Вот так косой!
С десятого октября открывалась охота по чернотропу на зайца-беляка. Но было одно «но»! Только охота с гончими. Путёвки выдавались районным обществом охотников только владельцам собак или бригаде с собакой. Очень хотелось поохотиться до выпадения снега, под шорох листьев услышать заливистый собачий гон, неподвижно постоять на номере или стремглав мчаться наперехват. Стояли золотые дни запоздавшего «Бабьего лета». Солнце отдавало своё последнее тепло, воздух в лесу был насквозь пропитан запахом грибов. И такое острое желание привело меня на поклон к двум неразлучным друзьям: Саньке и Лёхе. Обычно друзья охотились вдвоём или поодиночке, не принимали никого в свою компанию и сами ни к кому не набивались. Но у меня с ними сложились несколько необычные взаимоотношения (об этом я уже писал) и я не терял надежды.
Дело в том, что Санька держал русскую гончую, красавца кобеля семи-восьми лет отроду по кличке Варнак. Он был средних для породы размеров, но какой-то весь статный, поджарый, лёгкий на ноги и с прекрасным верхним чутьём. По следу он шёл не быстро, обладал звонким голосом, скалывался редко, очень быстро находя потерянный след. Санька хвастался, что за последние три года от него не ушёл ни один косой. Вот к нему за два дня до открытия я и отправился, не особо надеясь застать его дома. Но мне повезло вдвойне: Лёха был у него. Они только что приехали с рыбалки и развешивали сети для просушки. Видимо, рыбалка состоялась, оба были в хорошем настроении и работа у них спорилась.
Первым меня, как обычно, заметил Лёха. – О! Здорово, Кузьмич! Давненько пошто-то тебя не видать – он направился навстречу, вытирая тряпкой мокрые, в тине и чешуе руки – Сам мечтал тебя увидеть на днях, а ты – вот он! Вопросы у меня к тебе имеются, как к специалисту.
-- Ха-ха-ха! Вопросы у этого умника появились – Санька зацепил за гвоздь последнюю ячею, и тоже направился ко мне, протягивая руку – Погодь со своими вопросами, Кузьмич без дела не ходит! Какие проблемы?
-- Да вот, хочу напроситься с вами на чернотроп – без предисловий ответил я – Не к кому мне больше обратиться, а страсть как на зайца пойти хочется.
Друзья переглянулись. -- Оно конечно не жалко – задумчиво протянул Санька, поднося руку к затылку и начал яростно его скрести. – Но… -- он опять посмотрел на Лёху. Тот кисло сморщился и задумался. Потом вдруг сорвал кепку с головы и шлёпнул ею о землю.
-- Ответишь на вопрос – возьмём! – хитро посмотрел на меня и подмигнул другу. – Вот скажи мне, как отличить самку дождевого червя от самца?
-- А что, на них по-разному клюёт? – ответил я вопросом на вопрос, заранее зная ответ из старого анекдота.
-- Ты, понимашь, не увиливай, отвечай! – даже разозлился Лёха – а то рыбаки надо мной смеются, что я не знаю этого – вполне серьёзно сказал он.
-- Ладно, отвечу! Всё очень просто. Возьми червя и протащи меж зубами. Если его причандалы между зубов останутся – значит, самец, не останутся – самка.
Лёха задумчиво посмотрел на меня, оглянулся зачем-то, потом вдруг мешком свалился на землю, задёргал ногами и захохотал. Санька тупо уставился на него. Лёха хохотал, не мог остановиться, и лишь иногда показывал на Саньку пальцем и пытался что – сказать. Но у него получалось только «жи… жи… жи…» Неожиданно для себя я понял: высокий Санька стоял, вытянув шею, и действительно походил на жирафа. Да и доходило до него как до жирафа. Мне стало смешно, я фыркнул. Санька как-то виновато посмотрел на меня, сел на скамейку, хлопнул руками по коленям, и захохотал, сгибаясь и разгибаясь в пояснице – видимо, дошло! Два здоровых, в немалых годах мужика веселились, как малые дети.
Наконец они угомонились. – Всё! Больше никаких вопросов. Едешь с нами, пошли в общество за путёвками!
Рано утром в субботу, ещё затемно, на моём вездеходе выехали на охоту. Лёха сидел рядом, а Санька с Варнаком расположились сзади. Ехали молча, да и о чём говорить, всё обговорено заранее. Доехали до места, загнали машину в кусты. Пока разминали затёкшие ноги, надевали патронташи и ружья, Варнак подал голос в полусотне метров от нас. Сначала робко, потом ещё раз, и наконец, залился звонким лаем. Заяц поднят с лёжки, гон начался.
-- Говорил, Звонком надо было назвать, или Набатом, а ты – Варнак, Варнак! – проворчал Лёха, прислушиваясь к голосу собаки.
-- Он же меня, охламон эдакий, при первом знакомстве за палец до крови тяпнул! Так, мужики, Кузьмич, ты быстренько к тем ёлочкам – Санька махнул мне ружьём – Лёха здесь, а я вон к той полянке – и потрусил, не оглядываясь.
Через десяток минут с его стороны раздался выстрел, и вот он уже идёт к машине, держа в поднятой руке крупного беляка за задние лапы и радостно улыбаясь.
-- Это надо же, на первом кругу взять косого. Повезло!
-- С полем! – вразнобой поздравили мы именинника.
Подбежал Варнак. Санька положил зайца на капот, достал нож, отрезал пазанки и бросил собаке. Тот зачем-то повозил их носом по траве, и проглотил почти не разжёвывая вместе с шерстью и когтями.
-- Я думаю, переезжать не стоит, просто перейдём поближе к покосам – Санька забросил добычу в машину – Искать, Варнак!
Пёс радостно взвизгнул и побежал впереди, размахивая тощим хвостом из стороны в сторону. Санька на ходу стал рассказывать – Я только встал на номер, начал обтаптываться, гляжу, а он кромкой поляны катит прямо ко мне. Не добежал шагов двадцать и присел, отвернувшись. Уши столбиком, как локаторы. Слушает собаку, значитца. Тут я его и приложил.
Дошли до покосов. Они стояли не кошенные. Остановились. Варнак сновал челноком по открытому месту, путаясь в высокой, ещё не полегшей траве. Значит, зайцы набродили здесь за ночь, кормились, может, играли. Но вот пёс поднял голову, потянул носом, и весь вытянувшись, уверенно скрылся в кустах. Уже через минуту его звонкий голос будил сонную тишину осеннего леса. Мы рассыпались в том же порядке. На этот раз заяц завершил круг, не добежав до нас. И второй круг оказался в стороне. Лёха взмахами подозвал нс к себе.
-- Я знаю, где он крутит. Там есть небольшая болотинка, заросшая тальником, её и надо обложить. Пошли живее.
Болотце оказалось совсем рядом. На этот раз повезло мне. Я заметил неторопливо мелькающего сквозь ивовый куст зайца. Он бежал вдоль линии охотников. Первый выстрел не достиг цели, цветок замелькал быстрее, но повторный выстрел накрыл его. Я полез в кусты и вытащил добычу. Зяц был значительно мельче Санькиного и весь какой-то серо-рыже-бурый.
-- Колосовичок! – авторитетно высказался подошедший Лёха – Молодой и еще не начавший линять. Обратил внимание: У Санькиного косого брюхо и штаны почти белые и на боках белый подпушек вылазит. Ещё неделю-другую и совсем побелеет.
Санька с Варнаком подошли одновременно. Санька опять провёл процедуру с ножом, и пазанки вновь исчезли в пасти собаки. Посоветовавшись, решили пойти ближе к реке, там перекусить, хотя обеденное время ещё не наступило, а потом продолжить охоту. Так и поступили. Добыча отправилась мне в рюкзак, а мы расположились на берегу. Собака есть не стала, только полакала воду и скрылась в лесу. Нормально перекусить пёс нам не дал. Ну что с него возьмёшь? Варнак, он и в Африке Варнак! Совсем рядом раздался собачий вопль. Мимо нас вдоль берега промчался огромными прыжками заяц, а у него на хвосте буквально висел Варнак. Видимо, пёс наткнулся на лежащего зверька и погнал по-зрячему. Вопли, мало похожие на обычный звонкий лай, удалялись вдоль берега, послышался далёкий, но громкий всплеск, и вопли смолкли. Через небольшой промежуток времени вновь послышался лай, как бы на одном месте, и снова всплеск. Мы недоумённо переглянулись, схватили ружья, и бросились в том направлении
-- Странно как-то лаял, как моя лайка на белку – на ходу крикнул Лёха.
Мы одновременно выбежали к месту неумолкающего лая и увидели такую картину: Над водой, под углом примерно в тридцать градусов зависла сосна. Недовывороченные корни крепко держали дерево в этом положении. У комля стоял Варнак и лаял на крону. Увидев нас, он бросился вверх по наклонному стволу. До кроны было метров пять-шесть, но собака не пробежала и четырёх, потеряла равновесие и комом полетела в воду. Раздался характерный всплеск. Пес вынырнул, с трудом взобрался на обрывистый берег, отряхнулся, виновато посмотрел на хозяина, поджал хвост, и вдруг, жалобно завыл. Мы внимательно вглядывались в сосновую крону. Заяц лежал к нам головой, прижавшись к стволу между двух толстых ветвей. Не шевелился, глаза полуприкрыты, уши прижаты к спине. Санька поднял ружьё, прицелился и… опустил его.
-- Без толку! – уныло сказал он – мёртвый или раненый косой свалится в воду и если сразу не утонет, то течение унесёт его. Зачем напрасно губить хитрющего зайца.
Мы попытались спровоцировать побег зверька на землю, бросая в него комками глины и ветками, но заяц сидел крепко, и казалось, не обращал на нас внимания. Наконец, нам это занятие надоело, и мы оставили зайца в покое. Вернулись на берег к месту обеда, собрали изрядно пострадавшие от сорок остатки обеда, и пошли в сторону оставленной машины. Варнак, опустив голову, медленно тащился следом. Неожиданно он остановился, как перед стенкой. Поднял голову, ноздри его трепетали. Он шумно втянул воздух, повернулся и медленно потянул в сторону. Пёс, как сомнамбула переставляя лапы, шёл и шёл по прямой, пока не скрылся в сухом, коричневом папоротнике. Санька несколько раз по-особому свистел, но собака не показывалась.
-- За зайцем он так не ходит – задумчиво вымолвил Лёха – ладно идём, он догонит, а то скоро темнеть начнёт.
Мы продолжали продвигаться к машине. Санька шёл позади и постоянно оглядывался. Неожиданно для нас он резко развернулся, одновременно вскидывая ружьё. Раз за разом прогремели выстрелы. На выстрелы прибежал Варнак, совсем с другой стороны, и принялся крутиться возле нас.
-- Кого это ты? – недоумённо спросил я.
-- Не – не знаю! – слегка заикаясь, ответил тот – Кто-то гнался за нами, но только не собака. Пойду, посмотрю! Постойте пока здесь.
Он осторожно подошёл к месту, куда стрелял, наклонился, и поднял за уши нехилого зайца. Его вторая рука сама потянулась к затылку и сдвинула кепку с затылка. Надолго задумался.
-- Я думаю, этот зайчина шумовой. То есть он ушёл с лёжки, напуганный неизвестным шумом, и собака его не почувствовала, а он как обычно пошёл по кругу, случайно догнал нас и попал под мой выстрел.
Других версий мы не нашли и согласились с ним. Санька достал нож, отрезал пазанки и бросил собаке. Но пёс их есть не стал и отвернулся, показывая всем своим видом, что к этому зверю никакого отношения не имеет.
-- Как хочешь! – сказал Санька и подал добычу Лёхе – Твой будет.
Лёха принял это как должное и понёс зайца к машине. Теперь никому не было обидно: у каждого есть, что принести домой.
***
Пазанки – конечная часть передней заячьей лапы от кистевого сустава.
Цветок – заячий хвост на охотничьем сленге.
Колосовик – заяц, рождённый в июне-начале июля.