Не возвращайся, пожалуйста.
У меня к тебе ничего не осталось.
Совсем ничего,
кроме..
Ночных мыслей и пьяных текстов.
Ну, знаешь,
как это,
когда пытаешься улыбнуться,
а из губы течёт кровь,
присыпанная порохом.. или же прахом,
а вместо сердца только горстка сажи с пылью,
и ведь ничего уже не вернёшь,
когда нанёс человеку глубокую рану.
1
Серая дорога оплёванна сухими листьями,
схожими с листами бумаги,
на которых хочется бесконечно писать письма.
Постепенно прихожу к выводу,
что явно переоценил свои запасы терпения.
Как бы я не надеялся,
но в красивой обложке не всегда оказывается душа.
Своими превосходными ручками ты душила всё живое.
А теперь я
задыхаюсь от правды.
Вечного гона.
В этих муках молчания.
Чёрствые и глухие люди.
Они говорили,
что я никогда не подойду такому прекрасному созданию как ты.
Что я не тот человек
с которым просто,
и,
что запросто сожгу тебя своим Адским пламенем.
Люди всё извращают.
Нельзя.
Доверять.
Никому.
Никогда.
Больше молчать.
Прятать свой страх.
К тридцати сойти с ума и пустить пулю в висок.
Прошлая боль только поможет нажать на курок.
А если захочешь кого-то винить,
то, дорогая,
вини только себя.
Ни мир
ни бог
здесь не причём.
Привязать человека к себе настолько крепко,
чтобы он смотрел на мир туманными глазами,
стараясь освоиться,
словно зрение уже ничего не спасёт,
а потом отказаться от роли поводыря и бросить умирать в луже бензина.
Теряя тебя.
Себя.
По крупицам.
Буквально рассыпаясь на части, детали разбросав по всему миру.
Вспышка.
Безумие.
Я умер.
В течение тридцати минут от медленного удушья.
Всё это сравнимо с угарным газом или некачественной эвтаназией – говори всем,
что всего лишь самоубийство.
Что мой огонь поглотил меня же.
Сжёг все чувства и желания.
Оставив пустоту.
И ярость.
Ты ведь так любила жертвой наглядно представляться.
А я не любил отговорок и вранья,
бега по кругу,
масок,
дней рождений и твоих истерик,
когда летала не посуда,
а ножницы и ножи.
Не возвращайся, пожалуйста.
Я больше не хочу кричать от боли,
выть не на Луну,
а на всю Вселенную.
И,
если б кто-то вдохнул её воздух, то этот был бы запах осени.
Я никудышный волк.
Скорее даже не пёс,
а ворон с колючей проволкой в клюве,
ненавидящий в твоей комнате какую-то живопись по стеклу,
несколько скверных картин
и рядом стоящее распятие выпачканное кровью.
2
К сожалению,
может быть к счастью,
тот апрель
очаровал,
околдовал,
восхитил и научил любить.
Людей вокруг.
Друг друга.
Горячий шоколад,
небо и самолёты.
Конечно же на малое время,
но..
Даже самые удачные манипуляции не шли в сравнение с тем,
что происходило со мной в тот момент.
Почему твой телефон тогда не плавится от количества сообщений и звонков,
которые я посылал?
Катастрофически не хватало тебя.
И это имя.
Твоё имя.
Всего четыре буквы
и «Забыть, вычеркнуть из памяти, отпустить»,
но так и не сделать.
Этот запах любви
разрывающей сердца людей
и ушедшие дни в безмолвные долины.
Времени как обычно не хватает. Я заблудился в кукурузных полях,
на крышах,
в подвалах
и в запутанных лабиринтах улиц квартала.
Иконка у сердца и долгий протяжный вой.
Все твои пули превращают мою грудь в дырявое решето.
Я на третьей ступени бесконечной тропы.
Не болит,
больше ничего не болит.