Жанр книги определить трудно. Дневниковые записи, размышления…
Замечательная грустная история о том, что люди не всегда хотят показать нам, какие они на самом деле. Не от снобизма, а просто от того, что один боится насмешек, другой – горя, которое ему могут причинить. С годами кокон недоверия становится все прочнее, и внутренний мир людей надежно за ним укрыт.
Герои романа живут в одном доме – в нем всего восемь квартир. Ближе всего мы знакомимся с консьержкой Рене Мишель, двенадцатилетней Паломой и немолодым японцем Кикоро Одзу.
Рене 54 года, она не слишком красива, очень одинока, муж умер 15 лет назад, и с ней живет только кот Лев. Лев – это в честь Льва Толстого. Рене обожает читать и за годы вынужденного затворничества перечитала много книг, и передумала над ними. Больше всего она любит русскую классическую литературу. Любит она и музыку, и искусство. Чтобы не вызвать насмешек, она создает для жильцов дома образ типичной консьержки - все консьержки — старые, сварливые уродины, они держат жирных котов, которые целый день валяются на подушках, накрытых вязанными крючком накидками, в вестибюле непременно должно пахнуть стряпней: тушеным мясом, супом с капустой или свиным рагу, и непрерывно смотрят телевизор. Кот у нее есть, с рагу он тоже помогает справиться, пока Рене готовит для себя ломтик рыбы в японском соусе или свежий салат, с телевизором раньше справлялся муж, а теперь Рене оставляет его работать для поддержания иллюзии, а сама смотрит ДВД или слушает классическую музыку. В качестве развлечений – зеленый чай с легкими пирожными с приходящей прислугой Мануэлой.
"Какудзо Окакура в своей «Книге чая» пишет о нашествии монгольских племен в XIII веке как о великом несчастье: не потому, что оно было кровавым и принесло людям много горя, а потому, что уничтожило множество культурных достижений династии Сун, и в том числе драгоценнейшее из них — чайное искусство; я, как и он, убеждена, что чай — напиток не простой. Когда чаепитие становится ритуалом, оно развивает умение видеть великое в мелочах. В чем заключено прекрасное? В великих вещах, которые, как и всё на свете, обречены умереть, или же в малых, которые, при всей своей непритязательности, способны запечатлеть в мгновении бесконечность?"
Паломе 12 лет. Она живет в обеспеченной семье, с родителями и сестрой. Девочка рано научилась скрывать мысли от окружающих. Несмотря на благополучие семьи, все живут сами по себе, и Палома одинока. Друзей у нее нет. Подростковый кризис в ее душе приводит к мыслям о самоубийстве.
"Убирается у нас приходящая прислуга — по три часа ежедневно, но за цветами мама ухаживает сама. Надо видеть этот цирк! По утрам она берет две леечки — с жидким удобрением и с декальцинированной водой — и пульверизатор с несколькими режимами орошения: «струя», «дождевание», «распыление». И обходит все двадцать имеющихся в квартире растений, подвергая каждое индивидуальной обработке. При этом она постоянно что-то бормочет и становится совершенно глухой ко всему на свете. Когда мама возится со своими цветами, можете говорить ей что угодно, она не обратит на это ни малейшего внимания. Вы ей, например: «Буду сегодня колоться и устрою передоз», а она вам на это: «Ай-ай-ай, у кентии желтеют кончики листьев, наверное, воды многовато…»
Так бы все и продолжалось, но в одну из квартир вселяется японец. Именно он неожиданным образом обнаруживает тайну Рене!
"— Половик перед дверью Артансов остался невычищенным. Могу я вам об этом поручить?
Трагично не это, а то, что, когда Жасента произнесла «об этом поручить», я вздрогнула, месье Как-то-там тоже, и наши взгляды встретились. С этой самой бесконечно малой доли секунды, когда по общей боли, пронзившей нас одновременно, и по тому, как она выдала себя мгновенным трепетом, мы распознали — я уверена! — друг в друге братьев во языке, — с этой самой доли секунды месье Как-то-там стал смотреть на меня иначе.
С подозрением.
— Вы знали Артансов? — заговорил он со мной. — Я слышал, это была необыкновенная семья.
— Нет, — отвечаю я со всей возможной осмотрительностью. — Я не очень-то с ними водилась. Обычная семья, такая же, как все другие в этом доме.
— Конечно, счастливая семья, — встревает мадам Розен, которой не терпится закруглить разговор.
— Ну да, все счастливые семьи похожи друг на друга, — бормочу я, чтобы отделаться. Что тут еще скажешь!
— Зато каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, — говорит новенький, все так же странно глядя на меня.
И тут я снова вздрогнула. Клянусь, нечаянно! Не сдержалась, дала маху, потеряла контроль над собой!"
А уж когда обнаруживается, что ее кота зовут Лев, а у японца проживают премилые Кити и Левин – понятно, что история должна развиваться по законам жанра. Полина помогает Рене и Кокору понять друг друга, и сама становится их другом.
Тайное эротоманство - начитанность Рене выходит наружу, и выясняется, что в ней горы накопленных духовных богатств: и знание музыки, и возможность рассуждать о бритве Оккама, и душевность, и умение дружить.
Книгу можно бесконечно цитировать – мне близки многие мысли Рене и Паломы по самым разным поводам: о телевизорах, о предназначении жизни, о семье, об одиночестве. С Рене у меня и общие книжные предпочтения:
"В чтении я все же более разборчива, хотя круг моих интересов необычайно широк. Я прочитала кучу книг по истории, философии, политэкономии, социологии, психологии, педагогике, психоанализу, ну а больше всего, конечно, художественной литературы.
Она — вся моя жизнь, все остальное — просто любопытства ради. Кота я назвала Львом в честь Льва Толстого. Предыдущий носил имя Донго — читай Фабрицио дель… А самый первый — Каренин — из «Анны Карениной», хотя звала я его просто Каре из страха, как бы меня не разоблачили. Главное мое пристрастие — русская словесность до 1910 года, я ей неизменно верна (единственная любовь на стороне — Стендаль), однако же успела и от всей мировой литературы отхватить весьма, на мой взгляд, приличный кус, тем более для такой деревенщины, как я, которая сделала головокружительную карьеру, утвердившись в привратницкой дома номер семь по улице Гренель, и которой сам бог велел упиваться Барбарой Картленд. Я, правда, питаю грешную слабость к детективам, но выбираю только те, которые можно причислить к высокой литературе. И до чего же бывает досадно, когда приходится отрываться от романа Коннелли или Манкелля и выходить на звонок Бернара Грелье или Сабины Пальер, бесконечно далеких от умозрений сыщика Гарри Босха, любителя рок-группы LAPD, особенно когда они спрашивают что-нибудь вроде:
— А что это помойкой воняет на весь двор?
То, что они оба: и Бернар Грелье, и наследница старинного рода банкиров — способны обращать внимание на такие вещи и пренебрегать нормой литературного языка, позволяющей заменять вопросительное местоимение «почему», категориально соотносимое с наречием, местоимением «что», соотносимым с именами существительными, лишь в просторечии, заставляет иначе взглянуть на человеческий род."
Книга заканчивается неожиданно. Но если подумать, то хорошо.
В сказки обычно верят до определенного возраста.