Часть3. За Новороссию! Глава 1. Холодное лето 2014

 

«В Украине 19 апреля 2014 года вступил в силу закон «Об амнистии в 2014 году». Закон был принят Верховной Радой 8 апреля 2014 года. В соответствие с документом, под амнистию подпадают граждане, которые совершили нетяжкие преступления и относятся к уязвимым категориям. В соответствии с принятой редакцией, амнистия коснется всех, кто подпадает под определенные категории, независимо от времени вынесения приговора».
                ( Сообщение УНИАН. Киев)
 
   
       Высокое   небо расчеркивали перистые облака,  солнце радовало глаз, воздух дышал утренней свежестью и прохладой.
       На обширном плацу жилой зоны, перед казармами,  застыл  выстроенный  в несколько шеренг «контингент», в шапках, темных робах с номерами на груди   и кирзовых ботинках.
       Мордастый, в фуражке с высокой тульей,  зам по режиму, стоя перед строем и выпятив живот, хриплым голосом читал текст   амнистии.
Чуть позади него, с выражением значительности на лицах  находились  начальник лагеря,  прокурор,  а также представитель  главка ИТУ* из Киева.
       «…Настоящий Закон вступает в силу со дня, следующего за днем его опубликования. Исполняющий обязанности Президента Украины, Председатель Верховной Рады Украины   Турчинов. Город  Киев 8 апреля 2014 года!»  -  закончил оглашение  документа    майор,  и  его последние слова отдались эхом среди бетонных коробок.
       Далее возникла  звенящая тишина,  а потом   из шеренг   выкрикнули:         
       - Туфта! Снова освобождают одних убогих!
       - Это кто там гавкает?!  - сделал шаг вперед  начальник зоны - полковник.    - Выйти из строя!
       Ответом  было молчание. Никто не вышел.
       - Засранцы, -  пробурчал начальник и обернулся  к представителю главка,- прошу вас, Сергей Петрович.
       Представитель (тоже полковник)  встал рядом,  откашлялся в кулак  и  сообщил, что амнистия не туфта,  а очередной шаг новой власти  к  торжеству справедливости и демократии.
       - А потому, - заявил он, - акт милосердия будет распространяться и на тех, кто пожелает ей служить в рядах   вооруженных  сил Украины.
       -  Это как?! - снова выкрикнули из рядов  и  заключенные стали перешептываться.
       -  Молчать! -  поднял кулак в хромовой перчатке  начальник лагеря.  - Всем слушать!
       -  С  сегодняшнего дня  во всех  местах лишения свободы и в том числе  у вас, - продолжил  представитель главка, - начинают  работать соответствующие комиссии.   
       И помимо  лиц  указанных в   Законе, в  списки на освобождение будут включены    заключенные, изъявившие намерение  принять участие в АТО в составе украинской армии. Оно должно быть оформлено заявлением.
       - Ни хрена себе, - прошелестело по рядам, и  «контингент» оживился.
       Далее выступил прокурор, - рассказавший  необходимые  юридические детали, после чего заключенных  развели отрядами по казармам.  Думать  и писать заявления. В комиссию.
       - Как мыслишь,  Андрей Иванович, многие  напишут?  - поинтересовался  представитель главка у начальника лагеря, когда они вместе с прокурором подкреплялись  отбивными  под коньяк в «греческом зале»* административного корпуса.
       -  Им, Сергей Петрович, главное свобода, а там трава не расти, -  наполнил в очередной раз стаканы полковник.  -  Будьмо!
       Необычной амнистии в Украине   предшествовал целый ряд  неблагоприятных для  Киева событий и, в первую очередь, антитеррористическая операция в Донбассе, которая  задумывалась как «блицкриг»*, но все пошло иначе.
       Сначала она была вроде бы победной: каратели высадили десант в Донецком аэропорту,   расстреливали  артиллерией Славянск   и бомбили с воздуха Луганск, беря восставших в  смертельное кольцо, но  успеха не добились.
       Народное ополчение Донбасса сорганизовалось и отбило все атаки.   
       Горели  подожженные  танки и бронетранспортеры украинской группировки, с неба  все чаще рушились ее сбитые самолеты  с вертолетами,  брошенные  командирами солдаты начали сдаваться в плен и разбегаться.   Новых же «гэроив», желающих принять участие в АТО, становилось все меньше.
       Вот тогда в мудрых головах  киевской власти и родилась мысль, найти их среди заключенных.  Такая практика имелась в годы Великой Отечественной войны  у москалей,  и  ею решено было воспользоваться.  Амнистировать планировалось порядка  двадцати шести тысяч.
       Гремя каблуками  по истертому полу казармы, отряд, в котором  тянул свой срок Серега Ионаш, заполнил пахнущее хлоркой  помещение, после чего  одни сразу же отправилась в  умывальник, служивший одновременно курилкой, а вторые, рассевшись по койкам, стали живо обсуждать услышанное.
       -  Ну, дожили, братва! - пихнув под спину подушку, заявил   рецидивист Хрящ, отбывавший очередные пять лет за грабеж. -  Зассали граждане начальники, просят у нас помощи!
       -  Хрен им в нюх, -  отозвался  из своего угла отрядный авторитет  по кличке  Дед. - Ворам брать оружие в руки западло.  Пусть сами воюют твари!
       - Не скажи, - блеснул золотой фиксой   второй, с погонялом  Сократ. -  Западло было раньше. Теперь  все поменялось
       -  Ну и что ты предлагаешь?  -  цикнул слюною на пол  Дед. - Взять и накатать заяву?
       -  А почему нет?  -  прищурился Сократ. -  Глядишь и попрет. Откинемся, а там будет видно.
       -   Сократ дело говорит, -  скрипнул койкой беспредельщик  Сеня Бык. -  Главное выйти на волю и получить стволы.  Потом  вальнем начальников и гуляй Вася.
       -   Да, в  той бузе,  что гонят по ящику,  нам была бы лафа, -  почмокал губами  еще один  старый зэк, отбывавший срок за разбои.
       Как молодой, в числе других, Серега слушал  авторитетов и вникал. Таков был порядок.
       Спустя некоторое время  со стороны  входа  хлопнула дверь, а через пару минут у двухъярусных  коек возник дневальный.
       - Всех  желающих   подать заявления, приглашает к себе отрядный!  - забазлал он. 
Сидельцы переглянулись.
       - Быстро заворачивают начальники, - встал  с койки  Сократ. - Ну, кто  как, а я пошел  записываться
- И я, и я, - встали еще несколько. Дед  громко выругался.
К вечеру заявления о желании  принять участие в АТО на стороне украинской армии  накатал почти весь лагерь. Даже  туберкулезники  и педерасты.  У всех взыграло патриотическое чувство.
       А еще через неделю, когда оперчасть оформила необходимые дела, в зону приехала   комиссия  во главе с прокурором.  Из подавших заявления, амнистировали  половину. В том числе  воровских  авторитетов. Бумага все терпит.
       После этого   потенциальным защитникам родины (таких набралось две сотни рыл),  вернули  хранящееся  на складе шматье,  в котором они   прибыли  с воли, конвой  вывел их из ворот лагеря и сопроводил  в отдельно стоящий  блок, для передачи  военным «покупателям».
       - Р-равняйсь! Смирно!-  проорал  рыжий  армейский капитан, после  того как «товар» был построен на площадке перед блоком. Бывшие зэки, посмеиваясь и толкая друг друга в бок,  выполнили команду, вслед за чем была проведена перекличка.
       -  Пан майор! -  прошагав  к стоящему перед строем  военному начальнику, вскинул  к кепи  руку  капитан. -  Прием - передача добровольцев   проведен!  Налицо все, согласно полученным документам! 
       -  Здравствуйте  панове добровольци! - в свою очередь   приложив к козырьку пальцы,  гаркнул майор.- Поздоровляю вас  с вступлением до украинской армии!
       - И тебя с тем же!..  наше вам с кисточкой!..  га-га-га!.. - донеслось из рядов, и один, на правом фланге, стал отбивать чечетку.
       - А-атставить!!  -  порысил  вдоль строя капитан, а майор налился краской и процедил «сгною падлы».
       Далее  последовала команда и  «товар», под  надзором взвода солдат, державших   наизготовку автоматы, был загружен в крытые грузовики, доставившие всех на железнодорожный вокзал   близлежащего  Алчевска.
       Там, отогнав в сторону  зевак, амнистированных   построили у двух концевых вагонов поезда «Луганск-Харьков», устроив  перекличку и недосчитавшись троих,  после чего всех загнали  внутрь, выставив  там усиленную охрану. 
       Чуть позже, залязгав сцепками состава и дав длинный гудок, поезд    тронулся в путь, за окнами поплыли трубы   металлургического завода  с городскими, утопающими  в зелени окраинами.
       Вольготно раскинувшись на голых полках без матрацев (поездные бригады  предусмотрительно убрали все лишнее, от греха подальше),  будущие герои  сразу же сожрали выданный им в дорогу  паек, после чего стали рассматривать из окон волю,   играть в карты и строить планы на будущее.
       Единого  его видения у бывших заключенных не было, думать о завтрашнем дне они отвыкли, но определенные наметки были.
       Часть, в основном авторитеты и беспредельщики, были не прочь получить оружие и пограбить население, другие  мыслили при первом удобном случае подорвать*, а третьим  все было «по барабану».  Куда вывезет.
       Серега и его близкий приятель  по зоне Генка Веселов, попавший туда из    военного училища,  решили  для себя второе, помалкивали и ждали удобного  момента.  Оба они были земляки,  Генка  получил срок,  подравшись в отпуске с ментами, и парням очень хотелось домой.  Выяснить из первых рук, что же творится в Донбассе.
       Единственный на три отряда допотопный «Самсунг», показывавший только украинские программы, вещал, что  восстание там подняли русские сепаратисты,  захватившие Крым и  теперь  делающие то же самое с Донбассом.
       На следующее утро «добровольцев» выгрузили  в Чугуеве, откуда в сопровождении военных   доставили в один из летних лагерей украинской армии.
Он находился в сосновом лесу  в десятке километров от города, там базировалась мотострелковая бригада.
       Прибывших тут же погнали в баню, после которой  всем  выдали полевое, второго срока  обмундирование,  накормили,  и  началось  их распределение  по  взводам, с учетом  имевшихся в прошлом военных специальностей. Они числились у доброй половины и значились в выписках из арестантских дел,  доставленных вместе с амнистированными.
       Отслужившие в свое время в украинской, российской, а то и советской армиях,  бывшие «сидельцы» имели самые разные ВУСы*, начиная от стрелков с гранатометчиками   и заканчивая  более сложными.
       Поскольку из Веселова в училище готовили офицера - танкиста, его тут же определили  механиком - водителем бронетранспортера, а следовавшего за ним в очереди Серегу, штабной майор  включили в состав экипажа  наводчиком.
       Всех вновь прибывших распихали по разным подразделениям, под надзор  прапорщиков с сержантами  постоянного состава, а также наблюдателей «правого сектора» приставленных к армии.
       Командиром  боевой машины,  к которому были доставлены  новые члены экипажа, оказался  средних лет сержант-контрактник из Тернополя Степан Мусий, который  встретил их  довольно неприветливо.
       - З Донбасу? - поинтересовался  он для начала, хмуро оглядев новых подчиненных.
       - Вроде того, - сказал Серега, а Генка  добавил  - «типа добровольцы».
       - Он як, - хмыкнул  командир. - За що  булы у тюрьми?
       -  Не поладили с властями - переглянулись парни. -  Ну, нас и посадили. 
       - А шо цэ такэ знаетэ? - кивнул Мусий  на  стоящую рядом пятнистую  бронемашину. 
       - БТР-80, Горьковского автозавода, - ответил Веселов. После чего выдал подробную техническую характеристику.
       -  Служив? - покосился на него командир.
       - Три курса  Харьковского танкового училища.  Эта «коробка» для  меня семечки.
       - А ты? - перевел Мусий  тяжелый взгляд   на Ионаша.
       - Я оттянул  два года в ВДВ, -  сказал Серега.  - Снайпером. Но могу из всего, что стреляет.
       - Пидходящи  вы хлопци, - прищурился сержант. -  Тикы я вам нэ довиряю.
       -  В смысле?
       -  Уси, хто з Донбасса, нам ворогы.
       -  А мы?
       - То будэ выдно. Алэ якщо  шо нэ так, - похлопал Мусий по  оттягивающей пояс пистолетной  кобуре, -  я вас  лярв постриляю.  Ясно?! - повысил голос. 
       -  Чего яснее.
       После занятий и ужина, всех рекрутов собрали в   большой  танковой палатке неподалеку от штаба, где  заместитель командира части по воспитательной работе  выступил перед ними с лекцией. В том же плане, что  и украинские СМИ:  в  Донецке с Луганском воду мутят сепаратисты, там полно российских войск, которые гнобят население и  посягают на целостность Украины. В завершение подполковник сказал, что  в ближайшее время  добровольцы пройдут обучение и в составе бригады отправятся  в Донбасс,  воевать за «нэзаэжнисть».
       Лекция дала свои плоды.   Ночью  трое из вновь прибывших сбежали из части, но к обеду их поймали и доставили назад. А потом расстреляли.  Перед выстроенными на опушке новобранцами. В назидание.
       Приговор  зачитал надзирающий «правого сектора», а исполнили  нацгвардейцы       числившиеся при бригаде чем-то вроде военной  полиции.
Их командир, в песочного цвета камуфляже с  нашивками «Азов»,  хрипло пролаял команду, после чего отделение лязгнуло затворами.
       «Вогонь! - последовала очередная,  и в руках  солдат запрыгали автоматы.
       Двое из стоявших  у свежевырытой  могилы беглецов   молча  повалились туда, а третий  с  воплем рухнул вперед  изгибаясь в конвульсиях.
       Офицер,  вынув пистолет,  неспешно подошел,  дважды выстрелил ему в затылок  и ногой в начищенном ботинке столкнул  вниз. При гробовом молчании.
       -  Да, - сказал  Сереге Генка    вечером после занятий, когда они остались вдвоем в курилке. - Отсюда не подорвешь. Шлепнут без суда и следствия.   
       -  Поживем - увидим, -  пробубнил тот, глубоко затянувшись сигаретой. - Еще не вечер.
       На следующее утро, в торжественной обстановке и при развернутом знамени части, все  добровольцы  приняли присягу, поклявшись в верности новой Украине, а потом каждый собственноручно расписался под ее текстом.
       Между тем занятия активно продолжались, и их жучили по полной программе. С раннего утра до поздней ночи «молодых» отрабатывали  на полигоне, расположенном в степи  за лесом,  обучая  стрелять, окапываться  и ходить в атаку.
       Генке с Серегой  в этом плане повезло. Уже с первых дней  Веселов показал отличные навыки в управлении боевой машиной, а Ионаш  в стрельбе из пулемета.
       - Нэпогано вас москалыкы вчылы, -  как-то пробурчал Мусий, оказавшийся ярым националистом. Он требовал от подчиненных обращаться к нему только на  «мове» и «пан сержант», считал западных украинцев избранной расой и держал в машине на видном месте  портрет Бандеры.  В результате неприязнь  парней к сержанту нарастала, а  вскоре они его стали ненавидеть.
       Спустя неделю после  присяги бронетранспортер Мусия, приняв на борт отделение «правого сектора»  был командирован   в  Харьков, для оказания помощи  МВД  в разгоне очередного выступления  демонстрантов.
       Тех, как и ожидалось, разогнали, а в машину  бойцы  притащили трех активистов - двух мужчин и женщину. Окровавленных и избитых.
Их швырнули на пол, придавив ногами, после чего старший группы, которого именовали «пан сотник»  о чем-то  пошептался с Мусием.
       На середине пути, в перелеске, сотник  приказал остановить броневик и   задержанных  вытолкали наружу, приказав убираться на все четыре стороны.
Когда же те отошли метров пятьдесят назад, Мусий,  развернув башню, хладнокровно расстрелял из пулемета всех троих. Под хохот и улюлюканье правосеков.
       - Что же это такое, а Серега? -  стянув дрожащими руками  шлемофон с головы, спросил Генка у  бледного приятеля, когда они вернулись в часть, а командиры убыли в штаб для доклада.
       Тот молчал и прятал глаза, не зная, что ответить.
       А  через несколько дней в бригаду  поступил  приказ  о передислокации ее  в зону АТО для участия в боевых действиях.  И тогда друзья  решили оставить часть  на марше.
       По прошлой службе оба знали, что  надзор командования за личным составом во время него ослабевает,  и подорвать в пути было самое то, где-нибудь  поближе к родным местам. А там ищи ветра в поле.
       Сначала думали уйти  ночью,  пешком, во время привала. Такой, как сообщили, намечался в Купянске.  Но потом у Сереги возникла умная мысль. Свинтить внаглую, на боевой машине. Он тут же озвучил ее Генке.
       -  А почему нет? - чуть подумав, сказал тот. -   Заведем  по-тихому, люки на запор и вперед. Если попытаются догнать, отобьемся из пулеметов.
       На следующий вечер, когда солнце  опустилось за леса, груженая под завязку боеприпасами, продовольствием и прочей хурдой бригада, во главе со штабными машинами,  под сине-блакитными флагами на антеннах,  выползла из леса и запылила по грунтовой дороге.
       Потом свернула на трассу  Чугуев - Купянск, чуть прибавив скорость.    Бронетранспортер  Мусия, с сидящим  на броне отделением  солдат, шел в середине колонны. Генка, пялясь в открытый люк механика-водителя,  держал заданную дистанцию,  Серега  покачивался в боевом кресле и дремал под гул мотора.
       В нескольких километрах  за Купянском,  уже в  сумерках, подсвечивая включенными фарами, колонна свернула в близлежащую посадку  и  встала. После чего последовала команда «от машин!»  и  военные стали располагаться на ночевку.
       Для отцов-командиров  поставили несколько палаток, а бойцы,  расположившись неподалеку от машин,    стали подкрепляться «сухпаем».
Заглушив двигатель раскаленного  зноем бронетранспортера, Генка, вместе с Серегой покинули  его последними, и,  расстелив  у передних колес  плащ палатку, тоже  перекусили.
       Чуть позже Мусия в числе других командиров машин вызвали  на доклад к ротному, звяканье ложек и солдатские разговоры  постепенно стихли,  а потом в разных местах возникли  храп и  сонное бормотанье.
       Спустя полчаса вернулся сержант, что-то недовольно ворча  и, прихватив из машины туго набитый  сидор*,  расположился  у недалекой акации. Вскоре оттуда послышалось чавканье и нанесло запах самогона, потом Мусий чуть повозился и тоже уснул. А в ночном воздухе возник стрекот цикад и потянуло свежестью.
       - Ну что, пора?  - приблизил губы к уху лежащего рядом Сереги  Генка.
       - Только тихо - прошептал тот, затем встал, огляделся  и первым скользнул в открытый люк механика-водителя. Генка следом.
       После этого приятели тихо задраили  верхнюю и переднюю крышки,  взревел двигатель и, набирая ход, машина покатила  в сторону от посадки.
Когда она уже выруливала на трассу, сзади раздались шум и крики, а потом в небе лопнули сразу несколько ракет, осветив все мертвенным светом.
       -  Давой, Генка, давай!  - орал  из боевого отсека Серега, разворачивая башню пулемета.
       Потом оттуда громыхнули несколько очередей, и все стихло.
       Через несколько  километров  бронетранспортер свернул с трассы на проселочную дорогу и исчез среди ночных полей, перемежающихся  лесными балками.
       Когда край неба посветлел, а в долинах поплыл туман,  друзья остановили машину  в степи у старого кургана с  триангуляционной вышкой на макушке и сориентировались по карте. Она имелась в планшетке командира, висящей на перископе.
       -  Так, вот это трасса, это дорога на которую мы  свернули, а вот  это курган где находимся сейчас, -  сделал отметку  синим карандашом  Серега.
       - Не хило продвинулись, - зевнул Генка. - Теперь надо зашхериться и отдохнуть. У меня круги перед глазами.
       После этого машину загнали в кусты терна, опоясывающие курган и проспали в них до обеда. Небо меж тем затянули тучи, затем грянул гром, тучи расколола молния, и на землю пролился ливень. После него  иссушенная земля запарила, а зелень стала ярче, вверху, из края в край,  прорисовалась радуга.
       - Форверст!  - врубил передачу Генка,  когда приятели  снова  погрузились в бронетранспортер, после чего, стрельнув выхлопами, он тронулся   дальше.
       К вечеру, следуя по полевым дорогам, оставили позади  Сватово и   объехали стороной  Северодонецк с Лисичанском,  вокруг которых бухало и грохотало.
       -  Да тут самая настоящая война! -  озирая в перескоп окрестности, проорал  Генке Серега.
       -  Точно, война! - ощерился тот, переключая передачу.
       Затем стали встречаться свидетельства тому, в виде  стоящей в полях   разбитой и обгорелой техники,  встреченного по пути  разрушенного села, совершенно пустого, по улицам которого бегали одичавшие  собаки.
Северский Донец, сверившись с картой, ребята форсировали в районе села Нижнее,  где впервые увидели местных жителей.
       Это были    два пожилых дядька с пацаном, гнавшие  вдоль берега небольшое стадо.
       - Здорово отцы!  -  остановив рядом облепленный тиной бронетранспортер, высунулся из люка   Генка.
       - И тебе не хворать, - настороженно сказал один, второй  молча кивнул, с опаской  поглядывая  на машину, а пацан засунул в рот палец (ниогда таких не видел).
       - У вас как мы тут поглядим война? - выбравшись из башни наружу, спрыгнул на землю Серега.
       -  Война у мистах, - махнул один из дядьков в сторону  гула рукой. - У нас покы тыхо.
       - А вы хлопци  хто  будэтэ? -  поинтересовался второй. - Бандэривци ци ополчэнци?
       -  Мы, батя, солдаты, - значительно изрек Серега. - Едем    по служебным делам   в Стаханов. Как там обстановка?
       -   У городи ополчение и казаки, -  переглянулись дядьки. - А от со стороны Кировска, вроде бандеры.
       -  В смысле?
       -  По дорози   на Стаханов  блокпост, с таким броневиком як ваш. И над ным прапор з тризубом. Ну а потим другый. Киломэтрив через два. У тих российськый.
       - Ясно, -  сказал Генка из люка. - Ну что, Серега, двинули?
       - Бывайте, отцы, - вскарабкался тот на борт и исчез в башне.
       Оставив позади  село и выехав на возвышенность, с которой  открывался широкий обзор, экипаж остановил машину на обочине и принялся совещаться.
       Петлять по полям  с оврагами и   перелесками  парням изрядно надоело, в связи с чем  они решили выбраться на автодорогу  Кировск-Стаханов, находившуюся  впереди в десятке километров. А поскольку там находился украинский блокпост, проскочить его, подняв над машиной  жовто-блакытный флаг,  убранный до поры до времени.
       Сказано-сделано.
       Через полчаса,  в   прилегавшей к  трассе  посадке, Серега поцепил на антенну измятый флаг, после чего  задраил верхний люк и  проорал Генке, - готово!
       - Добро,- кивнул тот шлемофоном, и БТР  чертом вынесся на асфальт, ускоряя скорость.
       За бортом замелькали кукурузные поля  с пустошами, а потом надвинулись окраина Кировска. Тяжелая машина буром пронеслась  по пустынным улицам и вырвалась на финишную прямую.
       Серый, из бетонных плит, украинский  блокпост, был возведен на выезде из города  в прямой видимости Стаханова, у него стояли военный   «Урал», рядом с которым прохаживались несколько солдат в касках, никакой другой военной техники не было. 
        - Уже легче!  - обернулся назад  Генка, а Серега, лязгнул затвором башенного пулемета.
       При появлении  следующего с тыла бэтээра, один из бойцов, выйдя вперед, поднял руку, требуя остановиться, а остальные уставились на машину.
Метрах в десяти  от поста  Генка сбросил ход (военный  сделал пару шагов навстречу), а  когда тот оказался рядом,  снова рванул вперед, приведя стражей в недоумение.
       Одни из них стали что-то орать, размахивая руками, а тот, что подходил, сорвал с плеча автомат  и запустил вслед  удаляющемуся броневику  очередь.
       - Дзинь-дзинь-дзинь! - секануло в корму,  не причинив вреда, в ответ   рыкнул пулемет, и  стрелявший  кубарем покатился  по асфальту.
Через  несколько километров впереди, на въезде в Стаханов, показался второй блокпост,  насколько ребята поняли, ополченский.
        -  Давай  брат  меняй флаг! - притормозив, заорал   Генка.
Серега  быстро отдраил верхний люк, вытащил из-за пазухи не первой свежести  вафельное полотенце  и  шустро все исполнил.
        - Вылазьте наружу суки! Живо!  - наставили на   вставшую у блокпоста машину  несколько стволов  гражданские, с георгиевскими ленточками в петлицах.
        -  Земляки! Мы свои! -  спрыгнул им навстречу с брони, радостно улыбающийся  Серега.
        -  Ну да! - поддержал приятеля,  выбираясь из люка замурзанный  Генка. - Едем к папкам с мамками!..