(третья часть трилогии "Игра отражений")
В соавторстве с Таем Вэрденом.
Осторожно! Содержит описание гомо- и гетеросексуальных отношений!
Примечание:
Авторы испанского не знают! Все, что они могут - это воспользоваться гугл-переводчиком))) Не судите строго, а если вы знаете язык - лучше подскажите правильное написание!
Глава первая
С момента возвращения в Сагранзу, а иначе их отъезд с Островов Кристина теперь не называла, прошло почти десять дней. Десять дней она, как сумасшедшая, наслаждалась теплом благословенной земли, бегала по пляжу, пугая чаек и вызывая у морских сестер веселый смех, лежала под ласковым, совершенно не зимним с ее точки зрения солнцем в шезлонге. Правда, повинуясь воле Доминико, укрывала ноги пледом или обувала привезенные с горной виллы сапожки, в женской ипостаси бывшие ей немного великоватыми.
Они не остались ни в столице, ни в Сан-Марко, как ни уговаривали их герцогиня Саматти и даже сам герцог. Нико решил во что бы то ни стало исполнять любой каприз беременной жены, поэтому на следующий же день они отправились на виллу Коста-дель-флор.
- Ничего не могу с собой поделать, - повинилась Кристина. - Меня туда так и тянет. Впрочем, после рождения ребенка я еще насижусь в стенах фамильного особняка.
Неслышные тени слуг сновали по вилле, не мешая хозяевам наслаждаться отдыхом. Правда, донна Изабелла предупредила, что долго он не продлится:
- Вам просто необходимо показаться на императорском приеме, а после я отдам тебя, дорогая, в надежные руки мэтра Алехандро, он лучший врач, что я знаю, и будет присматривать за тобой всю беременность.
- А что-то может пойти не так? - испугалась Кристина.
Пришлось донне использовать все свое красноречие, чтобы убедить ее в полном отсутствии опасности.
- Но это обычная практика, у нас в городах даже простолюдинки приходят в лечебницы на осмотр, когда находятся в тягости.
- Хорошо, думаю, ничего плохого не будет от того, что лекарь будет за мной присматривать.
Кристина лекарей немного побаивалась, но ведь от осмотра ей хуже не станет?
Но сперва должен был состояться прием в Сагранзском Зимнем дворце, куда приглашали не всех, только элиту элит. И то, что они с Доминико приглашены, автоматически делало их входящими в этот круг сагранзской аристократии.
- Что надеть... - Кристина сразу же озадачилась извечной женской проблемой.
Часть платьев она уже надевала. Хотелось и здесь блистать, затмевая местных красавиц. Доминико мог обеспечить ей самые лучшие драгоценности, самые красивые платья, самого обаятельного кавалера - себя.
- Мне срочно нужен портной, - заявила Кристина мужу. - Как я выгляжу? Я не бледная? У меня нет теней под глазами? Мне пойдет что-нибудь лимонного цвета или я буду похожа на бешеный фрукт?
Нико только улыбался, вызывая маэстро Санчеса, подбирая для любимой жены самые красивые украшения и рисуя эскизы новых, чтобы сделать ей очередной подарок. Эти подарки не приедались, ведь Кристина знала, что каждый из них неповторим.
- Я так люблю тебя, - Кристина целовала мужа и снова убегала перемерять украшения, любуясь игрой камней.
Приехала Бекки, с порога кинулась на шею Кристине. И обе дамы пропали для всего мира, укрывшись в спальне и самозабвенно обсуждая что-то, вспоминая общих знакомых, обмениваясь сплетнями. Нико оказался прав: Бекки тоже была беременна, правда, узнала об этом совсем недавно.
- Это так странно... Во мне растет новая жизнь.
Кристина кивнула:
- Но ты не представляешь, как это странно для меня.
- Представляю, миледи, - кивнула девушка, - но вы привыкнете, а потом будете привыкать к другому: к тому, что держите ребенка на руках.
- Надеюсь, что я смогу привыкнуть и к этому.
Бекки разумно увела разговор на иные, более безопасные темы. Волновать Кристину она считала лишним. А касательно привыкания... Она и в самом деле привыкнет, это только сперва кажется таким странным, пока не возьмешь ребенка на руки. Сплетни двора Кристина рассказывала охотно, не забыв упомянуть и юного Роберта. Бекки только ахала и прикладывала ладошки к щекам.
В подготовке к приему прошла еще неделя, за которую Кристина обзавелась еще тремя новыми платьями, украшениями, как всегда, подчеркивавшими ее красоту, такую непривычную для Сагранзы.
- И загар так и не лег, - Кристина вертелась перед зеркалом, полностью обнаженная.
- Ты просто не помнишь, какой была в самом начале, - Доминико целовал золотистые веснушки на самых любимых плечах, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить это прекрасное тело в объятия.
- Неужели бледней, чем сейчас? - Кристина привстала на цыпочки, поворачиваясь. - Хм, фигура пока не изменилась.
- Сейчас ты похожа на золотистый персик, - Нико крепче сжал пальцы на ее плечах, притягивая к себе, поцеловал в радостно раскрывшиеся навстречу губы. - И на вкус ты сейчас - как персик, ты знаешь?
- М-м-м, впервые слышу, но мне нравится... Повтори.
- Как нежнейший, спелый, медово-сладкий персик, - в голосе Доминико проснулось урчание голодного хищника.
- И мой лев, конечно же, жаждет этот персик попробовать?
- Еще бы, - согласно мурлыкнул Нико, наклоняясь ниже и прихватывая губами тонкую кожу на ее шее, осторожно, чтобы не оставить следов.
- Хорошо, я согласна, - Кристина позволила унести себя на кровать.
И он попробовал, и еще попробовал, вгоняя ее в какую-то истому, которая была несколько отлична от обычного наслаждения. Сегодня он впервые со дня свадьбы ласкал ее так, прежде у них не доходило до этих ласк. Обессиленная, Кристина разлеглась на постели, чувствуя себя выжатой губкой. И выжал ее Нико, ее счастье, ее чуткий, отзывчивый любимый, самый лучший любовник в ее жизни, даже если опустить то, что у Кристины он был единственным, здесь она имела ввиду опыт обеих ипостасей.
- Мне так сонно и тепло, - промурлыкала она.
- Отнести тебя в ванную? - предложил он, сцеловывая с ее кожи испарину и облизываясь при этом, как налакавшийся сливок кот.
- Да, было б неплохо, - это прозвучало уже немного сонно.
Кристина знала, что, даже если уснет в теплой воде, он сам выкупает ее и отнесет в постель. Могла ли она подумать всего лишь год назад о том, что станет настолько доверять чужим, да еще и мужским рукам? Вода приятно пахла, наверняка с какими-то травами. Глаза уже не открывались ни в какую.
- Разбуди меня-а-а, - она зевнула. - На завтрак.
- Обязательно, любовь моя, - он ласково поцеловал ее в уголок губ, опуская в воду именно такой температуры, как ей нравилась. И сон окончательно завладел Кристиной.
Однако проснулась она сама, потянулась, чувствуя, что отоспалась вволю. И обеспокоилась:
- Я проспала?
Судя по тому, что рядом тихо сопел Доминико, привычно уткнувшись в ее грудь лицом. За окном было еще серо, рассвет только-только занимался. Кристина откинулась на подушки - все в порядке, можно еще немного позволить себе понежиться. После завтрака они отправятся в Сагранзу, где пробудут как минимум три дня. Доминико обещал показать самые красивые уголки столицы, хотя она решительно не понимала, как можно считать одни улочки, соборы, палаццо, площади или фонтаны красивее других.
А еще нужно было придумать себе какое-то занятие здесь. В Савентуме Кристиан играл, Кристина язвила на балах. Что она еще может и умеет делать? Вышивание. Ведение счетов. Может быть, податься в благотворительность? Это было бы неплохо, потому как на вышивку ее терпения и усидчивости не хватит. Да и вышивает она не так, чтобы очень, вернее, вообще никак, Бог свидетель. Может быть, рисование? Но и здесь ей не тягаться с Доминико, он не только эскизы драгоценностей рисовать умеет, донна Изабелла тайком похвасталась ей акварелями, которые Нико рисовал в детстве... Получалось, что единственное, в чем Крис была прекрасна - карточные игры. Но Нико предупреждал, что оные в Сагранзе не в чести, так что даже не получится поиграть, если даже отбросить то, что женщине играть зазорно. Оставалась только благотворительность, вступить в Орден Святой Маддалены, как делают почти все аристократки. Кристина терпеть не могла постные лица, духовность и прочее. Но делать нечего во всех смыслах - придется. Хотя и мелькала у нее мысль махнуть на все рукой и просто наслаждаться жизнью, благо, даже на вилле Коста-дель-флор была неплохая библиотека, гулять можно было хоть верхом, хоть пешком, хоть на лодке. Но вроде бы вести себя так не одобряется? Кристина со стоном сползла ниже - почему так сложно быть женщиной?
Тут же проснулся Доминико, вскинулся, встревожено спрашивая заплетающимся спросонья языком, что случилось.
- Ничего, милый, сложности бытия дамой осмысливаю.
- А-а-а, - протянул тот, снова падая лицом в подушки. Но через пять минут все же заворочался и сел, пытаясь пригладить растрепавшиеся и перепутанные черные кудри пятерней. - А это так сложно, mi caro?
- Ты не представляешь, Нико. Например, понятия не имею, чем я должна заниматься. Вышиваю я плохо. Музицирую - сам слышал. Вести светские разговоры и устраивать приемы? Но старая островная школа капания ядом здесь явно неуместна.
- Рисовать?
- Я отвратительно рисую, Нико. Я умею всего три вещи: играть в карты, охотиться и устраивать скандалы.
- О! - просиял юноша. - Я куплю тебе охотничьего хоря, Кристо. И, пока тебе еще не трудно, ты можешь его приручать и тренировать.
- А на ком его тренировать? - загорелась Кристина.
- На голубях, вернее, на лесных горлицах, на мелкой живности.
- Хочу охотничьего хоря!
Доминико украдкой облегченно выдохнул: он понятия не имел, чем можно занять любимую супругу в отсутствие у нее таланта и склонности к истинно женским занятиям рукодельем, так что о хоре сказал наугад, и радовался, что идея понравилась. У него самого был непочатый край работы, отец уже даже не намекал, а прямо сказал, что сразу после приема Доминико должен начать заниматься делами рода Даркмайр и Сент-Клер, вкладывать переведенные банками в Сагранзу средства, заключать договора и организовывать компании.
- Нам на завтрак еще не пора, Нико?
- Еще рано, но можем встать. Как раз умыться успеем и одеться.
Кристина тут же подскочила:
- Отлично. Хочу есть.
Здесь, в Сагранзе, повара готовили ей свежие овощи, легкую пищу, совершенно не отягощавшую желудок. Но есть хотелось уже спустя два-три часа после трапезы. Пришлось привыкать к частым приемам пищи, из которых только четыре были полноценными: завтрак, полдник, обед и первый ужин. Остальные пять были не более чем перекусами, когда ей предлагали незнакомые лакомства, сыры, оливки, тапас, легкое, разведенное родниковой водой вино или фруктовые соки.
- Я точно не влезу в пла... Ум-м-м, да, какой прекрасный сыр.
Когда-то давно, приехав в горы, Кристиан был уверен, что нигде не делают более разнообразных и вкусных сыров. Сейчас он, вернее, она уже убедилась, что бывает и большее разнообразие, местные сыровары что только не творили с этим продуктом, чего только не добавляли в него. Впрочем, здесь и хлеб пекли не просто так. Чьяватта, фраццони, луковый хлеб, чесночный, с оливками, с травами, с сыром, с кореньями!
- Все, больше в меня не влезет, - с сожалением признала Кристина. - Завтрак был просто великолепен.
- Собирайтесь, через два часа оправляемся в Сагранзу, - напомнила донна Изабелла.
И все завертелось: Джоанна укладывала платья, как минимум три - на каждый день, и выходные - два, еще три для приемов, туфли, украшения, «походный» набор косметики, только самое необходимое. Кристина путалась под руками у камеристки, пока Джоанна очень вежливо не спросила, не угодно ли леди съесть ломтик лимона где-нибудь в саду, погода прекрасная. Пришлось облачиться в дорожное платье и выйти из комнат, чтоб дать женщине выполнить свою работу. Кристине решительно нечего было делать.
«А вот возьму, и поступлю в здешний университет!» - со злости родилась полубредовая для уроженки Островов мысль. Почему бы и нет, собственно говоря? Какие-нибудь курсы прослушать она вполне сможет. Что-нибудь по географике - Александр интересно рассказывал о своих путешествиях, показывал книги, или по истории.
- Да, я так и сделаю! - вслух, словно ставя точку в споре с самой собой, со своим воспитанием и привычками, сказала Кристина.
- Что именно, mi amante? - неслышно подкравшийся Доминико вышагнул из-за толстенного ствола то ли бука, то ли ясеня.
- Поступлю в университет Сагранзы, милый.
- А, это хорошая идея! И тебя поддержит дядя, он всегда поддерживает женщин, жаждущих знаний. Хоть здесь и иначе относятся к женщинам-ученым, но их пока очень мало, тех, кто публикуется открыто и под своим именем.
- Думаю, что на полноценное обучение у меня не будет возможности, но я бы прослушала курсы по географике, например.
Маркиз рассмеялся.
- Похоже, это семейное. Матушка уже почти десять лет переписывается и встречается на семинарах с профессорами Университета, кроме того, с известными картографами и путешественниками от Императорского картографического сообщества, так что вам будет, о чем поговорить.
- Просто Лекс настолько заразительно рассказывал... Я пожалела, что не стала в свое время моряком, как он.
- Ох уж эти моряки! - фыркнул юноша. - Путешествовать можно не только по морю. Сколько увлекательных маршрутов есть по суше! А сколько еще белых пятен на картах!
Кристина рассмеялась:
- Да, это правда.
- Знаешь, я тут подумал... Конечно, я загадываю очень наперед, и так делать не следовало бы. Но что, если после того, как наши дети вырастут, или хотя бы станут совершеннолетними, мы отправимся путешествовать?
- Хорошо, милый, - согласилась Кристина. - Это будет просто отлично. Мы будем еще достаточно молоды.
- Да нам и будет-то всего по сорок с лишком лет, - снова рассмеялся Доминико. - Идем? Уже готовы экипаж и кони.
- Идем, - согласилась девушка.
Путь до столицы ей не запомнился, да она и не смотрела в оконце кареты, выспрашивая донну Изабеллу о том, как поступить, что для этого нужно, с кем та общается и о чем. С огромным изумлением Кристина узнавала, что у ее свекрови (или все же тещи? Нет, сейчас свекрови) есть ученая степень, что она не всегда сидит в поместье, а как минимум раз в год выезжает в Гранаду, на Большой съезд картографических обществ Сагранзы, Балтии и Османской империи.
- Оказывается, жизнь в Сагранзе весьма насыщенна событиями при должном старании. Острова славятся лишь математиками, а это довольно скучновато.
- О, дорогая, не только математиками. Еще и физиками, химиками, литераторами, - улыбалась донна Изабелла. - В последние годы оттуда все больше юношей стремится поступить в Медицинскую Академию, есть талантливейшие ребята.
- Да, не всем нравятся туманы и интриги, - рассмеялась Кристина.
Герцогиня кивнула, не уточняя, что именно от туманов и интриг она в свое время рванула, теряя каблуки и задрав юбки, за сагранзцем. Правда, интриг и здесь хватало.
- Надеюсь насладиться балом со спокойной совестью. Полюбуюсь на двор. Завяжу новые знакомства.
- Завтра будет небольшой прием, только для приближенных, а послезавтра - уже бал, для большей части аристократии. Почти всех, кто будет на приеме, ты уже видела на своей свадьбе, Крис, - заметила донна Изабелла.
- Я никого не запомнила, - призналась Кристина. - Больше думала всякие глупости в тот момент.
- И какие же? - любопытно сощурилась женщина.
- Смогу ли я задрать юбки достаточно высоко, чтобы удрать.
Из экипажа несся смех дам, мужчины, следующие рядом с ним верхом, переглядывались, тоже усмехаясь. День был прекрасным, солнечным, хоть и довольно холодным. Но Доминико уже привык к настоящей зиме, и сейчас ему было хорошо.
- Милый, ты еще не совсем замерз? Или зима Островов научила тебя ценить тепло?
Нико перегнулся с седла, склоняясь к самому окошку кареты, сейчас приоткрытому: донна Изабелла тоже считала день чудесным, и стекло было отодвинуто, а занавески - раздернуты.
- Здесь, как мне теперь кажется, удивительно тепло. Никакого сравнения с Савентумом! Но ты ведь меня все равно согреешь по приезду, любовь моя?
- Конечно, Нико, - Кристина послала ему теплый взгляд.
Он склонился еще ниже, словно в упражнении вольтижировки, поймал ее руку и коснулся кончиков пальцев поцелуем, после чего вернулся в нормальную позу, задорно улыбаясь. Мальчишка!
- Надеюсь, когда-нибудь он повзрослеет. Но не слишком быстро.
- Повзрослеет? - рассмеялась донна Изабелла. - О, возможно, но, дорогая, поверь мне, это будет еще очень нескоро.
Кристина кивнула:
- Мне это нравится. Он будет отличным отцом.
Герцогиня вздохнула, думая, что становиться отцом в возрасте Доминико все же рановато, но судьба не выбирает времени. Кристина же продолжила:
- Надеюсь только, что и я буду хорошим родителем.
- Ты будешь замечательным родителем, Крис. Уж поверь, у тебя все получится. Сначала может быть трудно, но есть слуги, да и я помогу, советом, примером.
- Я постараюсь быть хорошим отцом детям...
- Сначала тебе придется стать мамой, - улыбнулась донна Изабелла. - Хотя бы на то время, что будешь кормить малыша грудью. Или ты не хочешь портить фигуру?
- Не думаю, что кормление ребенка ее слишком сильно испортит, - Кристина задумалась.
- Я кормила всех троих сама, - кивнула герцогиня. - Если не пренебрегать некоторыми правилами, грудь останется упругой и не отвиснет.
- Вот и отлично, - Кристина раскрыла веер, обмахнувшись. - Не могу представить, что я буду рожать.
- Не надо это представлять, еще испугаешься. Но по возвращении из Сагранзы я покажу тебе несколько упражнений, которые нужно делать ежедневно. Это поможет приготовить тело к родам.
- Хорошо. А это очень... страшно?
Донна Изабелла укоризненно посмотрела на нее, но все же сказала:
- Нет, это не страшно. Это больно. Но, должна признать, о том, как именно было больно, забываешь едва ли не тотчас, когда тебе прикладывают к груди дитя.
- Надеюсь, моей решимости хватит...
- Я надеюсь, у Доминико достанет силы воли... - почти одновременно с ней сказала донна Изабелла.
- Силы воли на что?
- На то, чтобы полностью забрать себе твою боль, дорогая. Я не рассказывала разве? Когда я рожала его сестер, с Долорес мне пришлось изрядно помучиться, а вот Беатриче я родила совсем без боли, Нико пробрался в комнату и ухватил меня за руку, акушерка не смогла его оторвать. Но после он пролежал пластом почти сутки, отходя от пережитого. Правда, тогда ему было совсем мало лет...
- Думаю, что рожу сама. Я имею в виду, что вряд ли мне хватит сил на повторение.
- Дорогая, никто не заставит тебя немедленно беременеть снова. Но детей вам нужно как минимум трое.
- Посмотрим, - дипломатично ответила Кристина. Да ей и этого ребенка было страшно вынашивать, что уж говорить о троих! Но в памяти всплывали разговоры с Нико по этому поводу, прочитанные ими юридические источники. Нельзя было дать пресечься ни одному роду, Даркмайры, Сент-Клер и Саматти должны быть обеспечены наследниками. В идеале, конечно, можно было бы не выдавать сестер Нико замуж, а принять их супруга или супругов в род Саматти. Но то в идеале, а что будет на самом деле? Девочки еще слишком малы, хотя герцог, несомненно, уже рассматривает брачные предложения и ищет удачную партию. Но Кристина все равно чувствовала себя странно - ипостась была словно неудобное платье, которое пора снимать, а шнуровку затянуло намертво. И если платье можно скинуть, попросту разрезав шнуровку, то ипостась сменить, не убив ребенка, она бы не смогла. И еще не факт, что это не аукнулось бы ей чем-нибудь ужасным. Придется терпеть, стиснув зубы.
Она много слышала о материнском инстинкте, о том, что женщина не может не любить свое дитя. Но до сих пор еще так мало видела тех, кого, в самом деле, можно было назвать матерями, любящих своих детей. И в ней самой пока еще совсем не проснулся этот пресловутый инстинкт. Как он вообще должен ощущаться? Она понятия не имела. Одна надежда, что в ее неправильном, двойственном естестве этот инстинкт все же заложен. Может, хотя бы отцовский? Или вообще любой родительский. Или Двуликим такое не полагается, чтобы не стремились заводить детей? Нет, чушь, иначе их бы не осталось уже давно. Как-никак, прошло больше пятнадцати поколений с момента, когда впервые появились Двуликие.
Кристина погрузилась в мысли настолько, что и не заметила, что они приехали. А дальше был обед, после которого Нико и пригласил ее на прогулку по вечерней Сагранзе.
- Я надела самые крепкие ботинки. Готова гулять и наслаждаться, - заявила Кристина.
И они отправились, пешком, неспешным прогулочным шагом. Через пару часов Кристина вполне склонна была согласиться, что, если бы Нико не тянул ее за собой время от времени, она так и замерла бы возле какого-нибудь палаццо или собора, или базилики, слушая его голос, рассказывающий историю этого места. В памяти Нико хранилось столько интересного, оказывается.
- Как ты вообще запоминаешь все это, милый?
- Мне это интересно. Архитектура и история сплетены теснее, чем кажется людям. Взять вот этот собор, - и Доминико принялся рассказывать историю древнего сооружения, в которой мешались старинные легенды, исторические документы и казусы, забавные и страшные события, вплоть до нынешнего времени. - Теперь в Bas;lica de la Pur;sima Lirios никто не венчается, это считается дурным знаком и вообще худшим началом семейной жизни. Но в остальном службы проводятся, как обычно. Здесь один из лучших хоров, где поют дети.
- А какой собор считается лучшим для начала семейной жизни? - заинтересовалась Кристина.
- А мы в нем и венчались, - улыбнулся Нико. - Sagrada Familia, или Собор Святого Семейства.
- Значит, наша жизнь будет удачной и счастливой?
- Я приложу к этому все усилия, - горячо пообещал маркиз.
- Я тоже, Нико. Не замерз? Становится прохладно.
- Ты рядом, и мне тепло. Но у тебя уже, верно, устали ножки, Кристо. Поймать экипаж, или отнести тебя на руках?
- Лучше на руках, сколько сил хватит. Пока еще можешь меня поднять.
- Кристо, я готов носить тебя на руках всю нашу жизнь, - почти без улыбки сказал ей Доминико. И на мгновение ощутил озноб, будто его слова какая-то высшая сила слышала и зафиксировала на скрижалях судьбы. Но ощущение быстро пропало, смытое любимым ароматом, теплом тела, прижавшегося к его груди, рук, обнявших за шею.
- И еще нужно напомнить про корону... И осмотреть корону Георга. Будет весело, если мы снимем проклятие.
- Интересно, как мы это поймем? - задумался Нико.
- Ну... королевы забеременеют?
- У-у-у, это совсем не зрелищно! - протянул Нико, дурачась. - Вот если бы гром и молнии! Или трубный глас... Ну, или хоть луч света и лепестки роз с небес...
- Нет-нет, это слишком ужасно выглядит. Особенно молнии посреди ясного дня.
- Но на свет и лепестки ты согласна?
Кристина кивнула, решив, что свет и лепестки - это даже романтично. И красиво. И будет воистину немного жаль, если снятие проклятия, как и его наложение, ничем таким не ознаменуется. Магия вообще штука не слишком зрелищная, если только это не стихийная магия, как у нейрисс и малефис.
- Не терпится примерить корону...
- Думаю, скоро ты сможешь это сделать, - утешил ее Нико.
- Да. Мне надо хоть чем-то заняться, иначе я сойду с ума. Буквально.
- Значит, кроме короны мы еще и насчет университета с дядей поговорим, - кивнул юноша.
- Да. А что у нас на ужин? - сменила тему Кристина на более животрепещущую.
- Повара обещали дичь, - вспомнил Нико. - Тебе понравится.
- М-м-м? И кого же в этом сезоне добывают охотники?
- Зайцев, в основном, это самая частая дичь в наших краях. Они вредят виноградникам, обгрызают кору и молодые ветки. Еще оливковых чекос, это... м-м-м, как же объяснить, это похожая на рябчика птица, но чуть крупнее, с серо-зеленым оперением, по цвету схожим с листьями олив. В оливковых рощах они и гнездятся.
- Птица и зайчатина. М-м-м, вкусно звучит. Люблю птичье мясо.
- Чекос обычно фаршируют орехами, но не абы какими, а кедровыми. Здесь они редкость, их привозят из Балтии и иорданских областей Сагранзы.
- И это вкусно? Они придают какой-то необычный привкус?
- Увидишь, вернее, попробуешь. Как по мне - это очень вкусно. А еще полезно. Я попрошу, чтобы тебе приготовили творог с орешками и сушеными вишнями. Творог тебе полезен сейчас.
- Да, полезная еда, много свежего воздуха - я помню.
- А еще рыба и морепродукты. И фрукты и овощи. Тебе ведь нравится?
- Да, конечно, местная кухня превыше всяких похвал. Особенно вино, - согласилась Кристина.
Ее радовало уже то, что никто не пытался напоить ее какими-то мерзкими отварами овса и прочей пакостью. Правда, иногда приносили овощные соки, но это было вкусно, особенно, томатный и, как ни странно, морковный. Любимые лимоны, правда, желания не вызывали на них даже смотреть. Как и шоколад. Вкусы изменились довольно резко, она сначала даже не поняла, почему от одного вида лимона, нарезанного к чаю тоненькими кружочками, ее неудержимо потянуло в уборную. Несчастный фрукт был изгнан из меню с позором.
- Ничего не понимаю... - страдала Кристина. - Почему? И шоколад... Я даже смотреть не могу.
Донна Изабелла утешала ее, что так бывает, и любовь к лимонам и шоколаду вернется со временем. А пока Крис утешалась сырами всех видов, которые поглощала в огромных количествах.
- Я уже похожа на мышь или еще нет? Я съела сыра на десять подносов сырных пирогов.
Доминико вечерами иногда искал у нее хвост. Но находил почему-то только другие, очень чувствительные местечки. Кристина была совсем не против предаваться любви и неге. Даже без хвоста.
- А что дальше? Я буду желать поедать сырую рыбу? Печеных креветок? Листья винограда?
- Если тебе и ребенку это будет нужно, тебе принесут самые вкусные листья и самую свежую, жирную рыбку, - смеялся Нико.
- Хорошо, я запомню, если мне вдруг захочется чего-то такого.
Пока что вкусы, слава Всевышнему, больше меняться больше не спешили.
После прогулки Кристине хотелось только одного: залечь в ванну. Нет, тогда уж двух: сначала ванна, потом ужин. Или наоборот? Ужин, ванна, массаж в исполнении Нико, долгий и сладкий сон, чтобы на приеме блистать.
- И именно в такой последовательности... Так. Птица с орехами на ужин, кажется.
Птица с неведомыми орешками ей понравилась, впрочем, это было предсказуемо. Мало что из местной кухни ей не нравилось. Если подумать, то она так и не смогла заставить себя попробовать осьминога, которого Нико с едва слышным урчанием поедал полусырым. Он был мерзким, дергающимся и... Нет, лучше не думать. Нико любил морскую живность, которую им иногда приносили русалки. Обязательно вскрывал и съедал при дарительницах пару устриц. Кристина при этом смотрела куда угодно, только не на него. При этом, за столом виноградные улитки вызывали у нее оживление и похвальный энтузиазм. В конце концов, она смирилась с тем, что вкусовые предпочтения у нее странные.
Глава вторая
Императорский прием для самых приближенных - это мероприятие, о котором не принято слишком распространяться в обществе. Просто потому, что это семейное торжество, на которое съезжаются представители семьи Саматти со всех уголков Империи. На этот прием их приехала почти сотня, но ощущение все равно оставалось, как от уютного семейного праздника. Никто не шипел и не завидовал, рассматривая регалии и наряды. Может быть потому, что абсолютно все дамы на этот прием оделись достаточно скромно? Не было нужды кичиться богатством и положением среди равных.
Кристина улыбалась дамам, беседовала на темы природы и погоды, насколько позволяло знание языка. Ее хвалили за то, что в столь короткий срок она так продвинулась в изучении чужой речи. Поздравляли с грядущим прибавлением в семье. Советовали обращаться, если возникнут трудности. Здесь было принято отправлять детей на воспитание дядям-тетям, да и просто передавать малышей из рук в руки, особенно, в таких огромных семьях. К концу вечера Кристина запомнила имена дам, особенно, пожилых матрон, к ее изумлению, не стремившихся поучать молодежь. Именно таких можно было назвать «бабушками».
- Они милые, чем-то похожи на наших семейных леди, - поделилась Кристина с мужем.
- Это потому, что сейчас мы в кругу семьи. Завтра ты посмотришь на них среди аристократии, это будут совсем другие люди. Пойми, Кристо, для нас семья - это как крепость, в которой можно укрыться от любой беды. Когда тебя похитили, искали все, всю Сагранзу перерыли, и лишь потому отыскали вовремя.
- Да, в кругу семьи люди всегда добрей и открытей. Что ж, посмотрим, как все будет завтра.
- Дядя, - Доминико улыбнулся подошедшему императору.
- Я получил твое письмо, Нико. Идемте, присядем и поговорим, - кивнул тот.
Кристина вздохнула - вот и тот самый разговор. Про корону. Каково же было ее удивление, когда разговор зашел вовсе не о том, отдавать ли им корону.
- Надеюсь, вы понимаете, что не стоит обнародовать факт принадлежности этой вещи вам? - сказал император Альфонсо, вручая ей весьма нелегкий ларчик из слоновой кости, обитый филигранными золотыми уголками.
- Конечно, ваше величество, - согласилась Кристина, принимая ларец.
Крышка чуть слышно щелкнула, поднимаясь. В свете канделябров засиял огромный сапфир, как две капли воды схожий со своим близнецом на венце короля Георга.
- Да. Это они, камни проклятия, морские сапфиры, - кивнула Кристина. - Теперь короны принадлежат потомкам королей.
И ничего не случилось, только на мгновение показалось, что ушло ощущение старого и недоброго взгляда. И еще - что сапфир сверкнул особенно ярко. Но это, наверное, просто мигнули от сквозняка свечи.
- Нико, ты это почувствовал? Ты это видел?
Юноша кивнул, зябко передернув плечами:
- Что бы ни было на этих камнях, оно ушло. Теперь можно и примерить короны.
- Дома, - Кристина засмеялась. - Там зеркало.
Они еще немного потанцевали и пообщались с гостями, лишь ближе к полуночи отправившись в особняк Саматти. Дома Кристина сразу же ринулась примерять корону. И осталась разочарована.
- Тяжелая, неудобная...
Нико смеялся:
- А ведь я тебе говорил! Недаром дядя предпочитает свой походный венец.
- Придется ограничиваться диадемами, что поделать.
- Я думаю, если разобрать эти короны на камни и золото, можно будет сделать другие украшения. Но не знаю, уместно ли?
- Нет, пусть они будут такими, какие есть. Зачем нам старые чужие украшения?
Он только склонил голову, признавая ее право решать судьбу корон. Может быть, позже, когда родятся их дети, кто-то из них захочет это изменить.
- Тогда, думаю, нужно унести их в сокровищницу, и пусть лежат там, собирают пыль.
Кристина кивнула:
- Да, так будет лучше. Ну что, ужин, ванна, массаж и сон?
- Да, любовь моя, - улыбнулся Доминико.
Следующий день они отдали подготовке к балу и самому балу, и в этом не было ничегошеньки необычного. Все было, как в тот первый раз, когда Кристину представили сагранзской аристократии. Блеск драгоценностей, туалетов дам, сдержанные разговоры, танцы, бесконечное движение по залу, легкие вина, закуски и десерты. Знакомства с нужными людьми. Изюминкой здесь оказалось то, что довольно большое количество гостей было не просто аристократией, Нико целенаправленно знакомил Кристину с теми, кто имел некоторый вес в науке, показывая отличия сагранзского высшего общества от савентумского.
- Помимо дел рода и семьи, они ведут активные изыскания и переписку, читают лекции. О! Я вижу донну Спату! Идем, ты должна познакомиться с ней.
Донна Глориа Спата оказалась сухощавой женщиной в мужском костюме и с бархатной полумаской на лице.
- Очень рада знакомству, - улыбнулась Кристина.
Расспрашивать о том, почему донна так одета, она не стала.
- Взаимно, - тонко улыбнулась та. Голос был знакомым, но не так, чтобы очень. Кристина его слышала пару раз, не более.
- Мой супруг так горел желанием нас познакомить...
- Я слышала, вы собираетесь заняться изучением географики. Будете начинать в Университете, или сразу под патронажем донны Саматти? - поинтересовалась Спата.
- Сперва в Университете, донна Спата.
- Это весьма похвально. Зовите меня просто Глориа, дорогая. Мы будем часто встречаться, если вы поступите.
- Хорошо, донна Глориа, - Кристина вежливо улыбнулась. - Можете называть меня Крис.
- Всенепременно, донна Крис. Была рада с вами познакомиться, - донна Глориа царственно кивнула им обоим и отошла к группе мужчин.
- Не узнала? - шепотом осведомился Нико, смеясь одними глазами.
- Нет, а должна? - удивилась Кристина. - Я вообще-то мало с кем знакома настолько, чтоб узнавать под маской.
- Наверное, ты пока еще не всех дам Саматти можешь узнать. Семья строго блюдет этот маленький секрет, - подсказал Доминико.
- Да, возможно. У вас большое семейство, насколько я поняла.
- Вчера были еще не все. Если хочешь, я дома расскажу тебе, кто она.
- Хорошо, - Кристина улыбнулась. - Когда мы можем поехать домой? Я устала.
- Прямо сейчас, mi caro, - кивнул Доминико.
- Тогда едем. Мне плохо от музыки и вообще.
Нико встревожился и немедленно подозвал лакея, чтоб готовили карету. Через десять минут они уже отправились домой.
- Извини, - Кристина устало потерла лоб. - Кажется, я плохо переношу беременность. Быстро утомляюсь, раздражаюсь и вообще, это все...
- Тс-с-с, не извиняйся. Это нормально, и если ты устала, не стоит превозмогать себя.
Доминико обнимал ее, нежно касался губами щек и висков, от его поцелуев непрошенная головная боль и тошнота улетучивались, словно по волшебству.
- Ничего, я потерплю, деваться все равно некуда.
- Не надо терпеть, Кристо. Я могу убрать твою боль, видишь? Уже не болит? - он заглянул ей в глаза.
- Нет, Нико, не болит, спасибо. Ты самое волшебное средство при любом недомогании, - из ее глаз на Нико смотрела холодная ледяная глубина моря. Северного моря, непривычного теплолюбивому сагранзцу. Он сдержал невольную дрожь, крепче обнял ее.
- Завтра уедем на нашу виллу, хочешь?
- Как скажешь, милый. Там море, солнце, мне нравится, когда я слышу шум волн, кажется, что море меня успокаивает.
Доминико сдержал обещание, и на следующий же день увез жену на виллу Коста-дель-флор. Кристина действительно немного успокоилась, слушая море, нежилась в постели, наслаждаясь шелестом волн. Доминико привез ей книги и рукописи, подобранные донной Изабеллой, по географике и картографике, землеописания, от древнейших до современных, и даже несколько новых романов, едва вышедших из печати, с хрустящими страницами и запахом типографской краски от гравюр.
- Спасибо, Нико. А герцог не рассердится, что я отрываю тебя от забот о делах семьи?
Доминико кивнул на заваленный бумагами стол:
- Пока что я разбираюсь в перспективах инвестиций, но на следующей неделе он желает видеть меня уже готовым к активной работе. Ты простишь, если мне придется уезжать на несколько дней?
- Конечно, я взрослый человек, могу позаботиться о себе.
- А мне совсем не хочется тебя оставлять, - вздохнул Нико. - Ни на час.
Кристина погладила его по щеке:
- Я не пропаду.
- Я знаю. Кристо, - юноша на секунду замер, собираясь с мыслями. - Тебе не кажется, что за нами кто-то следит? Я чувствую чужой взгляд, но не могу понять, откуда он, и со злом ли?
- Нет, я ничего такого не чувствовала, - Кристина нахмурилась.
- Наверное, я слишком боюсь тебя потерять, и это просто паранойя, - вздохнул Нико. Но, выходя в сад и на террасы, внимательно оглядывал окрестности.
- Успокойся, милый, зачем кому-то следить за нами?
- Не знаю, - пожал он плечами.
Как Доминико и опасался, герцог вскоре потребовал его присутствия на заключении договоров и сделок. Вложение средств обоих родов должно проходить под контролем нынешнего главы семьи Даркмайр, так он считал, и был, на самом деле, абсолютно прав.
- Я побуду одна, милый, не волнуйся, все будет хорошо. Почитаю, погуляю.
- В доме куча слуг, Кристо, если что - лучше позови Джоанну или кого-то из лакеев.
- Хорошо, милый, - кивнула она.
Нико уехал после завтрака, и Кристине тут же показалось, что дом опустел. Она бродила по комнатам и коридорам, потом решила прогуляться на свежем воздухе. Несмотря на то, что зима в Сагранзе была удивительно теплой, плодовые деревья сбросили листву, лишь оливы, лавры и изгородь из неизвестного ей кустарника были зелеными, как всегда. Чисто выметенные и посыпанные крупным белым песком дорожки причудливо петляли между деревьев и клумб с подрезанными на зиму розовыми кустами. Песок чуть слышно поскрипывал под ногами.
Кристина наслаждалась прогулкой, подставляла лицо ветру и мечтала о том, что Нико вернется, они снова будут сидеть вдвоем и... При виде странной фигуры, показавшейся неподалеку, не закричала она только чудом - привыкла, что никакой угрозы здесь быть не может. Сначала ей показалось, что это причудливо изогнутое морскими ветрами дерево, ива со слишком длинными, метущими по земле ветками, но когда существо шагнуло к ней, Кристина поняла, что это не ветви, а длинные волосы, сплетенные в десятки косичек. На нее внимательно смотрели серые, с лунным отблеском, глаза.
«Здравствуй, Двуликий», - голос, похожий на шелест листвы, прозвучал у нее в голове, создание не открывало рта. Понять, какого оно пола, тоже не представлялось возможным - длинная струящаяся ткань скрывала тело.
- Здравствуйте... Кто вы? - Кристина всмотрелась в глаза существа. - Малефис?
«Ты умен, Двуликий. Это хорошо. И почти не боишься, это тоже хорошо. В тебе течет сильная кровь, и ты носишь Двуликое дитя», - на пару секунд малефис замер неподвижно, словно задумавшись.
- Двуликое? - Кристина растерянно посмотрела на свой живот. - Но я думал, что они не рождаются каждое поколение.
«Это способ защитить тебя от смерти, ведь ты просил за жизнь для себя, если будет девочка? Но есть выход, - малефис снова задумался, - да, выход есть, и срок еще невелик. Можно разделить близнецов. Народишь сына, похожего на тебя, он будет счастливым. И дочь, похожую на мужа, в которой будет наша кровь. Есть выход, Двуликий, и тебе решать. Только знай, что это будет больно. Больнее, чем рожать», - малефис засмеялся, показывая острые, как иглы, белые зубы и отступил назад, за деревья, мгновенно растворяясь в тенях. И только эхо мысленной речи донесло последнее: «Реш-ш-шай!»
- Я согласен. Пусть будут близнецы, - долго Кристина не раздумывала.
«Я приду, когда вернется твой муж», - пообещал невидимый малефис.
- Хорошо, - Кристина поспешила вернуться в дом.
В голове у нее вертелась пока только одна мысль: "Что это было? И кто это был?" Малефис не сказал ни слова о Нико, будто тот был чем-то незначительным. Она потрогала живот. Значит, Двуликое дитя. Или близнецы. Близнецы лучше, это уже наследники двух родов, а проклятие рода снято с разрывом договора. А что он сказал о том, что это будет больнее, чем обычные роды? Она представила себе ребенка. В медицине и акушерстве Кристина, естественно, была не сильна, потому представляла такого маленького ребеночка, каким он родится. Значит, из него, одного, придется сделать двух? Но они же не выживут, это слишком мало.
- Ничего не понимаю, - она опустилась в кресло. - Это же совершенно невозможно.
Так ни к чему и не придя, Кристина решила почитать. Но буквы путались, строчки отплясывали. Скорее бы приехал Нико! С ним не так страшно. Или не приезжал бы подольше, ведь тогда малефис снова придет... Интересно, как Нико отреагирует на известие о Двуликом ребенке и о близнецах. Девочка и мальчик. Неплохо.
Три дня прошли для нее, как в тумане. Кристина не выходила в сад, опасаясь встретить там малефис, хотя тот ясно дал понять, что появится только с возвращением Доминико. Зато она повадилась спускаться к самой воде и разговаривать с морскими сестрами, а те - приносить ей ракушки со дна моря, которых не найдешь на берегу. Кристина любовалась ими, перебирала, крутила. Перламутровое мерцание ее завораживало. А еще в этих ракушках можно было услышать море. Особенно ей нравилась огромная, коричневато-белая витая спираль с четырьмя рожками по краю, в которой прибой слышался особенно четко. А еще у нее была зелено-золотая сердцевина.
- Она такая красивая, - восторгалась Кристина. - У меня будет самая лучшая коллекция морских раковин.
Русалки смеялись, словно колокольчики стеклянные звенели.
- Ты сам как раковина - внутри жемчуг зреет. От этого больно, но когда жемчужина выйдет, будет хорошо, - сказала старшая.
- Я устрица, - Кристина фыркнула.
Они снова засмеялись, выбрались на каменные ступени, ложась нежиться под солнцем. Правда, недолго - оно высушивало их чешую, а это было опасно. Кристине морские девы уже не казались опасными или безобразными. Они были необычными. А еще они о ней заботились. Она перебралась поближе:
- Вода теплая?
- Для тебя еще нет, - покачала головой, увенчанной золотым гребнем с такими жемчугами, что островные дамы удавились бы от зависти, Ианталь. Доминико объяснял, что она в своем народе носит титул, близкий к княгине, и ее покровительство потомку малефис, да и Двуликому весьма дорого.
- Жаль, так хочется скорее поплавать. Говорят, детям это полезно.
- Еще зима, штормы перемешивают ледяные глубинные воды с теплыми на поверхности. Подожди немного, когда они уйдут, и море согреется, - Ианталь вытянула руку, осторожно, почти не касаясь, погладила Кристину по животу, который еще и заметен-то не был. Русалка опасалась прикосновением вытянуть силы и тепло из жены нареченного брата, потому была особенно деликатна. Но ее словно бабочку к огню, так и манило к Кристине.
- А у меня будут близнецы, - сказала Кристина.
- Мы знаем, - покивала Ианталь. - Когда родишь, приходи, если позволит Нико, и если захочешь сам. От тебя родились бы красивые дети.
- В смысле "родились бы"?
- Если бы ты согласился лечь с нами, - серьезно пояснила Ианталь. - Морскому народу иногда полезно обновить кровь, и мы приходим к тем, кто может дать нам сильных детей. Они не будут людьми, но будут помнить своих отцов всегда.
- Ну, если Нико будет не против, - Кристина задумалась. - А то, что я Двуликий, не отразится на детях?
- Для нас это не важно. Даже если родится Двуликое дитя - оно найдет свое счастье.
- Хорошо, мы с Нико поговорим об этом. Я буду только рад.
Русалка улыбнулась и тут же настороженно развернула перепончатые ушки в сторону берега:
- Нико возвращается.
Кристина поднялась:
- Было приятно посидеть, - она подхватила раковину и пошла к дому.
Строенный плеск позади подсказал, что русалки тоже ушли в воду. А со стороны подъездной аллеи уже слышался быстрый перестук копыт, видимо, Доминико торопился.
- Что случилось? - Кристина ускорила шаг.
Нико слетел с седла, обнял ее:
- Ничего. Просто я страшно соскучился.
Кристина обняла его одной рукой:
- Я тоже. Нам нужно поговорить, Нико, идем в дом.
Теперь уже встревожился ее юный муж, ведь чувствовал же, что не ко времени эта поездка.
- Что, Кристо? С тобой все хорошо?
- Да, милый, все отлично. Ко мне приходил малефис. Сказал, что у меня Двуликое дитя, но он может сделать так, чтобы были близнецы. А еще твои сестры хотят от меня детей.
Нико замотал головой, как конь, отгоняющий овода:
- Погоди-погоди, все по порядку, хорошо? Я еще из мозгов не вытряхнул то, чем напичкали меня отец и управляющие, дай мне пару минут, любовь моя. И пожрать бы.
Просторечные выражения и общий затраханный вид юного аристократа немного смягчили сердце Кристины.
- Идем, милый. Мне принесли красивую раковину, скоро коллекция займет всю комнату. Сейчас посмотрим, насколько тут вообще собираются нас кормить.
За столом не разговаривали: Нико быстро и аккуратно ел, восполняя силы, причем, сел, вопреки этикету, не напротив супруги, а рядом, и старался касаться ее хотя бы коленом, или хоть ее пальцев, передающих ему хлеб или солонку. Кристина положила руку ему на колено, улыбаясь. К черту правила, он был вдали от нее три дня, и она прекрасно понимала, что эти дни дались ему нелегко. Нико благодарно вздохнул и ощутимо расслабился.
Наконец, прием пищи завершился. Кристина ела мало, больше налегала на подкисленную воду, заново полюбив лимоны, конечно, еще не в виде фруктов, но разведенный лимонный сок пришелся ребенку по вкусу.
- Сейчас приму ванну, и я всецело твой, - Доминико, сообразив, что дорожная пыль и пот - не лучший аромат, сконфузился и быстро скрылся в ванной.
Кристина отправилась искать место для раковины. Где-нибудь в самом центре полки. От сравнения себя с устрицей до сих пор хотелось хихикать. И, главное, русалка ведь не промахнулась ни на йоту, внутри Кристины в самом деле зреет настоящая жемчужина. А будут две. Раковина заняла подобающее ей место. Кристина полюбовалась ей и стала поджидать супруга, размышляя, как тот отреагирует на близнецов.
Нико плескался недолго, вышел из ванной освеженный, с еще мокрыми волосами и обнаженный по пояс. Кристине пришлось с трудом возвращать мысли в нужное русло - очень уж отвлекали капельки воды, бегущие по смуглой коже с волос.
- Так о чем это я? - она проследила пальцем пару капель. - Ах да, дети. И малефис.
- Малефис? Сюда приходил кто-то из моих предков? - насторожился Нико.
- Да. Он сказал, что у меня Двуликий ребенок, но он может сделать близнецов.
- Сделать? Разделить одно тело для двух душ? Это опасно! - Доминико нахмурился, глаза засияли скрытой силой, выдавая сумбур в его душе. - Что он еще сказал?
- Что это будет больнее, чем рожать. И что он придет, когда ты появишься.
- Думаю, он прав, это будет больно. Представь, что ему придется, по сути, расширить пространство внутри тебя, чтобы поместить не одного, а двух детей, а еще вытянуть из твоего тела нужные для создания ребенка элементы. Черт! Черт, это и звучит-то жутко, а на самом деле еще и опасно для тебя! - юноша крепко сжал руки, обнимая ее, словно боялся теперь отпустить.
- Насколько опасно, Нико?
- Может пострадать твое здоровье, но, вероятно, не смертельно, иначе малефис не стал бы предлагать.
- Я соглашусь. Два ребенка - это намного лучше, чем один.
- Тогда я буду присутствовать, - заявил Нико. - И заберу твою боль. Если ты согласна, пусть будет так.
- Тебе будет больно вместо меня?
- Э-э-э... можно и так сказать, - уклонился от прямого ответа юноша.
- Что это означает?
- Что не будет больно тебе, - он посмотрел ей в глаза. - Не спорь, пожалуйста, mi amante. Не надо.
- Хорошо, милый. А что насчет детей твоих сестер?
- А? О! Ианталь все же решилась просить тебя подарить ей и сестрам детей? - Нико фыркнул, возвращая себе беспечный вид. - Я не против, если не против ты.
- Думаю, это будет любопытно. У них будут хвосты? Они будут русалками? Двуликая-русалка - это наверное, странно.
- Тебе будет интересно узнать, как русалки зачинают детей с людьми, - интригующе усмехнулся Нико. - И - да, они родятся русалками.
- То есть, это не просто обычный секс?
- Не скажу, - смешливо прищурился юноша.
Кристина сморщила нос:
- Ну и ладно, узнаю через семь месяцев.
Он наклонился, целуя ее под ушко и в плечо, дразняще провел по коже кончиком языка.
- Коварный соблазнитель...
- Угу.
Ловкая рука раздернула шнуровку корсажа, стянула с плеч кружевные оборки, освобождая губам больше пространства для ласк.
- А не перейти ли нам в кровать? - ноги Кристины уже подкашивались, за три дня она, оказывается, совсем изголодалась по ласкам.
Нико подхватил ее на руки, унося на широкое ложе, где и продолжил ласки, упиваясь любимым запахом, к которому, незаметно для человеческого обоняния, но почти явственно для него уже примешивалась горьковатая древесная нотка.
- О, я разморенная на солнце рыба, сейчас свернусь и буду валяться... - Кристина потянулась.
Доминико любовался ею, чуть золотистым от солнца телом в медовых капельках веснушек, рассыпавшимся по постели золотом волос, ленивыми движениями разнежившейся в солнечном пятне кошки. Он лег рядом, уткнувшись в ее живот носом, принялся что-то быстро и неразборчиво шептать, оглаживая его ладонями, от которых внутрь проникало тепло.
- Разговариваешь с ребенком?
- Настраиваюсь, - улыбнулся Нико. - И разговариваю, да. Он ведь уже все слышит.
- А ты согласен на близнецов?
- Конечно, - он удивился вопросу. Еще бы он не был согласен! Единственное, что омрачало его радость, это предстоящее испытание, но он был уверен, что вместе они справятся.
- И тогда мне останется родить лишь одного ребенка. И все наши рода будут обеспечены наследниками.
Доминико согласно мурлыкнул, снова заводя свою кошачью песенку вокруг ее живота, целуя его, оглаживая, едва ли не вылизывая.
- Кстати, что, если третьей снова станет девочка?
- Придется искать того, кто согласится войти в род Сент-Клер, - пожал плечами Нико. - Я свою кровиночку никуда не отпущу.
- Я думала, сын унаследует звание Рыцаря.
Доминико задумался:
- Я не знаю, что скажет Георг на то, что наследницей маркизата Даркмайр станет девочка, да и стоит ли загадывать так далеко?
- Нет, думаю, мы разберемся с этим позже, милый.
Нико чмокнул ее над пупком, подтянулся и поцеловал в губы, улыбаясь. Через мгновение улыбка сошла с лица, он развернулся, как атакующая кобра, низкое рычание наполнило воздух, преображая симпатичного юношу в нечто столь же странное, как призвавший силу нейрисс: черные кудри ореолом взвились вокруг головы, глаза нестерпимо засверкали белым огнем, показалось даже, что удлинились клыки и ногти, превращаясь в когти. Нико повернулся к двери на террасу, не торопясь прикрываться. Возникший в проеме двери малефис медленно, словно боясь спровоцировать хищника, склонился, вытянув руки ладонями вверх.
Кристина поспешно закуталась в простыню:
- Добрый вечер. Нико, не бросайся на гостя.
- Она приш-ш-шла нез-с-сванной!
- Я прошу простить мое вторжение, государь, - малефис, оказавшаяся, видимо, все же женского пола, склонилась еще ниже, словно гнев Доминико ощутимо пригибал ее к земле.
- Нико, я ведь предупредила тебя о визите. Вы немного невовремя... Доминико Саматти, немедленно втяни когти, клыки и что там еще, ты меня пугаешь.
Атмосфера в спальне изменилась: полукровка взял свою силу под контроль, хоть и с видимым трудом.
- Прости, любовь моя. Она нарушила границы моей территории, не прислав сообщения о том, что приближается.
- Это было опрометчиво, - согласилась Кристина, поднимаясь и идя за ширму, по пути прихватив платье.
Доминико натянул штаны, косясь на визитершу и все еще временами показывая и не думавшие исчезать клыки: кровь многопрабабки властно требовала покарать нарушительницу обычаев, разбудив память о строгой иерархии малефис.
Наконец, Кристина вышла, на ходу завязывая шнур корсажа.
- Как я понимаю, с вами мы и разговаривали?
Малефис поклонилась. В присутствии Доминико она не позволяла себе той фамильярности, как наедине.
- Я пришла узнать, согласны ли вы на мою помощь.
- Согласны, - кивнула Кристина.
- Какую цену ты за это потребуешь, - вскинул руку Доминико.
- Девочка должна будет исполнить долг. Вы понимаете, о чем я.
- Так! Стоп! Теперь не понимаю я, - возмутилась Кристина.
- Она имеет ввиду, что наша дочь должна будет принять сан королевы малефис, - пояснил Нико.
- Что??? И... И что это означает?
- Как и для нейрисс, моему народу нужно знать, что у него есть тот, кто несет в себе кровь прародительницы. Это как королева у пчел.
- То есть, никаких обязательств, ничего такого?
- Передать кровь по наследству. Королева - гарант того, что народ не вымрет. Пока она живет, малефис могут рожать детей.
- Королева родится впервые за сто лет, - печально подтвердила малефис.
- То есть, она обязана будет оставаться в Сагранзе?
- Нет, не обязана. Это было бы предпочтительно, но не обязательно. Главное, что она есть.
- Хорошо. Мне надо что-то сделать?
- Просто лечь и расслабиться.
Кристина опустилась на кровать, было немного страшно. Доминико тут же сел рядом, переплел пальцы с ее пальцами.
- Ничего не бойся, я рядом. Тебе не будет больно.
Малефис подошла с другой стороны, села на край и возложила ладони на живот Кристине. И запела, низко, выводя мелодию без слов, идущую откуда-то из глубины ее тела. Кисти ее рук, тонкие, когтистые пальцы, хрупкие запястья окутал зеленоватый, как солнце сквозь листву, свет. Он распространялся, и вскоре все тело от груди до середины бедер Кристины было скрыто им, как коконом. Нико ощутимо напрягся, застыл без движения, плотно сжатые губы побелели. Кристина сжала его пальцы:
- Я тоже могу потерпеть. Правда.
Он только мотнул головой. В широко распахнутых глазах расширились зрачки, почти скрывая радужку. Дыхание стало прерывистым, тяжелым. Он прикусил губу, из-под острого кончика клыка тут же показалась кровь.
- Нико... Не изводи себя.
- Нет. Это... - голос сорвался, он сгорбился, прижимая свободную руку к животу.
- Что такое, Нико?
- Все хорошо. Тс-с-с.
На висках выступила испарина, смуглая кожа побледнела. По телу пробегала крупная дрожь.
- Еще долго? - обратилась Кристина к малефис.
Та не ответила, пребывая в каком-то трансе. Выглядела она, пожалуй, похуже Доминико - ее энергии в преобразование уходило тоже немало. Пришлось крепче держать мужа за руку и ждать.
Первое, что изменилось, и Кристина это заметила - ее живот, бывший еще недавно совсем чуточку выпуклым, увеличился, ненамного, но для нее заметно. Пение малефис стало громче, но и надрывнее, будто ей не хватало воздуха и сил. Она уже казалась полупрозрачной, как призрак. Доминико осунулся, тяжело задышал, приоткрыв истерзанные губы. И свет стал гаснуть, впитываясь в тело Кристины, как туман.
- Все? - пискнула Кристина, разглядывая живот.
- Да-а, - выдохнул Доминико.
Малефис же попросту рухнула на пол и осталась лежать без движения. Юноша, покачиваясь, поднялся и обошел кровать, наклоняясь к ней.
- Что ты сделала? Зачем?
Женщина слабо улыбнулась:
- Ты им нужен, а моя жизнь ничего не стоит. Теперь дети будут... Королева...
- Не смей, слышишь? - Нико опустился на колени, потряс ее за плечо.
- Так нужно, - прошелестела мале.
- Как тебя зовут?
- Миель... - нежно прозвучавшее имя стало последним словом малефис. Она уронила руку, которой касалась руки Доминико и растаяла, как утренний туман.
- Она... Она умерла?
- Она отдала всю себя ради того, чтобы создать тело для нашей дочери, - кивнул Нико.
Кристина прижала ладонь к животу:
- Но... Как же так. Она не сказала, что ей придется умереть.
- Это была ее цена. Такой расход сил в разгар зимы... - Доминико сел на постель и принялся успокаивающе поглаживать жену по волосам.
- И все ради того, чтобы у малефис была королева.
- Ради того, чтобы малефис смогли выжить, - кивнул юноша.
- Нужно сделать что-то, чтобы ее жертва не была забыта. Может быть, дать второе имя дочери в честь Миель?
- Я хотел это предложить, - Нико улыбнулся и скривился: губы болели.
- Ложись, милый, я поищу заживляющую мазь.
- Ай, да само пройдет, - махнул рукой юноша, но послушно лег. Правда, ее не отпустил, обнимая. - Как ты? Не было больно?
- Нет, ничуть. Как ты? Очень плохо было?
- Ну, немного, - явно покривил он душой. Но жаловаться не собирался. - Только я теперь зверски голоден, Миель и из меня силу потянула, и спать хочется.
- Сейчас распоряжусь о еде, поешь и будем спать, - Кристина осторожно поцеловала мужа, едва касаясь искусанных губ, поднялась, позвав Джоанну. Та сразу же принесла с кухни поднос, ни о чем не спрашивая.
Доминико уснул, не доев кусок эскалопа, с вилкой в руке. А Кристине прибавилось мыслей о том, почему этот порывистый мальчик не позволил ей почувствовать даже толики боли, приняв ее всю на себя. Еще одно доказательство того, насколько он ее любит. Это грело сердце, очень грело. Она убрала еду, отняла у мужа вилку, укутала его и забралась под бок.
- Я тебя так люблю, - тихонько шепнула она.
Он улыбнулся во сне, прильнул к ней теснее. Об остальном можно было подумать и завтра, например, о том, что теперь внутри нее не один ребенок, а два, и как сказать об этом родным, и стоит ли говорить. А сейчас ей тоже надо поспать. Рядом с теплым и так трогательно посапывающим мужем.
Глава третья
Утром Кристина решила, что она же Двуликий, который не обязан разбираться и на глаз определять, сколько в нем детей. Лекарь скажет, что двое, она расскажет семье. На этом метания она сочла законченными и решила заняться вплотную своим досугом. В книгах, которые ей прислала донна Изабелла, было много информации о землях, но практически ничего не говорилось о быте людей. А после вчерашнего в Кристине проснулось любопытство: узнать побольше о тех, кто является предками ее Нико, об их быте, традициях, обычаях. И вдруг здесь еще кто-то живет? Какой-нибудь необычный народ. Кристина устроилась в кровати, подоткнув под спину подушку, стала листать книгу. География - это интересно. А вот преподают ли тут этнографику. Или какой-нибудь курс вроде "Традиции и суеверия".
Нико отсыпался, было забавно наблюдать за ним. Упавший на нос локон щекотал его, и он морщил нос, как готовый чихнуть львенок. Сегодня у него не было ни клыков, ни когтей, он выглядел совсем домашним и неопасным. Обманчивое, как оказалось, впечатление. Вчера Кристина не совсем разобралась в том сумбуре чувств, что был вызван его преображением. Сегодня можно было это сделать. Интересно, это вошло бы в суеверия или особенности малефис, если бы такой курс читался в Сагранзском университете? Она немного подумала и решила, что, наверное, не испугалась бы при наличии фамильного щита, меча и доспехов. Но это же ее муж, он ее защищал. И ребенка. И это даже в чем-то выглядело завораживающе, если не считать когтей. И все же... как тонок слой цивилизованности, под которым скрывается дикий зверь! Как легкая вуаль, откинь которую - и наткнешься на совсем иное существо. Да, Двуликие в этом смысле гораздо ближе к людям, ведь они люди и есть, всего лишь преображенные магией. Хорошо, что этот зверь ее защищает.
- У каждого уважающего себя рыцаря обязательно должны быть конь, меч и дракон, - сказала Кристина и засмеялась.
- М-м-м? - сонно потянулся юноша, выгнулся до хруста, потерся носом о ее бедро. - Который час, любовь моя?
- Не знаю, милый. Ты выспался?
- Сложно сказать. У нас в спальне ночью дикий мул не пробегал? А то у меня впечатление, что он протоптался по всему мне раз десять.
- Нет, вряд ли по нашей спальне кто-то бегал, думаю, я бы услышала. Лежи, я принесу тебе поесть.
- Если я буду валяться, то заплесневею, - он рассмеялся и вскочил, опровергая слова о жалобах тела. - Ты не завтракала?
- Еще нет. Странно, но мне совсем не хочется есть. Я бы выпила шоколаду, - Кристина отложила книгу.
Нико не видел в этом ничего странного: вчера Миель под завязку напитала Кристину энергией, так что детям хватает пока того, что есть. Но скоро ей придется есть в два раза больше, чтобы "прокормить" двух прожорливых созданий, которые, если он не ошибается, будут теперь расти чуть быстрее обычных детей. Так что страдать Кристо не семь месяцев, а немного меньше. Может, на месяц-полтора.
- У меня из головы не выходит... Почему королевой малефис не могла стать одна из твоих сестер?
- Потому что они - обычные девочки. Вся кровь малефис досталась мне, - усмехнулся Нико.
- Даже не знаю, радоваться мне или нет.
- Я напугал тебя? - он тут же стал серьезным, взял ее руки в свои.
- Ну, все было прекрасно. Кроме когтей. Меня пугают даже длинные ногти у дам. А тут во-о-о-от такие когти.
- О... Прости, я не подумал, и вообще, инстинкты - такая жуть. Прости, mi caro! - он покаянно опустил глаза. Ну-ну, какой милый юноша, просто ангел во плоти, можно легко обмануться.
- Ничего, зато у меня теперь полный рыцарский набор. Хотя нет. Не хватает принцессы в замке. Впрочем, три русалки в море тоже неплохо.
Нико снова улыбнулся, подхватил ее на руки и унес умываться, потом сам помог одеться в легкое домашнее платье, в котором не было корсажа, а юбка, мягкими складками опускающаяся до щиколоток, начиналась под грудью. Такой фасон удачно скрывал увеличившийся животик.
- Да. А вот как объяснить, что у меня так увеличился живот - я не знаю.
- Но ведь совсем немного?
Она укоризненно посмотрела на мужа:
- Это для тебя. А вот твоя матушка очень быстро заметит разницу.
- Ну, можно сказать, что кровь малефис, - неуверенно протянул Нико. - Или что ты ела хорошо. Ай, не бей меня.
До столовой Кристина пыталась догнать его и стукнуть по бедовой головушке веером. Не догнала, но зато развеялась, так что даже появился небольшой аппетит. Она поела немного салата, затем снова задумалась. С одной стороны, можно прятать живот под юбками, не показывая свекрови. С другой - ее будет осматривать доктор, интересно, он поделится наблюдениями с донной Изабеллой?
- Когда возвращаемся, милый?
- А ты хочешь? - он удивился. Пока что ему самому не слишком хотелось в Сан-Марко, тем более - в Сагранзу, хотя мотаться туда верхом, тратя но полдня только на дорогу в один конец, было утомительно.
- Нужно к лекарю. Теперь их двое. И я... Я не знаю, может, нужно что-то особое в питании.
- Сагранза или Сан-Марко?
- А где ваш семейный доктор чаще всего обретается?
- Вообще - в столице, у него ведь не только наша семья, в смысле, отец, матушка и сестры, а и весь клан Саматти на попечении. А в Сагранзу мы приезжаем чаще, чем куда-либо.
- Тогда в Сагранзу.
Он склонил голову, соглашаясь с ее выбором. Что ж, так будет лучше им обоим.
- Тогда... через три дня, хорошо?
- Хорошо, Нико. Через три дня.
Время снова полетело, словно пущенный торопыгой-стрелком арбалетный болт - в белый свет, в молоко. Море, зимнее, а потому ворчливое и темное, в эти дни было спокойно, и морские сестры приплывали каждое утро, оставаясь рядом с ними весь день. Коллекция Кристины пополнилась еще добрым десятком странных раковин, а тетрадь, заведенная в то утро, начала заполняться странными историями-легендами, которые Ианталь рассказывала своим певучим голосом, выбравшись на парапет лестницы, свесив хвост и расчесывая Кристине волосы своим гребнем. Когда наступил вечер третьего дня, она свернула роскошные золотистые волосы Двуликого и заколола их этим гребнем:
- Чтоб не забыл обещание, красавчик.
- Ну как я могу забыть? Сразу же, как только смогу обрести вторую ипостась... И прямиком в твои нежные объятия.
Русалка рассмеялась, тронула губами с привкусом морской воды ее губы.
- Боюсь, сначала ты сгребешь в свои объятия законного мужа, а до нас дело дойдет нескоро. Иди, Двуликий. И возвращайся рожать сюда, мы поможем.
- А как вообще рожать в море?
- Легко, - улыбнулась старшая, и все трое сестер моря ускользнули в глубину, блеснув на прощание роскошными хвостами.
Кристина вздохнула и пошла собирать вещи:
- Мастер Санчес озолотится - каждый месяц перешивать мне гардероб.
Сагранза встретила их прозрачным прохладным вечером следующего дня, неумолчным шумом улиц и площадей, запахом жареной рыбы, от которой рот Кристины наполнился слюной, и перезвоном колоколов многочисленных соборов и базилик города.
- Мне вон ту золотистую... Я хочу ее. Рыбка.
Нико только кивнул, не протестуя, хотя дома их, наверняка, ждал ужин, приготовленный Уолтером. Он спешился, помог выйти из экипажа Кристине и ее Джоанне, кивнул своему камердинеру, чтоб привязал лошадей.
- Идем, закажем. Это салака, жареная - выше всяких похвал.
- Я честно съем все дома. Но рыба. Не могу, умираю, хочу жареную рыбу.
Было не до удивленных взглядов простых обывателей. Кристина получила полную тарелку жареной салаки, соус, свежий хлеб, и мир сузился до этой тарелки, пока она не подобрала кусочком хлеба последнюю крошку.
- Бесподобно!
- Еще рыбы, милая?
- Нет, пока что хватит. Но как же это было вкусно...
Польщенному хозяину харчевни, который и был поваром, достался благодарный взгляд Кристины и щедрая плата маркиза.
- А вот теперь можно и домой, там есть лимонад.
Чтобы не обижать расстаравшегося Уолтера, Кристине пришлось поужинать еще и дома, хотя "пришлось" - это не то слово. Она учуяла запах любимых миндальных пирожных, и съеденная рыбка словно испарилась из желудка.
- Минда-аль, - Кристина накинулась на тарелку, как ястреб на выводок цыплят.
Уолтер воспрял духом и расправил плечи. Любимая хозяйка вернулась к нему, что еще для счастья-то нужно?
- Нико, попроси доктора завтра навестить меня, если у него будет время.
- Конечно, любимая.
Вот так и началась их жизнь в Сагранзе. Огромное палаццо не казалось уютным, но с появлением Кристины стало таким, словно в старинный дворец вдохнули новую жизнь. Больше всего ее было, как ни странно, в библиотеке. Вскоре слуги привыкли, что приносить донне полдник, чай или лимонную воду нужно именно туда, на столик рядом с широким мягким креслом, куда Кристина усаживалась с ногами, укрывалась пледом и взахлеб читала.
Приехавший доктор осмотрел ее, "порадовал" известием о том, что, скорее всего, будет двойня. Кристина показательно ахнула и изобразила обморок. Представлению поаплодировали:
- Я так понимаю, донна Кристина уже знает. Ну и ничего удивительного, впрочем. Теперь расскажите-ка мне все: как питаетесь, спите, гуляете, как чувствуете себя, что беспокоит. И без утайки, я должен знать.
- Иногда нападает страшный аппетит к каким-то странным вещам - недавно накинулась на жареную рыбу в уличной харчевне. Сплю... В общем-то, хорошо. Пару раз снились кошмары. Гуляю много и долго, вообще, ничего не беспокоит, кроме странной непредсказуемой тяги поедать в огромных количествах всякие продукты. И еще, я вроде слышала что-то про то, что беременных по утрам должно тошнить. Но я ем как взвод гвардейцев и прекрасно себя чувствую в любое время суток.
- Вот и чудно. Значит, организм адаптировался к здешнему климату совсем, а девушка вы сильная, сказывается все же наличие второй ипостаси, так что беременность вам должна даваться легче, чем донне Изабелле. То, что нет тошноты - только плюс, значит, вам и детям всего хватает, все довольны. Аппетит... - он еще раз окинул взглядом Кристину, сверился со своими записями и измерениями, кивнул: - Лишнего веса пока не вижу, но будем контролировать. Следующий осмотр - через две недели. Если возникнут проблемы - немедленно присылайте, до конца беременности я всецело ваш доктор.
- Хорошо, доктор, спасибо.
Кристина подумала, не получится ли есть поменьше. И тут с кухни запахло восхитительнейшим сырным пирогом. Ноги сами понесли туда. Не есть не получалось: с утра ее организм, может, и обошелся бы чашечкой шоколада и парой чуррос, но когда "просыпались" дети, дикий голод просыпался вместе с ними, и Кристина прибегала в царство Уолтера, глядя жалобными и голодными глазами на повара. Так что второй завтрак получался плотным и обильным, потом следовала прогулка в парке, на набережной или по Эспланадо Гранда, превращенному в развлекательный комплекс древнему виадуку, оставшемуся еще от румеев. Там можно было найти уличных художников, жонглеров, певцов, музыкантов, да кого угодно. Посидеть под навесами крохотных кофеен, выпить кофе или шоколада, пока отдыхают ноги. Доминико сопровождал ее, когда мог, но все чаще эта почетная обязанность ложилась на плечи одного из кузенов-телохранителей, потому как юного маркиза загрузили делами настолько, что домой он буквально приползал, после чего просил жену принести настой белоголова. Частые головные боли Нико в конце концов напугали Кристину, и она вызвала доктора Алехандро.
- Что с ним такое? - она взволнованно смотрела на врача. - Это опасно?
- Это просто переутомление. И дурость одного гранда, возжелавшего от сына всего и сразу, тем более зимой. Дон Нико, вы слышите?
- Слышу, - валяющийся бескостной тряпочкой юноша поморщился. - Я не могу отказать отцу...
- Тогда ему напишу я.
- То есть, Нико просто нужен отдых?
- Отдых и немного тишины. Вы ведь сейчас часто бываете на бирже?
Тоскливый вздох маркиза был ответом.
- Это никуда не годится. Хотите слечь, как в свои четырнадцать?
- Нет, дон Алехандро, не хочу.
- Тогда запритесь дома на неделю, выезжайте гулять ночами, за город. Я не могу отправить вас в горы, хотя вы сами знаете, что это был бы лучший выход.
- А почему мы не можем отправиться в горы?
- Потому что там метели, милая, - пояснил Нико. - До предгорий мы, предположим, доберемся, но не факт, что сможем попасть в долину. Обычно, ее отрезает, когда засыпает снегом перевал.
- Тогда вернемся к морю? Или запремся здесь в комнате. Я очень волнуюсь, когда ты плохо себя чувствуешь.
- Это пройдет, - улыбнулся Нико. - Просто зима, Кристо, от которой мне теперь не спрятаться. Придется привыкать.
- Я буду тебя греть, милый.
- И немножечко тишины, - пробормотал юноша, утыкаясь ей в плечо. - Чертова кровь малефис...
- Никого, кроме нас. Я сама буду приносить тебе еду.
Палаццо погрузилось в сонную тишину, правда, ненадолго. Всего лишь на неделю, а потом Доминико снова ринулся в пучину взрослых обязанностей, стараясь не разочаровывать отца.
- Тебе ведь стало получше? - встревожено спрашивала Кристина.
Нико старался всем собой показать, что ему в самом деле лучше. Правда, это не спасало от усталости, хорошо хоть головные боли ушли.
- Мы будем по вечерам запираться в спальне и обниматься. Может, так тебе станет получше.
Он только благодарно улыбался.
Время летело, незаметно складываясь в дни, недели, месяцы. Кристина побывала на открытых занятиях у Университете, прослушала несколько лекций, извела вопросами проректора, с которым ее свела донна Глориа Спата, и определилась с тем, на каком факультете желала бы учиться. Правда, такового в Университете не было, и дон Гильермо Абелатти предложил ей самой заняться разработкой учебной программы и подготовить список источников для начала работы.
- А с чего бы вы посоветовали мне начать?
Дон Абелатти написал ей список книг, дал адреса тех, кто мог бы помочь ознакомиться с начальной информацией о народах, населяющих Сагранзу.
- Спасибо, дон Абеллати, я постараюсь вас не подвести.
Проректор расплылся в восторженной улыбке, его искренне восхищали женщины, не побоявшиеся податься в науку.
- Надеюсь, хоть ваше прелестное лицо мы будем иметь счастье видеть, донна Даркмайр?
- Конечно же, я буду показывать вам наработки, - уверила его Кристина.
Распрощались они весьма довольные друг другом.
Вечером Кристина сразу же принялась рассказывать супругу о своих достижениях за сегодня:
- Я получила несколько адресов. Написала этим людям записки с просьбой меня принять для беседы. Еще взяла пару книг.
Нико старался проявить искренний интерес, но... уснул посреди ее рассказа, крепко обнимая любимую супругу и уткнувшись ей лицом в грудь. Не помогли ни незаметные щипки, от которых наутро у юноши были видны синяки на руке и бедре, ни попытки держать глаза открытыми. Кристина улыбнулась, обняла его, отложив книги. И тоже задремала.
Раз в месяц они устраивали себе что-то вроде каникул: если была возможность, выезжали за город, останавливаясь в маленьких деревнях или в придорожных тавернах, наслаждались тишиной вдали от неумолкающего шума Сагранзы. Правда, с каждым прошедшим месяцем это становилось все сложнее: беременность Кристины, хоть и протекала легко, но на шестом месяце сделала ее несколько скованной в перемещениях. Доктор Алехандро только руками разводил: живот ее выглядел, как у готовой к родам женщины, хотя прошло всего полгода.
- Мне стоит готовиться к родам? - удивилась Кристина.
- Так и есть. Но чтобы сказать точнее, мне нужно осмотреть вас в специальном кресле. Процедура не самая приятная, но нужная. Вы позволите?
- Да, конечно. Как мне расположиться?
Доктор провел ее за ширму, показал на устройство, похожее на пыточный станок, разве что не было ремней для привязывания конечностей.
- Страшновато выглядит. И как мне на этом...
- Я пришлю акушерку, она поможет, - кивнул доктор, удаляясь за дверь.
Пришедшая женщина в строгом монашеском одеянии помогла донне расположиться, задрав юбки и уложив ее ноги на специальные подставки. Приготовила инструменты, вынув их из стерилизационной печи. Вернулся доктор, вытирая чисто вымытые руки полотенцем.
- Ну-с, приступим. Ничего не бойтесь, может быть чуть неприятно.
- Хорошо, я просто буду думать о чем-нибудь приятном.
Мечтать не слишком получилось: ощущение прохладных инструментов, вторгающихся в ее тело, чужих рук, касающихся ее там, где это было позволено лишь Нико, выводили из равновесия вплоть до вскипающих на глазах слез.
- Тише-тише, осталось немного, донна. Совсем чуть-чуть.
Пришлось сцепить зубы и терпеть.
- Что ж, - бросив инструменты в таз с хлорной водой, доктор ушел за ширму и принялся заполнять карту пациента, такие он вел для всех своих подопечных, - судя по осмотру, вам осталось не больше недели. Обмеры говорят о доношенных плодах, нормальных для двойни размеров, сердцебиение стабильное и сильное, движения плодов так же в норме, предлежание классическое.
- Неделя? Но я ношу их шесть месяцев. Как такое может быть?
- Донна Кристина, - хмыкнул доктор, - вы же сами должны понимать, что носите не обычных детей.
- Я понимаю. Но чтобы так быстро. Ладно, значит, неделя?
Кристина пыталась справиться с потрясением. Вынашивание детей полгода все-таки переполнило меру чудес и терпения.
- Это в лучшем случае. Где вы будете рожать, донна Кристина? - доктор Алехандро дописал последнюю строчку и убрал карту на полку, внимательно глядя на девушку, пребывающую в какой-то прострации. Похоже, требовалось успокоительное.
- В море. С русалками.
Он только шевельнул бровями, но кивнул:
- Видно, это традиция.
- Да, наверное, - Кристина умудрилась слезть с кресла сама, видимо, испытанный шок дал достаточно сил. - Спасибо.
- Когда будете уезжать, пришлите слугу с сообщением, донна. Я обязан поехать с вами. Пусть традиции остаются традициями, а вот врач и акушерка на родах присутствовать обязаны.
- Да-да, - пробормотала Кристина, направляясь к двери.
Ее телохранители ждали в коридоре, Доминико сегодня снова с утра пропадал на Бирже, значит, приползет с головной болью и желанием забиться в самый глубокий подвал палаццо. Значит, до его прихода она должна уже взять себя в руки.
Дома Кристина сразу затребовала побольше мятного чая, как можно больше. И миндальных пирожных. Получив все, она села размышлять, как преподнести мужу новость. Дети, в последние два месяца не дававшие ей спокойно жить пинками и тычками во все органы, сейчас притихли, и лишь иногда она могла почувствовать их движения. Живот, к ее удивлению, не был огромным и неподъемным, но все равно, одеваться и обуваться теперь получалось только с помощью Джоанны, а купаться - только вместе с Нико, трогательно ухаживавшим за женой.
- Ну что, герой, будешь старшим? - обратилась Кристина к сыну.
Близнецы, то ли услышав, что обращаются к одному из них, то ли просто почувствовав, что мать села и успокоилась, взялись "водить хороводы", правда, брыкаться и пинаться стали потише, места им в ее животе было уже совсем мало.
- Дети, потише, потерпите с неделю, - Кристина потрогала грудь, пытаясь определить, будет у нее вообще молоко или женская испостась сочтет вынашивание подвигом и без того. Платье казалось влажным, она перепугалась.
- Джоанна!
- Да, миледи? Что с вами?
- У меня из груди течет что-то!
Камеристка только головой покачала и принялась объяснять, что это нормально, и просто теперь придется подкладывать тряпочку, чтоб не сильно пачкать одежду.
- А грудь у вас красивая, крупная, детки голодать не будут.
- А сколько их вообще надо кормить?
- Сами откажутся. Ну, можно и отлучить от груди-то, только придется крепко-накрепко груди перематывать, чтоб молочко перегорело.
- Нет, я буду их кормить сама.
- Это славно, - покивала Джоанна. - Детки будут здоровенькими.
- Да. Собери вещи, мы уезжаем. Мне рожать через неделю.
- Как - через неделю? - всплеснула руками женщина.
- Так вышло, Джоанна. Это... Из-за пары особенностей. Дети здоровы, все в порядке.
- Да я понимаю, и вы, миледи, необычная женщина, и муж ваш, лорд Даркмайр, не совсем человечьей крови. Но шесть месяцев всего? Да еще и двойня? - удивляясь, Джоанна не забывала сновать по гардеробной, складывая совсем недавно сшитые мастером Санчесом платья, в которых было удобно и с пузом, и ребенка покормить будет тоже удобно.
- Так вышло. Не знаю. Мне страшно.
- Глупости это. Все роженицы перед этим самым мандражируют. Вы пейте чаек, пейте, да пирожные кушайте. А я вот что вам скажу, миледи, когда рожать станете, я все-все окошки, двери, замки пооткрываю, да узлы все развяжу, чтоб вам полегче было.
- А это что, правда помогает? - удивилась Кристина, глотая мятный чай.
- Когда сестричка моя рожала, а мучилась она долго, только к вечеру сообразили так сделать. И она тут же разрешилась, - Джоанна промолчала о том, что родился у ее сестры уже задохнувшийся в пуповине ребенок, и дело было вовсе не в окнах и узлах, а в том, что повитуха не смогла ей помочь, да и сестра была слабой.
- Хорошо, даже фартук на Уолтере развяжешь?
- А то как же. И фартук, и гашник, коль понадобится, - усмехнулась женщина. - Ну, вот и ладно, уже и щечки у вас порозовели, миледи.
- Да, осталось дождаться Нико. И порадовать его.
- Радовать чем? - легок на помине, отозвался входящий в комнату юноша. Он был непривычно оживлен и доволен, как обпившийся сливок брауни. Видимо, дела на Бирже пошли сегодня особенно удачно.
- Милый, через неделю ты станешь счастливым отцом двух прекрасных детей.
Улыбка на его лице стала уже и вовсе неприлично-широкой, а поцелуи, которыми он, упав перед ней на колени, принялся осыпать ее руки, живот, плечи, такими, что Джоанна предпочла выскользнуть из комнаты прочь. В последние три месяца Доминико старательно держал себя в узде, и, если было совсем уж невмоготу, а он всегда был весьма чувственным юношей, то предпочитал быстро избавиться от напряжения в ванной.
- Так что завтра мы выезжаем. Нужно предупредить доктора, он просил взять его с собой.
- Я пошлю к нему кого-нибудь. Как ты, любовь моя? Все хорошо?
- Немного плохо соображаю, но это от чая. Я, кажется, переуспокоилась. Я рожу через неделю.
- Ты не рада? - озадачился Нико. - Мне не следовало этого делать?
- Я очень рада, - улыбалась Кристина и впрямь немного вяло. - Говорю же, много мяты.
- Помочь тебе лечь? Поспишь, во сне все встанет на свои места, и ты не будешь так сильно беспокоиться. Идем, Кристо?
Кристина оперлась на его руку, прошла в спальню.
- А ты рад? Правда? А там, на вилле, уже есть детская?
- Там уже есть все, что нам понадобится. А я сегодня закончил утрясать все дела с новыми компаниями и трастовым фондом, и свободен на ближайшие полгода. Как думаешь, зачем я так рвал жилы себе и партнерам? - улыбнулся Нико. - Хотелось быть с тобой и детьми рядом.
Кристина прикрыла глаза, сонно пробормотав:
- Посидишь со мной?
- Конечно, любимая.
Доминико устроился рядом, держа ее ладонь в одной руке и перебирая волосы второй. Кристина задремала, положив ладонь на живот. Близнецы не часто давали ей спокойно поспать, но сейчас, видимо, мяты в чае в самом деле оказалось достаточно и на мать, и на детей.
Глава четвертая
Проснувшись, Кристина слегка испугалась, не понимая, отчего так темно. Затем сообразила, что проспала день и проснулась ночью. Хотелось пить. Нико спал, по появившейся в последние месяцы привычке, сползя вниз и уткнувшись лицом в ее живот. Можно было бы разбудить его и попросить воды. Но это было попросту негуманно, поэтому кувшин и стакан всегда стояли на столике у кровати. Кристина дотянулась, взяла кувшин и принялась пить прямо из него. Сон пропал, так что, напившись, она снова легла, уставившись в окно.
Дети... У нее будут дети. Дочь и сын. Какими они будут? На кого похожи? И как вообще будут протекать роды, интересно. Может, Нико не подпускать, ну неприлично же: муж при родах, а жена вопит и грязно выражается. В этот раз она не собиралась позволять ему забирать себе всю боль. В конце концов, это записано в священных текстах: жена рожать будет в муках, так что придется пройти через это самой. Чтобы потом показать всему семейству Саматти неприличную фигуру и рявкнуть: "Герцог, вам для мужской силы травок посоветовать, чтоб наследника заделали?". Кристина медленно выдохнула - ничего, двое детей уже есть. А она им не племенная корова. Род Сент-Клер получит наследника, маркизат Даркмайр - наследницу, а Саматти сами о себе позаботятся как-нибудь.
За окном перемигивались майские звезды, крупные, яркие, как гроздья винограда. Море уже прогрелось - как-никак, на дворе стояла середина мая, по меркам Кристины - жаркого, но терпимо из-за частых гроз. Кристина погладила спящего мужа по волосам. Не давала покоя его фраза: "Я зря это сделал?" Сделал что? Хотя она и так догадывалась: Нико вливал в нее свою силу, подпитывая детей. Вот и получилось, что их развитие пошло быстрее обычного. Ну, мальчишка! Хотелось стукнуть его за то, что рисковал. В памяти еще свежа была сцена смерти малефис.
- Твое счастье, что стукнуть нечем.
- М-м-хн... Я так тебя люблю... - пробормотал Доминико, снова утыкаясь ей в живот носом.
- Я тебя тоже. Вот сейчас как получишь по носу от детей.
И получил. Кристина расхихикалась, глядя на несчастное выражение будущего папочки, которому стукнули в нос кулачком. Но папочка спал, дети тоже скоро затихли, а Кристине не спалось.
"Ну вот, уже и бессонница началась", - решила Кристина. Чтобы отвлечься, она начала придумывать имена для детей. Второе имя для дочери у нее уже было, нежное, красивое - Миель, "медовая". Кристина перебирала в памяти все известные ей имена. Хотелось подобрать что-нибудь нежно звучащее и означающее не какой-нибудь цветок.
- Глэдис. Да, красиво. Хорошее имя для королевы.
А сына пусть называет Нико. Не все же ей одной мучиться с выбором? И надо уже лечь и поспать, хотя бы немного, а то будет весь день клевать носом.
Лежать было тяжело, на живот - вообще невозможно улечься, на боку надоедает, на спине - давит. Кристина принялась вертеться, ища положение для сна, ну хотя бы для легкой дремоты. Но уснуть до утра у нее так и не вышло. Зато, когда уже собрались и сели в экипаж, с первым же убаюкивающим движением она сползла на колени Джоанне и уснула. И, как результат, по приезду на виллу выглядела совершенно помятой, опухшей, плечи и спина затекли не только у бедной камеристки, которой пришлось придерживать госпожу, но и у нее.
- О-о-о, как же мне плохо. Мне нужно умыться... И размять плечи.
Доминико унес ее в дом на руках, сразу в уже готовую ванну. Теплая вода с морской солью и отваром успокаивающих трав помогла расслабиться, легкий массаж вернул подвижность плечам и спине, обед настроил на благодушный лад, и Кристина, переодевшись в самое легкое платье, на которое накинула только шаль, спустилась к морю. Там уже стоял ее любимый шезлонг с подушечкой под поясницу и мягкой скамеечкой для ног.
- Как же я люблю море, умиротворяет и внушает надежду на будущее.
За дальними камнями, ограничивающими бухту, куда выходила лестница, раздался перезвон колокольчиков: ее услышали, названные сестры Нико приплыли повидаться.
- Леди, я здесь, - Кристина обрадовалась.
Русалки выбрались на ступени, радостно приветствуя ее. Ианталь внимательно оглядела ее живот и кивнула:
- Хорошо, что ты приехал сюда, красавчик. Скоро мы будем помогать тебе. Море уже теплое, и твои дети сразу поплывут, раньше первого крика.
- Куда это они поплывут? - подозрительно сощурилась Кристина.
- Не куда, а как. Как русалки. Там, - она коснулась живота Кристины, - тоже вода, если ты не знаешь. Из воды в воду выбираться проще, чем в холодный и сухой воздух.
- Надеюсь, далеко все-таки не уплывут. Но неделя... Уже меньше.
- Завтра, - уверенно сказала Ианталь. - Они родятся на восходе вечерней звезды, как и наш брат.
- З-з-завтра? - жалобно пробормотала Кристина. - Завтра вечером? Уже? Я не готова.
- Готова, - русалка усмехнулась и тронула мокрым пальцем ее лоб: - Здесь не думай, чувствуй вот здесь, - палец переместился к груди. - И ничего не бойся. Принести тебе новую ракушку?
- Да, - хоть что-то Кристину обрадовало.
Младшая сестра Ианталь тут же нырнула и вскоре вернулась с полными горстями разноцветных раковин, отполированных песком и водой от наростов. Кристина залюбовалась ими, стала перебирать, раскладывать, рассказывать детям про раковины и русалок:
- Это Ианталь, она живет в море. Не знаю, понимаете вы, что такое море или нет. Но скоро увидите. А это ее сестры.
Русалки, погревшись на каменных ступенях, снова ушли в воду: сейчас выбираться из моря надолго они не могли, слишком быстро высыхала чешуя. Кристина обложилась ракушками, посмотрела на море. Теплое. И детям оно наверняка понравится. Итак, завтра она перешагнет очередной рубеж своей жизни. Сколько всего изменилось за четыре месяца, прошедших с их возвращения в Сагранзу! Александр заключил помолвку с баронессой Хантингтон, свадьба была назначена на первый день июня. Жаль, что они не побывают на ней, но Кристина понимала Лекса, тот торопился, желая настоящего признания своей любимой Амалии, ну, и детей, наверное, тоже. Тетя и дядя после этой свадьбы собирались дождаться появления первенца и уехать куда-нибудь на солнечное побережье Сагранзы, но подальше от больших городов. Дядя, хоть и поправился после операции, все равно был еще слаб, и доктор Цельсий настоятельно советовал ему сменить промозглую сырость Савентума на теплое солнце и сосновые леса Каринтии, к примеру.
Амалия имела успех на своем первом балу. Кристина посмеялась над письмом тетушки, описывающим степень выпученности глаз дам. Королева Мария ждала первенца, король Георг даже помолодел от счастья, стал весьма недурно выглядеть.
Теперь дело оставалось за супругой императора Альфонсо. И проклятие окончательно уйдет в небытие. А из сапфиров обеих корон можно будет сделать украшения для близнецов. Да, так и будет. Нико сказал, что отдаст камни очистить морским сестрам. Море - это ведь самая сильная стихия, не считая огня.
- Нико, а вот и ты. Смотри, меня засыпали раковинами. А рожать я буду завтра на восходе вечерней звезды.
- Так скоро? - удивление на его лице заставило Кристину прыснуть. Похоже, не она одна не готова еще к этому событию.
- Да, милый. Но если ты еще не готов, я постараюсь запихнуть их обратно.
- Нет-нет, я готов, - он рассмеялся чуть нервно. - Не представляю, как ты, а меня дрожь пробирает!
- А мне нельзя волноваться, иначе рожать я буду под кроватью, куда залезу, завывая от ужаса. Стараюсь держаться.
Нико сел у ее ног, обнимая колени.
- Все будет хорошо, любовь моя. Я в тебя верю. И буду рядом.
- Ты, доктор, акушерка, три русалки. Мое присутствие вообще требуется?
- Ну, поприсутствуешь, что тебе стоит? - Нико состроил умоляющую рожицу. - И мне не так страшно будет детей на руки брать.
- Я не знаю, как обращаться с детьми, - внезапно разрыдалась Кристина. - Они маленькие. Они такие... А если я их уроню? А если у меня не получится?
Пришлось Доминико утешать, укачивать, нашептывая, что все у его любимого Двуликого получится, со всем они справятся вместе и всему научатся. Пусть он боялся не меньше, но у него был некоторый опыт в обращении с детьми: сестры, как-никак. И матушка обещала помогать. Да и слуг полон дом. Справятся.
- Я никогда не общался с детьми, тем более, маленькими.
- Дети имеют свойство вырастать, - с видом мудреца и смехом в глазах изрек Нико и поднял жену на руки. - Идем в дом, любимая. Тебе нужно отдохнуть. Матушка прислала новые книги.
- Новые книги, - обрадовалась Кристина. - Это хорошо.
Легкий ужин, бокал разведенного вина и исключительно интересная монография привели ее в благодушное состояние, так что о тревогах было на время забыто. Она даже уснула в эту ночь легко и спокойно. А вот проснулась очень рано и от неприятного, тянущего ощущения в животе. И сам живот был каменный, напряженный.
- Нико!!! - она перепугалась.
Муж проснулся, будто его вздернули на ноги, но, уяснив, что случилось, паниковать не стал.
- Все хорошо, просто твое тело готовится к родам. Я разбужу дона Алехандро, а ты можешь еще полежать.
- Но это... Это точно нормально? - Кристина вцепилась в него, не давая уйти.
- Я клянусь, Кристо, это совершенно нормально!
Кристина отпустила его руку, немного успокоившись. Долго отсутствовать Нико не собирался, да и через прикосновение он уже ощутил все "прелести" начала родов и хотел оградить от них Кристину по мере своих сил. В конце концов, если уж ритуал разделения детей он выдержал, роды не станут чем-то из ряда вон выходящим.
- Ну и как мне в таком состоянии идти к морю? - простонала Кристина.
- Пока рано, - осмотрев ее, сделал вывод доктор. - И лежать не нужно. Вставайте, донна, вставайте и ходите. Прогулка еще никому не вредила, а дон Доминико будет с вами.
- Я еще и гулять могу в таком состоянии? - но Кристина все-таки поднялась.
Ходить было трудно, это верно. Но вскоре стало полегче, и Нико старался все время держать ее за руку.
- Ничего, осталось не так уж и долго, правда?
- Через несколько часов все закончится, - уверил ее муж.
Завтракать Кристина не стала, аппетита не было, обошлась бокалом фруктового сока. Они прогулялись по саду, вернулись в дом, посидели в библиотеке. Казалось, время тянется, как патока, медленно-медленно, а теплый, жаркий даже совсем по-летнему день никогда не кончится.
- Ты ведь уже придумал имя сыну?
- Я хотел бы назвать его Лучиано, - улыбнулся будущий отец. - Мне кажется, что он будет похож на тебя.
- Люциан... Да, мне нравится. Думаешь, будет зеленоглазый блондин? А девочка будет похожа на тебя.
- Или наоборот, - рассмеялся Нико. Он-то разговора с малефис не слышал, а Кристина, кажется, забыла об этом нюансе упомянуть.
- Миель сказала, что дочь будет похожа на тебя.
- Значит, сероглазая брюнетка. Тоже неплохо, как для наследницы семьи Саматти, самая фамильная внешность. Кристо? Что такое? - он подхватил согнувшуюся от внезапно скрутившей все внутренности боли жену и унес ее на кровать, разрываясь напополам желанием немедленно позвать доктора и остаться рядом.
- Позови... врача...
Дон Алехандро явился немедленно, снова осмотрел ее, покивал:
- Ну, уже совсем скоро. Вы не передумали рожать в море?
- Нет, не передумала. Очень хочу посмотреть на плавающих младенцев.
- Что ж, тогда пора готовить все, что потребуется новорожденным.
И закипела суета. Слуги отнесли на террасу, где и должны были состояться роды, купель, позже ее наполнят чистой теплой водой, раздвижной пеленальный столик, еще один - для инструментов доктора, на всякий случай. Нико же по секрету рассказал, что пуповину перекусит Ианталь, она же заберет послед, как дар морю, взамен одарив детей благословением морского народа.
- А она сможет ее перекусить?
- Еще бы. Ты ведь видела, какие у них зубки.
- А это ведь правда будет не очень страшно?
- Правда, Кристо, ничего страшного не будет. Ну, посмотри на меня? Видишь, я уже спокоен. И я тебя не отпущу ни на секунду.
- И тебе будет больно.
- Зато не будет больно тебе, а я выносливый.
- Но ты уже вытерпел достаточно тогда.
- Кристо, - Доминико нежно взял ее за руки, перецеловал каждый пальчик, ладони и запястья, - сердце мое, ради тебя я готов терпеть столько, сколько понадобится. Но ты никогда, запомни, никогда больше не будешь испытывать боль.
- Я люблю тебя, мой львенок.
- А я тебя, Кристо. С первого взгляда и навсегда.
- Это можно вынести в девиз рода, - рассмеялась Кристина.
- А это и есть девиз семьи Саматти: "Desde el inicio y para siempre".
- Хорошо... Ой... Не надо было смеяться.
Доминико сжал ее руку, убирая боль от первых, пока еще слабых и редких предсхваток.
- Так лучше?
- Да, намного. Спасибо, любовь моя.
День все же покатился к закату, схватки стали чаще, Нико замирал, пережидая их, пока доктор Алехандро не скомандовал спускаться к морю.
- Скоро отойдут воды, и лучше, чтобы это произошло уже в воде.
Кристина со всей доступной скоростью направилась к морским волнам. На террасе ее раздели, оставив только свободную тонкую сорочку, совершенно неприлично короткую, Доминико остался в одних штанах, и снес жену в море на руках. Там их уже ждали русалки, немедленно окружившие роженицу. Море было спокойным, как зеркало, в их бухте.
- Привет, - улыбнулась им Кристина. - Ну вот, скоро будут дети.
- Мы уже чувствуем их, - кивнула Ианталь. - Скоро взойдет звезда. Расслабься и ляг на руки брату.
Кристина откинулась на руки мужу, улыбнулась ему. Он тоже старался улыбаться, хотя по его виду было понятно, что родовые боли - это не те ощущения, которые готов пережить мужчина без некоторого стресса и шока.
- Зато потом расскажешь детям, что ты прочувствовал весь процесс родов.
- О-о-о, боюсь, я не смогу найти сло-о-ов, - простонал юноша.
- Милый, просто потерпи, постарайся дышать глубже. Черт, кто из нас рожает?
- Кажется, оба, - коротко рассмеялся Нико и прикусил губу.
Кристина чувствовала только напряжение мышц, которое старалась контролировать так, как ее учили доктор и донна Изабелла, размеренно дыша.
- Роди мне симпатичного львенка, а лучше дву-у-у-ух-х-х-х.
- Ну вот и началось, - констатировала Ианталь, учуявшая вкус околоплодных вод.
И время понеслось просто с дикой скоростью, как необъезженная лошадь. Дальнейшее слилось для Кристины в сплошную яркую спираль, завершившуюся чувством освобождения, когда сначала сын, а потом и дочь легко выскользнули из нее, а потом вышел и послед. Ианталь перекусила пуповины, но перевязывал их уже доктор Алехандро, он же приподнял сердито барахтающихся младенцев над водой. И берег огласил сдвоенный крик, больше похожий на кошачье мяуканье.
- Ура... Мы родили, Нико. Слышишь?
Юноша только слабо улыбнулся, ошалело поводя головой. Ему показалось, что роды сродни болезненному оргазму после долгого воздержания.
- Все? Тебе лучше? Слышишь, они пищат.
- Голосистые, - выдохнул он.
После их вытаскивали из воды слуги - сил ни у Кристины, ни у Доминико не осталось. И на руках унесли в дом, где детей немедленно уложили на грудь матери, а их счастливого отца устроили в кресле.
- И что мне делать? - Кристина растерялась. - А они меня сосут, как котята кошку.
- Вот и кормите, - посоветовал дон Алехандро. - Потом их унесут в детскую, и у вас будет часа три-четыре на отдых. И снова кормление.
- Мне нужно кормить их каждые четыре часа?
- И будет просто счастьем, если они будут хотеть есть одновременно, - кивнул врач. - Иначе времени на отдых просто не останется.
- Ничего, надеюсь, я справлюсь.
Уверенности в голосе Кристины не было ни капли.
- Мы справимся, - поправил ее Доминико. - Правда, мы со всем справимся.
Что такое материнский инстинкт, Кристина поняла через две недели, когда, гуляя с малышами в саду, задремала в тени в уютном шезлонге, используя каждую секунду, которую давали ей дети, на отдых. А проснувшись, обнаружила у колыбели с детьми незнакомого малефис, любопытно заглядывающего под кружевной полог. В его движении не таилось даже намека на угрозу, скорее всего, он просто учуял королевскую кровь и пришел посмотреть на ее носительницу. Но... Детей воплями будить было нельзя, поэтому Кристина располосовала ему лицо и руки ногтями молча, все целясь добраться до глаз. Малефис, в первое мгновение просто стоявший столбом и даже не сделавший движения, чтобы закрыться, так же молча упал на колени и прикрыл голову руками. Видимо, тоже понимал, что за лишний шум его не просто удушат, а вырвут глотку голыми руками. Кристина устала быстро, брезгливо отряхнула руки и жестом приказала убираться. Мале уполз по-ящеричьи, опасаясь даже на четвереньки подняться. На следующее утро на подоконнике их с Нико спальни появилось "извинение": длинная, изящнейшего плетения, цепочка, украшенная сине-зелеными опалами. Доминико, услышав эту историю от возмущенной Крис, с трудом сдерживал смех, чтобы не обидеть ее, утешал и успокаивал, как мог.
- Вот так и ложись подремать на пару минут...
- Он не причинил бы вреда ни тебе, ни детям. Мало того, теперь он, скорее всего, станет охранять вас от любой опасности, а шрамами от твоих коготков, о моя львица, на лице будет гордиться, словно боевыми ранами.
- Почему? - удивилась Кристина.
- Потому что его "отметила" сама мать королевы, - усмехаясь, пояснил Доминико. - Малефис во многом имеют странный, первобытный уклад. Ты приняла его кровь, а это честь для малефис.
- О, если еще раз решат так меня напугать, я их всех такой честью одарю...
- Тогда проще позволить им увидеть детей, так сказать, официально, если ты не против.
- Я не против, пускай посмотрят.
"Прием" для малефис решено было организовать все в том же саду, вернее, никто ничего не организовывал, просто Нико как-то по-своему оповестил кровных родичей о том, что в такой-то день им покажут королеву, дары приветствуются, но не обязательны. Крис устроила себе уютное гнездо на вынесенном в сад диване, где и воссела, держа на руках сладко спящих близнецов, из маленькой женской мести укутанных ею в одинаковые пеленки и чепчики. Впрочем, чутье, скорее всего, подсказало бы им, кто их королева. Малефис она встречала довольно прохладным взглядом, однако улыбалась вполне мирно. Они шли вереницей, тихие, как тени, лишь те, кто был дальше, осмеливались перешептываться. Гора подарков у дивана росла и ширилась. Мале не подходили близко, оставаясь в двух шагах от него, низко кланялись и отступали, чтобы дать место другим. Это было до странного торжественно, Кристине казалось, ожила одна из древних горских легенд о сидхах, которые она слышала от старух клана. Наконец, они мелькнули легкими тенями и исчезли. Близнецы сразу же проснулись и затребовали есть. Они были почти синхронны. Просыпался Лучиано, за ним тут же просыпалась Глэдис-Миель.
- Ничего, сейчас покормлю, - улыбалась Кристина.
Ее страхи о том, что не сможет полюбить детей, опасения сделать что-то не так ушли сами собой. Она уже любила их, руки пеленали сами, без участия рассудка, подносили к груди совершенно так, как нужно. Великая сила врожденных, заложенных самой природой инстинктов даже в Двуликом оказалась на высоте.
- Я все-таки неплохая мать, - решила Крис. - А дети - это не очень страшно.
Она временно отложила свои изыскания в этнографике и фольклоре, пока дети отнимали все силы и время, но вскоре поняла, что это совсем не так. Когда приноровилась к режиму дня, к тому, что в любой момент можно потребовать помощи с детьми у Джоанны или Нико, или других слуг, и не опасаться, что их уронят или не так возьмут, появилось и свободное время. Доминико продолжал заниматься делами их состояний, приумножая их, но всегда находил время для малышей и Крис. Он, как она и думала, оказался неплохим отцом: внимательным, терпеливым, заботливым.
- Может, когда-нибудь я соглашусь еще на парочку, - заявила Крис.
Доминико на это только усмехнулся: знал, что мнение Крис поменяет еще двадцать тысяч раз. Торопиться не стоило, как минимум, три-четыре года. Вот перестанут дети питаться материнским молоком, и Крис снова вернется в мужскую ипостась, к которой ему предстоит снова привыкнуть.
- Скорей бы, - заявила Крис, словно подслушав эти мысли, - научились бы они питаться без меня.
- Научатся, не переживай, - обнимал он ее.
Глава пятая
К середине лета в Сагранзу приехали лорд и леди Дамайн. Для них было куплено небольшое поместье на побережье, подобное вилле Коста-дель-флор. И естественно, они сразу же примчались навестить Кристину и Доминико, и поздравить их с рождением близнецов.
- Тетушка! Как я рада. Дядя! - Кристина крепко их обнимала.
- Да ты просто красавица, как расцвела-то! - лорд Джон покрутил ее за плечи, усмехаясь. - Доминико, держи шпагу под рукой и присматривай в оба глаза, ведь снова украдут.
- Не украдут, охрана у нас куда надежнее, чем вам кажется, - улыбнулся Нико.
- А уж каким красавцем буду... Отощавшим, одни глаза и останутся.
- Ничего, откормим, - оптимистично заявила Маргарет, и Кристина с трудом подавила дрожь: эта леди вполне способна была выполнить свое обещание.
Маргарет тоже изменилась за те месяцы, что Кристина ее не видела. Она перестала походить на сушеную селедку, округлилась в нужных для женщины местах, даже как-то помолодела. Да и лорд Джон стал выглядеть здоровее, хотя все так же хромал и опирался на трость при ходьбе, носил корсеты для поддержки позвоночника. Но теперь у него возле сердца не кололся осколок.
- Да вы оба такие стали... Ух, был бы помоложе, увел бы тетушку.
- Но-но, свою дикую розу гор я никому не отдам, - дядя Джон очень собственническим жестом обнял жену.
- Эх, а ведь красавица такая.
Маргарет рассмеялась, потребовала себе на руки детей и стала казаться еще моложе, воркуя над ними. Близнецы улыбались ей пока еще беззубыми ротиками, издавая смешные звуки, похожие на курлыканье лесных горлиц.
- Сразу видно - опытная родительница, - вздохнула Крис.
- Детка, ты тоже отлично справляешься, - Маргарет внимательно посмотрела на нее. - Не выглядишь слишком усталой, не бледненькая, значит, я могу не ругать твоего мужа.
- Он очень помогает мне, правда-правда, тетушка.
Дамайны задержались на вилле Коста-дель-флор на неделю, но потом уехали, обещав навещать не реже чем раз в месяц. Тетушка еще посетовала, что пришлось уезжать с Островов, оставив там беременную Амалию, как же та будет справляться с пекарней и поставщиками сама?
- О, я уверена, что она справится. У нее же Лекс есть.
- Лекс! - Маргарет махнула рукой. - Он, конечно, заботлив, но что он может?
Маргарет все равно волновалась, и это было удивительно. Выходит, они с Амалией весьма сблизились, и Доминико было очень любопытно, что повлияло на этот процесс больше: сама Амалия, титул, возвращенный ей королем Георгом или что-то третье?
- Расспросим потом Лекса, - подмигнула Крис.
Ее радовало то, что и у брата скоро появится ребенок. А там, глядишь, по окончании срока траура сыграют свадьбу и Жозефин с Теодором, исполнив тем самым пророчество о примирении малефис и нейрисс.
- Даже не представляю, как так все обернулось. Столько счастья в доме, считавшемся навеки пустым и темным.
- Это потому, что так быть не должно, - ласково заявил ей Нико, с появлением которого все и начало закручиваться в такой яркий разноцветный клубок. Львенок, играючи, походя изменивший множество судеб. Что случилось бы, не появись он в Савентуме? Крис не хотелось об этом даже думать.
- Но теперь все так, как надо?
- Думаю, да. Все именно так, как должно быть, - Доминико взял на руки сына, невольно расплываясь в глупой и счастливой улыбке в ответ на улыбку ребенка.
Дни летели, словно облака, то безмятежные и легкие, то наполненные обычными житейскими тревогами и заботами. В шесть месяцев у близнецов прорезались первые зубки, кормить грудью кусачих маленьких бестий стало больно.
- Пора их уже учить питаться самостоятельно, - говорила Кристина, и доктор Алехандро в этом с ней соглашался, советуя, что попробоваь дать детям в первый раз, а что не стоит.
Еще через четыре месяца мучений оба малыша, словно по команде, отказались от груди. Им исполнилось по десять месяцев, они с удовольствием питались козьим молоком, ели протертый творог, яблоки и пробовали пюре из ягнятины.
- Я могу стать самим собой, - ликовала Крис.
Правда, прежде чем у нее получилось сменить ипостась, пришлось еще немного помучиться, пока перегорало в перетянутой плотными повязками груди молоко. В эти дни Нико не отходил от нее, мужественно забирая себе ее боль. Оставалось только гадать, как он вообще мог справиться с таким непривычным мужчине ощущением.
- Ты же мой герой, - говорила Кристина, целовала его в бледные щеки и губы.
Доминико справился, как и во время родов. Казалось бы, разве возможно любить еще сильнее? Крис с каждым днем убеждалась все больше, что да, можно. И нужно. Просто необходимо любить еще крепче того, кто старательно возится с детьми, рыча на нянек, не подпуская их к близнецам, сам кормит их, рассказывает сказки и поет детские песенки, укладывает спать и встает по ночам, позволяя ей заниматься научными изысканиями, отсыпаться, готовиться к смене ипостаси.
Наконец, Крис, прислушавшись к своему телу, решила, что все, пора.
- Страшновато...
Доминико, уложив накормленных и уже уснувших детей в кроватку, обнял ее, целуя в шею, под ушко, украшенное изящной сережкой.
- Не бойся, у тебя все получится. И... я соскучился.
Жаркий шепот, исполненный желанием и страстью, подстегнул Двуликого. Смена ипостаси была на этот раз далеко не мгновенна, как обычно. Все-таки, перестройка женского организма для родов и кормления что-то немного нарушила в магии смены обликов. Но когда она завершилась, Кристиан испытал странное чувство, сродни освобождению от слишком туго затянутого корсета.
- Я очень страшно выгляжу? - он вытянулся на кровати.
Нико с жадностью рассматривал немного изменившегося супруга. Он стал казаться старше, уже не был изящной статуэткой, раздавшись в плечах. Все, что у Кристины уходило в округлые, женственные формы, у него переплавилось в мускулы.
- Кристо, - склоняясь над ним, почти в губы проговорил Доминико, - если ты меня сейчас же не возьмешь, я сам... - поцелуй, - тебя... - еще один, еще более жадный, - возьму!
- Ну уж нет, я тебя столько времени... не видел... под собой...
Им пришлось быть очень тихими, чтобы не разбудить детей. Не слишком удавалось: Нико отвык от таких ласк, а обоюдная страсть кружила голову и лишала осторожности. Хорошо хоть ароматное масло, с которым Доминико массировал Кристине плечи и спину, оказалось под рукой. Кристиан и сам уже успел подзабыть тело мужа, как с неудовольствием выяснил. Пришлось изучать все заново. Все, что ему нравилось, все, от чего обрывалось дыхание, и начинал частить пульс. Все, чтобы его любимый Нико потерял голову, отдаваясь ему со всей возможной страстью. Словно они снова только что сбежали со своего свадебного торжества.
- Как же я обожаю тебя, - полусонно бормотал Кристиан, когда они уже устроились рядом на постели, усталые и счастливые.
Нико усмехнулся, крепко обнимая его.
- Я тебя тоже, mi amante.
Когда завозились, проснувшись, дети, он не стал будить Кристиана, сам накормил, выкупал и уложил их снова. Пеленать близнецов они перестали через полгода после их рождения, теперь малыши щеголяли тонкими полотняными или фланелевыми рубашечками, штанишками, вязаными из мягчайшей шерсти носочками. Они уже сами вставали в кроватке, могли ходить, когда их поддерживали под мышки, или вдоль перил кровати. У них была масса игрушек, с которыми они обожали играть.
- М-м-м? - сонный Кристиан приподнял голову с подушки.
- Спи, спи, я уже все сделал, - Нико погасил свечи на камине и снова лег, прижимаясь к нему.
Кристиан обнял его, просыпаясь уже по причине того, что требовалось незамедлительно мужа приласкать. Тело словно с цепи сорвалось, да, собственно, так оно и было. После родов Доминико месяца три не касался жены, разве что целомудренными поцелуями. Потом она подпустила его к себе, но ласки все равно были редкими и недолгими, дети не давали слишком долго наслаждаться уединением. Теперь же Кристиан желал наверстать упущенное время. Тем более, что и сам супруг был не против. Кристиан наслаждался его телом, понимая, как же не хватало этих ласк в природной ипостаси. Угомонились оба уже глубокой ночью, и следовало благодарить бога за то, что дети дали им поспать до утра, не просыпаясь.
С утра Кристиан кое-как влез в свою прежнюю одежду, чудом не трещащую по швам.
- Я потолстел! - хотя это было не так, в поясе брюки были ему хороши, а вот рубашки и камзолы обтягивали плечи и грудь почти неприлично.
- Заматерел, скорее, - рассмеялся Нико. - Ничего, это повод пригласить мастера Санчеса, чтобы сшил тебе новые костюмы.
Кристиан оглядел себя и утешился тем, что, кажется, впрямь всего лишь в плечах раздался. Да и в целом теперь не казался младше мужа. Это и порадовало, и немного огорчило: он начал догонять свой реальный возраст.
- А я так надеялся... что буду молод и прекрасен.
Доминико удивился:
- Но Кристо, ты и так молод и прекрасен, и я уверен, что благодаря климату Сагранзы и здешней воде и пище сохранишь красоту и юность еще очень долго.
- Хотелось бы. Все-таки рядом с юным мужем чувствовать себя развалиной мне не понравится.
- Кристо, ну что ты такое говоришь? - Нико принялся его целовать, отвлекая от глупых мыслей. Кристиан сразу же забыл обо всем, уверившись, что он для супруга самый привлекательный и соблазнительный.
Дети различия между мамой Кристиной и папой Кристианом не заметили, одинаково охотно идя на руки и играя золотыми локонами. Впрочем, называли Кристиана они "мамой" по привычке. Донна Изабелла приехала навестить внуков и сообщить, что в столичном палаццо семьи готовится торжество в честь дня рождения близнецов.
- Но они еще слишком маленькие. Или им не надо будет присутствовать?
- Конечно же нет, Кристо. До трех лет видеть детей могут лишь самые близкие, до третьего колена, родичи. Вот после пойдут дети гулять по рукам, каждый захочет с ними чем-нибудь интересным малышам заняться, каждый научит чему-нибудь своему.
- Понятно. Тогда кто из нас должен присутствовать?
- Хотелось бы вас обоих видеть, детей можно оставить с нянями в дальнем крыле.
Кристиан кивнул:
- И мне опять нужен портной.
Донна Изабелла пообещала прислать мастера сразу же, как только вернется домой, еще раз порадовалась за то, что Кристиан сумел вернуть себе родной облик так скоро, выразила надежду все же хоть изредка лицезреть его в образе очаровательной Кристины, и отбыла готовить прием.
- Никаких платьев ближайшие пару лет, - уверил себя Кристиан.
Правда, зарекаться не стоило: у него ведь рядом был Доминико, который, хоть и принял свою любовь к Кристиану, и готов был отдаваться ему, но все же иногда нуждался и в ласке женской, которую Крис мог дать ему во второй ипостаси. Кристиан еще немного поскрипел зубами и отправился к детям, ворковать над ними. Год с рождения близнецов пролетел так быстро, что он все еще не опомнился. Только появление донны Изабеллы напомнило ему об этом. И еще о том, что обещал русалкам.
- Нико, а я ведь твоим сестрам обещался...
Доминико, старавшийся не только детьми и любовью заниматься, но и урывать время от сна и отдыха для деловой переписки и управления вложениями, оторвался от документов, переспросил:
- Прости, mi caro, что?
- Я обещал твоим сестрам кое-что.
- Ах, да. Ну, что ж, раз обещал, придется выполнять, - Нико улыбнулся, потер усталые глаза. - Я не стану ревновать, если ты об этом волнуешься.
Кристиан поцеловал его в макушку:
- Не переутруждайся. Вернусь - проверю.
- Мне нужно хоть чем-нибудь заниматься, - фыркнул юноша. - Иначе грош цена моим словам о взрослости. Иди-иди, Кристо, тебя уже заждались мои морские сестрички.
Кристиан рассмеялся и бегом направился к морю. Стоило ему раздеться и войти в воду, уже совсем по-летнему теплую, как со стороны прикрывающих бухту скал раздался знакомый смех, похожий на перезвон колокольчиков, а к нему под водой скользнули стремительные тени русалок.
- Добрый день, красавицы, - Кристиан любовался ими.
- О, сестры, взгляните, какой мужчина к нам явился, - Ианталь высунулась из воды по пояс, сверкая мокрыми плечами и грудками, еще девичьими. - Ты пришел выполнить свое обещание?
- Именно, я ведь обещал, - Кристиан улыбался им.
Ианталь протянула руку, погладила его по груди, ее ладонь была прохладной. А потом по телу русалки прошла волна неяркого света, изменяя его, и вот уже вместо хвостатого морского существа, напоминающего обликом деву, перед ним, покачиваясь с непривычки на стройных ножках, стояла обнаженная красавица. Кристиан подхватил ее на руки. Из того, что было дальше, он запомнил почти все, но никогда и ни с кем, даже с Нико этим не делился. Насколько он понимал, Доминико уже досталась такая честь, и его дети уже живут среди русалочьего народа. То же, что было между ним и тремя морскими сестрами, должно было остаться тайной, священнодействием лишь для них четверых.
Когда он вернулся поздно вечером, Нико ничего не спросил, просто помог дойти до наполненной горячей водой ванны, искупал и напоил подогретым вином, возвращая выпитое русалками тепло.
- Я жив? - простонал Кристиан.
- Все еще да, - Нико позвонил и приказал принести ужин и еще вина. - Сейчас поешь, и силы вернутся.
- Это было незабываемо. Но я так замерз.
Доминико укутал его пледом, усадил рядом с ним детей и сел сам. И холод отступил, словно по волшебству. Кристиан выдохнул, разулыбался, глядя на детей. Сейчас они уже не казались совершенно похожими. Лучиано, Крис называл его Люци, становился все более золотистым, а цвет глаз из младенчески-голубого перелинял в яркий изумрудный уже к семи месяцам. Миель же была похожа на своего отца, радуя черным хохолком и фамильными серыми глазками, иногда уже светящимися лунным серебром.
- Все в нас, - Кристиан улыбался. - И так быстро растут.
- Так и должно быть, правда, я не думал, что Лучиано будет расти столь же быстро, как и Миель. Но он, похоже, все-таки взял себе немалую толику королевской крови малефис. Пусть и мастью в тебя, mi amante.
- Так не успеем опомниться, они уже и бегать начнут.
Доминико рассмеялся.
- Это уже скоро, через месяц за ними придется следить не в оба, а в десять глаз. Миель уже сама прошла от кресла к дивану. Люци - еще раньше. Она все повторяет за ним, как вороненок.
- Надеюсь, они будут дружны меж собой.
- А это уже зависит от нас с тобой, правда? - Нико с любовью посмотрел на детей и супруга, потом обнял их, благо, длины рук хватало.
- Конечно, хотелось бы дружную семью. Как у меня с братьями.
Кристиан немного покривил душой, ведь дружить он с Лексом и Тео стал уже в сознательном возрасте. Но то, что годовалые малыши не дрались за игрушки, за внимание взрослых, было добрым знаком.
- Хотелось бы мне отправиться на свадьбу Тео и Жозефин. Красивая пара из них все-таки получилась.
- Это случится не раньше... февраля? Истечет годовой срок траура по матери Жозефин. Можно и отправиться, но детей придется оставить здесь. Тащить их в холод Островов - ни за что!
- Не хочу с ними расставаться.
- Тогда придется удовольствоваться пересказами Александра и Амалии, - усмехнулся Нико.
- Амалии, Лекс суховато рассказывает.
Воспользовавшись тем, что родители заняты друг другом, Лучиано потихоньку вывернулся из рук Доминико и шустро сполз на пол. Миель от него не отставала, так что вскоре два отважных путешественника, держась друг за друга и за край кровати, отправились гулять. Нико тихонько повернул Кристиана, кивком указывая на них.
- Все в нас, такие ж непоседы.
- Я с содроганием представляю себе, как буду сторожить нашу дочь лет через тринадцать-пятнадцать.
- Со шпагой в руках, - засмеялся Кристиан. - И почему тринадцать-пятнадцать?
- Потому что до этого ее будет охранять закон, а я буду учить сына владеть шпагой.
- Ну, до совершеннолетия ее охранять вряд ли будет от кого.
- Я уже начинаю не доверять всяким ушлым проходимцам, - наиграно нахмурился Нико, потом сорвался с места и кинулся за детьми, потихоньку уковылявшими за дверь на террасу. Кристиан поспешил следом.
- А еще я поседею раньше срока, - сокрушенно покачал головой Доминико.
- Да, с них глаз уже спускать нельзя, - Кристиан взял на руки сына.
Миель тут же попросилась на руки к Нико. Лучиано успокоился и замер, обнимая Кристиана за шею, лишь когда увидел, что сестру тоже обняли.
- Плавать учить мы их будем в тазу, - решил Кристиан.
- Они умеют плавать, - фыркнул Нико. - Но отпускать в море в самом деле не стоит. Прикажу оборудовать купальню и обнести ее сетью.
- И попрочнее. А то поплывем потом за детьми до самых Островов.
- Ты согрелся? - Доминико увидел, что ужин уже накрыли в их личной маленькой столовой для них четверых. - Идем кормить детей и есть.
- Такое чувство, что я стал больше есть...
- Это возможно, ведь тело-то изменилось.
- Придется возобновить прогулки верхом, надо поддерживать себя в форме.
Нико был согласен и на прогулки. Только бы выкраивать на это все время. Иногда ему хотелось, чтобы в сутках было больше часов. Еще хотя бы на два-три. Чтобы успевать поспать хоть немного. Он удивлялся тому, что считал слишком большими нагрузки того времени, когда только приехал в Савентум и разбирался с наследством тетушки. Сейчас он с ностальгией вспоминал то беззаботное и почти бездельное время.
- Устаешь, милый? - Кристиан нежно смотрел на него. - Может, я могу чем-то помочь?
- Но ведь ты устаешь не меньше, да и отвлекаться от твоих изысканий не стоит. Господин ректор ждет твою монографию, как манну небесную.
- Но ты такой бледный в последнее время.
- Я справлюсь. Правда, не волнуйся, - Доминико на пару мгновений прижался лбом к его плечу, словно это помогло бы ему набрать недостающие силы. Кристиан поцеловал его.
Глава шестая
Прием по поводу первой годовщины рождения близнецов был просто великолепным. На него собралась вся огромная семья Саматти, все те люди, которых Кристиан видел однажды во дворце и еще на их с Нико свадьбе. Именно на этом приеме он, наконец, узнал донну Глориа. Узнал по голосу и движениям, ведь сегодня эта великолепная женщина была в изумительно шедшем ей платье, а не в мужском костюме, и без полумаски. Его величество бережно придерживал ее под руку, складки легкой ткани почти скрадывали выступающий животик - лучшее доказательство того, что проклятье снято.
- Не могу поверить… Это она?! Ее величество и есть донна Глориа Спата?
Доминико рассмеялся, кивнул.
- Какая женщина, о! Но какая женщина! Впрочем, я не сомневался, что она – выдающийся человек. А больше всего меня радует, знаешь, что?
- Что же?
- Корона теперь точно моя, - шепотом возликовал Кристиан. - У нас получилось снять проклятье сапфиров!
- Мы ведь поняли это еще тогда, когда дядя передал тебе эту тяжеленную орясину, - рассмеялся Нико.
- Но всегда приятно получить весомое доказательство, - Кристиан отвесил изысканнейший поклон августейшим родичам.
- О, да, доказательство более чем весомо, а скоро станет еще весомее. Ты понимаешь, Кристо, - Доминико взял супруга за руки, улыбаясь так солнечно, что хмурый, дождливый день показался ясным, - ты понимаешь, что благодаря тебе, мое счастье, стали счастливыми не только мы, но и еще множество людей вокруг.
Кристиан окинул взглядом зал:
- Разве?
- Хочешь, посчитаем? Дядя с супругой, король Георг с супругой, Лекс и Амалия, Тео и Жозефин. Да и твои дядя и тетя, кажется, тоже вполне счастливы?
- Но я тут вовсе ни при чем, - растерялся Кристиан.
- Еще как причем. Подумай сам, что было бы, не встреться мы? Вряд ли донна Маргарет ринулась бы объявлять охоту на Александра вот так одним махом. Скорее, она дождалась бы его в отпуск, спокойно поговорила с ним, надавила бы, выбрала ему невесту из савентумских скучных девиц.
- Да... Как же тебе повезло, что очаровательная леди Сент-Клер соблазнилась на кофе.
- На кофе, сколь я помню, соблазнился все же лорд Сент-Клер. Леди же заинтересовало то, как быстро островной двор испортит наивного сагранзца.
- Какая теперь разница, ты все равно получил обоих.
- Да, я везучий, - подбоченился Нико. Глаза его смеялись. - И я получил даже больше, чем мог рассчитывать.
- А уж насколько больше получил я... Ты не представляешь, как было б утомительно отослать леди Сент-Клер рано или поздно куда-нибудь в морское плавание навеки.
- И остаться снова одиноким ядовитым насмешником? Кристо, скажи честно, почему ты тогда открылся мне? Ведь не хотел, я видел это по твоим глазам.
- Не знаю. Что-то шепнуло: рискни.
- А рисковать и ставить на кон все ты умеешь, - фыркнул Нико, взял у лакея два бокала великолепного белого вина и подал один супругу. - А если бы я не оправдал твоих чаяний, утром незадачливого маркиза Даркмайр нашли бы в парке с пронзенным шпагой сердцем?
Кристиан усмехнулся:
- Нет. Мертвым в кабинете. Какая незадача, он был так молод. И кому он мешал?
- Яд? О, надеюсь, я умирал бы долго и мучительно!
- Нет, милый, очень быстро, чтоб не успеть позвать на помощь.
- Как ты коварен, mi amante, - Доминико сжал его руку, переплел пальцы.
Кристиан краем бокала коснулся бокала мужа:
- О да. А еще красив и соблазнителен.
- И я влюбился, словно ты меня околдовал.
- Не околдовывал. Не умею.
- Признаюсь честно, я тоже не умею, - Доминико глотнул вина и отставил бокал на стол. Он чувствовал себя не слишком хорошо: снова слишком много работал с бумагами, да и не только с ними. Отец, воспользовавшись тем, что он приехал в столицу, обязал его лично проконтролировать работу поверенных и брокеров на Бирже, отоспаться перед приемом он не успел, у детей резались очередные зубки, и они практически не спали сами и не давали спать родителям. Нико полночи носил обоих на руках, забирая себе их боль. Пережил не самые лучшие минуты, почти в реальности ощущая, как опухают и ноют десны. Кристиан держал супруга за руку, нежно улыбаясь ему.
- И что ты испытал, когда узнал, что милая Кристина - это Кристиан?
- Растерялся в первое мгновение, - честно признался Нико.
- А потом?
- А потом подумал, что попал в одну из сказок, что рассказывала мне матушка. И еще испугался, что теперь ты посмеешься надо мной, ведь я имел наглость почти требовать у тебя руки твоей якобы сестры.
- Почему я должен был посмеяться?
- Кто знает. Но я боялся. А еще у меня было такое чувство, что вместо крови в жилах течет игристое вино.
Кристиан посмотрел ему в глаза и очень влюбленно улыбнулся.
К ним подходили, поздравляли. Ненавязчиво интересовались, будет ли церемония крещения, и если будет, то кого выберут крестными родителями.
- Мы еще не обсуждали этот вопрос, - очаровательно улыбался Кристиан. - Мы разной веры с супругом.
На самом деле, он даже не знал, принято ли крестить потомков малефис, и не повлияет ли это как-то на их дальнейшую жизнь. Доминико после очередного вопроса на эту тему пояснил ему, что в их семье крещеными являются все, и никакие религиозные ритуалы на дары крови малефис не влияют.
- Это хорошо, - облегченно выдохнул Кристиан.
- Но еще в Сагранзе принято крестить ребенка после трех лет. Так же, как и показывать родственникам.
- У нас Таинство крещения совершают еще в младенчестве.
Нико кивнул.
- У нас есть два года, чтобы определиться с тем, кого мы желаем видеть в крестных у наших близнецов. Обязательным условием для этого является успешный брак будущих предстоящих и наличие у них собственного ребенка. В семье нет тех, кто был бы недоволен своим супружеством, да и дети есть почти у всех, так что выбор у нас весьма велик.
- Бекки и Анхель, - сразу определился Кристиан.
- Ты уверен? - Доминико спрятал усмешку. Анхель не принадлежал к семье в полном смысле слова, но его род издавна был вассалами Саматти. Это тоже хороший выбор.
- Она - моя единственная семья, не считая тебя и детей.
- Александр и Амалия?
- Думаешь, они пустятся в путь сюда?
- Да, ты прав. Но у нас двое детей, и предстоящих должно быть четверо.
- Вот сейчас я понимаю, - с горечью сказал Кристиан, - что у меня нет друзей.
- Ты волен найти их сейчас. Если хочешь, ты можешь отправиться в Университет читать свои лекции или слушать чужие, а где, как не там, вращается множество молодых людей нашего возраста?
- Таким как я трудно находить друзей.
- Кристо, - Доминико снова сжал его руку, - ты ведь не прав, но почему-то не желаешь это видеть. А как же кузены, которые в тебе души не чают? Как же профессор Лаквиа, с которым у вас едва ли не роман по переписке? А морские сестры?
- Кузены далеко... Профессор Лаквиа уезжает в экспедицию, отчаянно призывает присоединиться к нему. Морские... о-о-о, вот уж кого я готов созерцать часами.
- Я имел в виду кузенов Марко и Эстебана, - фыркнул Доминико.
- А, твои кузены. Они милые, это правда. Но ты уверен что я им нравлюсь?
- Спроси их сам. Ответ будет искренним, я гарантирую. Ну же, ступай и спроси, - маркиз ободряюще улыбнулся мужу и подтолкнул его туда, где живописной группой собрались многочисленные кузены Доминико, среди которых были и бывшие телохранители Кристины.
- Что, вот так подойти и спросить: "А я вам нравлюсь"? Не поймут же.
- Поймут. Иди.
Кристиан боком подобрался к ним, улыбнулся. Его тут же втянули в круг, хлопая по плечам и поздравляя. Они восхищались его мужеством и терпением, эти большие мужчины и юноши. Пытались спрашивать, страшно ли было рожать, отчаянно краснея.
- Нет, не очень, страшнее было потом, когда дали детей на руки, - смеялся Кристиан.
Интересовались и его этнографическими работами. Семья Саматти жила везде, пожалуй, не было бы в Саранзе большого города, где не обитали бы ее представители. А империя была воистину велика, и в разных ее концах был свой фольклор. Они интересовались его научными изысканиями, предлагали свою помощь.
- У нас такие сказки, - гудел Марко, похожий на горного духа. - Тебе нужно приехать к нам, Кристо. За год все не запишешь!
- А вот возьму и запишу, - смеялся Кристиан. - Точно зовешь?
- Конечно, - приосанился Марко, хотя куда уж больше. На него поглядывали с заметной завистью.
В разговор тут же вклинился Эстебан, запальчиво восклицая, что "у них в Корса-Камбрио легенд не меньше!" и приглашая сначала туда.
- Но я же не разорвусь, - хохотал Кристиан. - Навещу и вас, потом сравнивать буду все сказки.
Доминико снова оказался прав. Год почти затворничества странно повлиял на Кристиана, почему-то заставив его думать, что в Сагранзе его удел - оставаться одиноким, как и на Островах. Крис смеялся, переговариваясь со своими бывшими телохранителями, шутил, утверждая, что еще пара лет - и точно догонит их по мускулатуре.
Марко покачал головой:
- Это Нико нас догонит. У тебя, Кристо, все же не та стать, чтоб обрасти таким мяском. Да и не надо тебе. И так уже красив, как полубог, куда больше? Уведут ведь.
- Да кто меня уведет? - Кристиан захохотал.
- Ну, как это - кто? Малефис. Или морские сестры. Ну, или я сам уведу... э-э-э... я хотел сказать...
- Я слыш-ш-шал, - за спиной Кристиана обнаружился Доминико, почему-то сверкающий глазами и чуть-чуть подросшими клыками.
Кристиан положил ладонь ему на плечо:
- Марко шутит, Нико, успокойся.
- Извини, - Нико на секунду зажмурился. - Даже слышать не хочу подобных намеков.
- Это шутка, милый. Кто меня уведет? Кому я вообще нужен?
- Я прошу прощения за дурную шутку, Нико. Но в каждой шутке лишь доля смеха, Кристиан, - Марко, отвесив покаянный поклон им обоим, заговорил серьезно. - Ты сокровище, и многие даже в семье несколько завидуют нашему юному маркизу. Пусть и по-доброму, радуясь за вас.
- Не знают они, что я за счастье, - усмехнулся Кристиан.
- Мое счастье, - Доминико тут же собственнически обнял его. - Все мое. Иного не надо, клянусь.
- Дикое я счастье... И ядовитое.
- Самое желанное для одного влюбленного мальчишки, - хмыкнул Марко. - Вы самая красивая пара, что я видел за свою жизнь. До вас я считал таковой родителей Нико.
Сент-Клер слегка смутился:
- Спасибо.
Прием завершился ближе к полуночи, но они покинули его раньше, ведь их ждали дети, которым пока еще было не понять, что за шумный праздник устроили взрослые. Им нужны были родители, чтобы взяли на руки, рассказали сказку, уложили спать и были рядом. Кристиан сразу занялся сыном, принялся того убаюкивать, оставив дочь мужу. Сегодня они уже не так капризничали, как два дня назад, когда резались зубки. Оба угомонились довольно быстро, но крепко сжимали в маленьких кулачках волосы родителей, не желая отпускать.
- Подумать только, они так к нам привязаны.
- Они - частично малефис. Даже, я бы сказал, они частично люди, а малефис больше, - шепотом заметил Нико. - И они прекрасно чувствуют нас.
- Такие крохи... И так тепло, когда на них смотришь.
- Ты не успеешь оглянуться, как они вырастут.
Кристиан недоверчиво улыбнулся:
- Успею.
- Ну, разве что разок.
Кристиан оглянулся, потом посмотрел на детей:
- Не выросли.
Доминико рассмеялся, осторожно высвободил свои волосы из кулачка дочери и понес ее в кровать. Потом помог освободиться мужу, укрыл детей и увлек Кристиана в другую комнату, жестом приказав няньке заступать на свой пост. На приеме он испытал жгучее чувство, даже не ревности, а страха, что кто-то может попытаться отнять у него Кристо.
- Что же такое было с тобой сегодня? - Кристиан раздевался. - Я думал, ты кинешься на кузена.
- Я... не знаю. Испугался, что тебя в самом деле уведут. Ты ведь солнце, - Доминико смутился, опустил голову.
Кристиан обнял его:
- Кому вообще под силу увести меня у тебя, сердце мое?
- Я тебя никому не отдам. Не могу, от одной мысли, что мог бы потерять тебя, скручивает смертным холодом и ужасом.
Крис рассмеялся:
- Меня? Потерять?
- Люблю тебя.
Доминико накинулся на него, словно изголодавшийся вконец лев на добычу, не давая перехватить инициативу, взять управление процессом ласк в свои руки. Кристиан позволял мужу выплеснуть все чувства, убедиться, что они вдвоем, вместе, и никто не собирается уводить Сент-Клера. Он ведь еще так юн, ему девятнадцатый год, почти девятнадцать, но что это за возраст для сагранзца? Кристально ясно, что Нико не уверен в себе, даже если кажется, что это не так. Что Кристиану не следовало бы забывать об этом, ему нужно напоминать о своей любви, о том, что они - предназначение друг друга, исполнившееся самое заветное желание. И целовал Кристиан мужа до выступивших из губ капель крови.
Ночь, полная огня и ласк, пролетела, словно одно мгновение, оставив по себе лишь память души, а память тела - россыпи синяков, засосов и царапин - прошла бесследно. Впрочем, теперь Кристиан не забывал обновлять эту нательную роспись на себе и юном супруге.
Время спешило, неслось бешеным жеребцом вскачь. Кристиан опомнился снова через год, сдав в печать первую свою монографию и садясь за вторую.
- Я это сделал? Я это правда сделал? Мои рукописи, когда я столько набрал? Откуда? Я не напишу... Нет, не напишу точно.
- Папа, папочка, сказку! - в кабинет ворвались два ураганчика, сметая со стула ворох бумаг. Чернявая и золотистая головки синхронно опустились, выдавая всплеск вины, но ненадолго. - Папочка, ты говолил, что ласкажешь новую сказку!
- У папы этих сказок... - Кристиан похлопал по коленям. - Забирайтесь, сейчас расскажу сказку про золотые туфельки.
- Я хочу золотые туфельки, - тут же кивнула Миель. Первое имя - Глэдис - почему-то не слишком прижилось. Малышку называли вторым все, а вот Глэдис ее звал Доминико, уличивший в очередной шалости.
- Настоящие? - засмеялся Кристиан. - Или волшебные?
Миель подумала, преуморительно выпятив пухлую нижнюю губку, тряхнула буйными кудряшками:
- Волшебные.
- Когда-нибудь ты их получишь...
- Когда стану такой же класивой, как ты?
- Ты и так красивая, дочка.
- Я хочу быть, как ты - когда ты мама, - выдала Миель, серьезно глядя своими огромными серыми глазищами на Кристиана. Лучиано помалкивал, в их паре он был само спокойствие и сдержанность, но верховодила и подбивала брата на шалости именно Миель.
- Когда вырастешь, ты будешь сказочной красавицей, - пообещал Кристиан.
- А настоящей быть нельзя?
- В смысле, похожей на сказку, малышка. Настоящей красавицей.
- А я буду лыцалем, - сказал Лучиано. - Папа Нико сказал, я самый настоящий лыцаль.
- Конечно, ты будешь рыцарем королевы малефис, - Кристиан обнял детей.
А еще малыш Люци станет девятнадцатым Рыцарем Островов. Роду Сент-Клер не доставало именно такого наследника. Конечно, пройдет еще много времени, прежде чем он назовет сына своим преемником. Но внутри, в душе прочно угнездилась мысль, что Лучиано уготован именно этот род. Миель станет наследницей рода Даркмайр, Доминико почти год утрясал этот вопрос с королем Георгом. Тот упорно не желал принимать такое решение, пока на него не надавила королева Мария.
- Родич согласился, - объявил Кристиан, читая послание. - Люциан станет Рыцарем Островов.
- Ну, слава Богу, а то я уж думал, мне придется кулаками доказывать этому твердолобому... - Нико прервался, выдохнул, успокаиваясь, - что наша дочь будет лучшей наследницей рода Даркмайр, и что прецеденты уже были и в роду, и вообще в аристократии Островов.
- Но теперь все уладилось... - Кристиан улыбнулся. - Наши наследники.
- Отец решил не требовать от нас третьего, для рода Саматти. Он заключил предварительное помолвочное соглашение с родом Лемарш о тривиуме для Долорес и Беатриче, и согласен ввести их будущего мужа в род Саматти.
Кристиан выдохнул так, словно с плеч свалилась огромная гора:
- Какое счастье.
- Я знал, что ты это скажешь, - фыркнул Доминико. - И так и думал, что за прошедшие два года ты сотню раз менял свое решение подумать о еще одном ребенке.
- Именно так. Я был согласен. И не согласен.
- Это уже не столь важно. Но ты позволишь мне иногда видеть тебя моей прекрасной супругой?
Кристиан церемонно закивал:
- Позволяю, маркиз.
Доминико разрушил пафосность момента, подхватив его на руки и кружа по террасе. Как-то так вышло, что резиденцией их маленькой семьи стала вилла Коста-дель-флор, хотя и в Сан-Марко, и в столичное палаццо они наведывались регулярно. Но только здесь, на побережье, их дети чувствовали себя дома. Да и Кристиану переносить жару здесь было намного легче. Море его успокаивало ночами, дарило свежесть днем и радовало вечерами шумом волн и запахом соли. Море благоволило к ним, благословение морских сестер было ощутимо, как вечное прикосновение пахнущего йодом и солью бриза. Ианталь с младшими однажды приплыли в бухту, но не только втроем. Вместе с ними приплыли еще восемь русалок и русалов. В пяти без труда угадывались дети Доминико. Остальные трое были копия Кристиан.
- Ой, - изумился Кристиан. - Похожи... Сразу узнаю.
Маленькие русалята выглядели все же гораздо старше близнецов. А ведь им было всего полтора года от роду. Старшие же и вовсе уже были взрослыми, хотя родились пять лет назад. Кристиан на русалью молодь смотрел растерянно, слишком необычными они были. Старшие больше походили на людей, младшие же... Нет, сразу было видно - иная раса. Они церемонно вставали на хвостах, склоняясь перед отцами, старательно выговаривали заученные слова приветствия на чужом для них языке. Доминико спустился в воду, прокусил себе палец и коснулся им правой щеки каждого из отпрысков. То же пришлось делать и Кристиану, разве что палец он не прокусывал, а порезал ножом.
- А зачем это? - шепотом спросил он у мужа.
- Так ты показываешь, что признаешь свою кровь. Если у морского народа случится нужда, они вправе будут просить посильной помощи у тех, чьими потомками являются.
- О, это всегда да. Все-таки потомки.
Позже малыши русалы не раз приплывали в бухту, чтобы поиграть со своими родичами по крови. Они очень бережно относились к близнецам. Старались не касаться их лишний раз, но даже намеренные прикосновения не приносили детям вреда. В них властно говорила кровь малефис, они были способны стать частью моря так же, как частью сада или диких зарослей на берегу.
- Пора отвозить их на Острова, в их владения, - наконец, сказал Кристиан.
- Через год, как только проведем обряд крестин и представим их семье. Как раз будет лето.
- Познакомим с родственниками... Увижусь с кузенами. Жду не дождусь. Я скучаю по ним, так не хватает порой насмешек Тео и молчания Лекса.
- Если хочешь, проживем годик там, - предложил Доминико.
- А мы точно выдержим? Осень... Зима...
- Я - да. А детям придется в любом случае привыкнуть к тамошнему климату.
- Хорошо, - Кристиан поцеловал мужа.
Третий год пролетел столь же незаметно, как и первые два. Кристиан всерьез увлекся чтением лекций в Университете, сдружился со своими студентами и профессурой, благоговел перед донной Спата и донной Изабеллой, которые находили силы общаться с мужчинами "от науки". Сам он редко когда рисковал появляться там в женской ипостаси. Но монографии свои печатал только под женским именем.
- Нахожу это забавным, - пояснял он мужу.
- Ты знаешь, что выхода каждой книги ждут с нетерпением? Ты популярен, mi caro, - усмехался Доминико. - А что там профессор Лаквиа? Как его дела в экспедиции?
- Пишет, что намерен назвать в честь меня новый вид какой-то дикорастущей орхидеи.
Серые глаза потомка малефис сверкали, в этом были и ревность, и гордость.
- Орхидея "Кристина" - звучит?
- Очень красиво, любовь моя. Надеюсь, этот цветок будет достоин твоего имени.
Кристиан мечтательно улыбнулся:
- Он привезет показать образец.
Доминико понимал, что ревновать глупо. Но... перед глазами был пример отца, с огромным трудом и все еще не до конца задавившего свою ревность. Донна Изабелла была кристально верна ему, он знал, что она любит его, любит больше жизни, боготворит. Он был во всем уверенным и властным человеком. Кроме любви. Лев на шелковой ленте - это не только Доминико можно было так назвать. Покорный и ласковый, но лишь до момента, когда к его владычице не попытаются приблизиться слишком, по его мнению, непозволительно близко.
Кристиан снова обнял мужа, увлек на постель, просто поваляться рядом. Его любимому львенку уже исполнилось двадцать, и он разительно переменился. Вернее, он стал еще более похожим на мужчин рода Саматти. Мощные плечи и торс, но при том - тонкая талия, узкие бедра, сильные, великолепно развитые ноги и руки. Мужественное лицо, сводящий с ума абрис губ, твердый подбородок, высокие скулы. Глаза, в которые иногда затягивало, словно в туманные омуты. Кудри, которые Кристиан мог перебирать и выглаживать часами.
- Подумать только, встретил милого львенка, а вырос такой гордый хищник.
- Но и я увидел прежде нежный гладиолус, а оказалось, что это гладиус из лучшей стали притворился цветком.
- Цветы слишком нежны, чтобы выживать без защиты.
- Вот мне и пришлось стать хищником, чтобы оберегать мое сокровище, - Доминико перевернулся, нависая над мужем, поцеловал его. Ему хотелось чего-то... пока еще неясного, странного.
- Лев и стальной цветок, звучит как название баллады, - Кристиан вернул ему продолжительный поцелуй.
- Может быть, когда-нибудь о нас ее сложат? И какой-нибудь профессор, или какая-нибудь донна-профессор будет ее изучать и напишет монографию? - Нико проговорил это мужу в ухо тихим шепотом, прикусил мочку, прошелся поцелуями по шее.
- Вполне вероятно, да-а-а, - Кристиан закрыл глаза, наслаждаясь лаской.
Дети спали, убаюканные мерным грохотом накатывающих на берег волн: в море разыгрался легкий шторм; по заплетенным плющом окнам шуршал дождь, в открытую на террасу дверь врывался ветер, принося прохладу.
Доминико медленно потянул завязки домашней сорочки Кристиана, растягивая шнуровку, прильнул губами к его плечу у основания шеи.
- Мой ласковый лев, - улыбнулся Кристиан.
Желание Доминико легко читалось по его лицу, по сияющим маленькими лунами глазам. В улыбке Кристиана скользнула некоторая нервозность. Нико продолжил целовать его, медленно и неторопливо, словно давал время подумать и решить, готов ли его возлюбленный супруг к тому, что он предлагал без слов, или все еще нет. Кристиан медленно облизал губы, размышляя. Наконец, вспомнил данное обещание испробовать все. Прошло достаточно времени, чтобы он уверился в том, что Нико никогда не причинит ему боли, скорей уж наоборот, заберет ее себе. Так чего же он боялся? Кристиан снова и снова взвешивал все «за» и «против». Это его любимый Нико. Им наверняка будет хорошо. Тогда почему все его существо так восстает? Наконец, ответ пришел. Вторая ипостась. За возможность обладать Нико он уже расплатился полутора годами жизни в нелюбимой женской ипостаси. Свадьба в женском облике, первая брачная ночь в нем же. Супруг мог сколь угодно восхищаться Кристиной Сент-Клер, но рожден Кристиан был мужчиной. И отдаться Нико еще и в мужском облике?
Нико прочел ответ по его глазам, перевернулся, укладывая мужа на себя. Он был готов ждать, сколько потребуется.
- Если ты еще немного возмужаешь, я буду на тебе как на диване, - Кристиан шаловливо куснул мужа за мочку уха.
- Боюсь, больше я "мужать" не буду. Отец, конечно, крупнее, но мне не стать точной его копией, - улыбнулся Нико.
- Я рад. Я как-то привык, что ты у меня маленький и легкий, - Кристиан поцеловал его улыбку.
Доминико уже не был ни маленьким, ни легким, это так. Но это им не мешало. Он был сильным, гибким, как зверь, опасным. И послушным воле и рукам супруга. Кристиан наслаждался тем, что приручил такого красавца, любимого всем сердцем. А ведь когда-то жизнь была такой серой и беспросветной. Ее не скрашивали ни скандалы, ни интриги, ни игра. Вечная настороженность, вечное опасение, что раскроет свою тайну, выставит себя на посмешище. Но вот он доверился Нико и получил столько всего и почти сразу! Обнимая его, глядя в затуманенные страстью глаза, Кристиан пообещал, уже самому себе, что найдет силы довериться и в постели, как в женской ипостаси, так и в мужской. В конце концов, разве Доминико этого не достоин?
Глава седьмая
Позже они обсудили будущее путешествие на Острова. То, что прожить там придется не меньше года, с течением времени стало понятно. За три года накопилось много дел, да и дом слишком долго ждал хозяев. А еще следовало наведаться в подаренный Ребекке на свадьбу надел и проверить, как там все.
— А на зиму можно отплыть в Кэр-Ис. Там теплее, все-таки уже не острова, климат мягче.
— Да, я помню, ты обещал какие-то особые лягушачьи лапки, — рассмеялся Нико.
— В изысканном соусе, а не просто так, — воздел палец кверху Кристиан.
— Ах, конечно. Может, все дело в этом соусе, а вовсе не в лапках? А если приготовить в нем земляного червяка? А личинок жужелицы? А…
— Хватит! Фу, откуда у тебя такое воображение, Нико?!
Доминико смеялся и прикрывал руками голову, по которой Кристиан пытался ему настучать подушкой.
— Хотя гусениц, говорят, кое-где едят… Но каких-то непростых. Но мы есть не будем!
— Точно? А вдруг они вкуснее раковых шеек?
— Нет! Не вкуснее…
— Но ты ведь не пробовал?
— И не хочу, — Кристиан фыркнул.
— А ты представь, твой бедный друг-профессор Лаквиа в тех своих джунглях наверняка и пробовал, и питался ими одними.
— И закусывал орхидеями. А как же иначе?
— Интересно, а та орхидея, которую он назовет твоим именем — она ядовитая? — задумчиво поинтересовался Нико и тут же скатился с постели, спасаясь от жаждущего защекотать мужа Кристо.
— Я вот точно! Куда пополз?
Герцог и герцогиня Саматти готовили грандиозный прием и бал к трехлетию близнецов, Доминико и Кристиан, временно забросив остальные дела, готовились к крестинам детей. В той же «Саграда Фамилиа», где они венчались, должны были крестить и их отпрысков, такова была традиция. Предстоящими были названы Анхель и Ребекка для Лучиано и Стефан и Соланж, троюродные дядя и тетя Доминико, для Миель.
— Я почему-то очень волнуюсь, — признался Кристиан. — Понятия не имею, что будет происходить. И как я вообще это переживу. Хочется упасть в обморок и очнуться к концу церемонии.
— Кристо, это всего лишь церемония крещения. Детей окунут в купель с морской водой, это не повредит им, после начертают освященным елеем знак на лбу и вернут предстоящим.
Кристиан закивал, потом снова принялся нервно покусывать губы.
Собор был украшен белоснежными лилиями и ветвями лавра, ярко горели лампады и свечи, от курильниц поднимался ароматный дымок. Торжественно звучал орган, к сводам взлетала музыка, от которой щемило сердце и наворачивались слезы на глаза от какого-то светлого и радостного чувства. Кристиан пару раз носом тоже шмыгнул.
На церемонии присутствовали только предстоящие, родители и священник со служкой, не зря же она называлась Таинством крещения. А в палаццо их уже ждала вся семья, готовая праздновать. Лучиано и Миель были наряжены в одинаковые белоснежные сорочки, длинные, украшенные кружевами и вышитыми серебром лилиями. Они спокойно стояли рядом с родителями на бархатных подушечках, чтобы не застудить босые ножки. По знаку священника Доминико и Кристиан подняли их на руки и передали Анхелю и Стефану, и те понесли малышей к огромному серебряному сосуду, изукрашенному аквамаринами и чеканкой, наполненному чистой морской водой. Священник нараспев читал крестильный канон. Кристиан с любопытством наблюдал за тем, как это происходит. Новая сторона жизни. Он старался запомнить это, запомнить накрепко, ведь это такая важная веха в жизни их детей и их самих. И так красиво. Миель пискнула, когда их усадили в чашу купели, засмеялась. Лучиано даже не дрогнул, как и подобает мужчине. Священник зачерпнул воды ладонями, трижды окатил ею каждого ребенка, затем они со служкой подняли их и передали Ребекке и Соланж. На мозаичный пол лилась вода с мокрых рубашечек, но на это никто не обращал внимания. Священник принял потир с елеем, обмакнул в него палец и размашисто начертал на мокрых лобиках детей священные знаки.
— Ныне нарекаются чада сии Лучиано Доминико и Глэдис Миель, да пребудет с ними благословение Господне!
Кристиан улыбался с ноткой растерянности. Это был красивый обряд. И почему-то очень трогательный. В боковом притворе их ждали полотенца и сухая одежда для малышей, их вытерли и переодели. Нико оставил богатые дары храму, и они все отправились домой.
— Я не совсем понимаю это таинство, но оно очень красивое, — признался Кристиан.
— Теперь у детей как бы есть еще родители. Если что-то случится с нами, они станут им родными, приняв все заботы на себя.
— А разве это не могли б сделать остальные родственники?
— Это будет делать вся семья, Кристо, — улыбнулся Доминико. — Но представь, что кроме Анхеля и Бекки у меня никого нет? Что они — единственные мои друзья и близкие. Не у всех в этом мире есть большая семья. Затем и обряд, чтобы не оставлять детей сиротами, если что-то случится. В Сагранзе, конечно, есть сиротские приюты. Но там оказываются дети, у которых совсем уж никого не осталось. Остальных забирают на воспитание крестные или родичи.
— Я понял, — кивнул Кристиан. - Да, в этом есть какой-то смысл.
— А какой смысл Таинства крещения на Островах? — полюбопытствовал Нико.
— Я не знаю, — растерянно признался Сент-Клер.
— Посвящение ребенка Богу, — пришла ему на помощь Бекки. — У нас считается, что до крещения у младенца нет ангела-хранителя.
— Вот, — закивал Кристиан. — Обретение ангела-хранителя.
Доминико не стал спорить, просто напомнил, что у близнецов уже есть ангел-хранитель. Вернее, мале-хранитель, тот юный любопытный малефис, который рискнул заглянуть в колыбельку королевы и едва не лишился глаз. Любопытство как раз объяснили возрастом, взрослые малефис ждали королеву терпеливо, но этот, совсем юный, решился прокрасться и посмотреть. Кристиан знал, что он всегда рядом. Даже здесь, в городе, он незримо присутствует неподалеку. Разве что в церкви его не было, и то он не мог за это поручиться. Малефис умели растворяться в окружающем мире так, что становились невидимками. Юношу звали Элиа, и он оказался очень ответственным охранником. Когда близнецам было по два года, он спас их от змеи, заползшей в сад, на которую неугомоны наткнулись, гуляя. Они хотели поиграть с ней, но разозлили. Элиа отвлек змею и поймал, утащив подальше. Убивать не стал — она же не была виновата в том, что приползла погреться на камне.
Кристиан постепенно отношение к Элиа сменил на более теплое. Все-таки тот верно охранял Миель и Лучиано.
— Начинаю привыкать к чудесам вокруг, Нико.
— То ли еще будет? — усмехнулся тот.
Прием, устроенный в честь близнецов, вышел едва ли не роскошнее императорского. Впрочем, чему удивляться, если на нем присутствовали и император Альфонсо, и его супруга, и еще многие приближенные, являвшиеся членами дружной семьи Саматти. Кристиан, успевший от такой роскоши отвыкнуть, понял, что у него болит голова от обилия света и блеска. Он пожаловался Доминико, и тот под предлогом того, что детям пора спать, увел и мужа, оставив гостей на герцогскую чету.
— Прости… — виновато сказал Кристиан.
— За что? — удивился Нико. — Все хорошо, mi caro. Отдыхай.
— Я немного отвык от такого блеска.
— Нам придется посещать балы при дворе Георга, когда поедем в Савентум. Нужно привыкать снова, но потихоньку.
— Да, но там будут семейные вечера, для семей с детьми, блеска должно быть меньше. Да и народу тоже.
— Хорошо, — согласился Нико. — А теперь отдыхай. Мне придется вернуться к гостям еще ненадолго.
Кристиан улыбнулся, прикрывая глаза:
— Возвращайся скорее, я уже скучаю без твоего присутствия.
И это было правдой. Кристиан чувствовал: связь между ними столь прочна, что расставание даже ненадолго приносит желание вжаться друг в друга, врасти и стать единым целым при встрече. Для него, ранее привычному к одиночеству с самим собой, это было чем-то странным, почти нереальным. Как можно настолько быть единым с кем-то? Это даже пугало. Они вместе уже почти четыре года. Это было так… необычно. Эти годы пролетели так быстро, что Кристиану показались одним глубоким нырком. И вот сейчас он вынырнул, чтобы набрать воздуха в грудь, и в ошеломлении оглядывается. А вокруг все изменилось. Он больше не один, у него есть двое детей, три изданных книги по теме, о которой раньше, в Савентуме, он даже не задумался бы. У него масса студентов и приятелей, целая куча друзей из числа Саматти. Да у него, в конце концов, вернее, в начале начал — любимый муж!
— Я самый счастливый Двуликий Островов, — сам себе сказал Кристиан.
Он закрыл глаза, улыбаясь, и уснул. За стеной спали в детской их дети, из бального зала доносились отголоски музыки. За окнами, во внутреннем дворике палаццо пели соловьи, и журчал фонтан.
Когда Нико явился, Кристиан ощутил его присутствие, приоткрыл глаза:
— Иди сюда.
От сагранзца немного пахло вином и тем пьянящим, терпким, древесным ароматом, который сводил Кристиана с ума с их первого свидания у озера Даркмайр-холла. Он быстро разделся и нырнул в постель, прижимаясь к мужу.
— Как все прошло? Закончилось?
— Да, прием закончился, кто хотел остаться — тот остался, остальные разъехались. Завтра разберем подарки.
Кристиан обнял супруга, наслаждаясь этим теплом, этим запахом. Он проспал едва ли два часа, но чувствовал себя уже гораздо лучше, не таким усталым, да и в висках больше не пульсировало от неприятной боли. Доминико потянулся к нему, поцеловал, как всегда — слишком чувственно для обычной ласки. Кристиан с готовностью ответил, будучи не против предаться плотским утехам на ложе любви. Он даже не ощутил обычного волнения, когда понял, что снова незаметно для себя оказался в ведомой роли: знал, что Нико остановится по первой же просьбе. Можно было наслаждаться ласками, все больше распаляясь, лишь затем плавно перехватить инициативу, чтобы снова вести в этом почти что танце.
Сперва Кристиану казалось, что он немедля уснет, но затем, когда они уже лежали, насытившись любовью, мысли окутывала лишь странная дремота, не мешая течь размышлениям лениво и расслабленно. Столько всего произошло за четыре года с момента свадьбы. Дети… Да, долг выполнен, вскоре уже можно будет отправляться с Нико вместе в путешествие, как они и мечтали, посмотреть мир. И никакой больше женской ипостаси, вернее, иногда, когда того захочет Нико или потребует светский долг. Можно больше не пытаться делать вид, что Кристина Сент-Клер — отдельное от него существо, все уже в курсе, что Кристиан — Двуликий, а значит, мужской его облик вполне удовлетворяет всем правилам двора.
Кристиан улыбнулся — надо будет как-нибудь расспросить Нико, насколько со стороны заметны в Кристиане изменения. Сам Сент-Клер даже не мог из-за проклятого женского обличья здраво оценить, изменился ли он, насколько эти изменения заметны. И как они проступят в будущем. На этой мысли Кристиан, наконец, уснул. Ему снились неизвестные города, люди в странных одеждах, чужая речь и Доминико, в котором лишь угадывался тот восторженный юноша, в которого он без памяти влюбился. Во сне рядом с Кристианом была едва ли не копия герцога Саматти, разве что чуть поменьше ростом, мощный, уверенный в себе мужчина, боец, со скупой улыбкой, искристыми молодыми глазами и поседевшими висками. Себя он видеть во сне не мог, но догадывался, что тоже весьма изменился.
Сон забылся быстро, оставив по себе только ощущение предвкушения и отголосок азарта. Дальше дни полетели с поистине сумасшедшей скоростью, время, словно вырвавший из рук повод конь, неслось куда-то вскачь. Они уехали в Савентум, где их ждал заскучавший, словно пес без хозяина, дом, а еще горы дел. Делами занимался Нико, оставив дом, приемы и воспитание детей на Кристиана. Кристиан же воспользовался приглашением Лекса, и дети большую часть времени проводили вместе с Амалией и их с Александром сыном Раймондом, которого все называли пока просто Рэй.
— Семья растет, — улыбался Кристиан.
Он был нарасхват: как же, Двуликий, Рыцарь, доктор этнографики, да еще и изменившийся до неузнаваемости. Кристиан и сам заметил, что может спокойно игнорировать чужое мнение, стал увереннее в себе. И с изумлением смотрел на тех, кто оставался в Савентуме, на старых знакомых. Они словно застряли в одном времени, как мухи в янтаре. Неизменные комплименты и сплетни, неизменная атмосфера мелкой возни, разбавляемая редкими скандалами. Что это? Консервативность или уже просто косность? В Сагранзе он привык совсем к иному, и тем более неприятно оказалось сравнение прогрессивного имперского двора и родного островного. Сонная тишина старых сырых замков, неспешное течение времени и реки, омывающей столицу. Кристиан окунался в это, вспоминая рассказы коллег о старых недвижных камнях далеко среди джунглей. Такие же следы былого, хранящие древние тайны. Иногда ему думалось, что джунглей на Островах не будет, но будет лес, как в Эльберри или Кентре. И среди вековых буков и вязов будут медленно рушиться под массой плюща и камнеломки бывшие некогда гордыми и богатыми старые гнезда аристократии. И ученые будут пытаться восстанавливать архитектуру и с умным видом обсуждать гербы. Ему пришлось потрясти головой, чтобы вытряхнуть из нее эту картину. Нет, вряд ли такое будущее ждет Острова. Скорее всего, та молодежь, которая нынче учится в прогрессивных Сагранзе и Балтии, вернется и начнет изменять уклад жизни, требуя нового. Да, в Кэр-Исе тоже понемногу меняется все. Мир не стоит на месте. А общество Островов не настолько закостенело в привычках, чтобы не измениться и уйти в небытие, как те неизвестные царства в джунглях, о которых писал Джакомо Лаквиа в своих письмах к «донне Кристине».
Кристиан отсылал профессору Лаквиа пространные письма о погоде и еде, как истинный аристократ, расписывая это на четыре страницы. В ответных письмах проскальзывало что-то такое, отчего на губах Кристиана вспыхивала усмешка: восторженный молодой ученый, кажется, успел влюбиться в Кристину Сент-Клер и возвести ее на пьедестал своей Дамы Сердца, как в старых рыцарских балладах. Ничего, ему полезно. Нелишним будет повод выжить в джунглях. Сравнивать его с Доминико даже не получалось, они были слишком разными. Да и влюбленность эта… Нико принимал его всего, со всеми потрохами и изменчивой сутью. Джакомо же видел и восторгался именно Кристиной, о Кристиане он старался не упоминать, будто этого вообще не было. Иногда Крис думал, что это, не приведи Господь, второй вариант Роберта Киркуорта.
— Только вот его в комнату с решетками не спрячешь, он-то здоров, — вздыхал Кристиан.
— И он далеко, а экспедиция — дело опасное, — пожимал плечами Доминико. — Не бери в голову, mi amante, это просто влюбленность. Он вернется и женится, в конце концов, ему продолжать род Лаквиа. Как его вообще отпустили в неизвестность, я не понимаю.
— Он зануден настолько, что проще было отпустить, видимо.
Нико посмеялся и согласился. Сам он тонул в завалах бумаг и с трудом выгребал в морях информации, требующей вдумчивого осмысления и взвешенной реакции. Он отчаянно завидовал отцу, который со всем этим управляется играючи, ведя дела своего рода твердой рукой. И еще он понимал, почему герцог запретил ему перекладывать принятие решений на управляющих: Доминико должен был научиться просчитывать все результаты своих вложений, биржевой игры и прочим тонкостям управлением гигантским состоянием рода.
Кристиан же развлекался тем, что придумывал причины отказам посетить тот или иной прием, со вкусом и выдумкой расписывая это в письмах. Не хотелось никуда ехать, вывозить детей, улыбаться. Правда, отказать всем он не мог. Приглашение родича Лекса по матери, капитана Уильяма МакТавиша он принял. Было любопытно взглянуть на того, кто не побоялся пересудов и заключил настоящий тривиум.
— Интересно, какая у него жена… И муж. Лекс ничего не рассказывает толком.
— Ты хочешь поехать? Говорят, Перт красив, а еще он стоит на минеральных источниках, — задумался Нико, отложив в сторону бумаги. От цифр уже рябило в глазах, и отдохнуть хотелось просто нестерпимо.
— Звучит просто отлично. Почему бы и не сбежать из столицы?
— Александр сказал, что собирается в рейд и, если мы примем приглашение Уильяма, отправит с нами жену и сына, дескать, им тоже полезно вырваться из Савентума.
— Небольшая семейная поездка? — Кристиан кивнул.
— Скорее уж — большая, — смешливо фыркнул Доминико. — Прикажи готовить наш рыдван для путешествий, любимый. Пусть Шарль посмотрит, не нужно ли его отправить в починку, ну, обивку сменить, там, или рессоры подтянуть.
— Хорошо, скажу ему. Он обрадуется, что у него есть работа…
— Ну, работа у нашего конюха будет всегда, пока есть кони.
Своих лошадей они оставили с Сагранзе, ведь на Островах собирались прожить лишь год, не более того, так что по приезду в Савентум они сразу отправились покупать лошадей для выездов и прогулок. Упряжные же в Даркмайр-холле были всегда, так что Шарль Дювье не оставался без работы и в прошедшие четыре года.
Кроме двух красавцев-рысаков лучшей на Островах породы были куплены и пони: Кристиан решил, что три с половиной года — достаточный возраст, чтобы посадить детей в седло и приучать их к ответственности.
— Эти животные не могут сами о себе позаботиться, — наставительно произнес он. — И ваша задача — за ними ухаживать, насколько вы можете.
Шарль был растроган: ему поручили научить господских малышей обихаживать пони. Он и учил, старательно сдерживая в узде язык, чтоб не получить по шапке за неподобающие слова, которые дети могут услышать. А уж то, что запомнят они их влет, он не сомневался.
Элен Дювье скромно испросила позволения на брак с Валенсо. Повар, наконец, добился своего, уговорив ее выйти замуж. Ждали только приезда хозяев, чтобы получить их одобрение. Доминико обрадовался и позволение дал, еще и свадьбу организовал на свои средства.
— Все вокруг женятся, — заметил на это Кристиан. — Как поветрие.
— Это же хорошо. Значит, они находят свое счастье. Кристо, а где дети?
Близнецы только что мирно играли на ковре в гостиной, собирая из оправленных в серебро эмалевых пластинок картинку. Но сейчас их там уже не было. Не то, что Нико сильно волновался бы о них… Элиа, юноша-малефис, последовал за ними в Савентум, хотя его отговаривали все, даже Кристиан. Ему было тяжело приспособиться к чужой природе и вечной сырости, но свой добровольно принятый долг хранителя королевской крови он покидать отказывался.
— Только что были тут, — Кристиан отправился на поиски.
Дети и Элиа обнаружились в саду, на качелях, которые Доминико приказал повесить на ветку могучего старого дуба. Малефис нараспев рассказывал им одну из древнейших баллад из мифологии своего народа. Кристиан тут же схватился за записную книжку и карандаш, без которых с момента начала работы над своими исследованиями из дому не выходил. Такую он еще не слышал, это необходимо было исправить. Карандаш так и летал по страницам. Говорил Элиа с акцентом, но было понятно, что старается передать особенности легенды на родном для малышей языке. Впрочем, близнецы уже знали довольно много слов на странном наречии малефис, нахватались кое-чего от морских сестер и братьев, старательно учили язык Островов. Кристиан писал на родном языке, так было проще, пальцы сами выписывали буквы, не приходилось вдумываться.
— И когда на землю Кьенлада пришла беда, неизвестная болезнь, от которой уходили в Туманные Долины и старики, и дети, он защитил своих родных, приняв все на себя. С тех пор имя его — это плач по тем, кто уходит, и если вдруг вы услышите в тишине рассвета долгое «Эвоэ-Эвоэ-Эна», — Элиа пропел это низким, протяжным стоном, от которого Кристиана пробрало дрожью, — знайте, что кто-то из малефис сейчас оплакивает свою потерю.
«Красивая легенда», — решил Кристиан, закрывая записную книжку и пряча ее в карман.
— Опять убежали? — весело позвал он детей.
— Папа! — близнецы тут же кинулись к нему, повисли на руках, наперебой принимаясь рассказывать о своих открытиях. В саду они нашли ежа, а в пруду были рыбки, «во-о-от такие, папа!», а еще Элиа показал им гнездо ворона и хозяина гнезда, который гордо восседал на высокой ветке и не обращал внимания на людей.
— Вы ведь не обижали ежа? — Кристиан обнимал их.
— Он колючий и свернулся в клубок, но Элиа взял его на руки и уговорил развернуться. У него мокрый нос и усы, как у кошки.
— И ушки. И хвостик есть. Папа, а можно взять его домой?
— Еж должен жить в саду. Это не домашний зверь.
— А кису? На конюшне кошка родила котят, они такие крохотные!
— Кошку можно, — решил Кристиан. — Но только после возвращения из Перта. Я искал вас, чтобы сказать, что мы с тетей Амалией и Реем отправляемся в гости. Месяца на два.
Дети сразу же обрадовались, запрыгали. С Реем они сдружились, не мешала и разница в возрасте. Шустрый мальчишка не отставал от своих старших друзей в играх, они же старались сделать так, чтобы он за ними успевал, опекали и трогательно заботились о нем.
— Мне нравится, что они дружны. А Рей забавный, такой милый и неуклюжий, — восторгался Кристиан вполголоса.
Теперь вот они собирались к другой семье. Кристиан как-то выпустил из виду, есть ли у МакТавишей дети. И если есть, сколько им лет… Об этом он не преминул спросить у Амалии, когда уже собрались ехать.
— У Эдме дочь, пока совсем малышка, всего годик ей. Это Уилла дочка. Эдме писала, что хотела бы родить и Вику, но тот пока не согласен.
— Очень хочу познакомиться с новыми родичами.
— Думаю, они тебе понравятся, — усмехнулся Доминико, усаживая в карету детей, помогая подняться дамам — с Кристианом ехала Джоанна. Элиа опасливо забился в угол на половине для слуг, он все еще не привык к человеческим средствам передвижения.
— Учитывая, что там будет родич тетушки — весьма-весьма.
— Уилл в отпуске, да, а Вик после ранения в стычке с пиратами все еще не оправился, поэтому сидит на берегу. Но, думаю, оба скоро сбегут из дому. Не привыкли они к берегу, — Амалия фыркнула. — Как и мой Лекси.
— Что поделать, дорогая Амалия, путешествия манят исследователей, моря — моряков.
— Ты тоже собираешься умчаться, едва подрастут дети? — она посмотрела на Кристиана, словно оценивая степень его нетерпения. Тот закивал, рассмеявшись.
Рэй рассказывал друзьям о папе, который уплыл на во-о-от таком корабле с парусами и настоящим якорем в море, и приплывет назад через два месяца. И что он обещал привезти Рэю настоящий морской кортик. Половину слов взрослые не понимали, но очень хорошо понимали дети.
— И как они ухитряются вообще общаться? — недоумевал Кристиан.
— Это магия! — Элиа воздел руку к потолку кареты с совершенно серьезным выражением на лице. — Дети понимают детей гораздо лучше, чем взрослые взрослых.
— Да уж, иначе, чем магией, это не объяснить…
— Магия здесь, — малефис приложил руку к груди, потом постучал себя по лбу, — а не тут. Магия — это связь сердец. У тебя и Нико — такая связь. У королевы и ее брата — такая связь.
Кристиан полюбовался на весело переговаривающихся детей и кивнул.
— А ты сам? Как ты их понимаешь? — Амалия улыбнулась юноше, тот зарделся, смущенно отвел глаза, но все же ответил:
— Сердцем. Я слушаю сердцем.
Кристиан убедился, что детям весело, принялся расспрашивать Амалию о делах. Женщина охотно делилась с ним новостями и сплетнями, как баронесса Хантингтон, она была вхожа в модные салоны Савентума, как личный поставщик вкуснейшей сдобы и пирогов, общалась с самой королевой, легко выучив балтский.
— Как здоровье ее величества? Она привыкла к Островам?
— О, ее величество беременна вторым ребенком, врачи говорят, что возможна даже двойня. Его величество в счастливом шоке. Впрочем, думаю, он будет носиться с этим ребенком или детьми столь же трепетно, как и с первенцем.
— Я очень рад за них. А вы не думали о втором?
Амалия улыбнулась:
— Нет нужды думать. Я сейчас беременна, третий месяц пошел.
— Поздравляю, — Кристиан улыбнулся. — А я свой долг исполнил, чему безмерно рад.
— И больше не хочешь?
— Да упаси меня Создатель.
— Неужели было так страшно?
— Скорее, пугало осознание того, что придется в женской испостаси находиться столько времени.
— Но ведь они равноценны, Крис. И женская ипостась в тебе требует внимания так же, как мужская. А если ты станешь ограничивать ее, это вылезет боком, — Амалия нарочно говорила грубовато, вспомнив просторечные выражения.
— Нет, они не равноценны. Это как цвет глаз — природное, только и всего.
— А, по-моему, ты говоришь совершеннейшие глупости! — фыркнула женщина. — Значит, когда ты в женской ипостаси, ты ущербен, а когда в мужской - нет?
— Я не говорю, что ущербен. Я говорю, что она мне не нравится.
— Почему? — Амалия, похоже, вознамерилась вытащить из Кристиана все его тайные страхи и недоговорки.
— Просто не нравится.
— Чем? — не унималась баронесса.
— Нужно менять поведение, подстраиваться под мнение общества.
— Зачем? Веди себя так, как привык.
— Я и веду, — усмехнулся Кристиан.
Доминико во время этого разговора помалкивал. Вообще, он тоже считал, что Кристо не прав, и обе его ипостаси имеют равные права на существование. И любил он их одинаково, ему не хватало того времени, что Кристиан скупо отводил женской.
— А что скажет мой дорогой муж?
— Я ведь уже говорил тебе, Кристо. Я люблю тебя всего. Поровну, и как мужчину, и как женщину. Но влюбился я в мою чудесную донну, этого не изменить.
Кристиан развел руками.
Доминико перебрался к детям, которых монотонное покачивание кареты начало усыплять, помог им устроиться на откидных кроватках с веревочными бортиками, укрыл и вскоре сам задремал, откинувшись головой на плечо малефис, который сидел тихо, не смея пошевелиться. У Кристиана глаза тоже понемногу слипались. Он согнал Элиа с места, уложив голову Нико себе на колени, устроился, подсунув под спину подушку. Вот нечего, это его привилегия — спать с мужем рядом. Элиа, то ли все прекрасно понимая, то ли просто принимая это как должное, уселся рядом с Амалией, которая потихоньку занялась вязанием крючком, прихваченным из дому. Покачивание экипажа совсем разморило Кристиана, было уютно дремать, обняв супруга, ни о чем не беспокоиться.
К вечеру Шарль направил лошадей к постоялому двору, шильду с названием которого он увидел у дороги. Это оказалась почтовая станция, где была весьма неплохая гостиница, каретный двор, трактир и даже ресторация для высокородных проезжающих.
— Проверим, чем тут кормят, — потер руки Кристиан.
Кормили неплохо, хотя и скромно. Дети, выспавшиеся за время пути, едва ли не прыгали, им хотелось движения, так что Доминико, утолив голод, увел всех троих смотреть на лошадей и вообще прогуляться.
— Такие сгустки энергии, — Кристиан неторопливо поглощал еду.
— Им требуется мужская рука, — заметила Амалия.
— Пускай пока развлекаются, пока еще могут.
Баронесса только качнула головой, увенчанной короной из кос.
— Детей нужно воспитывать с самого раннего детства. И никогда нельзя попустительствовать им. Если нашкодил — наказывать.
— И в итоге вырастет…?
— Копия твоего мужа.
— Вот-вот.
— То есть, тебе не по нраву характер Доминико? — удивилась Амалия.
— По нраву, конечно же.
— Тогда с чем ты не согласен?
— С лишением детства. У меня его не было. Не скажу, что хочу такого же своим детям.
— А Доминико лишали детства? По-моему, он собирается воспитывать ваших детей так, как это делали с ним.
— Груз ответственности, и ничего кроме?
— Он несчастен?
— Я стараюсь делать его счастливым.
Амалия кивнула и принялась грызть яблоко, игнорируя ножичек для фруктов. Ей, вот именно сейчас, было наплевать, что подумают лакеи и официанты в этой ресторации о ней.
Глава восьмая
Вскоре путешествие продолжилось. Кристиан перечитывал свои записи, мысленно обрабатывая то, что успел насобирать. Доминико же просто отдыхал в пути, занимался детьми, учил их счету на пальцах, рассказывал то ли сказки, то ли легенды морского народа на его странном языке, слишком непривычном человеческому уху. Горло полукровки-малефис было способно издавать звуки нужного тона с трудом, но Доминико было это интересно.
Наконец, повеяло морем.
— Перт. Город-порт.
Город на холмах, с яркими черепичными крышами, с домами, похожими на пряничные игрушки, узкими извилистыми улочками и широкими прогонными проспектами, где тротуары отгораживались от мощеной булыжником мостовой корабельными цепями, закрепленными якорными стойками. Город, где флюгера на крышах изображали корабли, а в порту и на внешнем рейде словно вырастал лес из мачт, перепутанных лианами такелажа. Кристиан широко раскрытыми глазами взирал на все это с детским восторгом. На улицах слышался многоголосый говор, можно было увидеть самые невероятные наряды и самых странных людей. Конечно, в сагранзском порту можно было понаблюдать совершенно такое же столпотворение, но Кристиан, даже садясь там на корабль, не обращал внимания на толчею города.
— И где же этот дом… Нас ведь встретят?
— Нет нужды. Дом Хантингтонов за городом, — Амалия постучала Шарлю в переднюю стенку кареты, объяснила, как проехать к «розовому особняку». — Я уже была здесь трижды.
— Тогда беспокоиться не о чем.
Кристиан не представлял пока, каким может быть дом этих людей. Уилла он видел пару раз, когда еще жил в горах, в юности. В памяти мало что осталось, разве что похожесть этого парня на весеннего медведя — лохматого и худого. Наверняка он уже стал покорпусней. Но вот узнает ли его Кристиан? Сомнения отпали, как только карета въехала в распахнутые настежь кованые ворота. Мужчина, стоящий на высоком и широком крыльце особняка, мог принадлежать только к роду МакТавишей. И дело было даже не столько во внешности, сколько в том, что он был облачен в традиционную для горцев одежду. Ну, и еще глаза — яркие, как горные озера.
— Родич! Вот сразу узнаю!
— Эгэй, да неужто это тот самый малыш Кристиан? — Уилл поспешил сойти с крыльца и открыть двери кареты, откидывая лесенку.
— Малыш? Если только с тобой рядом, медведь.
— Йети. Меня тут все так зовут, — хохотнул капитан МакТавиш. — Амалия, детка, и ты к нам! И Рей! Вот счастье-то Эдме будет. А это кто такие красивые? Крис, представишь?
— Мой супруг Доминико, наши дети, Миель и Люциан. А это Элиа, их телохранитель. И Джоанна, наша няня и камеристка.
Доминико протянул руку, достаточно легко выдерживая костоломное рукопожатие моряка. Усмехнулся, сверкнув глазами:
— Наслышан о вас, капитан МакТавиш.
— А кто эта прекраснейшая дама? — Кристиан углядел девушку, выскочившую навстречу.
— Эдме, наша с Виком жена, — представил ее Уилл. — Но знакомиться будем в доме. Прошу, дамы, господа. Ветер нынче с моря и достаточно холоден для начала осени.
Кристиану в доме весьма понравилось.
— Уютно. И тепло.
За четыре года дом обзавелся гостевым крылом, к которому вела крытая галерея, травяным садом и несколькими хозяйственными постройками. Остальное осталось неизменным: уютная гостиная, над камином в которой висел портрет последнего из баронов Хантингтон, кухня, столовая, в которой устраивались есть только тогда, когда в доме были гости.
— Папа, смотри, кошка!
— Мрра?
Королева, покой которой уже год был смущен присутствием в доме ребенка, узрела еще троих маленьких людей и распушилась, как шар.
— Мр-р-рш!
— Кажется, она не в восторге от детей.
— Ревнует, — хихикнула Эдме. — Она долго была единственной, с кем возились и кого тискали и ласкали. Теперь с трудом привыкает к тому, что есть еще кто-то кроме нее.
— Ничего, она полюбит ребенка.
— Скорее, привыкнет к нему. Она ведь Королева.
В гостиной, где дети на удивление чинно расселись, с любопытством осматриваясь, Уильям внимательно оглядел брата.
— Я не изменился, — хохотнул Кристиан. — Не в этом теле, знаешь ли.
— А еще детей не планируете? — добродушно поинтересовался Уильям.
— Ни в жизни, — отрезал Кристиан, скрипнув зубами.
Доминико сжал его ладонь. Когда Кристо так говорил, он начинал испытывать иррациональную вину. Ну и просто было неприятно. Нет, он понимал, что Двуликому пришлось пережить не самое легкое время в женском облике. Но такие слова ранили, будто дети — это что-то ужасное, а он — чудовище, по вине которого они вообще появились на свет. Кристиан погладил его руку кончиками пальцев, одарил светлой улыбкой.
— Знаешь, все же изменился, — хмыкнул Йети. — Сразу и не заметно, но ты стал поспокойнее, вроде.
— Да я никогда особо бойким и не был.
— Я не о том, Крис, совсем не о том. Ты рассказывай, как живете, у муженька твоего, гляжу, не то, что слов, снега зимой не допросишься.
— Неплохо живем. Я почти отвык от Островов, — Кристиан вздохнул.
— Так вы не собираетесь тут жить? Ну, да, в Сагранзе же тепло и цивилизация, не то что у нас тут, замшелые традиции и болота.
— Уже не такие замшелые, — подал голос Нико. — Постепенно расшевелят и эту тихую гавань.
— Вот, навещаем родственников, знакомимся, — усмехнулся Кристиан.
Эдме и слуги подали ужин, всех пригласили в столовую. После ужина дамы, прихватив детей, удалились в комнату хозяйки, любоваться вышивкой и, конечно же, сплетничать о своих мужчинах, вернее, хвастаться ими, а оные мужчины переместились в кабинет, пить односолодовый виски за приятной беседой. Там Кристиан с упоением рассказывал о Сагранзе, о виноградниках, о теплом климате. Не забыл упомянуть и то, каким успехом пользуется дама Кристина. Своими научными достижениями он гордился, и по праву.
— Я планирую издать монографию, посвященную Островам и их легендам, так что, пока мы здесь, буду трясти вас и требовать все байки, которые только помните.
— Этого добра у нас хватает, — согласился Уильям. — Никогда б не подумал… Моя милая сестрица — и вдруг очаровывает ученых сухарей.
Кристиан зашипел, как уголек под каплями воды. В последнее время он отчего-то весьма резко и негативно реагировал на упоминание своей женской ипостаси кем-то другим, лишив любимого супруга счастья лицезреть себя в этой форме. Доминико пытался узнать, в чем причина такой немилости, но отступил, опасаясь спровоцировать ссору. И, признаться, успел соскучиться по милой и нежной Кристине.
— Ну-ну, — только посмеялся Уильям. — Не кипятись, а то весь на пар из ушей изойдешь.
Кристиан фыркнул. Это Доминико мог не понимать, отчего его так трясет. Сам же он прекрасно отдавал себе отчет, что просто никак не может решиться на то, что было обещано уже очень давно. Почему именно сейчас он начал об этом думать чаще? Вот это и для него самого оставалось загадкой. Он думал, что на Островах решимости прибавится — куда там. Хотелось цепляться за одеяло каждую ночь. Доминико не настаивал, но Кристиан понимал — так дальше продолжаться не может. Он не должен лишать супруга инициативы в постели, а раз принимать женскую ипостась во время соития ему претит, стоит решаться. По правде говоря, он просто боялся снова забеременеть, ведь во второй раз это может случиться с гораздо большей вероятностью. Может быть, этой ночью получится преодолеть страх.
Кристиан не замечал, что весьма невежливо молчит и вертит пустой стакан в руках, не обращая ни на кого внимания. Его оставили в покое, втянув в беседу Доминико. Юноша горячо доказывал превосходство сагранзских рысаков перед островными, Виктор, усмехаясь, спорил с ним — он любил лошадей столь же сильно, как и корабли, его семья владела небольшим конным заводом.
Уилл косился на брата, но помалкивал. Хватило его на пару минут, после чего Кристиана сгребли и вынесли прочь, дружелюбно рявкнув:
— Мы скоро!
— Уилл? Ты что творишь? Ай, немедленно поставь меня! — запротестовал Крис, едва дверь в кабинет захлопнулась за спиной капитана. — Что случилось?
— Это я спросить должен: что случилось?
— Не понимаю, о чем ты, — вздернул подбородок Двуликий.
— Ты все понимаешь. Что произошло?
Кристиан вздохнул: отвязаться от МакТавиша? Скорее реки потекут вспять, чем Йети перестанет допытываться.
— Я… Ну просто… У меня не совсем все гладко с одной стороной супружеской жизни.
— С которой? Твой горячий сагранзец в постели оказался снулой рыбой?
— Наоборот. И… И как-то… Понимаешь… Он воспитан так, что… В общем, невинности я его лишил.
— И? Я ничего не понял, объясни-ка нормальными словами, при чем тут воспитание твоего юного супруга и его невинность?
— При том, что супруг себя ощущает ущемленным в мужественности.
— Ага, значит, ты его имеешь в хвост и в гриву, а сам — недотрога из недотрог, — хохотнул Уилл, «переводя» для себя витиеватое выражение Кристиана. — А так как наш бравый сагранзский лев — настоящий джентльмен, несмотря на то, что рожден не на Островах, он великодушно дает тебе время одуматься и рук не распускает. Это он зря, ты же сам будешь ходить вокруг да около, пока тебя носом в подушку не ткнут.
Кристиан поморщился:
— Что за ерунда.
— Ерунда, говоришь? Сколько ты уже «думаешь», Крис? Ладно, дело твое. Я тебе просто вот что скажу: если любишь, доверься. Это не страшно.
Уилл ухмыльнулся, вспоминая, как сам маялся такой же проблемой. Вик тоже был «джентльменом» и на то, что быть постоянно снизу не привык, не напирал.
— Я доверил ему свою женскую ипостась — самое ценное, что имею.
— То-то ты так взвиваешься. И как часто ты ему ее доверяешь, скажи? Раз в месяц? Два? Раз в год?
— Достаточно, чтобы зачать, выносить и вырастить двух детей.
— То есть, после рождения детей — ни разу.
— Сперва было слишком неприятно, потом я сменил ипостась впервые за долгое время.
— Думаю, он это прекрасно понимает. Ну так прошло уже сколько времени? Я тебе вечером в ванную принесу одну мазь, — Йети снова хохотнул, — приготовишься — и вперед, покорять новые горизонты.
— Это не смешно, — грустно буркнул Кристиан.
— Но и похоронного вида не стоит. Да и тебе, ручаюсь, понравится, — Уилл похабно подмигнул и подтолкнул его обратно в кабинет. — Выпей еще, расслабься.
Кристиан осушил стакан коньяка залпом. Храбрости не прибавилось.
Вечером, когда Кристиан отправился принять ванну, вопреки обыкновению — в одиночестве, а не в компании мужа, его потряхивало. В наполненную паром комнату сунулся Уилл, молча впихнул в руку кузена фарфоровую баночку, подмигнул и ушел. Кристиан проклял все несколько раз, на всякий случай, вполголоса. Открыл баночку, принюхался к нежному травяному аромату. Повздыхал и забрался в медную ванну, пытаясь расслабиться, как советовал Уилл. Ничего страшного не случится. Может, это им обоим еще и понравится.
Мылся он долго и тщательно, потом завернулся в чистую простыню и снова с тоской уставился на голубоватый фарфоровый сосуд. Пора было уже решаться, наконец. Он же любит своего мужа. Кристиан вспомнил тело Доминико, мечтательно улыбнулся. Решительно зачерпнул мазь и принялся за подготовку. Нико, конечно, не накинется на него, как варвар, не то воспитание. Но все равно, не стоит пренебрегать советом старшего родича. Уиллу виднее, как бы странно это ни звучало.
В отведенную им спальню Кристиан поднимался, как на плаху. На середине лестницы остановился, внезапно разозлившись на самого себя: вот будто Нико не увидит и не почувствует его настроя! Да у него же просто не встанет! Так, надо просто думать о Нико. О том, как им будет вместе хорошо. Его поцелуи, прикосновения рук, ощущение его сильного тела под ладонями Кристины… Надо признать, отдаваться ему было волшебно во второй ипостаси, почему теперь ему так страшно? Если что-то пойдет не так, всегда можно остановиться.
— Твоя холодная рыба приплыла, мой царственный лев.
Доминико тихо рассмеялся.
— Плыви ко мне, я согрею.
Кристиан поставил баночку с мазью, прихваченную с собой, у изголовья и скользнул в постель, сбросив с себя теплый халат. Глаза Нико сверкнули в ночной темноте лунным светом. Кристиан потянулся за поцелуем, как всегда, завороженный этим сиянием. Ласки были неторопливыми, хотя оба соскучились по близости за время путешествия: ночевки на постоялых дворах не способствовали интиму.
— Я так тебя люблю, мой лев, — Кристиану казалось, что он тает, как лед на солнцепеке.
— А я тебя, мое солнце.
Доминико медленно приближался к той границе, за которую его ни разу не пустили прежде. Это не было какой-то определенной лаской, лишь ощущением. Прогибающееся под его поцелуями тело, безупречное и прекрасное — как же он любил его! Как вместилище такой сложной и противоречивой души, как подарок от мироздания, инструмент, на котором можно сыграть мелодию наслаждения. И сегодня Кристиан готов был ему позволить все. Он все еще замирал временами, словно сомневаясь в должности происходящего, но мужа уже не отталкивал. Не оттолкнул и когда пальцы Нико неторопливо проскользили по бедру и сжали, обозначая намерение, ягодицу, и когда они коснулись горячей кожи, влажной от испарины и скользкой от растаявшей мази. Кристиан, внимательно смотревший в лицо мужа все это время, удовлетворенно улыбнулся, заметив, как округлились его глаза и расширились зрачки, разгораясь еще ярче.
— Смелее. Это не очень страшно, львенок.
Кого он успокаивал? Себя или Нико? Кристиан не знал. Наверное, обоих. Первое осторожное прикосновение, когда Нико просто провел там кончиком пальца, лишь слегка нажимая, отозвалось, казалось, по всему телу. Кристиан ахнул, пережидая эту волну жара, потом растерянно улыбнулся.
— А это приятно.
Доминико отозвался полустоном-полусмешком.
— Да.
Он сполз чуть ниже, целуя шею и плечи мужа, покружил языком по его груди, зная, что после того, как Кристо кормил детей грудью, его соски в мужской ипостаси стали не столь чувствительны к ласке, как прежде, а вот кожа вокруг них — наоборот. Одна его ладонь спокойно лежала на пояснице Кристиана, согревая ее, а пальцы второй продолжали осторожно кружить, не спеша проникнуть, распаляя и дразня. Кристиана охватывал вихрь чувств: любопытство, страсть, немного страха. Нико убрал руку, и он едва не застонал разочарованно, а потом вскрикнул, ощутив прохладу мази на вернувшихся к ласке пальцах. Когда они оказались внутри. Кристиан едва не завопил: «хватит», но вовремя вспомнил, что бояться уже поздно. Больно не было, только странное чувство растянутости и наполненности.
— Расслабься, mi caro, ну же, — попросил Доминико срывающимся шепотом.
— Я пытаюсь… — Кристин погладил его по щеке.
Умом он понимал, что его юный супруг, пожалуй, боится куда больше него: боится причинить боль, сорваться и поспешить. Под руками Кристиана мелко подрагивало напряженное, как струна, сильное тело.
— Не бойся, Нико, все хорошо.
Он глубоко вздохнул и закинул ногу на бедро мужа, открывая тому лучший доступ. Доминико правильно понял этот намек, пальцы снова пришли в движение, поглаживая изнутри. Кристиан прерывисто вздохнул, действия мужа умиляли и возбуждали разом. Такое сокровище, такой ласковый, робкий. И при всем этом решительный. На очередном движении он подался ему навстречу и ахнул, ощутив ранее не испытанное чувство, будто Нико задел натянутую внутри струну, отозвавшуюся во всем теле. Тот отреагировал правильно, снова погладил. Кристиан выгнулся, пытаясь ухватить это ощущение. С каждым прикосновением к чему-то там, внутри, оно становилось острее, прошивало, словно иглами, искрами по кровотоку.
— Так хорошо…
Он уже не замечал, что сам движется навстречу ласкающей руке в жажде получить еще немного больше наслаждения. На свое бесстыдство было уже наплевать. Он хотел получить удовольствие. Убравшаяся с поясницы ладонь Доминико сблизила и обхватила оба напряженных, горячих члена, разом лишая Кристиана остатков соображения. Внутри нарастала обжигающая волна, словно прилив, с каждым движением взметывающаяся на новую высоту.
— Нико… Может, уже…
— Попробуешь сам?
Доминико хорошо помнил свой первый раз.
— Да… — кивнул Кристиан.
Нико перевернулся, подтянул его, помогая сесть. Это было не так-то легко, как казалось. Сперва даже больно. Но Кристиан был упрям. Добавленная Доминико мазь утишила боль и облегчила попытку проникновения. Хотя это все равно было достаточно трудной задачей. Но Кристиан справился, замер на пару мгновений, привыкая. Руки мужа мягко ласкали его бедра и спину, позволяя расслабиться, насколько это было возможно в такой позе. Крис заметил прикушенную губу и капельки пота на висках, расширенные зрачки, пульсирующие ярким светом. Доминико сдерживал желание немедленно начать двигаться, но надолго ли его хватит? Кристиан поспешил сделать это сам, пытаясь привыкнуть к ощущениям. То самое чувство жара и огненных искр, бегущих по позвоночнику, вернулось, стоило ему чуть наклониться вперед, опираясь руками на плечи мужа. Отчасти это было еще и попыткой сдержать порывы Доминико, Кристиан не слишком-то рассчитывал на то, что страсть мужа не перейдет за грани разумного.
— Тише, тише, львенок… Ох, Боже!
Все тело пронизала судорога наслаждения. Кажется, это было правильное движение. Кристиан снова двинулся, ногти впились в плечи Доминико, оставляя белые отметины. Юноша низко застонал, его руки крепче сжались на бедрах Кристиана, побуждая его к действию.
— Тише-тише…
— Кристо! — в голосе смешались мольба и жажда, Доминико приподнял бедра, это движение совпало с движением самого Кристиана.
— Да, любо-о-овь моя?
— Мучитель…
Нико снова сжал руки, вырывая из груди мужа стон. Медленного скольжения, скорее, покачивания уже не хватало.
— Можешь… сам…
Доминико снова прикусил губу, ускоряя свои движения. Лежа это было не так просто, но он уже не обращал внимания на неудобство позы. Все поглотило наслаждение. С Кристо в его женской ипостаси оно было не таким. Иным, сравнивать не получалось, только не сейчас, когда голову кружило, а тело наливалось жаром, скапливающимся там, где соприкасались и сливались воедино их тела. Кристиан принялся ласкать себя, чувствуя, как этот жар становится почти нестерпимым. Еще немного, и он сгорит в нем.
— Нико-о-о… Еще!
Эти ощущения были внове, их Кристиану даже сравнить было не с чем. Сдержанности и холодности больше не было и в помине, всякий стыд и смущение попросту растворились в том безумии, что охватывало сейчас их обоих. Весь прошлый постельный опыт Кристиану не помог продержаться слишком долго. Наслаждение, разлившееся внутри, заставило его прерывисто вскрикнуть и выгнуться, а Доминико — застонать от ошеломительного ощущения и излиться в жаркую глубину.
Кристиан распростерся на муже, уткнувшись тому лбом в плечо. Воистину, он чувствовал себя вором, обокравшим самого себя. Так долго избегать подобного!
— Кристо, mi felicidad incre;bles.
Крис пробубнил что-то маловразумительное. У него закрывались глаза. Это соитие выпило все его силы, оставив тяжелую и в то же время пустую оболочку.
— Кристо?
Доминико улыбнулся, осторожно покидая тело мужа и переворачиваясь так, чтобы уложить его на постель.
— Я сейчас. Тебя нужно обтереть.
Кристиан был не против — обтереть, погладить, что угодно. Только бы оставили лежать в этом тепле и ничего не спрашивали. Нико так и сделал. Приведя в порядок измученного супруга и себя, он укутал его в одеяло и лег рядом, устаивая голову Кристиана на своем плече. Крис слабо улыбнулся — это было все, на что его хватало. Он уснул почти мгновенно. Тепло, безопасно, любимый львенок обнимает, что еще для счастья нужно?
Утром Крис вполголоса упражнялся в изысканно-непристойных словесных оборотах, прохаживаясь по комнате. Теперь он знал, на что согласился Нико, отдаваясь ему. Но, в отличие от мужа, Кристиан так быстро свое тело не восстанавливал.
Доминико выглядел виноватым.
— Прости, mi caro. Если это так ужасно, мы больше не будем…
— Ничего, это пройдет, — Кристиан улыбнулся ему.
— Иди сюда. Твоей гордости требуется лечение, — усмехнулся Нико.
— Не так уж она и пострадала, — но к мужу Кристиан подошел с охотой.
Мазь, которой оставалось еще много, пришлась кстати. Неприятные ощущения она снимала великолепно. Как и нежные поцелуи Доминико, бесстыдно рассыпанные по всему телу.
— Мы так точно отсюда не выберемся, — Крис вопреки своим словам никуда не спешил.
Дети под присмотром Джоанны и Элиа, да и Эдме с радостью, кажется, восприняла возможность повозиться с малышами, познакомить их со своей дочерью. Можно провести время с любимым супругом, понежиться в его объятиях. Необязательно заниматься любовью, но подарить немного ласки — отчего бы и нет?
— И я вовсе не говорил, что мы больше не станем делать то, что сделали этой ночью, — запинаясь, выговорил Кристиан.
Доминико расцвел в счастливой улыбке.
Эпилог
Пятнадцать лет спустя
Бальный зал Савентумского королевского дворца сверкал в свете хрустальных люстр и сотен свечей. Традиционный Зимний бал вот-вот должен был начаться, гости все еще съезжались. Церемонимейстер ударил жезлом о мраморный пол и провозгласил:
— Девятнадцатый Рыцарь Островов, Люциан Сент-Клер!
Головы придворных поворачивались к дверям зала, все жаждали увидеть, каким стал наследник самого старого почетного титула среди Савентумской знати. Разочарован не был никто — юноша был похож на обоих родителей разом, это слияние островной мраморной красоты и сарганзской живости сразу же впечатлило всех присутствующих дам. По залу полетели шепотки.
Яркие изумрудные глаза внимательно и холодно обозрели людей. К своим восемнадцати Люциан Сент-Клер все больше походил на отца в том же возрасте: юный золотой лев, гордый и прекрасно сознающий свою привлекательность. Последние три года он провел в Сагранзе, обучаясь в Императорском Университете вместе с сестрой.
— Графиня Глэдис Миель Даркмайр, — тем временем продолжил представление церемонимейстер.
Графиня произвела фурор ничуть не меньший, чем ее брат. Миниатюрная чернокудрая красавица с колдовскими серыми глазами и холодной улыбкой, держащаяся с достоинством королевы и грацией хищной кошки. Взоры всех присутствующих кавалеров она приковала надолго, равно как и ревнивые взгляды дам. Скромный, но баснословно дорогой наряд, изумительное жемчужное колье, украшенное подвеской — звездой из белого опала – да, сразу было видно, что у этой юной леди есть вкус.
— Какие все-таки они получились, — умилился вполголоса Восемнадцатый Рыцарь Островов.
Маркиз Даркмайр гордо улыбнулся.
— Моя госпожа, — Лучиано с поклоном предложил руку сестре. Сколько он себя помнил, она всегда была его Леди, а он — ее Рыцарем.
Миель слегка кивнула ему, принимая руку:
— Мой прекрасный Рыцарь.
С тронного возвышения за ними неотрывно следили инфанта Алексис и инфант Чарльз. Королевским близнецам сейчас было по пятнадцать, но столь нежный возраст не помешал им твердо решить, кто достоин в будущем стать их супругами. Старший Наследник престола Островов, принц Валентайн со снисходительной усмешкой наблюдал за ними. Сам он пока не спешил определяться с кандидатурой будущей супруги, хотя король Георг настоятельно рекомендовал присмотреться к балтским принцессам. Валентайну же больше по душе была инфанта Роселин, наследница Сагранзкого трона.
— Столько детишек, — ворчал иногда Кристиан. — А скоро они все перевлюбляются, начнутся первые слезы в подушку… Пора уезжать, пока нас в это все не вовлекли.
— Твой сумасшедший профессор Лаквиа не оставил затею уволочь нас в свои любимые джунгли? — усмехался Доминико.
— Нет. И он обещает показать нам орхидею, названную в честь прекрасной донны Кристины.
— Он обещает это уже пятнадцать лет. Иногда мне кажется, что он попросту не определился, которая из его опасных находок достойна носить твое имя.
— Я предложил ему назвать их все в мою честь, надеюсь, он понял шутку.
— Напиши ему, что весной мы будем готовы войти в состав экспедиции на плато Джамглапур, — привлекая к себе возлюбленного супруга, проворчал малефис. — И пусть тамошние тигры трепещут.
— Хорошо. Надеюсь, что нам удастся посмотреть на этих трепещущих тигров прежде, чем они попрячутся, поджав хвосты, о, мой лев, — рассмеялся Кристиан.
Полгода спустя они отправились в свое первое, но далеко не последнее путешествие. Мир лежал перед ними, их ждали места, куда еще не ступала нога белого человека, опасности и приключения, которые обязательно займут свое место в описании новых земель и этнографических очерках донны Кристины Сент-Клер.
El Fin