Он лежит, закрыв глаза. А я потихоньку подхожу и вглядываюсь ему в лицо. Красивый. Высокий лоб, брови вразлет, прямой тонкий нос. Закрытые сейчас глаза на самом деле необычного цвета – болотного. Длинные ресницы…
Перевожу взгляд на руки: крупные, но пальцы тонкие, изящные, с круглыми короткими ногтями. Эти руки могут все: играть на гитаре, замешивать раствор, готовить обед, рисовать, ласкать…
Когда дочка была маленькой, они играли в игру. Он так же ложился и закрывал глаза, притворяясь, что спит. Она подкрадывалась, а он вскакивал и пытался ее схватить. Дочка с визгом и смехом убегала. Сейчас она у бабушки, а мне вспоминается другое...
Как познакомились в аэропорту. Я прилетела из отпуска, а он провожал друга. Через три месяца поженились. Пришли в ЗАГС с двумя свидетелями к десяти часам утра, как было написано, а он оказался закрыт! Мы походили вокруг, поискали другой вход, а потом, с горя, что нас не хотят регистрировать, распили заготовленную другом бутылку шампанского. И когда уже хотели идти домой, нам соизволили открыть. А после регистрации вчетвером отправились в парк аттракционов. Нас ждали гости, а мы катались на машинках и американских горках!
Он сам делал ремонт и укладывал кафель в ванной. Я путалась под ногами и пробовала помогать, но была вежливо выдворена. Все-таки я испросила себе право приклеить самостоятельно хотя бы одну плиточку, и получила его. Теперь эта плитка на самом видном месте смотрит на меня с немым укором. Я старалась. Я прилепила ее вверх ногами, и узор на ней оказался перевернутым. Он ехидно улыбался и не дал переделать.
А как-то мы бежали в ливень по глинистой площадке рядом со стройкой. Он держал меня за руку, а я смотрела вниз, выискивая, куда поставить ногу, чтобы не испортить туфли. Поскользнулась, подбила его, и оба грохнулись в липкую жижу. Мы лежали рядом и хохотали. Редкие пробегающие прохожие смотрели с любопытством, а дождь веселился вместе с нами и изо всей мочи лупил по лужам…
Он сочинял песни, подыгрывая себе на гитаре, и много курил. А потом мы их пели на два голоса, и я критиковала его тексты. Вообще, я тогда все время пела. Я голосила арии из опер и популярные песни, и с моим репертуаром были знакомы все соседи.
Но больше мне не хочется петь. Он лежит в гробу.