Диктор (ЗК)
«Приезжай сюда сам, и увидишь, что русскому с русским сердцем и душою в обращенной в пепел Москве не так легко говорить о ней, как то нам казалось издали. Здесь, посреди пустырей, заросших крапивою, где рассеянные развалины печей и труб свидетельствуют, что за год до сего стояли тут мирные кровы наших родственников и сограждан, здесь, говорю я, ненависть к извергам-французам объемлет сердце, и одно чувство мщения берет верх над всеми прочими». Иван Матвеевич Муравьёв-Апостол. Из письма в Нижний Новгород.
Пожар 1812 года был кошмарен. Первыми заполыхали красильные и скобяные лавки, магазины, и винный двор за Яузским мостом. Затем огонь перекинулся на Замоскворечье, Пятницкую, Серпуховскую улицы и Якиманку. Распространился на Таганку и Покровку, охватил несколько улиц на Пречистенске, вторгся в Немецкую слободу. Сгорели Университет, библиотека Бутурлина, Петровский и Арбатский театры. Сгорели рукопись «Слова о полку Игореве» и Троицкая летопись. В ночь с 3 на 4 сентября поднялся сильный ветер, к утру столица превратилась в бушующее море огня. « Вот тебе и златоверхая Москва! Красуйся, матушка, русская столица!»,- говорили солдаты.
По оценкам историков, из 9 тысяч жилых домов сгорело 6 с половиной тысяч. Огонь уничтожил 8 тысяч лавок и складов, из 329-ти храмов в пожаре исчезли 122. Как писали в те дни французские газеты: «Москва – это хранилище товаров Европы и Азии. Ее склады были поистине огромны, в каждом доме имелся запас всего необходимого месяцев на восемь. Весь масштаб подстерегавшей нас беды мы ощутили только вчера вечером, как и в день нашего вступления в город».
……………………………………………………………………….
Диктор (ЗК)
Горела и знаменитая Басманная улица. В 17-ом веке здесь по царскому указу стали селиться хлёбопёки - басманники. Басманом назывались буханки хлеба, строго установленного веса. На них наносили рельефные клейма, совсем как на пряниках. Именно от этих меток, а оттиск на металле, коже или ткани по-татарски звучит как «басма», улица и получила своё название. Хлебцы - басманы поставлялись непосредственно во дворец, а затем раздавались государственным служащим как хлебное довольствие и поставлялись в стрелецкое войско.
В конце 17-го века именно по Басманной слободе проходила главная дорога из Кремля в дворцовое село Рубцово на реке Яузе. Поэтому московская знать старалась селиться тут, на царской дороге, чтобы всегда быть на виду, приветствовать царя, а, если повезет, то уж и в гости позвать. По переписи 1742 года, на Старой Басманной улице находились 104 двора, из которых 2 принадлежали генералам, 3- дворцовым служителям, 3 – чиновникам, 3- иноземцам, 6 – мастерам и ремесленникам и 22 – купцам из других слобод. Среди «басманных вельмож»- знатные семейства Куракиных, Голицыных, Ягужинских, Румянцевых, Шуваловых. Да всех не перечесть.
Приходским храмом для «басманных вельмож» стала церковь Никиты Мученика, её построил князь Дмитрий Ухтомский на пожертвования местных купцов. Здесь же неподалёку были шёлковая и текстильная фабрики купца Бабушкина. Ну, а если пройти ещё чуть дальше, вот он — знаменитый на всю Москву кабак «Разгуляй». Немногое из этого уцелело в пожаре. Из 300 домов остались не тронутыми 15.
Диктор (ЗК)
В числе чудом не тронутым огнём осталась усадьба отставного капитана Павла Ивановича Яковлева на Басманной. Тот купил её у княгини Александры Петровны Волконской в 1803-м году и сразу решил перестроить дом на манер модного тогда классицизма.
В 18 веке все здания в Москве строили из дерева, весь камень Петр Первый велел везти на строительство Петербурга. Но на бревенчатые стены наносили известковую штукатурку, и в результате дом выглядел как каменный. Извёстку готовили из творога, молока и извести. Облик дома после перестройки определил цоколь из белого камня, шесть колонн, портик с барельефами на античные мотивы, треугольный фронтон, а в углу дома выросла полукруглая ротонда. Двор вымостили колотой брусчаткой.
В дом ведёт широкая парадная лестница, над ней окошечко, оно ведёт в бальный зал. Окошко предназначено специально для дирижера, он внимательно следил, кто заходит в усадьбу и, в зависимости от статуса гостя, мгновенно подбирал подходящую мелодию и диктовал её музыкантам. Колонны бального зала покрыты зеленым искусственным мрамором, и по словам знатоков, он гораздо дороже, чем настоящий. Мода на искусственный мрамор пришла в Россию из Франции именно в то время. Супруге Наполеона, императрице Жозефине очень нравилось, что камню можно придать любой цвет.
В доме есть парадная анфилада, две гостиные - картинная и диванная, зал для бальных танцев, кабинет хозяина, парадная женский будуар, там не спят, а принимают гостей. А также комнаты хозяев с окнами, выходящими в сад и тёплые комнаты на антресолях, там живут дети и гувернантки.
В 1809 году усадьбой владеют графиня Екатерина Салтыкова и граф Роман Воронцов. В 1815 же году дом переходит по наследству дочери сенатора и действительного тайного советника Василия Владимировича Грушецкого Прасковье. И вот тут история дома делает свой самый значимый в историческом плане поворот.
Несомненно, Прасковья Васильевна знала за кого выходит замуж. Иван Матвеевич Муравьёв-Апостол, вдовец, отец трёх сыновей- героев Отечественной войны, воспитатель при дворе великих князей Александре и Константине Павловиче, тайный советник и посол в Испании и Германии. И вместе с тем опальный участник заговора против императора Павла Первого. Как установило следствие, Иван Матвеевич вербовал недовольных правлением Павла старших и средних офицеров. После этого, Муравьёв-Апостол попал в немилость и отстранён от государственных чинов.
По другой версии, Муравьёв не принимал участия в заговоре, хотя в полной мере владел информацией о нём. Александр Первый не мог простить Ивану Матвеевичу это, как и его антинаполеоновскую риторику. Сейчас это кажется странным, но на рубеже веков император Александр и Бонапарт были очень дружны и даже хотели породниться семьями.
…………………………………………………………………..
Диктор (ЗК)
Помимо прочего, Иван Матвеевич слыл как удивительный жизнелюб, гурман и мот. Прожил 2 миллионных состояния, промотал имение. По совету друзей, Иван Муравьёв приехал к малороссийским родственникам на Полтаву, где его двоюродный брат Михаил Данилович Апостол – потомок молдавских бояр и запорожского гетмана, завещал ему имение, четыре тысячи душ в потомственное владение и фамилию Апостол.
Мстительные родственники после смерти Михаила Даниловича сожгли дом и вырубили столетнюю липовую аллею. Находясь в то время послом в Испании, Иван Матвеевич вынужден жить скромно, но вкусно. Для стола своего не жалеет ничего. Долги в сотни тысяч рублей, заложенные и перезаложенные десятины полтавской земли и те самые 4 тысячи душ, но метрдотель несёт послу Муравьёву-Апостолу всё новые вина, яства и разносолы. «Пока жив — хочу наслаждаться» - такой девиз можно написать под фамильным гербом семейства. Хотя придётся выбрать один, или золотой муравьёвский с чёрными орлами, мечами и стрелами, или же герб Апостолов - голубой щит
с дважды перекрещенным и раздвоенным крестом.
О том, как жил Иван Матвеевич до переезда в Москву хорошо свидетельствуют письма министра юстиции Испании. Тому пожаловался повар, у которого обедал русский посол. Как выяснилось, Муравьёв-Апостол задолжал тому 40316 реалов, или примерно 3360 рублей. Удивлённый Иван Матвеевич перечислял деньги повару аж три раза, а после гордился, что у него был столь дотошный, внимательный и дорогой повар.
Вернувшись в Москву Иван Матвеевич пишет: « Итак, безвестность, скромные семейственные добродетели - вот удел мой. Я и в нем не вовсе буду бесполезным отечеству: выращу детей, достойных быть русскими, достойных умереть за Россию».
Если бы он знал, насколько его слова окажутся пророческими.
Еще находясь в Испании, Муравьев-Апостол отправил свою первую супругу со всеми детьми в Париж, определив сыновей в одно из лучших учебных заведений - пансион Хикса. На границе Пруссии с Россией дети, завидевши казака на часах, выскочили из кареты и бросились его обнимать. На что, Анна Сергеевна- первая супруга Ивана Матвеевича сухо предостерегла детей: «Я очень рада, что долгое пребывание за границей не охладило ваших чувств к родине, но готовьтесь, дети, в России вы найдете рабов». Несомненно радостная новость для воспитанных в пансионе подростков. По возвращению в Россию, семеро детей посла, в том числе и сыновья - Сергей, Ипполит и Матвей заново узнают Россию и учат русский язык.