2.1. Особенности типовых «процедур»
восходящего развития социума по сложности
Главная последовательность эндогенной логики в развитии общества представлена в теории А. С. Шушарина «Полилогия …» как эмпирический факт истории, а именно как исторический ряд последовательно сменяющихся в своём доминировании ценностей общества («элементарных богатств»), объектов доминирующих отношений собственности. Этот эмпирический ряд исторических фактов выражает некую закономерность материального развития общества. Однако при этом сама логика этого чередования объектов, как доминирующих, процесса производства и воспроизводства действительной жизни остаётся в тени конкретики этих объектов и переходов. Соответственно, по поводу самих объектов возникает ряд доминирующих производственных отношений собственности, заходящих со временем в предел, что в свою очередь вызывает обобществление этих объектов, переход их в инфраструктуру общества под контроль всеобщего интеллекта.
Не пересматривая конкретную логику этой последовательности как «эмпирически устанавливаемому делу», попытаемся с позиций более высокой абстракции на уровне гипотезы выделить из исторических будней общественного развития некоторые воспроизводимые самой историей типовые «процедуры» восходящего развития социума по сложности, ограничившись рамками эндогенной логики развития.
Первое. Имеет место последовательное чередование двух чётко проявляющихся типов (видов) объектов. Во-первых, это «объект-процесс» («особая «вещь» или «особый предмет»). Во-вторых, это «объект-предмет» или просто «вещь» («предмет»). В исторической эмпирике наблюдается следующий ряд объектов:
- «общая жизнь» (процесс);
- «работник» («живая вещь»);
- «пространство производства» (процесс, «оживотворённое пространство»);
- «средства производства» (просто «вещь»);
- «функция, технология» (процесс);
- информация («предмет»).
Второе. Объект-процесс внешне характеризуется хаотичным течением, сложностью, продолжительностью (исторически) и проявляется в обстановке «после урагана».
Третье. Объект-процесс возникает там, где ранее было «отставание». А точнее там, где используется опыт «гибельного развития» предыдущей градации. При этом территориально, - на границе этого опыта. Античный Рим пал, а во Франции – становление «феода»; в России – социализм, а в Европе кризис Капитализма.
Четвёртое. Развитие базируется на череде «отрицание – отрицание отрицания», а в конкретике - «частная собственность – обобществление этой собственности».
Наконец, пятое. Сама эмпирическая процедура исторического становления, «выбора» доминирующего объекта собственности в восходящем развитии не совсем элементарна, то есть не «взял и выбрал», а несколько сложнее. Доминирующий объект отношений собственности каждый раз выбирается не из всего множества типологических элементов (объектов) процесса производства и воспроизводства действительной жизни, а только лишь из множества элементов-объектов, не перешедших в инфраструктуру, то есть не взятых под контроль всеобщего интеллекта. Эта, вроде бы очевидная процедура, и обеспечивает восходящее развитие, - с одной стороны.
С другой стороны, шестое, сама процедура «выбора» есть в основе процедура естественного отбора, которая эмпирически, в своей сути, не имеет целеполагания. Общество (группа) не обладает целью, не имеет цели, и поэтому не «выбирает». Однако реализуемая спонтанно, упомянутая процедура отбирает объект соответствующей типологии из всего множества необобществлённых объектов. Этот отбор происходит как бы на самом первом шаге процедуры и только позднее, в процессе «естественного отбора», по сути, и возникает доминирование, причём доминирование частной формы отношений собственности по поводу отобранного объекта.
Седьмое, уже упомянутое «всуе». Это доминирование происходит лишь в форме ограниченных, частных, отношений собственности, ибо по определению все производственные отношения по поводу обобществлённых объектов собственности есть отношения инфраструктуры общества, т. е. находятся под «общим контролем», под общественным контролем. При этом часть объектов, находящихся вне зоны обобществлённых объектов «и их кодифицированного права» продолжает оставаться во множестве объектов ограниченной (частной) собственности «на весь мир» ещё со времён переломной первобытности и только доминирующие из них, как правило, обретают статус регулирования отношений кодифицированным правом.
Восьмое. В практике общественного развития объектами доминирующей ограниченной собственности становятся и те элементы процесса производства и воспроизводства действительной жизни, которые не входят в типологию доминирующей ограниченной собственности, но под воздействием доминирующего механизма взаимодействий агентов производства «вовлекаются» в их число.
Так, например, в капиталистическом обществе, базирующемся на ЧЭФ «экономическая, капиталистическая», в качестве товара (вещи и средств производства) выступают: дети («первобытность»), работники («рабовладение»), земля («феодализм»), информация (из «открытого будущего») и т.д. Эти псевдотовары не обладают всеми свойствами товара (вещи), но с помощью института кодифицированного права, наделяются необходимыми, присущими товару, свойствами и запускаются в оборот на рынке товарно-денежных отношений.
Поэтому недопустимо, как это часто делают исследователи, классифицировать тип объекта через практику права. То есть, если что-то и продаётся, положим, или «работник», или «информация», или «дети», то это ещё не свидетельствует о том, что это объект типа «товар». Относить такие объекты к типу «товар» (вещь), только исходя из права, - недопустимо. Так же недопустимо, соответственно, вводить в дискурс такие перлы как «живая вещь» и даже создавать под подобное, например, под «интеллектуальный продукт», исключительное право и т. д.
Из отмеченных особенностей развития исторического ряда далее сосредоточим внимание лишь на следующих «типовых процедурах» и характерных элементах эмпирического восхождения социума по сложности:
- чередование «объект-предмет» и «объект-процесс»;
- особенность «объект-процесса», характеризуемая как «внешняя» хаотичность, сложность, продолжительность и как обстановка в условиях «после урагана»;
- «выбор» доминирующего объекта из множества необобществлённых объектов отношений собственности, то есть из множества элементов-объектов, оставшихся вне «инфраструктуры».
Известно, что восходящее развитие общества происходит в направлении роста его сложности (негэнтропии). Поэтому, в частности, сравнивая взаимодействие агентов производства градаций капитализма и социализма, в части сущностного для данного контекста различия ЧЭФ с объектом-предметом и объектом-процессом, А. С. Шушарин пишет, - «по типу связей людей функциональное взаимодействие (доминирующее при социализме – ХАТ) выше и сложней вещественно-продуктового (доминирующего при капитализме – ХАТ)». И продолжая, касаясь в этой связи сложности труда, его производительности и эффективности, замечает: «Соответственно упомянутая эффективность труда (социалистического способа производства - ХАТ), точнее, уже именно процессов труда есть как бы материальная и логическая ге¬нерализация производительности труда, но потому ж и никогда не сводимая к ней. Последняя есть только частный (снятый, предель¬ный - как и во всякой генерализации) случай эффективности, когда выполняемая функция вещественна, т.е. работа состоит в непосред¬ственном изготовлении вещей».
И далее. «Произво¬дительность связана с производством вещей, а эффективность – с выполнением функций (процессов), сводимых к производительности лишь в частных случаях. … даже сам термин «эффективность» в хозяйственную практику начал вводиться именно в СССР еще в 1920 г. С.Г. Струмилиным. (Хотя, вполне вероятно, само понятие «эффективность» тоже узкова-то; множественность функциональных связей позволяет предполо¬жить, что более адекватной или дополнительной характеристикой труда здесь должна бы быть организованность; …
Потому в удачливом капитализме может быть бешеная про-изводительность, но, строго говоря, там еще нет эффективности как общественного атрибута производства. Абсолютно имманентная капитализму, так сказать, легитимная безработица, на¬пример, - свидетельство отсутствия эффективности или органи¬зованности как общественного атрибута. Равным образом в удачливом феодализме могли жить временами сытно и припе¬ваючи, но там еще не было (доминантно) производительности труда, была полнота жизнеобеспечения, натуральная «продук¬тивность» местности, «живущей пашни», самодостаточность».
Далее А. С. Шушарин соглашается с неким утверждением, что «целесообразность функционирования» есть «подчиненность экономики как части интересам жизни целого- общества» и заключает, - «А последнее уже явно близко к орга¬низованности, включающей еще и некоторую защищенность че¬ловека, так сказать, от стихий производственных невзгод.
Потому же, например, нельзя не согласиться с А. Хиршманом, что «экономичность предприятий, технологические новации и предприимчивость» действительно имманентны «развитому» ка¬питализму. Но это совсем не тождественно организованности всего производства, тем более если в сравнениях систем отв¬лечься от кризисных состояний».
И ещё два момента от А. С. Шушарина.
«Местное взаимодействие (феодальное – ХАТ), вспомним, априори территориально замыкается, т.е. в совокупном производстве стремится к иерар¬хической дискретизации с максимально возможной самообеспе¬ченностью («использование ареалов») каждой зоны (от двора до страны). Функциональное взаимодействие столь же априори син¬хронизируется (нет неработающих исполнителей) и функцио¬нально замыкается (нет функций, не смежных с другими) с ад¬ресной диспозитивностью функций (осуществляемых на «зара¬нее известного потребителя»)».
Второй момент: ««Тяготеющее проклятье» в сложившемся мышлении состоит все в том же утилитарном, одномерном, имущественном (веществен¬ном) понимании объектов собственности. Между тем собствен¬ность - это общественный способ связи труда и его условий, произ¬водственные отношения людей по поводу некоторого доминирую¬щего объекта обстоятельств производства. Но именно различие этих объектов и обуславливает в исторических формах отношения собственности, логически радикально отличающиеся друг от друга. В первобытности собственность на общую жизнь образовала чисто групповые отношения; собственность на рабов надстроила над со¬бой многоклассовую структуру; собственность (классическая) на пространство производства оказалась натурально (парцеллярно) иерархической; собственность на средства производства логически наиболее проста, дихотомична (классическая)». В линейной же форме (социализма – ХАТ) собственность на «функции» имеет характер уже группо-иерархических отношений.
Наипростейшее «изоморфное» свойство любого базового объекта (первобытности – ХАТ) «моё – не моё», «наша – не наша» «как раз и расшифровывает его, как всегда, опре¬деленную ценность для человека (иначе - «пустой звук») и одновременно общественную форму богатства (как благополучия), в свя¬зи с которым и складываются отношения людей, собственности. А в функциональном производстве богатством (благополучием) и являются процессы производства, а именно технологии, общест-венные формы ячеистой и взаимосвязанной работы.
Но вот то, что (при социализме – ХАТ) технология является собственностью коллектива, - а этой собственностью как совместным и взаимосвязанным про¬цессом труда распоряжается (конечно, не во внешнем, юридиче¬ском смысле) по своему собственному разумению каждый обособ¬ленный (большой или малый) коллектив (с его же администрацией), а не общество, - это и есть сама собой разумеющаяся данность, предстающая настолько естественной, абсолютно нормальной, мо¬рально-положительной, что все то, что мешает этой собственности, выглядит просто предосудительным.
… при этом реальное распоряжение технологией, рас-становка людей, организация процесса, использование всех элемен-тов технологии, в том числе и разлюбезных средств производства, незыблемо как гранит остаются святым, кровным делом коллекти¬ва, так что и в голову, даже отдаленно, не может прийти, что вооб¬ще может быть как-то по-другому. Дико и подумать».
Так вот, начиная анализ логической структуры собственности, А. С. Шушарин пишет, что собственность на технологии (процессы) при социализме логически в своей иерархичности напоминает феодальную собственность на пространство производства (процесс), а по своим групповым элементам напоминает первобытную собственность на общую жизнь (процесс) и заключает: - «Само это сочета¬ние, надо сказать малоприятное, уже кое о чем говорит.
Но, разумеется, если с метафоричностью можно говорить о таких формальных аналогиях, то о социальных (содержательных) аналогиях и речи быть не может, ибо каждая последующая эндо-генная форма, несмотря на свои новые пороки … в производственном содержании на ступень выше, негэнтропийно сложней и свободней предшествующей».
Таким образом, смотря на это с уровня более высокой абстракции, согласно самому же А. С. Шушарину, все три чуть выше перечисленные «собственности» есть «процесс», труд в котором в целом характеризуется эффективностью, тогда как труд прочих форм («предметных») характеризуется производительностью, что особо ярко проявляется в формах социалистического (линейного) и капиталистического производства. При этом, как уже отмечалось, наиболее адекватной сущностной сравнительной характеристикой любых процессов является их «организованность», а не собственно «эффективность». И это «сочетание» не «малоприятное», а ключевое в нашем анализе и говорит не «кое о чём», а о многом.
Итак, эскизно о гипотезе «логика истории».