03:27
Он проснулся в холодном поту.
Что-то не так.
Что-то изменилось. Раз и навсегда.
Но что?
Он оглянулся. Вслушался в ночную тишину. Настороженно, он ловил каждый звук. Приглушенный стеклопакетом, нестихающий гул автострады, одной из крупнейших городских транспортных артерий; манящий шепот ветра и ненавязчивый скрип старого окна. Ничего необычного. Все как всегда.
Но тревога нарастала. Он огляделся по сторонам. Мягкий, сиренево-желтый сумрак. Огни блуждают по стенам, повторяя очертания нежных кружевных занавесок. Он ненавидел эти занавески, плод труда паука-психопата. Она купила и повесила их за неделю до того, как хлопнула дверью, разрушив его мир на сотни сотен тысяч острых осколков, а те впились в его плоть. Каждый вздох, каждое движение загоняли их только глубже, разрывали его раны. Не давали им зажить. Они кровоточили каждую секунду. Каждую долю секунды. С каждым разом забираясь все глубже и глубже, серьезнее повреждая все органы, осколки убивали его. Медленно и мучительно. Каждое мгновение его жизни сопровождала эта нестерпимая боль.
И вид этих чертовых зановесок…
Все было по-прежнему.
Но отчего-то страх усиливается. В горле комок, тупая боль в сердце. Оно бьется быстрее. Несколько секунд и все, что он слышит - глухой стук своего маленького моторчика, что беспощадно работает, и работает, и работает. Стук становится громче. Стук становится быстрее. Обезумевшее сердце с бешеной скоростью гонит кровь в его теле. Жарко. Страшно душно. Темнеет в глазах. Он ловит себя на том, что он перестал дышать. Он понимает, выбор сейчас за ним. Он делает усилие. Он заставляет себя вдохнуть. Легкие с болью и свистом жадно втягивают в себя спасительный кислород. Вдох. Еще раз вдох. Истерический, надрывистый. Так. Выдох уже спокойнее.
Еще вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Что-то изменилось. Раз и навсегда.;Но что?
Огромная дыра, губительный вакуум в душе наконец исчез, безвоздушное пространство сменилось тем, где может быть жизнь. Быстро бегущая по его венам кровь унесла осколки, они растворились в его горячей крови. Как просто. Как оказалось просто. Избавиться от пустоты, что зияла внутри него вот уже несколько долгих бессмысленных лет.
Он хочет жить.
Жить, а не существовать.
Яда больше нет в его системе. Он свбоден. Он переродился.
Он поднялся с кровати. Сорвал проклятые занавески вместе с карнизм; тот с грохотом упал на пол, утянув с собой еще давно опустевшую вазу, фоторамку, ее любимую чашку и его телнефон. Чашка, ваза, фоторамка разбились вдребезги на сотни сотен кусочков. Он не заметил этого. Стиснув зубы, он сорвал занавески с крючков и сделал шаг к окну. Наступил на осколки. Они безжалостно впились в его стопы. Он не заметил. Он сделал еще шаг. Распахнул окно. Швырнул эти проклятые занавески туда. Медленно, будто бы вращаясь в прощальном вальсе на ветру, они падали вниз. Они достигли автострады. И вот утренние фуры втаптывают их в пыль. Они чернеют на глазах.
Безумная улыбка искривила его черты. Улыбка. Впервые за несколько долгих бессмысленных лет. Никто не помнит его улыбки. Она безумная. Безумная от того, что если бы видел его кто-либо из знакомых в этот момент, они бы решили, что что-то не так.
Что-то изменилось. Раз и навсегда.
Но что?