Все там будем...

Юрий Завражный


ВСЕ ТАМ БУДЕМ…
пьеса-мИстерия (заведомый апокриф)

 
       В действительности всё совершенно иначе, чем на самом деле.
(не то Экзюпери, не то Станислав Ежи Лец...)


       ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Человек – пол-человека.
Вика – пол-человека.
Виктор – погибший в Афгане десантник.
Чёрный ангел – ангел неопределённого цвета.
       А также:
Люди без тел, все такие разные, всё больше за сценой.
Люди с телами, тоже все разные, сидят в зрительном зале.

       Действие происходит в наши дни, хотя – какая разница?


 
...Посвящается ТЕБЕ...



       ...При свете в зрительном зале сидят Человек и Чёрный Ангел. Человек одет в обычную одежду нашего времени: джинсы, кроссовки, рубашка, джемпер... Чёрный ангел в смокинге; у него всё чёрное, даже сорочка. Слышен стук сердца. Чёрный ангел встаёт.
       Чёрный ангел (оглядел зрительный зал): – Ну-с, по-моему, достаточно. Что ж, друзья, пришли – давайте смотреть. Только маленькая просьба: не слишком вмешиваться. Договорились? А то ещё отвечать придётся... Честно говоря, ещё и сам не знаю, как оно всё будет. Но: будет, это уж точно. Может, кого затошнит маленько – ну, заранее извините. Жизнь есть жизнь. К жизни всегда надо быть готовым. (Глядит на часы.) Время. (Человеку.) Пора. (Берёт его за руку и уводит на сцену через закрытый занавес. Свет постепенно гаснет.)
       Звучит рёв мотора, визг тормозов, удар, звон разбитых стёкол... Вплывает напряжённая давящая музыка. Бряканье хирургических инструментов. Стук сердца (он звучит на протяжении всего действия). Писк кардиографа. Голос хирурга: «...зажим... скальпель... ещё зажим! Володя, вот здесь, давай чуть ниже... перехвати… ага… ещё зажим!.. тампон...» Другой голос: «…много крови!» Снова хирург: «...адреналин, три кубика... да быстрее же, чёрт подери!» На фоне всего этого – голос Человека:
       – Всё... хана. Вот теперь точно хана. Допрыгался. Доездился. Брр! Холодина... Ни рукой пошевелить, ни глаз открыть... О... я вижу... вижу и слышу! Странно... Я могу говорить… я говорю, слышите? Что ж вы не слышите?! Страшно... Нет, не страшно. Непонятно... уже тепло... хорошо... Ого, они меня там режут… но... я не чувствую... Это – сон... Это – как сон. Но я не сплю! Вот это и есть – смерть? Не, это не смерть, не-е... Это хрен пойми что. Не чувствую себя... ничего не чувствую… чего столпились, я ещё жив!.. Хм... Интересно! Я такой лёгкий, я так парю... Вау!.. Вот здорово... Эй, там, внизу! Оставьте его в покое! Это не я! Я тут! А там не я! Стоп… как это?.. Я здесь, но я там... лежу... а кто же тогда Я? Кто – Я??? О-о-ой... куда я лечу... Лечу-у...
       Мягкий свет. Занавес открыт. Сцена оформлена в лучших традициях классического сюрреализма. На прищепках развешаны драная тельняшка, серые милицейские брюки и пионерский галстук. На старомодной стоячей вешалке – тюбетейка. Сбоку торчит топорный рубильник с дурацким казённым трафаретом «Не выключать, работает компьютер!». На видавшем виды письменном столе с корявой надписью сбоку «Инв. № 333/W» стоит этот самый компьютер, лежат какие-то бумаги, папки, журналы, рядом – селектор, факс... Ещё на столе бутылка грейпфрутового ликёра, гранёный стакан, кусок колбасы и (почему-то) кипятильник. Современный вращающийся стул с мягкой спинкой, на спинку наброшена цыганская шаль; в углу – жёлтые горнолыжные ботинки, в одном из которых торчит веник. На отдельной подставке – видеопроектор и видеомагнитофон. Белый экран имеет неправильную форму, вписывающуюся в общий колорит хаоса. На стене, разумеется, висит ружьё. По заднику растянут облезлый транспарант в стиле граффити: «БЕЗ КАЙФУ НЕТУ ЛАЙФУ».
       За сценой гомон. Чёрный ангел сидит за компьютером; он одет в длинный чёрный балахон до самого пола с откинутым на спину клобуком.
       Чёрный ангел (привстав, кричит за кулисы): – Ждать! Ждать, я сказал! (Снова садится за стол, полминуты о чём-то размышляет, потом наливает стакан ликёра и рисует маркером на листе бумаги пятиконечную звезду, смотрит на неё.) Можно так. (Переворачивает звезду вверх ногами.) ...а можно так. А можно и вот так. (Комкает лист и швыряет в сторону.) Глупые, глупые люди. Дело-то не в звезде. (Не спеша, смакуя, пьёт ликёр, усмехается) Платить-то никто не хочет... а придётся. (Потягивается и начинает щёлкать клавишами компьютера) Что ж творится-то, а? Дохнут, как мухи! Войны, вроде, нет... Прям конвейер какой-то… А жить-то всем хочется, все сюда боятся. И этот вот тоже… а всё равно... Куда ж ты денешься, родной? Фамилия… имя... отчество... Пол? Ага, нынче – мужской. (Щёлкает мышью.) Родился-женился-крестился... Хм, не крестился. Ну-ну... Ой! Умер! Надо же, в самом расцвете сил. Язва, СПИД, сифилис, отравление грибами? Али мы утопли? Ревнивый муж пришпилил ножницами к двери... нет, не ножницами, и не муж… И где? Ах, уже летим... Как там говорят – «перед смертью все равны»? Вот уж дудки, старый друг дороже новых двух. (За сцену.) Я, по-моему, ясно сказал: всем ждать! Здесь я командую, господа покойнички... бымшие... Очередь соблюдайте! (Шум немного стихает.) Итак, карты розданы, господа, начнём. (Потирает руки.) Но кто знает прикуп? Вот то-то. (В компьютер.) Летишь? Лети, родной. Сюда тебе и дорога.
       Грохот за сценой; появляется Человек, испуганно озирается, с недоумением осматривает самого себя, потом смотрит в ту сторону, откуда (по его мнению) появился, изрекает: «Ё-маё!..». Чёрный ангел негромко кашляет. Человек пригибается, словно ожидая удара. Чёрный ангел встаёт из-за компьютера и неожиданно оказывается неестественно высокого роста – почти на голову выше Человека. А ещё у него нарукавники до локтей.
       Чёрный ангел: – Ну-с, слушаю вас.
       Человек: – А?!
       Чёрный ангел: – Вы ведь, наверно, по какому-то делу, нет?
       Человек: – А... это... Я летел, летел, и...
       Чёрный ангел (встаёт и протягивает Человеку левую руку): – И прилетел! Не извольте беспокоиться. Всё позади, вы в прекрасном месте и в надёжных руках. (Странное рукопожатие левыми руками).
       Человек: – П-простите, но...
       Чёрный ангел (великодушно рассмеявшись, жестом приглашает к столу и с небрежной ловкостью подпихивает ногой табурет): – Ликёр?
       Человек садится, недоверчиво берёт стакан, нюхает.
       Чёрный ангел: – Не извольте беспокоиться, фирма гарантирует, сертификат имеется. (Глотает из стакана и передаёт стакан Человеку.) Итак?
       Человек (не стал пить, поставил стакан): – Что – «итак»?
       Чёрный ангел: – Личное дело оформлено, все данные подбиты, будем знакомиться. Так. Фамилия, имя, отчество... Характеристики, аттестации, печать... имеется. Анализы – сданы... Образование...
       Человек: – Стоп, секундочку! Дайте хоть в себя прийти...
       Чёрный ангел: – А вы что же, не в себе? Хм… А в ком, позвольте спросить?
       Человек: – Ну... как сон какой-то дурацкий.
       Чёрный ангел: – Так уж и дурацкий... Образование?
       Человек: – Ну, высшее. (Трёт ладонями лицо.) Ё-маё...
       Чёрный ангел: – Не надо нервничать. (Заглянул в компьютер.) Высшее. Ещё и специальное.
       Человек: – Это что, анкета? Допрос?
       Чёрный ангел: – Высшее – это хорошо. Это похвально. Хотя, тут – несущественно...
       Человек: – Где это – «тут»? Вы вот мне...
       Чёрный ангел: – Знаешь, давай-ка на «ты», о’кэй? Так проще будет, тем более что мы с тобой и раньше где-то как-то встречались. Скажу более: даже сотрудничали. Помнишь?
       Человек: – Мы?
       Чёрный ангел: – Угу. Ещё как! И дальше будем, я уверен. Глупо называть наш мир потусторонним, если мы – здесь. Потусторонний – это как раз там (жест в зал). А здесь... Давай назовём его… м-м-м... «загробный». Ну, временно. Чтоб тебе понятней было.
       Человек: – Чего-о?!
       Чёрный ангел: – Загробный, параллельный – как пожелаешь. Хоть пепендикулярный. А что? Как угодно назови, он от этого не меняется. Твоя бабушка, кстати, свято в него верила. Или у тебя не было бабушки?
       Человек (сбит с толку): – У меня? Была...
       Чёрный ангел (глянул в компьютер): – Факт, была. Притом аж две. Что ж ты их не слушал, бабушек? Бабушки были мудрыми. А кто сейчас слушает бабушек? Кто верит в леших и домовых? Конечно, курс доллара бабушка не знает, но слушать её иногда надо было. Уж ты мне поверь, я тоже когда-то человеком был.
       Две странных личности проводят мимо них третьего. Тот тупо смотрит вперёд невидящими глазами.
       Чёрный ангел (проводив «троицу» глазами): – Вот ей-богу, был, чёрт побери! А сейчас вот... по канцелярской части, ну и... всякое.
       Человек (обалдело): – Вы что же, хотите сказать, что я... там?
       Чёрный ангел: – Ну, наконец-то, слава богу, извините за выражение. Только не там, а тут. И не «вы», а «ты», договорились же. Ладно, у меня времени в обрез, хотя, конечно, время – понятие более чем относительное... Смерть, в конце концов, самое что ни на есть естественное состояние живого организма, в этом ты ещё убедишься сорок раз. Даже сорок раз по сорок.
       Человек: – Боже мой...
       Чёрный ангел: – Твой, чей же ещё.
       Человек: – А дальше что? Что мне теперь делать?
       Чёрный ангел: – А ничего... пока... (Щёлкает по клавиатуре.) Шо хошь делай! Отдыхай, кайфуй... Красота! Полная свобода! Земные проблемы позади, с чем ещё раз искренне поздравляю.
       Человек: – А впереди?
       Чёрный ангел: – Впереди? Хм, впереди много чего... семь кругов рая... Кстати, имей в виду, для тебя здесь сделаны определённые исключения.
       Человек: – Кем сделаны, если не секрет?
       Чёрный ангел: – Не секрет. (Ухмыляется.) Кем надо. Видишь, я с тобой полностью откровенен. Просто не хочу, чтоб ты зря время терял. Тупорогих тут и так хватает. Шарахаются вчерашние покойники, как мухи сонные, из стороны в сторону, не знают, куда себя приложить. В принципе, так же бестолково они и там жили. Но ты-то не такой!
       Человек: – А какой?
       Чёрный ангел: – О-о, уж я-то сразу вижу умного... э-э... человека. И с радостью покажу все прелести нашего мира, научу ими пользоваться, а они у нас – ого-го! – не то что в ихнем (жест в зал). В ответ нужна твоя помощь – в принципе, совсем немного, но с умом. Такой вот симбиоз. Зоологию учил?
       Человек: – Стоп! Покойники... Какие покойники?
       Чёрный ангел: – Да ты знаешь, разные. Всё больше лиловые. Всякие бывают. С пятнами…
       Человек: – Ну, я-то не покойник.
       Чёрный ангел: – Да ну? И как же ты это определил?
       Человек: – Я что, сам не вижу? Я живой. Живой!
       Чёрный ангел: – Да? (В компьютер.) А вот тут написано...
       Человек: – Где написано? Что там написано? Я не покойник! Покойник – он... он лежит, с закрытыми глазами, и руки вот так...
       Чёрный ангел: – А что, похож.
       Человек: – А я живой! Я – вот он я! Разговариваю, двигаюсь, вижу-слышу, не воняю, не лиловый! И в бубен могу заехать, если чо!
       Чёрный ангел: – Ладно, ладно. Раздухарился. Объясняю популярно. Если ты такой живой, то... ну, по идее, у тебя должна быть память. Так?
       Человек: – Ну.
       Чёрный ангел: – Ну вот и вспоминай. Сразу после аварии. Была авария? Вот. Реанимация. Ты такой лежишь, тебе больно, потом холодно... Что, не так? Лежал, лежал… А потом – хлоп! – и умер. Было такое мероприятие?
       Человек (мучительно вспоминая): – Больно... Холодно... Ну и что? Но я ж не умер! Я вот он, живой! И сейчас, не особо напрягаясь, докажу! (Собирается встать.)
       Чёрный ангел (терпеливо): – Хорошо, хорошо. Засунь руку в карман. В свой, разумеется. Что у нас там?
       Человек (ищет, достаёт бумагу, разворачивает и читает): – Заключение… о смерти? О моей смерти... Автомобильная... Не приходя в сознание... Э-э...
       Чёрный ангел: – Дай сюда. Ну, вот и паспорт, а ты боялся. Сам видел – «не приходя в сознание».
       Человек: – Так кто же я теперь, по-вашему? Труп, что ли? Зомбик? Ну, спасибо! А вот мне почему-то кажется, что я – личность!
       Чёрный ангел: – Личность. Конечно, личность! Ещё какая. Живая личность трупа, которая сидела в трупе, пока труп ещё трупом не был. А потом машинист вылез из паровоза, и паровоз дальше не едет.
       Человек: – Вы меня, конечно, извините, но...
       Чёрный ангел: – Так, понятно. Необходим ликбез. Видишь ли, у каждого человека бывает душа. Ты же не был бездушный? Вот. Душу руками не потрогаешь, она такая... может входить и выходить. (Голосом ослика Иа-Иа.) «Входит – и выходит»… во сне, например. Ты думаешь – сон, а это просто душа гуляла, всякое интересное смотрела. Где гуляла? Да вот здесь же! Выходила сюда проветриться. Сон – это маленькая смерть. Смерть – большо-ой сон. Помнишь? – на похоронах: «Спи спокойно, друг дорогой!» А душа – вжик! – и к нам сюда, в посюсторонний. Так что смерть – это та же жизнь, только с другой стороны. Изнанка. Я понятно излагаю?
       Человек (угрюмо): – Ну и кто я теперь получаюсь?
       Чёрный ангел: – Душа! Душечка! И жить будешь среди душ, душа моя! Впрочем, ещё не моя. Распишись вот здесь и здесь.
       Человек: – Зачем?
       Чёрный ангел: – Положено по инструкции.
       Человек: – А что это за буквы такие? Я ни одной такой буквы не знаю.
       Чёрный ангел: – Пока не знаешь.
       Человек: – Что значит «пока»? Не пойдёт. Я же должен знать, что я подписываю?
       Чёрный ангел: – А кто спорит? Конечно, должен. Здесь написано, что ты прибыл, что душа зарегистрирована, что ты с этим ознакомлен, вводный инструктаж прошёл. Буквы новые – вопрос времени. Тебе указаны твои права и обязанности, всё это ты уяснил...
       Человек: – Что я уяснил? Ничего я пока не уяснил. Загробная душа... посюсторонние лиловые трупы... машинисты вылазят из паровозов, и их заставляют подписывать чёрт те что... (Чёрный ангел морщится.) Я думал, вы мне поможете, а вы – права, обязанности... Да ну к дьяволу!.. (Осёкся.) А…
       Чёрный ангел: – Во-первых, мы ж договорились – на «ты». А во-вторых, всё я тебе покажу и всё расскажу – что на девятый, а что на сороковой...
       Человек (твёрдо): – Вот тогда и подпишу. Может... может, там написано, что я свою душу – то есть сам себя – дьяволу продал. За что-то там. Может, вы... ты... и есть – дьявол...
       Чёрный ангел: – Чего?! Кому?! Дьяволу? Я – дьявол? Хо-хо! Ты же ж материалист! Какой ещё, к чёрту, дьявол? Боже упаси... Я что, похож на дьявола? Ну, благодарю покорно! Давай подписывай. Все подписывали, и ты подписывай.
       Человек: – Э, нет. Так не пойдёт. Я сначала разберусь...
       Чёрный ангел: – Без меня-то? Ну-ну! Недоверчивый какой! Вы только гляньте на него! А очередь ждёт! (За сценой неодобрительный гул.)
       Пищит селектор. Чёрный ангел водит мышью и щёлкает клавишами компьютера.
       Чёрный ангел: – Пардон... Подписание коммюнике переносится по техническим причинам. Там один политик преставился... нескучный. Надо принимать, летит уже. Будь здесь, хотя можешь погулять, посмотреть, только недалеко, ага? Что неясно – меня зови, а там и за работу.
       Человек: – За работу? Э-э, секундочку! Так всё-таки, кто вы вообще?
       Чёрный ангел: – Я? Да ты ж сам сказал – «Боже мой!» Какие ещё вопросы?
       Человек (прищурившись): – А имя?
       Чёрный ангел: – Что – «имя»?
       Человек: – Не, ну... имя... Ну, если вдруг позвать надо. Мало ли.
       Чёрный ангел (жёстко): – А ты уже позвал. Тебе уже надо.
       Человек: – Нет, но...
       Чёрный ангел: Достаточно только подумать. И я всегда с тобой. (Веско.) Был, есть... и буду. Давай, пока. (Уходит.)
       Человек: – Брэд оф зе сиив коубыл... Я – покойник! Не, ну ваще! Живой труп... Зомби, вуду! Ё-моё... В таком случае надо – что? Правильно. Надо... за упокой души... то бишь, за здравие... Хе! (Берёт стакан с ликёром и пытается выпить залпом. Ничего не выходит – ликёр не выливается в рот, превратившись в какое-то желе. Человек удивлённо смотрит на стакан, потом ставит его на место. За сценой – хихиканье, но никого не видно. Человек достаёт платочек и, озираясь, стирает со стакана отпечатки пальцев, потом берёт его за края и внимательно осматривает на свет.) Вот хмырь! «Душа, бабуля»... А всё равно ни черта я не понял...
       Голос Виктора (из-за сцены): – Ни черта не понял!
       Человек не сразу замечает Виктора – в окровавленном изодранном камуфляже и с АКМ на шее.
       Виктор: – Ну, здорово, что ли?
       Человек испуганно оборачивается, и глаза у него лезут на лоб.
       Виктор: – Что, не узнал? Странно.
       Человек: – Ты?! Витька... Витёк... (Прикрывается руками и пятится.) Витька! Я... ты... Я не...
       Виктор: – А чего сдулся-то, братан?
       Человек (шепчет в ужасе): – Встретились...
       Виктор: – Ну, встретились. Да не дрожи, я ж к тебе не с того света пришёл! Скорее уж, наоборот.
       Человек: – Витька!..
       Виктор: – Да, блин, успокойся ты! Чего нас, убитых, бояться? Сам же теперь такой. Мы не злые, не кусаемся. Покурим, братан? Дурки бы щас хапануть... Как тогда, последний раз. В ущелье том проклятом, под миномётами... Помнишь хоть?
       Человек сидит, зажав голову руками и мотает головой, словно отгоняя навязчивый кошмар. Виктор садится рядом, достаёт из кармана пиджака Человека пачку сигарет.
       Виктор: – «Бонд»? Ну, пусть будет «Бонд». (Закуривает; оба молчат.)
       Под музыку – голос за сценой:

А на войне – как на войне:
Жизнь, смерть – в обнимку ходят вместе.
Но если жизнь дешевле чести,
То смерть – увы! – всегда в цене.
И если скажут, что герой
Не знает страха, то не верьте.
Ведь лишь глупец о лике смерти
Не думает, пока живой.
А смерть решает молчаливо,
Кому и где когда свой час...
Но: смелый гибнет только раз.
Трус – каждый день. И оба живы...

       Человек: – Помню... Всё помню... Витёк, я...
       Виктор: – Давай без эмоций. Эмоции ТАМ (кивок в зал) надо было показывать. Хочешь, расскажу, что дальше было?
       Человек: (мрачно): – Да догадываюсь...
       Виктор: А ни хрена ты не догадываешься. (Помолчав.) Патроны кончились. Я тебе ещё кричал, ага. А духи – то ли услышали, то ли почуяли, хрен их знает... Кстати, они тоже тут, побазарил я с ними – ребята как ребята, такие же, в принципе... Душманские души – как тебе каламбурчик? Вот только не пойму, чего было воевать? И за кого? (Сплёвывает.) Короче, у тебя ещё сколько было?
       Человек: – Чего?
       Виктор: – «Чего, чего»...
       Человек: – Ты же сам знаешь.
       Виктор: – Знаю. Просто хочу, чтоб ты мне сказал.
       Человек (глядя под ноги): – Ну... полмагазина.
       Виктор (спокойно): – Ещё раз.
       Человек (нервничая): – Полмагазина...
       Виктор: – Ай, врёшь, братан. Кривишь душой. Врать нехорошо. Да и не соврёшь здесь, не то место. Не «пол-», а полный. И в «лифчике» ещё два, так? Мог бы и кинуть. Глядишь, отстрелялись бы. А так – у меня последняя граната, да вот не взорвалась… Как раз, когда ты драпанул. Очередь слышал?
       Человек: – Слышал. Я сразу понял, что это в тебя... Витька! Я сам не знаю, что со мной было тогда! Я ж ссыкуном никогда не был! Меня всегда в горы брали! А тут... не знаю даже...
       Виктор: – Тьфу, сопли распустил! Нервишки? (Пауза.) М-да... Не ной. Там и не у таких гайки отдавались. Я тебя не виню. Ну, получилось так. Отцы-полководцы вертушки послали, да не туда... Это я уже потом узнал. А шмаляли не в меня. В воздух шмаляли. Радовались, что живым возьмут. У них-то патронов всегда навалом... (Пауза.)
       Человек (шёпотом): – А потом?
       Виктор: – Потом? (Усмехается, гасит окурок о подошву.) Выкололи глаза и шкуру содрали. Чулком. Башку отрубили, насадили на палку и таскали, вопили, хвастались... А! (Махнул рукой.) Говорят, сами обкуренные были. Жалеют теперь… Сперва-то больно было – просто копец какой-то, это когда глаза, а потом уже начихать. Сознание потерял и всё. Ещё смотрел сверху, как мясо псам скормили в кишлаке. (Видя удивлённое лицо Человека.) Ты чё? Тут можно любой момент из жизни, как на видео, смотреть, я это дело пару раз подыбал, потом плюнул, надоело...
       Человек (вскакивает, падает на колени): – Витя! Витёк!!! Прости, Христа ради! Прости, если сможешь!!! (Виктор пожимает плечами; Человек встаёт.) Я... я ж потом застрелиться хотел – не дали! Я ж, как зверь, по горам, по зелёнке рыскал… Духов... да всех подряд пачками косил! Пил, курил, кололся, чтобы вытравить из себя... Да если б только вернуть тот день!
       Виктор: – Да знаю я, знаю, что с тех пор ты ни разу в штаны не наложил. Ну, молодец, что не спился, что на иглу не сел. А вернуть... зачем?
       Человек (глядя мимо Виктора): – Я... я б тот день... по-другому прожил... (Виктор морщится.) Я каждую ночь Кандагар во сне видел, и тебя видел...
       Виктор: – Эт точно. Только я в твоём сне сознательно с тобой встречался, а ты – нет. (Предлагает Человеку его же сигарету.)
       Человек (не видя протянутой сигареты, шёпотом): – Я к Наталье потом ездил... Плакала она очень... Я... я ей всё честно рассказал... Всё! Думал, убьёт... А она: «Бог простит»...
       Виктор (задумчиво): – Бог-то простит... А Наташка замуж вышла. Хороший мужик, добрый, и при бабках. Коммерсант! Я к ней в её сны уже и не хожу, чего её мурыжить. Сына Виктором назвала.
       Человек: – Витя...
       Виктор: – Ладно, братан, кончай базар. Всё нормально. Ротного помнишь? «Все там будем». Вот все там и есть. Всех ребят увидишь. Не забивай себе мозги. Тебе ещё двести раз этот «фильм» про ущелье и про моё мясо прокрутят. Насмотришься.
       Человек (не понял): – Как – «прокрутят»? Кто?
       Виктор: – Кто? А тот, кто здесь за это дело ответственный. И, кстати, от просмотра хрен отвертишься, тут тебе не там, никаких отмазок. Будет всё, как тогда, один к одному, хотя и знаешь уже, что дальше будет, до мельчайших подробностей. И не изменишь ничего. (Потягивается.) А х-хочется...
       Человек (в ужасе): – Да я ж с ума сойду!..
       Виктор: – Не-а, не сойдёшь. Но выть от бессилия будешь. И боль мою каждый раз будешь чувствовать. Пока не решат, что тебе достаточно, что ты хоть что-то понял.
       Человек: – Кто решит?
       Виктор: – Я же сказал: ответственные лица.
       Человек: – Зачем, зачем всё это?!
       Виктор (невесело усмехается): – А закон такой. И ещё раз говорю: здесь тебе не там, он тут для всех писан. Для твоего же блага. Сам знаешь: заслужил – получи по лбу, иначе умней не станешь. А незнание, как говорится, не освобождает.
       Человек: – Фигня какая-то... Нет, не может быть! Определённо, фигня. Сон... Бред... Кошмар, ей-богу... (Виктор невесело усмехается, берёт автомат и как бы взвешивает его в руке.)
       Виктор: – «Ей-богу...» Ну-ну... Ладно, братан, давай пять. (Протягивает ладонь.) Время ещё будет, свидимся. Девушка тут красоты невиданной... не иначе, к тебе. (Уходя, натыкается на входящую красотку.)
       Девица: – У-ути, мои сладенькие! Скучаешь? Может, поскучаем вместе?
       Человек: – Ты ещё кто такая?
       Девица: – Я? Хи-хи!.. Я – твои заветные желания. (Виктор снова усмехается и уходит совсем.)
       Человек: – Чего? Мои желания?
       Девица (похотливо вихляя задом, обходит Человека): – А чьи ж ещё? Причём все сразу! Хочешь меня, а? Ну, хочешь? Прям здесь! (Берёт его руку и кладёт ладонью себе на бедро.) Хочешь! Я знаю, хочешь! (Закрывает глаза и томно вздыхает, запрокидывая голову и проводя языком по верхней губе.)
       Человек: – Ух ты, тут и такое есть?
       Девица: – Хо! (Стоя спиной к залу, распахивает перед Человеком засаленную модную блузку.)
       Тихо входит Вика и с болью в глазах смотрит, как Человек и Девица начинают сексуальную прелюдию. Человек замечает Вику, столбенеет и отпускает Девицу.
       Девица: – Ну чё ты перестал, я уже ничё так возбудилася... (Тоже замечает Вику.) Тю! Плюнь, я – лучше! (Продолжает лапать Человека, но тот не реагирует и смотрит только на Вику.)
       Человек: – Девушка!.. Извините... А... а вы не скажете, который час?
       Девица: – Ты чё пургу несёшь, дурашка? Какой час? Тебе что, меня мало?!
       Человек (Вике): – М-м... Закат сегодня красивый, правда? (Вика почти не обращает внимания.) А... а вам, наверно, одиноко, да? Надо же, вот мне тоже!
       Девица: – Это кому одиноко, ты, имп;тэнт? Ты чё это?! А хотя чего, давай! Мордашка, ножки, всё такое... Соплячка ещё, конечно, зато сиськи – ух! – стоят! Если ты её щяс не трахнешь, ты вообще не мужик! Понял? Давай, цепляйся по полной.
       Вика: – Здравствуй!
       Девица: – Во! Уже на «ты»! Всё ништяк, она твоя! Тащи её куда-нить, а я смотреть буду. Ы-ы-ы! Люблю смотреть и… м-м... (Закатывает глазки.)
       Человек (Девице): – Ты что, вуайеристка?
       Девица: – Вуай... кого? А... ну да! А ты что, нет?
       Человек (смело идёт к Вике): – Девушка, а вам не кажется, что мы где-то уже встречались? (Всматривается и – оторопело.) Ты?!
       Вика: – Здравствуй!
       Человек: – Здравствуй... Но... Ты? Тут?! Ты сама нашла меня?.. Постой... Кто ты? Я знаю, я помню тебя, я... так здорово, ты здесь, рядом, но... но скажи, кто ты? (Вика молчит.)
       Бесформенный задник сцены незаметно меняется на такой же абстрактный, но символизирующий что-то чистое, вечное, истинное... Девица незаметно исчезает.
       Человек: – ...не могу вспомнить, хотя... погоди... Я знаю! Я вспомнил!!! Ты – моя Мечта... Я знаю тебя давно, я видел тебя во сне... тысячу… нет, миллион раз! Но убей – не знаю, кто ты и откуда... И ты всегда была такая...
       Вика: – Да. Всё просто. Я твоя Мечта. А ты – моя. Скоро ты поймёшь... Пока ты не готов узнать ЭТО...
       Человек: – Почему?! Ведь я же помню тебя! Все мои жизни!..
       Вика: – Вот... Вспомни! Века, тысячелетия! Ты сказал – все мои жизни...
       Человек: – Я сказал «все мои жизни»? Я сказал «всю мою жизнь»!
       Вика: – Нет. Ты сказал то, что сказал. Все жизни мы были вместе. Мы горели одним огнём, страдали, смеялись, разрушали, творили… мы были всегда одним! Ты должен, ты должен вспомнить!
       Человек: – Что? Что я должен вспомнить?
       Вика: – О, Господи! Как тебе это объяснить? Это не объясняется… Ты должен это ПОЧУВСТВОВАТЬ, другого способа нет...
       Под музыку – голос за сценой:

...В туманном лабиринте мирозданья
Мы встретились с тобой без опозданья –
Две искорки вселенского пожара,
Две грани закалённого кинжала,
Две капли крови из глубокой раны,
Как две слезы надежды и обмана...
Две стороны загадочной медали
Себя друг другу навсегда отдали!
Два трепетных крыла волшебной птицы,
Два ветра – в сумасшедшем вихре слиться!
Две Истины – одна в одной навеки!
Два Существа – в Едином Человеке...

       Человек: – Я чувствую! Наверно... Я чувствую это! Кто ты, кто я, откуда мы… Не знаю, но только тебя я искал всегда! Ты – моя половинка, да? Я с ума сейчас сойду… но искал я именно тебя – и вот нашёл!
       Вика: – Да нет… Мы нашли друг друга давно. Гораздо раньше, чем ты думаешь. Побудешь здесь хотя бы столько, сколько я...
       Человек: – Сколько?
       Вика: – Земных – пятнадцать лет. Это ещё немного... Тут нет времени. Один миг – это вечность, и наоборот... Если ты умеешь этим пользоваться.
       Человек: – Это как это?
       Вика: – Поймёшь потом. Время придёт. А мы встречались и прощались, мы были супругами, братом и сестрой, матерью и сыном... Мы любили… Сто тысяч жизней...
       Человек: – Каких жизней, ты о чём?
       Вика: – Да, я неправильно выразилась. Нет множества жизней. Есть одна жизнь – вечная Жизнь! Она не кончается. В этом наша беда и наше счастье. И всей Вселенной! Ты и я – вместе – и есть Вселенная!
       Человек: – Я – половина Вселенной? Ну ты сказанула… Но почему я тебе верю? Откуда ты всё это знаешь?!
       Вика: – И ты узнаешь. А когда – это только от тебя зависит.
       Человек: – Погоди. Я что, живу не одну жизнь?
       Вика (кокетливо): – Смотря что называть жизнью.
       Человек: – А, помню! Журнальчики-таблицы… считали как-то раз. Типа, живу я уже седьмую жизнь, в прошлый раз родился в Монголии, в тыща двести каком-то там году до нашей эры, был пастухом. Ага. И что? Получается, что все, кто родился в шестидесятом году четырнадцатого августа, в прошлой жизни были пастухами в Монголии. Так, что ли? Да чушь.
       Вика: – Не чушь. Ну, не совсем чушь. Взяли Истину, отрезали от неё кусок, да и тот исковеркали. Ты что, ни разу не видел, как кромсают и коверкают Истину?
       Человек: – Ну, допустим, видел. И что? А ты её знаешь, истину? Тогда скажи, кем я был в прошлой жизни. Турецким пашой? Его левым тапком? Его любимым слоном? Кем?
       Вика: – Да ну тебя. Хотя… да просто время ещё не пришло.
       Человек: – Как это – «не пришло»? Самое время! Я хочу знать, кем я был в прошлых жизнях. Почему нет? Если они были. Ладно там будущее, но прошлое-то знать я имею право?
       Вика: – А ты уверен, что оно тебе понравится, твоё прошлое? Если ты узнаешь, что был не турецким пашой, а... скажем, палачом у него служил, головы рубил, людей на кол сажал?
       Человек: – Ну не-е-ет... Я ж не такой.
       Вика: – Это сейчас ты не такой. А ты знаешь вообще, какой ты?
       Человек: – Сейчас? (Почесал затылок.) Если честно, то уже как-то и не знаю…
       Вика: – Не обижайся, мой любимый человек, но тебе сейчас хотя бы последнюю жизнь осмыслить...
       Человек: – Последнюю? Вот которая только что была? А чего её осмысливать, жизнь как жизнь.
       Вика: – Ну да: ущелье, Кандагар...
       Человек: – Замолчи!!! Прошу тебя, замолчи! Если ты меня любишь...
       Вика: – Да люблю же! Люблю!!! И только поэтому делаю тебе больно! Глаза открой!
       Человек (после болезненной паузы): – И в этой жизни я с тобой не встретился... а во снах видел. И женился оба раза не на тебе – на очень похожей, но не на тебе... Но я искал, честное слово, искал! А ты, оказывается, тоже... покойница...
       Вика: – Увы. Даже родиться не успела.
       Человек: – Не понял.
       Вика: – Да что тут понимать... Просто люди иногда ещё делают аборты.
       Человек (округлив глаза): – То есть... То есть ты должна была родиться и... и вот не?
       Вика: – Угу. Как-то так.
       Человек: – А... а как... как тебя должны были назвать?
       Вика: – Викой.
       Человек: – Викой... Победой... Сволочи! Гады! Я узнаю, кто это!.. Я...
       Вика: – Узнаешь, конечно. Только чуть позже. Пока что рано.
       Человек (трясёт кулаком): – Узнаю! И я... я их... Я же люблю тебя!.. Боже мой, куда я попал!!! Боже мой!..
       Голос Чёрного ангела: – Здесь я, здесь, мой хороший! Щас иду! У тебя, никак, вопросы накопились, раз шефа зовёшь.
       Человек (вздрогнув): – Кто это? Ты знаешь? Ты его знаешь?
       Вика: – Знаю… догадываюсь. Но не скажу... Не имею права.
       Голос Чёрного ангела: – Один секунд, дружок! У меня тут опять самоубивец-суицидничек, с ними всегда морока и геморрой. Щас его оприходую, и все твои проблемы по ходу решим!»
       Вика: – Ты сам должен понять. Никто не имеет права навязывать выбор. Даже я тебе. Смотри и думай. Это сейчас важно...
       Человек: – Не уходи!
       Вика: – Я приду. Я вернусь! Ничто и никогда не разлучит нас, верь и знай!
       Голос Чёрного ангела: – Да-да, знай, ничто и никогда не разлучит нас!
       Чёрный ангел входит с этой фразой и нос к носу сталкивается с уходящей Викой.
       Чёрный ангел (уступая ей дорогу): – О! Пардон, мадмузель! (Пытается галантно поцеловать ей руку, Вика отдёргивает.) У-у, какие мы гордые. И как нас только сюда занесло? (Человеку.) Что стряслось, дружок? Ты только глянь на себя! Я уходил – ты был другим!
       Человек (глухо): – А я и есть – другой...
       Чёрный ангел: – Ужо? Та шо ты говоришь? И кто ж это нас так нагрузил? Викуля, что ли? Тоже мне святая, сама без году неделя, как глазки протёрла... Какие-то вы тут все... дохлые.
       Вика тревожно выглядывает из-за кулис.
       Человек: – Что? В смысле – «глазки протёрла»?
       Чёрный ангел: – Не нервничай, приятель, всё о’кэй. (Обнимает за плечи.) Это так, к слову. Метафора, литературный приём. (Незаметно от Человека задом выталкивает Вику.) Итак!
       Чёрный ангел сбрасывает балахон и остаётся в чёрном фраке, надетом на футболку с эмблемой «Зенита», с жёлтой бабочкой, в обтягивающих кожаных штанах «а-ля хэви метал» с цепями и заклёпками, в высоких ботинках на платформе, явно подаренных кем-то из группы «Kiss».  Оформление сцены вновь меняется на ярко-аляповатое, вызывающе броское и сюрреальное.
       Чёрный ангел: – Ну-с, начинаем ликбез, как и обещал – если помнишь, конечно. Итак! Что такое наш мир и чем он отличается от этого (кивок в зал) – хех! – ихного? Да ничем. С одной разницей, что там (ещё кивок в зал) ты не имел ничего, здесь ты можешь иметь всё. Надо только уметь пожелать. Всё, что было там – это бедное, скупое… не побоюсь этого слова – каст-рю-ро-ван-ное! – отражение нашего, реального мира! Смотри: что ты там хотел? Дачи-тачки-яхты-женщины? Для начала запомни, что любая частная и личная собственность...
       Человек (угрюмо): – Что там было написано?
       Чёрный ангел: – Где? А! А я тебе разве не сказал?
       Человек: – Что там было написано на самом деле?
       Чёрный ангел: – Э-э, погоди. Я ж не Бог, я не могу освещать две темы сразу. На чём я там остановился? Женщины. Женщины! М-м, женщины!.. Какие у нас женщины! Нимфы! Телесный жар...
       Человек: – Какой же телесный, когда тела нету.
       Чёрный ангел: – Дык, вот я и говорю, что тело необязательно. Можно и без тела. Даже лучше. Хи! Раньше ты бегал и ползал за женщинами, теперь всё будет наоборот. Ты будешь повелевать нашими нимфами, как захочешь! Тебе будут служить, ты познаешь, что такое истинное блаженство! Согласись, высшее счастье человека – это что? Обладать! Обладать и ос-чус-чать это обладание – только так и можно успокоить уставшую, страждущую душу...
       Человек (скептически): – Угу.. И что я должен сделать?
       Чёрный ангел: – Вай, слющяй, да? Нэ нада ничэво дэлат, генацвале! Ти ужэ здэлал! О-о, родной мой, да ты даже не представляешь себе, сколько ты уже успел сделать! Да у меня, чтоб ты знал, таких, как ты – раз, и обчёлся. (Для убедительности загибает все пальцы на руках.) И способности, и  опыт...
       Человек: – Опыт?
       Чёрный ангел: – Не перебивай старших по званию. У тебя – самое главное! – желание разделять и властвовать. И это... неординарный творческий ум!
       Человек: – Ну и что? В чём суть-то?
       Чёрный ангел (свистящим шёпотом): – Су-у-уть!.. (Поднимает кверху указательный палец.) А власть! Вот что нужно любому человеку, вот чего ему всегда так не хватает! Вспомни – там (жест в зал) только и делают, что ищут власть. Или деньги. Потому что власть даёт деньги, а деньги дают власть. Что, нет? Ну зачем ещё жить, сам подумай! Человек так устроен, он должен постоянно чувствовать свою власть над другими; имеешь власть – обладаешь всем. Не имеешь – ты никто. Каждый всю жизнь прикидывается хорошим только затем, чтобы однажды, растолкав всех, влезть на трон...
       Человек (недоверчиво): – Каждый?
       Чёрный ангел (с усмешкой): – Каждый. А ты как думал? Хотя, впрочем, навалом и таких, кому нужна не власть, а просто палка колбасы. Но и те втайне мечтают о богатстве и власти, хотя им не светит, потому что они быдло. Они думают, что пашут на себя. Ха! Все пашут на своих покровителей, те – на своих, а в конечном счёте на нас с тобой. И выращивают себе достойную смену. Так вот: вся эта серая биомасса – наша главная рабочая сила. (Пауза.) Есть ещё чудаки, которые кричат, что надо думать, так сказать, сердцем, развиваться духовно и прочая фигня. Хы! Дежурная ошибка. Разум! Во! А разум должен быть расчётлив и холоден. Как у чекиста. Если что-то трепыхается в груди – о чём это говорит?
       Человек: – О том, что человек – это человек.
       Чёрный ангел: – Дулюшки. Это говорит о том, что завтра будет инфаркт.
       Человек: – Всё?
       Чёрный ангел (удивлённо): – А мало? Ладно, добро. Смотри сюда. (Показывает кого-то за кулисами.) Вот – душа. Душонка. Был алкашом – алкашом и помер. И ты что же, всерьёз думаешь, что он после похорон сильно изменился? Ну-ка... (Жестом притягивает из-за кулис жалкое трясущееся существо.) Смотри: ох, мается душа! Выпить ух как хочется, а тела-то, в которое выпить – тю-тю. Нету тела! Ну и дальше что? Вот такой помощничек – он же только на чёрную работу, он за пузырь шмурдяка горы своротит, пусть и виртуального, но дальше пузыря у него фантазия не идёт. О, кстати... (Глоток ликёра; Существо при этом жадно икает и бухается на колени. По знаку Чёрного ангела его выводят.) Или вон – мадам. У-у, держись!
       На сцене появляется всё та же Девица, её корячит от недвусмысленного желания.
       Человек: – О! Я… это…
       Чёрный ангел: – Что, уже успел? Ну ты даёшь!
       Человек: – Нет, ещё нет.
       Чёрный ангел: – Ну и ничего страшного, никуда от тебя не денется. Так вот: для неё высшим счастьем в жизни был кто? – правильно, аргазьм. Соображаешь… чувствуется, знаешь тему... Секис и ар-газьм. Был. И остался! Что ж в этом плохого? Её вполне можно понять. А что теперь? Сдуру скушала волшебное «колёсико» и – ай! – спикировала с шестого этажа на асфальт; закопали кисочку – таку красавицу! – да во сыру землю, а она, блудливая душа, всё шляется по кабакам да по чужим квартирам, как привидение, всё стонет – «о-о, дас ист фантастишь!», спать людям не даёт... Знаешь, как ей хочется? Ого-го! Увы, пардон – нечем. Вернее, не во что. И ведь что интересно – она ж, бедняжка, даже не понимает, что она всего лишь бестелесная душа. (Девице.) Чего ждёшь-то? Давай, можно. (Девица впивается в Человека поцелуем, начинает его гладить, лизать и т.п.) Как тебе? Нравится? Забирай! Их тут для тебя навалом. И это только начало, мелочи. А вот потом... (Шёпотом.) Власть над всеми душами, и даже над теми, кто ещё пока что! (Показывает пальцем на зрителей.) Правда, надо будет поработать над собой, кой-чему подучиться, доверие завоевать... Чего молчишь? Молчание – знак согласия. Правила преферанса помнишь? Шесть пик – вист.
       Человек: – Не обязательно. Это если «сталинград»...
       Чёрный ангел (ласково): – Э-э, родной, тут правила устанавливаешь не ты. Усвой это, будь ласка. «Сталинград»… Скажи уж лучше – Кандагар.
       Человек (зло): – Я ничего подписывать не буду. (Пытается отпихнуть лижущую его Девицу.)
       Чёрный ангел: – Ой-ёй-ёй, какие мы. Вот сам подумай, мозгой раскинь. Какой мне смысл тебя дурить? Мог бы вообще тебе ничего не рассказывать. Торчал бы сейчас полусонный и зацикленный, как все эти... У меня тоже чувство собственного достоинства есть, могу и обидеться. Думаешь, подобных тебе в ихних (жест в зал) моргах мало? Справимся как-нибудь. Но за тебя, душа моя, охватывает безудержная печаль, поскольку – ку-ку! – обратной-то дороги нет. И вместо кайфу долгожданного страдать будешь, натурально – вот по чём на земле страдал, по том и здесь, только всемеро и вдесятеро, и вообще. Бедный Йорик!
       Человек: – Я знаю. Я знаю, куда попал!..
       Чёрный ангел: – А я что, до сих пор не говорил?
       Человек: – Говорил. Да не договаривал.
       Чёрный ангел: – Ну и?.. Чего молчишь?
       Человек (шёпотом): – Ад... Сколько их там… вернее, тут... сколько у него кругов, семь? Если это первый, могу себе остальные представить...
       Чёрный ангел: – Батюшки-светы! Что? Ад? И это говорит материалист и атеист? У тебя что было по философии? Не говори только, что не изучал.
       Человек: – Тройка у меня была по философии. Тройка!
       Чёрный ангел: – Тройка, семёрка, ту-уз...
       Человек (истерично): – Тройка!!! Ясно? Еле сдал на втором курсе!
       Чёрный ангел: – А ты не кричи на меня. Знал бы, на кого кричишь.
       Человек: – Откуда ж мне знать? Ты ж до сих пор не соизволил представиться. А и не надо уже, я и так знаю. Ты – дьявол.
       Чёрный ангел: – Чего-о?! (Отрывает от Человека Девицу и выпроваживает её за кулисы.) Ну-ка, брысь… (Человеку.) Как ты сказал?
       Человек: – Или как тебя там – Люцифер, сатана...
       Чёрный ангел: – Ты хоть знаешь, как слово «Люцифер» переводится? Тоже мне, квакнул. Сатана... У-у-у-у! Не страшно? На самого сатану орёшь – и не страшно?
       Человек (помолчав): – Страшно. Только ты мне всё равно ничего уже не сделаешь.
       Чёрный ангел: – Это почему же?
       Человек: – Потому что я – Человек.
       Чёрный ангел: – Кто-кто?
       Человек (отчаянно): – ЧЕ-ЛО-ВЕК!!!
       Чёрный ангел: – Ух ты! Впечатляет. И что?
       Человек: – А то. Что ты мне можешь сделать? Самое кошмарное я себе и сам уже сделал. И по гроб жизни не расплачусь.
       Чёрный ангел: – «По гроб жизни» – хлёстко сказано. По гроб жизни... Это ты про Витьку, что ли?
       Человек: – Про Витьку.
       Чёрный ангел: – Угу, про Витьку... А про Вику – хочешь, расскажу? Или ты уже в курсе?
       Человек: – Сама расскажет. И уж если гореть мне в геенне огненной, то сам посижу и погорю. А ты не трожь её, гад!
       Чёрный ангел (с досадой): – Не хами, а? И как же я такого хама сразу-то не распознал? Убей не пойму. Старею, что ли? (Снова глоток ликёра.) «Геенна огненная»… сказал тоже. И скрежет зубовный, да? Чудище стозевно, обло и лаяй? Ну-ну. Библии начитался? Не смеши, кто из вас её читать умеет? Никто тебя тут жарить не собирается. «Геенна»... Фи! Кому ты нужен, человечишко? Что ты сам можешь вообще? Толк от тебя какой, ну? Жил, как хомяк; сдох, как крыса, а на том свете, то бишь на этом, надо же – грудь колесом: «Я! Человек!» Тьфу.
       Человек: – О-о, а ты, я смотрю, тоже тон сменил.
       Чёрный ангел: – А что делать. С тобой по-другому как-то не получается пока. Кстати, обрати внимание: я спокоен. (Пауза.) Ну что, консенсус будет, нет?
       Человек: – Пришёл бы ты ко мне там – наверняка б договорились. Боже, какой я там дурак был!..
       Чёрный ангел: – А тут вот – р-ряз! – и поумнел. (Декламирует.) «И вкусил он плода с древа познания, и изведал он, что есть добро и зло»...
       Человек: – Да!!! Изведал! Во как (жест по горлу) изведал!
       Чёрный ангел: – Где изведал, вот прямо здесь, да? А раньше, значит, и понятия не имел? Хорош гусь. (В зал.) Чёрт те что, у меня с работой полный завал, графики в тартарары летят, а я тут дискутирую. (Человеку.) Ну, давай, излагай.
       Человек (опешил): – Что – «излагай»?
       Чёрный ангел: – Как – что? Он ещё спрашивает. Поведай мне, о прозревший, что ты там… вернее, тут такого взял и изведал. И расскажи-ка нам для начала, что есть добро. А что – зло. А?
       Человек: – Кому? Тебе? Да ты ж... (Сжимает кулаки.)
       Чёрный ангел: – Что – «я»? Тю, тю, тю! Спокойно, без нервов!
       Человек (в запале): – Мррразь! Мразь и ублюдок! И ты хочешь, чтобы я... чтобы я тебе... Да никогда, ты понял, урод?! Да я… (Бросается на Чёрного ангела.)
       Чёрный ангел (движением руки фиксирует Человека на месте): – Стоп, дорогуша! Stand still! Не туда поехал! Я не подсудимый, а ты не прокурор. Ты, душенька, обвинениями не швыряйся и дело мне не шей. Ты дай мне конкретное определение: «что; такое; добро». Сможешь?
       Человек (тяжело дыша): – Смогу!!! Добро? Сейчас скажу! Сейчас скажу... Добро... (Мучительно.) Добро – это то... это то, что всем людям больше всего нужно… и все его хотят! Все на свете! И...
       Чёрный ангел: – На каком, простите, свете?
       Человек: – Да какая разница! Неважно, на каком! На том, на этом...
       Чёрный ангел: – Ага. А зло, значит, это то, чего не хотят? Конгениально. Таким образом, когда ты хочешь жену своего соседа Васи в то время как она хочет тебя – это, выходит, добро. Да? А когда Вася не хочет, чтобы ты спал с его женой, и бьёт тебе морду – это, стало быть, зло. Согласен, ух и злой же он человек, этот Вася. Гад просто.
       Человек: – Подожди...
       Чёрный ангел: – Нет, душа моя! Не подожду. Подытожим. Что такое добро и что такое зло, ты, человечек, не знаешь. Кичишься, лопаешься от скромности, а не знаешь. Печальненько-с. Невнимательно ты Булгакова читал. Вот потому и думаешь, что плюс в розетке – это хорошо, а минус – это плохо. Понять, что Христос с Иудой едины, мозгов не хватает? Впрочем, чего это я, ты же у нас атеист...
       Человек: – При чём тут «атеист»?
       Чёрный ангел (усмехается): – Да всё при том.
       Человек: – Люди смеются и плачут независимо от мировоззрения!
       Чёрный ангел: – Согласен, и возражать будет только круглый болван. Только вот казус маленький: сплошь и рядом смеются, когда впору плакать. И наоборот. А всё почему?
       Человек: – А почему?
       Чёрный ангел: – А потому что неправильно оценивают обстановку. Оптимизм, пессимизм – это, знаешь ли, от недостатка информации. Думать надо! Притом не сердцем, не задницей, а (показывает на компьютер) головой! А вот этого вы, люди, как раз и не умеете. У вас две крайности – либо, так сказать, сердцем, либо... (Выразительно хлопает себя по мягкому месту.)
       Человек: – Я – всё же сердцем...
       Чёрный ангел: – Ещё б ты знал, где оно у тебя находится... Что – сердце? Кусок мяса дрыгается, трубки красные торчат. Насос такой! А вообще, как я вижу, Викуля уже постаралась. «Две половинки», прочая ахинея... И ты поверил? Э-эх! Повторяю для тех, кто в танке: голова умней и надёжней сердца. В триста раз. Про там (показывает Человеку ниже пояса) я уж молчу. (Пауза.) А откуда ты знаешь, может, она наврала? Может, тебе приснилось? Может, ты пьян? Ликёр пил без меня, а? Ну-ка, дыхни.
       Человек: – Не наврала. (Кладет ладонь на сердце.) Я чувствую ЭТО.
       Чёрный ангел: – Не «чувствую», а «ощущаю». Чувствуют знаешь что?.. Сказал бы я тебе, что и чем чувствуют. (Уходит.) Ишь, расчувствовался, чувствительный какой!..
       Человек (отчаянно): – Витя!!!
       Виктор (появляется, уже не в афганке, а в обычной одежде, но с тем же автоматом): – Здесь, братан! Что случилось?
       Человек: – Он!.. Он... Я... Да он... Я уже не могу!!! (Яростно жестикулируя, пытается объяснить Виктору, но слов не хватает.) Достал он меня, понимаешь?!
       Виктор (качает головой): – Мокруха? Хм...
       Человек: – Да как хочешь называй, только я решил – значит, сделаю. Понял? И всё! Гниду раздавить – это не мокруха.
       Виктор (задумчиво): – Гнида тоже живое существо… А думаешь, получится? Ты ж видел – он как маг этот... как его... Что хочет, то и делает. Ему запросто.
       Человек: – «Маг»... Ещё скажи – кудесник... Колдун! Не маг, а ведьмак! Ведьмак хренов! Убью!
       Виктор (будто что-то вспоминая): – Ну, не знаю, не знаю...
       Человек: – Не хочешь – не надо! Сам грохну! Завалю к чертям!!!
       Виктор: – Погоди, не кипятись. Друзей в беде не бросаем. Никто кроме нас! Но... Я просто к тому, что в лоб его не возьмёшь, пойми ты. И от ствола толку никакого, я пробовал уже.
       Человек: – Да я понимаю!.. Что?! Пробовал? Блин... А не в лоб, то... то как?
       Виктор: – Как?
       Человек: – Как? Знаю как! «Сюрприз» забацаем. Гранату бы...
       Виктор: – Ну, есть граната.
       Человек: – Ты... серьёзно?
       Виктор (хмыкнув, достаёт из-за пазухи куртки «лимонку» Ф-1): – Куда уж серьёзней.
       Человек (торопливо): – Спасибо, Витя! (Виктор пожимает плечами.) Так... давай её сюда... Щас мы... щас... Так, блин… всё по уму сварганим...
       Виктор: – Между прочим, та самая граната.
       Человек: – В смысле?
       Виктор: – Ну, та самая... Которую я тогда в духов кинул. Которая не взорвалась.
       Человек: – Как это?
       Виктор: – Заколебал. (Берёт у Человека гранату и прикидывает, куда бы её пристроить). Проволоку нужно... тонкую. Метра хотя бы три...
       Человек: – Или верёвку, любую.
       Виктор: – Не любую. Любую видно.
       Человек: – Где я тебе здесь проволоку возьму? Погоди! (Бросается к столу, выдвигает ящик и роется в нём.) Во! (Достаёт моток лески.)
       Виктор: – Годится. Убирай замедлитель.
       Человек (вывинчивая запал): – В стол! Полезет, и...
       Виктор: – А если не полезет?
       Человек: – Когда-нибудь полезет. (Выковыривает из запала замедлитель.)
       Виктор: – А если уже поздно будет? Ни хера-с, надо не когда-нибудь, а сразу – чтоб, как зайдёт. Давай простую растяжку, вот здесь. (Собирают и вкручивают запал, натягивают леску у входа в десяти сантиметрах от пола, к одному из концов привязывают кольцо чеки.)
       Человек: – Вот... всё. И хана ублюдищу... абоминог…
       Виктор: – Много слов. Всё, пошли. (Забирает автомат; друзья уходят, аккуратно переступив через леску).
       Входит Чёрный ангел, одетый в чёрные джинсы и чёрную же водолазку, в руке несёт бидончик. Спотыкается об леску, чуть не падает, расплёскивает из бидона молоко. Чека выдёргивается, рычаг отлетает, запал срабатывает, из гранаты струится дымок. Чёрный ангел, мгновенно оценив обстановку, бросается на гранату и закрывает её своим телом. Проходит секунд двадцать – взрыва нет.
       Чёрный ангел (встаёт): – Ф-фу… ничего ж себе, «за молочком сходил»… так и поседеть недолго. (Оглядывается на зал.) Испугались? Я тоже. (Вытирает лоб и переводит дух; подбирает гранату и внимательно её осматривает.) Ну террористы, ну рационализаторы! Сил с вами уже нет никаких. Сказано раз – «не взорвётся», значит, не взорвётся, ну не судьба! Такие простые вещи, а поди ж ты… Ладно! Чёрт с тобой, душечка, сам нарвался... Имей! (Снова натягивает леску – точно так же, как делали Человек и Виктор, только без гранаты, и крепко привязывает оба конца. Гранату прячет в стол, предварительно проверив, нет ли там ещё одного «сюрприза».) Ну орёл! Хочешь поиграться? Поиграемся. Вика-а!
       Входит Вика, спотыкается об леску и падает ничком. Чёрный ангел делает пасс руками, и звучит натуральный взрыв. Чёрный ангел негромко свистит, входят две жутких личности и по знаку Чёрного ангела уносят Вику за какую-то дверь, которую Чёрный ангел запирает на ключ. Затем Чёрный ангел садится за стол, вынимает большую Библию и ещё больший Коран, старательно углубляется в чтение. За сценой слышны голоса Человека и Виктора.
       Человек: – Ништяк рвануло!
       Виктор: – Ага!.. Ща глянем.
       Человек: – Да хрен от него что осталось, лучше «лимонки» ещё пока ничего не придумали… (Оба входят и видят Чёрного ангела.)
       Чёрный ангел: – Ну? Чего вылупились? Видали, что творится? Невозможно работать: ушёл в магазин буквально на пять минут – так какие-то деятели кабинет заминировали. И не пойму никак, кого замочить-то хотели? Вот же негодяи, да? Тут ведь народ ходит, детишки бегают порой, мало ли, подорвутся сдуру... А потом я подумал (делает страшные глаза) – а вдруг это на меня западню навострили? А что, запросто... Сижу вот теперь, десять заповедей перечитываю да сравниваю – может, я где-то неправильный поступок совершил или ещё что.
       Человек (неуверенно): – А мы слышим – взрыв...
       Чёрный ангел: – Во-во, я ж и говорю!.. А пока меня не было, Вика заходила... (Сокрушённо.) Жаль. Да, жаль. Красивая девка была... Жаль. (Человек покачнулся и грохнулся в обморок.) Ай, слабоват нервишками паренёк, слабоват. Да и башкой тоже. А перья-то растопыривал – «я, личность!»… Культяпка личности, смотреть тошно. (Тихо свистит; снова входят две мерзких личности и по знаку Чёрного ангела уносят Человека; Чёрный ангел – Виктору.) Ну, а ты чего молчишь, бедолага? Герой – голова с дырой. Остался без гранатки? Чем же ты теперь в моджахедиков-то кидаться будешь, а? То-то. Затейники... На. (Достаёт гранату и отдаёт Виктору; тот угрюмо молчит.) Твоя? Иди, воин, береги боеприпасы. И впредь умнее будь. За такие дела даже на том свете у тюрьму содют. Усёк? (Виктор забирает гранату и, набычась, уходит.) А за Викулю-то не переживай, жива-здорова, если так можно выразиться. Ну, нос расквасила, подумаешь. У меня в подсобке сидит, юшку утирает. И как только этот «террорист» откиснет, так сразу и выпущу, я ж не зверь в конце концов. (Прячет Библию в стол и – сам себе.) А заповеди... Что заповеди? Попробуй, соблюди их, когда с людями общаешься. Покажите мне того, кто их соблюдает, заповеди. Иисус мог, ему что, он святой. А я, извините, не святой. Пока что. (В селектор.) Ну что, как там наш клиент? Оклемался? О’кэй, давайте его сюда... пред мои ясные очи... (Входит Человек.) Ну-с, с добрым утречком! Как самочувствие?
       Человек (с ненавистью): – Гад!
       Чёрный ангел: – Вот так вот, прямо с порога... Ну-ка, перестань обзываться! Всё никак освоиться не можешь, будто первый день. Всё на свете относительно, это ещё дедушка Эйнштейн говорил. Так что если я гад относительно тебя, то ты гад относительно меня. Как тебе такой раскладец, а?
       Человек: – Тогда ты – гад вдвойне. Сказать почему?
       Чёрный ангел: – Ну скажи, скажи. Сделай одолжение.
       Человек: – Потому что ты ЗНАЕШЬ.
       Чёрный ангел: – Да что ты говоришь? Ну, знаю. А тебе-то кто не даёт узнать? Что молчишь? Стыдно? Я к нему со всей душой, а он покушается. (В зал.) Нет, вы только прикиньте – привидение устраивает в загробном мире покушение на убийство. И кого? Меня! И как? (Человеку.) Ты что ж, думал, граната настоящая? В царстве-то теней? Это ж только душа гранаты, дятел!
       Человек: – У гранаты – душа?
       Чёрный ангел: – А почему бы не пуркуа па? Вдруг есть? Ты ж не знаешь, сам сказал. Ни черта ты вообще не знаешь, двоечник. А ведь как расфуфыривался – «Я! Чувствую! Я! Человек! Я! По гроб жизни не расплачусь!» Да забирай свою ненаглядную, и идите отсюда, уроки учите! (Отпирает дверь и впускает Вику с разбитым носом.) Больно носик? Уй-ю-юй… А я знаю, кто это всё подстроил. Сказать?
       Человек: – Я сам скажу. Но ты...
       Чёрный ангел (покачав головой): – Не-ет, чувствую – пора. Вот скажи мне, ты, одноклассник графа Монте-Кристо, ты вообще соображаешь, ты отдаёшь себе отчёт про то, что сам отсюда уже никогда не вылезешь? Что не человек ты уже никакой, а так – сгусток энергии, амёба астральная! Космический мусор! Надо же. (Пауза.) Хорошо. Уломал. Говорю же, не хотел показывать – а видать, придётся. Как ты там кричал – «Прошлое знать я имею право!» (В зал.) Проклятие человека – это то, что он умеет забывать! Ну так я напомню. Фрёйляйн, вы свободны... пока. Идите и это… умойтесь. (Вика, чуть не плача, уходит.) А ты, творенье божие, останься.
       Чёрный ангел с презрением смотрит на Человека, потом ухмыляется, включает видеопроектор, видеомагнитофон и вопросительно оборачивается к Человеку.
       Чёрный ангел: – Из всех искусств для нас важнейшим является телевизор. Ну? Готов?
       Человек (прикрыв глаза, но твёрдо): – Давай. Показывай.
       Чёрный ангел: – Шесть пик – вист, повторяю, обратной дороги нет. Только сразу говорю: Ричардом Львиное Сердце и Фомой Аквинским ты – уж прости! – не был. (Перематывает плёнку.) Так... Ну, это тебе не так интересно, это ты и сам помнишь... А вот Афган, кстати: стреляют, горит всё... у-у!.. А вот ты про мать родную гадости говорил, помнишь? По-омнишь. По роже вижу – помнишь. Мотаем дальше... Что тут у нас? Во! Красота. Тебе должно понравиться. (Светооператору.) Свет там выведите, пожалуйста! Во, спасибо.
       На экране – чёрно-белые кадры: ров, присыпанный снегом; отрывистые команды на немецком языке, лай собак, стоны, плач, крики... Офицер-эсэсовец в серой форме от бедра поливает из MP.40. Оборачивается, улыбаясь – и Человек узнаёт себя.
       Чёрный ангел: – Жаль, зрителей мало. Правда, интересное кино? Колоритная внешность персонажей! Антураж, динамика развития сюжета, темпоритм! Костюмы, грим, реквизит – всё натурально. Куда там Спилбергу! Никакой вишнёвый сироп или кетчуп не заменят настоящую кровь. «Иди и смотри» – это мелкие брызги, Элем Климов отдыхает. Видел такое кино? (Оборачивается к Человеку.) Куда отвернулся?! Ты ж хотел! Или не узнал главного героя? Вспоминай! Этого симпатичного молодца  зовут (заглядывает в компьютер) Эрих-Алоиз фон Штауб. Гауптштурмфюрер СС. Характер стойкий, нордический; связей, порочащих его, не имел. Беспощаден к врагам Рейха. Железный крест первого класса за евреев под Феодосией... Смотреть!!! На экран, я сказал! Не нравится? Ну да, я понимаю... Кто ещё тогда просил переродиться? «Пустите обратно, я всё исправлю…» Застрелен у речки Днепр рядовым пехоты Василием Егошкиным. (Сокрушённо.) Опять Вася...
       Мотает плёнку дальше. На чёрно-белом экране – дуэль в лесу. Выбив клинок из рук противника, очень похожий на Человека сеньор хладнокровно и наслаждением приканчивает его, прокалывая горло, а потом вытирает клинок платочком, который тут же брезгливо выбрасывает.
       Чёрный ангел: – А это у нас кто? А, это, вроде, Испания, какой-то там… мохнадцатый век... Какое благородное лицо! Дружище, да я просто горжусь тобою. Испанский гранд – это звучит. Дон Хуан Кваседа Бартоломео Сиррантес де Куртильо де Фуэро де Санта-Марино де... Тьфу! Язык сломаешь и не запомнишь с первого раза. Приятель Кортеса, богатей, семнадцать дуэлей, две сотни покорённых женских сердец, три – три ведь! – замка; владения за месяц не объедешь, полные сундуки золота... Так и сдох на этих сундуках. Фенита-с! (Проследил направление взгляда Человека на стенку.) На ружо и не косись, не стрельнёт – ни сейчас, ни в конце. Там специально от таких боёк спилен. Сюда гляди, вот ещё сюжетец...
       На чёрно-белом экране – баррикада из булыжников, обломков дилижансов, фонарных столбов и как попало наваленной мебели. Трупы. Дым. Грохот выстрелов, голоса на французском языке. Снова копия Человека – израненный санкюлот из последних сил поднимает над мёртвой баррикадой трёхцветное республиканское знамя, и в этот момент его грудь раздирают несколько пуль...
       Чёрный ангел: – Ну, это маленько не то... хотя... нет. Так-так… сейчас... Ага! Во! Нашёл.
На чёрно-белом экране – присыпанный первым снегом берег речушки; камни, лошадь, старательский лоток, лопаты, кирка. Один из двух золотоискателей, обалдев от счастья, показывает товарищу крупный самородок. Реакция товарища, очень похожего на Человека: топором по голове, самородок в карман и – в седло.
       Чёрный ангел (нажал паузу): – Хочешь шаолиньский анекдот? (Светооператору.) Свет нам дайте какой-нибудь, будьте добры! Ага, спасибочки… Так вот, приходит как-то раз Ученик к Учителю и это, значить, спрашивает: «Может ли собака стать Буддой?» (Пауза.) А Учитель ему: «Ну и когда ж ты, собака, станешь Буддой?!» Вот и я на тебя весь изумляюся – каков упрямец! – из жизни в жизнь одно и то же. (Выключает видеопроектор.) Ну, как? Тебя ж за одно только первое кино уже поджарить мало. Не, ну я разве возражаю? Хочешь в рай – нет проблем, стучись. Тук-тук, кто там? Стучите, и откроют вам! Открыть-то откроют, а вот пустят ли? Как мыслишь? С такой биографией – только на сковородку, и костёр на шестёрку включить. А лучше на единичку, чтоб подольше. Так что вот твоё истинное лицо, человек! Не лицо – рыло! Морда и оскал! И грош цена твоим высоким словам, твоим показным благородным порывам. Что подпись! Эту подпись все вы – все! – давным-давно уже поставили, и некуда вам теперь деться. Яблочко с ветки сорвали, кусаете с разных сторон, а всё равно никогда до конца не сгрызёте. Люди... (Двухсекундная пауза и – презрительно.) Вам нужна спина, за которую спрятаться, которая будет нести ответ. Чуть что – «ах, чёрт возьми! ох, бес попутал! тьфу, нечистая!» Да вы слабы, люди. Вы глупы. И дьявол тут, увы, ни при чём. Самое главное ваше изобретение – это зеркало, в котором вы ни черта не хотите видеть, окромя самих себя. У вас даже не хватает ума понять, что в зеркале-то совсем и не вы, а всего лишь отражение, да и то – левое вместо правого... Так что, в принципе, можно и без кнута. Вы элементарно управляетесь с помощью пряника. Но кнут-то, кнут никто не отменял! И потому (срывается на крик) на шесть пик всегда вист! И некуда вам деться! Не-ку-да!
       Человек (вопль, полный отчаяния): – Нет! Всё! Хватит!!! Хватит... Я больше не могу... Я больше не хочу так жить!!! (Падает на колени.)
       Чёрный ангел (пожимает плечами): – Да ну, брось. «Не хочу»... Живёшь ведь.
       Человек: – Не хочу... И у меня только один выход...
       Чёрный ангел: – Наконец-то! Конечно, один! Давай, вставай и пошли. Дел – море разливанное. (Платочком вытирает пот со своего лба и тянется вытереть лоб Человеку.)
       Человек: – Нет. (Решительно.) У меня только один выход. Я больше не имею права вообще жить...
       Чёрный ангел (уронил платочек и вытаращил глаза): – В смысле?
       Человек: – Я должен умереть. И я должен это сделать сам.
       Чёрный ангел (покачав головой): – Совсем офонарел. Ну, давай, валяй, дитя прогресса. (Идёт к столу, достаёт из него револьвер, верёвку, мыло, опасную бритву и кладёт всё это перед Человеком; поразмыслив, даёт ему ещё и кипятильник.) На. Стреляйся, вешайся, режь вены... С самоутоплением проблемы, кирпича нет, извини. Да ты и с кирпичом не утонешь. Граната – ну, ты в курсе… О! Гляди! (Достаёт ампулу.) Не боись, не пурген. Последняя, имей в виду. Кладёшь на зубик – хрум! Вот интересно, как всё это будет выглядеть. (В зал.) Внимание, друзья, коллеги, сочувствующие и просто зрители! Сейчас, на ваших глазах, прямо здесь, покойник покончит жизнь... э-э-э... покончит смерть самоубийством! Автоэвтаназия! Раз, два, три – начали! Ну, чего уставился? Не тяни, публика ждёт.
       Человек: – А я ещё не покойник. Сам же сказал!
       Чёрный ангел (устало): – Во достал... А кто же ты? Паспорт глянь!
       Человек: – Бумажку мне подсунул... Бюрократ хренов! А я вспомнил! Вспомнил я! Я живой ещё, живой! Там! Меня оперировали! Лучший хирург области оперировал! Значит...
       Чёрный ангел: – Значит, облажался твой хирург. Или вернуться хочешь? Так хоть сию минуту. В два счёта.
       Человек: – Нет. Не могу. Не могу я вернуться. Как я вернусь? Меня ж земля носить не сможет... Нет. (Закрывает лицо руками.)
       Постоянно звучавший стук сердца становится всё реже, реже... Слышно бряканье инструментов, снова голос хирурга: «...быстрее! Убрали руки!.. Разряд! Ещё разряд! М-м... всё... мы больше ничего не сможем сделать... Володя, мы его потеряли...» Пульсирующий писк кардиографа переходит в постоянный. Сердце больше не бьётся.
       Человек в бессилии садится прямо на пол. Ему очень плохо. Чёрный ангел берёт балахон и набрасывает себе на плечи, потом глядит на Человека и разводит руками – мол, вот так, а кому сейчас легко?
       Чёрный ангел (жёстко): – Шесть пик – вист, я предупреждал. Через три дня твоё бренное тело закопают со слезами и соплями. Посмотришь, а заодно посчитаешь, кто пришёл, а кто нет. Хотя скажу тебе по секрету: количество людей, идущих за твоим гробом, ещё не есть показатель правильно прожитой жизни. Так-то... Ну ладно, а вот теперь – самое главное. Кажется, пора. Из моей личной коллекции. Подожди маленько. (Уходит.)
       Входит Виктор и некоторое время наблюдает за Человеком. Потом присаживается к нему.
       Виктор: –  Братан!
       Человек: – Витька... Ё-моё! Херово мне... ой, херово!
       Виктор: – Знаю. Верю. Крепись, братан…
       Человек: – Дерьмо я… ох, дерьмо!.. тряпка… всё… хана мне…
       Виктор: – Брось.
       Человек: – Что – «брось»? Что?
       Виктор: – А то. Все мы такие. (О чём-то напряжённо размышляет.) И всё равно все там будем.
       Человек: – Где – там? Кто – все? Все люди – нормальные! А я… ты бы видел! Ты бы видел! Кем я был!!! Это же…
       Виктор: – Чепуха.
       Человек: – Чепуха?!
       Виктор: – Чепуха, тебе говорю. Подумаешь, «кем был». Главное – кем стал.
       Человек: – И кем я стал?
       Виктор: – А вот это, кроме тебя самого, никто не знает. Ты что ж, думаешь, мы тут все паиньки? Святоши? Помни, что ротный говорил. А закон – он один на всех…
       Человек: – А ты?
       Виктор: – Я? А что – я? «Я, я»… (Зло.) Головка! От блока цилиндров! Я тут, чтоб ты знал, тоже пока не балдею… Погоди! Ты что же, всерьёз думаешь, что ты… Ой, дура-ак! Ладно…
       Человек (не понял): – Что – «ладно»?
       Виктор: – Да он со всеми так! Со всеми, ты понял?! Я тебе говорить не хотел, не имею я права… Ты же сам, сам!.. Ну?! Думай! Чувствуй! А-а!.. (Махнул рукой и торопливо вышел, сгорбившись, словно от тяжести автомата.)
       Вбегает Вика.
       Вика: – Любимый! Тебе плохо? Я почувствовала и пришла! (Человек молчит.) Я с тобой. Слышишь?
       Человек (глухо): – Не слышу.
       Вика: – Я пришла сказать тебе, что... я ухожу.
       Человек (безучастно): – Куда?
       Вика: – Я ухожу обратно, понимаешь? Туда! Моё время пришло, мне нужно снова родиться и жить среди людей…
       Человек (невесело усмехается): – Жить среди людей... Снова... Иди. (Вдруг опомнился.) Что? Ты уходишь? Как? Почему?!
       Вика: – Поверь, я не знаю, где мне назначено родиться. Мне не сказали. Я только знаю, что у меня будет сын, и он с детства будет тяжело и неизлечимо болеть... И что мы с ним должны будем пережить на земле очень большую общую боль, потому что путь к настоящей Любви всегда лежит через боль и страдания...
       Человек (вдруг озлобившись): – Ага. Клёво! Формулировочки! И этот сын, конечно, буду я, да? Размечталась! (Хватает Вику за руки.) Слушай сюда, ты! Бред это всё, ясно?! Бред!!! Заново родиться… Две половинки, ну да... Какие, на фиг, половинки, когда ты туда, а я тут... здесь... Это ж ад, ад натуральный!!!
       Вика (перебивает): – Да какой ещё ад? Чего ты себе вбил в голову? Это просто жизнь, понимаешь? Нету ада, нету рая!.. Нету, понимаешь?! А есть жизнь! Бесконечная! Это всё – внутри тебя, внутри самого тебя!
       Человек (обвёл руками вокруг, и – ехидно): – Вот это вот всё – внутри меня? Да иди ты!..
       Вика: – Почему? Ну почему ты не хочешь мне поверить?!
       Человек: – «Поверить!» Извини, моя хорошая, но я уже ни во что не верю. Во что мне верить, во что?! Какая там жизнь, какая там... любовь? Нету! Ничего нету!!! Было это всё, вот здесь вот (ладонь на сердце) было! А сейчас там только одно – страх! Страх!!! Всё!!!
       Вика: – Не смей! Ты не имеешь права его (видимо, Чёрного ангела?) бояться! Ты же сильнее! Ты же Человек!!!
       Человек (с кривой гримасой): – «Человек»… Что – «человек»? Что такое человек вообще, кто мне это скажет?! (В зал.) Кто?! Зачем он вообще живёт, этот человек? Для чего? Почему он такой тупой? Почему он сам собой управлять не умеет? Почему он то крыса, то свинья, то обезьяна, а с виду – Человек? Почему?! Зачем вообще нужна эта жизнь, эта смерть, когда на самом-то деле ничего этого нет – ни жизни, ни смерти?! Что дальше, ну?! Кто ответит?! Кто всё это придумал?! На кой чёрт?! (Вике.) Как мне теперь жить без тебя, ведь мне же нету выхода отсюда!!!
       Вика: – Неправда! Есть!
       Человек: – Где – есть?! Где? Это раньше... я думал, что я жил. Я смеялся, я жаждал, я искал, надеялся, о чём-то мечтал!.. А теперь – всё! Всё!!! Покойник я теперь, понятно тебе? Живой покойник! Я – труп! Труп я!!! Стопроцентный! Дохлятина! Вонь от меня! Я разлагаюсь! Нету меня!!! Правильно делают, что ревут и воют на похоронах! Бедные усопшие, ё-моё, если б они знали, куда попадут!..
       Вика: – Послушай...
       Человек: – Нет, это ты послушай!.. Оставь меня в покое! (Злобно.) Что тебе от меня нужно? Ты живая, тебе рождаться – ну вот рождайся и живи! Отвали! Иди отсюда! Всё! А я сдох!!!
       Вика (сквозь слёзы): – Опомнись! Ты же Человек! Чело! Век! Ты вечен! Ты – бессмертен!!!
       Человек (делает кривой реверанс): – Бессмертный труп. Рекомендуюсь. Всё! Уходи! (Отталкивает Вику.)
       Вика (отчаянно): – Я же люблю тебя!!!
       Человек: – А толку с той любви?! Не дают нам любить друг друга – ну... ну и пошла она, любовь эта… сказать куда?! (Вика в ужасе закрывает лицо ладонями.)
       Входит Чёрный ангел с видеокассетой в руке, и его рот растягивается в довольной улыбке.
       Чёрный ангел: – Веселитесь? (Вике.) Ты ему сказала уже, не? Так скажи. По-моему, самое время.
       Вика (Человеку, грустно и отчаянно): – Я должна была стать твоей дочерью.
       Человек (ошарашенно): – Чево-о?!!
       Вика: – Должна была. Мы хотели встретиться и отдать друг другу любовь: ты – отцовскую, я – дочернюю. Не вышло.
       Человек: – Как это – «не вышло»? При чём тут я?!
       Вика (вздохнув): – При том. Вспомни в школе… последний звонок. Ты с Ленкой пять лет сидел за одной партой. После школьного бала вы ушли в скверик... Да я не ревную, нет. Каждый имеет счастье отдавать свою любовь всем – направо и налево – если ему не жалко. А тебе стало жалко себя, когда она сказала, что будет ребёнок. И ты с трудом нашел деньги на аборт... Было?
       Человек (едва не падая, шёпотом): – Было...
       Вика: – Ну вот. А так хотелось быть твоей дочерью. За всё время ещё ни разу не была твоей дочерью… Хотелось попробовать.
       Чёрный ангел (Человеку): – Точно так. Подтверждаю. Ты сидел и пиво пил с пацанами, а та тётка (жест в зал) раздирала её своей кюреткой. Ма-аленькие такие кусочки мяса. Ты ж их не видел. А в них была она.
       Вика (Человеку): – И вы с ней убили меня... (Ласково обнимает Человека и кладёт голову ему на плечо; Человек тупо смотрит вперёд.) А знаешь почему? Когда-то давно я почти вот так же предала твою любовь, вот и расплатилась... как выясняется. (Улыбается и нежно смотрит Человеку в глаза.)
       Чёрный ангел: – Видишь, как всё лихо закручено? Дюме с Гюгой и не снилось. Но мы ещё не все точки над «ё» расставили. У меня в коллекции ещё кое-что есть. Хорош сюсюкаться. (Берёт Вику за руку и, не отпуская её, подходит к видеомагнитофону, включает видеопроектор и поворачивается к Человеку.) Смотри. (Вике.) Да и ты тоже, чего уж там. Ты этого ещё не знаешь. (Вставляет кассету.) Вспоминай, человек. И попробуем без комментариев. Две с лишним тыщи лет назад, так что качество записи – извините-с...
       На чёрно-белом экране – древнеримский солдат; лицо – копия Человека. В его руках молоток и большой медный гвоздь. На огромном деревянном кресте лежит избитый и измученный человек, примерно тридцати трёх лет, едва прикрытый лохмотьями, весь в крови, его голова обвита колючими стеблями. Солдат, сопя, прибивает ладонь человека к кресту. Брызжет кровь. Потом крест верёвками поднимают в вертикальное положение под палящие лучи солнца.
       Человек, не отрываясь, глядит на экран.
       Чёрный ангел: – Вот так... Ещё и копьём, живодёр. (Сложив руки на груди, устало отходит в сторону.)
       Человек полностью уничтожен. Кажется, это уже и не человек вовсе. Теперь это точно – живой труп. Чёрный ангел выключает видео. Человек, шатаясь, выходит на авансцену. По его щекам текут слёзы. Чёрный ангел, хмыкнув, подводит к нему за руку Вику. Она не сопротивляется. Чёрный ангел ставит Вику справа от Человека, а сам становится сзади. Музыка подчёркивает ситуацию.
       Чёрный ангел: – Что было?
       Человек: – Всё было...
       Чёрный ангел: – Что есть?
       Человек: – Ничего нет...
       Чёрный ангел: – Что будет?
       Человек: – Что скажешь...
       Чёрный ангел: – Ты – МОЙ!
       Человек: – Я... твой... (Словно не договорив.)
       Вика (непонятно кому): – Я... твоя...
       На фоне жуткой музыки громом гремит голос Чёрного ангела:
       – Во имя и во благо!.. великой и могущественной!.. ныне и присно! ...именем того, кто именуется... кто видит и знает... две половины одного да пребудут... да пребудут! Да пребудут!!! (Жутко хохочет.) ДА ПРЕБУДУТ!!!
       Под совершенно нереальную музыку и зловещий смех Чёрного ангела сцена заполняется дымом, сверкает призрачный свет, выхватывая из темноты какой-то фантастический танец, одновременно страшный и торжественно-величественный. Нечеловеческий и жуткий! Чёрный ангел медленно кладёт перед Человеком книгу и подаёт большое чёрное перо. Так же медленно Человек берёт в руку перо и подносит его к бумаге, собираясь ставить подпись.
       Чёрный ангел: – Вот так. И всё, и вся любовь. Ф-фух...
       Неожиданно Вика поднимает голову. Словно повинуясь её движению, голову поднимает и Человек.
       Вика:
Как короток и долог этот век!
       Человек:
Сколь горестен и тяжек Путь Познанья!..
       Человек и Вика (вместе):
Я – жалкий и ничтожный человек,
Раздавленный под грузом мирозданья,
Блуждающий в пространстве полусонном,
Я слеп и глух ко всем и ко всему!
       Человек:
Коль есть Ты, Бог, скажи мне – почему
Я смею жить не по Твоим законам,
Ослепший, обезумевший?!
       Вика:
Невмочь
Мне самому познать свою природу,
Понять, прозреть и обрести свободу –
       Человек и Вика (вместе):
Коль есть Ты, Бог, – Ты можешь мне помочь!!!
       Вика:
Отверженного прикоснись чела!
       Человек:
Коль есть Ты, Бог – даруй мне утешенье!
       Человек и Вика (вместе):
Прости! Я весь погряз в проказе зла!!!
Прости, коль сможешь...
       Человек:
Нету мне прощенья...
       Человек зажимает голову руками и бессильно роняет её на грудь. Музыка взрывается и резко обрывается. Свет гаснет, затем вводится.
       Оформление сцены то же, что и при первой встрече Человека с Чёрным ангелом. Человека и Вики на сцене нет. Чёрный ангел сбрасывает балахон, под которым чёрный спортивный костюм «Abibas» и модные чёрные туфли на скошенном каблуке. Расслабившись в кресле, он достаёт из стола целлофановый пакетик, папироску и начинает не спеша забивать косячок. Лицо выражает ожидание блаженного отдыха после выполненной трудной работы. Входит Вика, за ней – Виктор, снова в том же камуфляже и с автоматом наперевес.
       Чёрный ангел: – Ого! Делегация? Ходоки? Ну, слушаю вас.
       Вика (еле держа себя в руках): – Что ты с ним сделал?
       Чёрный ангел (изумлённо): – Я сделал?!
       Виктор: – Ты!!!
       Чёрный ангел: – Я? Ну вы даёте! Я ничего ни с кем не делаю. Каждый сам делает из себя то, что захочет. Не знали? Я – это я, а он – это он. Ствол-то убери, оружие в людей и животных направлять нельзя. Ты уже разок побаловался с гранаткой, хватит.
       Виктор (со злой ухмылкой отводит случайно наставленный на Чёрного ангела автомат): – Ты же заставил его служить себе!
       Чёрный ангел: – М-м... Хорошая фраза. Конечно! Я заставил его служить себе – самому себе! – это что, плохо? Он прекрасно всё понял, так что...
       Вика: – Да, но зачем ты внушил ему, что он останется здесь навечно? Ведь он же знает, что рано или поздно всё равно родится там (жест на зал), и ещё не раз! И потом...
       Чёрный ангел: – Он? М-м… я так думаю, знает. Но: не верит. А знание без веры – это такой же пшик, как и вера без знания. Корова без подойника, подойник без коровы. Ему что, кто-то запрещает одновременно и знать, и верить? Он же сам не хочет. Ни знать не хочет, ни верить. И он таким изначально не создан, он сам таким стал. Сам, понятно? Пардон муа, я-то тут при чём?
       Виктор: – Как это – при чём?! Ты ему жизни прошлые показывал?
       Чёрный ангел (пожал плечами): – А он сам сказал – «давай». Что мне, трудно? И пусть не обижается, если что-то не так. Никто за него эти жизни не жил. Зачем человек жизни живёт, знаете? Учится, мучится, плачет, ржёт, возмущается, кайфует... хочет где-то там чего-то... И вообще, чего это я тут перед вами оправдываюсь? Кто вы вообще такие? (Пауза.) «Потом...» Что – «потом»?
       Вика (смутилась): – Ну...
       Чёрный ангел: – Вот то-то и оно-то. «Потом»... Что вы знаете про «потом»? Вот и слезайте с трибуны, нечего тут в парламенты играться... Парламент не место для дискуссий, изучайте классиков.
       Вика: – Но ты же не всё ему показал!
       Чёрный ангел: – Ну, согласен. Не всё. А это уж моё дело! Что счёл нужным...
       Вика: – Кому нужным? Ему нужным?
       Чёрный ангел: – Мне!!! Им!!! Нам!!! Вам!!! Я не пойму, чего вы мне-то хотите доказать? Не лезьте не в свои сани! Каждому – своё, verstehen? А если я что-то сделаю не так, то и отчитываться мне – лично мне, ясно? И уж никак не перед вами. (Вике.) Тебе, кстати, вообще обратно туда (в зал) пора, давай возрождайся, решай свои задачки, тебе уже и предков шикарных подобрали, чего о нём-то слезу пускать? Ты что, забыла, какая ты сюда каждый раз приходила? Или тоже напомнить?
       Вика: – Нет, не забыла! Да, сволочь! Да, шлюха! Да, дрянь! Но всегда приходит время делать выбор между тьмой и Светом...
       Чёрный ангел (криво): – Светом? Гы… Слова-то какие…
       Вика: – Да, Светом! И я сделала свой выбор!
       Чёрный ангел: – Слушать противно. «Выбор». Вот попинает тебя очередная жизнь как следует, мы ещё поглядим на этот твой... выбор. Кстати, хочешь совет? Сына родишь – никогда не лупи его ремнём, только за ложь. Это так, мимоходом на будущее. (Виктору.) А твои прошлые подвиги, сэр Робин Гуд, мы тоже ещё разок посмотрим. Сдаётся мне, ты уже прозрел и созрел.
       Виктор: – Опять, небось, одно дерьмо покажешь?
       Чёрный ангел: – Может, и не одно. Может, два. Не знаю ещё. Подумаю. Может, даже наоборот – покажу только всё самое что ни на есть достойное и пристойное, и никакого, как вы соизволили выразиться, дерьма. И времени втрое меньше затрачу, и, опять же, нервов. А результат всё равно тот же.
       Виктор: – Это как это?
       Чёрный ангел: – А вот так это. Вариабельность технологий, индивидуальный гештальт-подход. И вообще, что за детский сад? Не пойму, чего это вы вдруг за него клянчить пришли? Он вам что, родственник близкий? Или много чего хорошего сделал? А?
       Вика: – Я люблю его, пойми!
       Чёрный ангел: – Да за что?! Объясните! С ума все посходили. Закон-то остаётся – зуб за зуб, око за око! Его что, кто-то отменял? А? И не только здесь. А вы – «о-о-оу, люблю-у-у»... За что? Объясните бестолковому!
       Вика: – Не знаю. Ни за что. Люблю, и точка...
       Чёрный ангел (Виктору): – Может, и ты его любишь, труса и предателя? Как это так? За что можно вообще любить человека? Что значит – «любить»? Химера! Анахронизм! Старо! Человек может быть крупно обязанным другому человеку, да может просто хотеть оттрахать его – так это совсем другое дело. А какая же, ну чёрт подери, любовь?! И к кому? К полысевшей двуногой обезьяне, которая изо всех сил хочет звучать гордо? Не занимайтесь ерундой, и... давайте, топайте отсюда. (Вике.) Ты как, готова уже рождаться? Всё, резервуар. Привет тому свету. (Вика и Виктор понуро выходят. Чёрный ангел продолжил было набивать косячок, но вдруг в сердцах плюнул, швырнул папироску на стол.)
       Свет гаснет, Чёрный ангел почти тает во тьме. Он высвечен переливающимся белым лучом.
       Чёрный ангел: – Интересно получается, правда? Все хорошие, все! И только я всех вас по мордасам хлещу... Душегуб, мерзавец... А иначе-то как?! Как по-другому, ну?! Вас же пока рожей в дерьмо не пихнёшь – ведь ни за что же сами не помоетесь! (Луч тает.)
       Таким же переливающимся лучом на авансцене высвечиваются две фигуры. Это Вика и Человек. Они смотрят друг другу в глаза, чуть обнявшись. На фоне музыки – их голоса за сценой.
       Человек:
Сто тысяч лет, любимая, осталось,
Сто тысяч лет до радостного дня,
Сто тысяч лет – какая это малость!
Сто тысяч лет – и ты найдёшь меня...
       Вновь лучом высвечивается Чёрный ангел, но уже в другом месте.
       Чёрный ангел: – …Ну, работа, работа такая! Дьявольская просто! Кто-то же должен её, чёрную, делать! Неблагодарную! Кто-то же должен объяснять вам всем... элементарные вещи… что на свете можно всё! Всё, абсолютно всё!!! Всё можно – всё, что угодно!!! Только за всё-то на свете придётся платить! Когда ж вы это поймёте, люди?! (Тает во тьме.)
       Вика:
Сто тысяч лет – расплата и знаменье.
Сто тысяч лет – и истина, и ложь.
Сто тысяч лет промчатся, как мгновенье,
Сто тысяч лет – и ты меня найдёшь...
       Вновь высвечивается Чёрный ангел.
       Чёрный ангел: – «Диавол», «сатана»... понапридумывали. Шиш вам!.. Санитар природы! Космический ассенизатор! Заставлять человеков души свои чистить – никакого тебе почёта, но: ответственность, ответственность! Что? Перед кем? Да так я вам и сказал! И это... я ж не просто так, я тоже порождение Божье! А вы сами – со мной или без меня – ну форменные скоты какие-то! Вы посмотрите, как вы живёте, что вы творите! Но и вы же – вы! – в то же самое время боги! Простые, обычные, нормальные человеческие боги по самой-то сути своей!!! По образу и подобию созданные! И неужели это от меня зависит, чего в вас будет больше? А? Божественного или звериного... Господи боже мой, как же я с вами устал... (Чиркает спичку и поджигает в своей руке свечу. Луч тает, Чёрный ангел остаётся недвижим.)
       Человек:
Мой зов прольётся эхом во Вселенной...
Вика:
Мой зов тебе, и лишь тебе в ответ...
Человек и Вика (вместе):
Все сгинет в прах. И лишь Любовь нетленна!
Я буду ждать тебя – сто тысяч лет...
       Человек и Вика тают в темноте. Чёрный ангел продолжает неподвижно стоять со свечой. Луч света высвечивает из темноты Человека и Виктора.
       Виктор: – ...Что за вопрос! Конечно, встретимся, братан. Мы ещё и здесь увидимся. Хо! А прощаться – вообще глупо. Там-то встретимся точно.
       Человек: – Эх, знать бы где! И когда...
Виктор (широко улыбнувшись): – Зачем? Зачем будущее знать?
       Человек: – Хочется...
       Виктор: – Плюнь. Живи настоящим. Если хочешь, по-моему, смысл как раз в том, чтобы будущего не знать.
       Человек: – Сам дошёл? Или тоже – закон такой?
       Виктор (пожал плечами): – А чего тут доходить, это ж и дураку должно быть ясно. Ну что, давай лапу... До встречи, братан!
       Человек: – Братан!!! До скорой встречи! (Луч света гаснет.)
       Голос Чёрного ангела: – До встречи!..
       И снова лучом выхвачены Человек и Вика.
       Человек: – ...Ты в самом деле не хочешь возвращаться туда?
       Вика: – Нет… не хочу. Без тебя не хочу. Но должна. Ты придёшь за мной, и гораздо быстрее, чем ты думаешь...
       Человек: – Почему?
       Вика: – Чем раньше откроешь глаза, тем скорее увидишь Свет...
       Человек: – А ты?
       Вика: – Я? А я буду ждать тебя, и ты придёшь. Но только ко мне! Я так хочу...
       Человек: – Но ведь это же не в твоей власти!
       Вика: – Пока не в моей.
       Человек: – Как это – «пока»?
       Вика: – Потому что потом я научусь. И ты научишься. Ещё не скоро. А пока нам разрешили...
       Человек: – Он разрешил?
       Вика: – Они разрешили.
       Человек: – Кто это – они?
       Вика: – Не знаю... Называй, как хочешь. Они Едины и Вечны.
       Человек: – Едины и Вечны...
       Вика: – Так же, как и мы – Едины и Вечны... И Всемогущи, как они.
       Человек: – Где уж мы «всемогущи»...
       Вика: – Если ты будешь так говорить, то ты тут зря потратишь время!
       Человек: – Прости... Но тогда почему же эти они не могут...
       Вика: – Могут. Но не хотят вот так сразу, чтоб на тарелочке. Они же прекрасно знают, зачем человек страдает. Они и сами через всё это прошли. Они просто молча следят, чтобы каждый – каждый! – получил то, что заслужил, и хоть что-то понял... И чем быстрее, тем лучше. А способ их не очень волнует...
       Человек: – И это называется – помощь?
       Вика: – Думаю, это лучшая помощь. Мне кажется, это мудро.
       Человек: – Но где же мы теперь встретимся?..
       Вика (счастливо смеётся): – Милый, ну откуда ж я знаю?
       Человек: – ...и как же я узнаю тебя? Хотя нет, я узнаю! Узнаю!
       Вика: – Мы узнаем друг друга сразу... Это же так просто – услышать зов Сердца и поверить ему!
       Человек: – Это так трудно – услышать зов Сердца и поверить ему... Но я буду, буду, буду искать тебя!!!
       Вика: – А я буду ждать. Найти друг друга нетрудно...
       Человек: – Куда трудней потом не потерять...
       Вика: – …и снова найти…
       Человек: – …и снова не потерять…
       Вика: – А расставания необходимы – ведь без печали разлук не ощутить радости встреч...
       Человек: – И всё равно – я люблю, я не хочу, я не могу разлучаться с тобой – даже на миг!
       Вика: – Да кто тебе сказал, что мы разлучаемся? Люди всегда будут возвращаться к тем, кого любят – это же Истина... Чуть раньше, чуть позже – через одну ночь или через одну жизнь...
       Человек: – Или через одну смерть...
       Вика: – Человек, я люблю тебя! (Она отступает в темноту и тает в ней.)
       Человек: – Я люблю тебя, Человек!
       Он садится на краю авансцены, высвеченный белым лучом, и так сидит неподвижно, свесив ноги и глядя куда-то поверх зрителей очень внимательно и серьёзно.
       Слышно, как снова звякают медицинские инструменты. Тяжкий женский стон. Голос врача: «...ну, миленькая, ну! Ещё немного!» Шлепок, и – первый крик новорождённого! Снова бьётся сердце. Голос медсестры: «Маме! Покажите маме!..» Нежный голос матери, с нарастающим глубоким эхом: «Здравствуй, мой новый Человек!.. Каким ты будешь?..» Последняя фраза становится всё объёмней и объёмней…
       Человек встаёт, переходит в зрительный зал и садится там вместе со зрителями. Сердце продолжает биться.
       Свет на сцене. На высокой изящной подставке горит одинокая свеча. С видеокамерой и штативом, одетый в смокинг, появляется Чёрный ангел. Он молча и деловито ставит камеру на штатив, направляет её в зрительный зал, включает запись (загорается красненький светодиод), по-доброму улыбается кому-то в зале, разводит руками и говорит: «Всё», после чего тоже спускается в зрительный зал и садится рядом с Человеком.
       Свет в зале.
       Всё?..

1995 – 2000