голова болит меньше.
 Плохие - ноги до пояса в гипсе и плохо с животом.  Про ноги, здесь никто толком не знает.  Меня привезли вместе с  выжившими из разбитого Олховатского санбата. Ноги сломаны, швы на животе разошлись. Рана забита землёй. Врачи решили не зашивать. В ране гной и черви.
 Мой лечащий врач, в ранге майора, сказал, что в санбате, операцию сделали очень хорошо. Часть кишечника пришлось удалить и если б не бомбёжка...
- Ааа чтооо теперь? .Каакиие у мееня шааансы?
Это я так говорил-заикался.
- До сих пор живой, это плюс, молодой организм - плюс, у нас под присмотром  - плюс .В хороший госпиталь везём. Дотянешь, скорее всего - выживешь. Тебе, парень, уже несколько раз повезло, все конечности и органы целы, теперь всё от тебя зависит. Главное бодрее, держи хвост пистолетом!
 Два раза в день приходила сестричка, ложкой вычерпывала гной, мазала вокруг раны йодом. Рану покрывала марлей, пропитанной мазью, воняющей дёгтем. Это и был берёзовый дёготь.

 Советская военная медицина, во всяком случае на уровне санинструкторов и санбатов, не баловала военнослужащих разнообразием лекарственных средств. Известь и карболка для дезинфекции помещений. Дёготь (мазь Вишневского) для ран, йод для всего. Его лили в раны (для дезинфекции), мазали вокруг ран (для заживления), при поносе капали пару капель в кружку воды. При простуде (редкий случай, при  полном отсутствии нормальных бытовых условий) два раза в день, фельдшер рисовал на спине йёдовую сетку, ёё же рисовали при растяжении конечностей и сильных ушибах). Если, вдруг, ангина, ватным квачём, обильно пропитанным йодом мазали горло.
 Старые доктора, втихаря, пользовали травами. Молодые -трофейными таблетками.
 Вообще на фронте болели мало. Проходили даже довоенные хронические болезни. Рубцевались язвы, проходил туберкулёз и т.д.
Зато буйно расцвела солдатская наука выживания. Важную роль здесь
играла водка. Когда, сколько, с чем, до или после. Внутрь или растереть, а в каких случаях внутрь и растереть. Средств у солдата очень мало. Порох , водка, огонь и небольшие национальные и религиозные добавки.
 Немцы, с их лучшей в мире, медициной -болели больше. Мы как потомки степняков, никогда с этими степями не разлучавшиеся, были не восприимчивы к целой кучей недугов, которыми болели цивилизаторы. Ребята рассказывали -под Сталинградом, ещё до разгрома, здоровые фашисты, сдавались с одной просьбой не дать заболеть таинственными, для них, болезнями.

 Странно, но находясь на границе жизни, испытывая физические страдания, морально мне здесь очень нравилось. Чисто, покойно, можно спать сколько хочешь. Нам с братом до войны, отец не позволял поваляться. Подъём в  5.30 каждый день. Умыться, собрать учебники, отрезать по куску хлеба и солонины и в отцовский полк, на зарядку с красноармейцами. Завтрак там же. Потом в школу. Дом комсостава, где мы жили стоял в степи возле Херсонеса, отцовская часть на окраине Севастополя, школа на другой стороне. Городского транспорта не было. Всё пешком. Школа стояла на высоком обрыве Южной бухты, возле моря. Её разбомбили на второй день войны.
В воскресенье подъём в 5.00. Чай с хлебом и маслом. Каждому на руки кроки
( кусок карты с маршрутом), компас, мелкашку (винтовку), 5 патронов, 3-и спички, фляжка с водой.  В 17.00 сбор в указанном на карте, месте. Нужно придти сытому, с дичью, 2-мя патронами и 1-й спичкой. Кто не укладывался - на следующий раз маршрут удлинялся. Летом заплыв в море до горизонта. Вечером в театр, естественно пешком туда -обратно (мама с отцом завзятые театралы). Возвращались во 2-м часу ночи.
Ужин ,отбой, утром всё сначала.
На фронте тоже не разоспишься. Даже при перебросках, по железной дороге, начальство придумывало какие-нибудь занятия, проверки. Командиры твёрдо уверены:- Если боец не занят - жди ЧП.

Тут же , большую часть суток- сплю. Температура не падает, два раза делали переливание крови. После кормёжки(пол стакана бульона), в животе страшные рези. Доктор говорит. что это нормально. Кроме жирной водички, 4-ре раза в день по 4-ре квадратика шоколада. Рассасывать. Шоколад очень горький и совсем не сладкий.
 На верхней полке лежит настоящий цыган, с серьгой в ухе и простреленными лёгкими. Он в жизни не ел шоколада. Дал ему квадратик на пробу. Не понравилось. Говорит,
 - Наши цыганские петушки из сахара, вкуснее.
 Вообще дедушка- цыган очень интересный человек. Простой, абсолютно неграмотный, таборник. Бродил с табором аж до Сербии.
 15 живых детей (было) , 12 внуков (пока).Умел выковать лопату, косу, собачью цепь, в любой деревне работа была. Лошадок лечил, ну и подворовывал, конечно. На лошадях мы с ним и сошлись. Сколько полезных конских секретов он раскрыл!
-Есть русские, есть немцы, поляки, цыгане-ромале и кони. У всех есть свой язык. Цыгане, конский язык понимают. Конь и цыган-братья.
 Можно плетью заставить лошадь сделать работу, а можно попросить.
-Ты Вань, как на фронт попал, годов-то тебе не мало - спросил кто-то.

- С Украины в Бессарабию кочевали, когда война началась, через месяц цыганское радио передало - германы, цыган целыми таборами убивают, без разбора. Всех под корень!
 Мужчины к барону. -Что делать будем?. Мы ж ни какой власти не поддерживаем.
-Сейчас не за власть война, за жизнь.
Определил кому остаться придётся, чтоб табор выжил, а остальным в военкомат.
 Там спросили:
- Какого года?
- Цыган я. Не знаю. Какого года можно в армию, вот такого и пиши.
-А ты лошадей у Красной Армии не уведёшь?
- Э, начальник, Ваня у Гитлера уведёт и в Красную армию приведёт!
-Тогда в обозе служить будешь.
- Без обоза воевать нельзя!
Кто-то из вагона встрял:
- Можно, только не долго. Мы вот под Вязьмой...
 Так мы и ехали на Урал в челябинский госпиталь. Часто останавливались, пропуская эшелоны с танками, орудиями, гвардейскими миномётами -"Катюшами" и конечно с военными.
 Ещё цыган мне сказал, что черви в животе - это хорошо. Они всю гадость съедят.
- Ты , паря, не помрёшь. Эту войну не закончишь -дальней дорогой на другую поедешь. Победишь и жить там с женой будешь. Счастье найдёшь. Не спрашивай, больше не скажу- сам не знаю.
-Каакой жееноой, Ваа-няя?
- Будет, будет у тебя жена и сын, продолжатель рода, будет, всё у тебя, сынок, будет!
      Р.S. Спустя время я узнал, что участвовал в самой насыщенной техникой - великой Курской битве. Про Ольховатку никто не слышал, говорили про Курск, Орёл, Белгород. Ольховатку, через неделю жестоких атак, немцы , почти взяли, но танки, у них просто, кончились и драпали от неизвестного села Ольховатка аж за Днепр.   Никогда больше в истории, Фашистская Германия не смогла собрать крупные танковые соединения.
                Август 2015г
                Краснодар