Шли дни, которые складывались в недели, а курсанты не то, что не получали увольнительных, у них так же не было выходных и свободного времени. Как и предрекал командир легиона, за первые 3 недели отсеялось 60% курсантов. И, что было поразительно, так это то, что среди сдавшихся не было никакой видовой закономерности. Представители всех видов, в том числе и кошачьего, оказались в этих рядах. Информация об отчисленных из школы уничтожалась из всех документов, о них было запрещено вспоминать. Таким образом, слабаки, получали забвение, а оставшиеся гордость. Воля большинства выдержавших, основывалась на ожидании, что все эти муки, рано или поздно, закончатся. Несмотря на то, что все перестали ждать, когда закончатся отдельные упражнения, продолжали жить отдаленной целью избавления, а половина, при этом, периодически роптала.
Как то, во время непродолжительного обеда, один из курсантов начал распускать слух, что окончание непрерывных тренировок рассчитано не по времени.
- Я слышал от старших курсантов, которые стали рысью, - говорил он - что должно быть отчислено 70%, а у нас всего 60%. Так вот, пока норма не будет выполнена, все будет продолжаться.
Эту речь услышал случайно оказавшийся рядом барс.
- Нет ребята, это неверная информация. – непривычно спокойно сообщил барс
- Нас не должно остаться 30% от поступивших? Разве в каждой центурии не должно остаться по 4 декурии, а в каждой декурии по 10 курсантов?
- Вы хорошо выучили структуру легиона, вот только не учли естественные потери. – возразил барс
- Какие естественные потери? – округлив глаза, переспросили курсанты, сидящие за столом.
- 5-10% всегда закладывается на естественные потери курсантов, которые могут по разным причинам погибнуть во время обучения.
Все курсанты, как за столом сплетников, так и за соседними столами, услышавшие данный комментарий барса сникли и замолчали.
- Это не обязательно – рассмеялся барс – надеюсь, что, как обычно, потери будут только за счет ушедших слабаков. Это же учебный легион. После школы вы все будете расформированы в разные легионы и, поэтому, в данном случае, числовое несоответствии значения не имеет. Выпустим мы вместо 2400, 3200 воинов, так это будет только лучше.
Успокоенные курсанты повеселели и вместо потребления пиши, начали шумно болтать.
- А ну, собрались! – скомандовал барс – две минуты, что бы закончить принятие пиши.
Прошло еще несколько недель, после чего курсанты не только перестали роптать, но даже пообвились.
Продолжение наращивания физических нагрузок было рискованным в отношении здоровья и бессмысленным в отношении дальнейшего само преодоления.
В то же время режимных послаблений не наступило.
В очередное утро, после часовых силовых занятий и двухчасовой отработки рукопашного боя, все курсанты легиона были собраны на плацу. Построение заняло довольно долгое время, так, как никто никогда в жизни еще не строился. После этого ягуар, занимающий должность заместителя легиона кратко пояснил, что нужно делать и как реагировать на речь, которую им предстоит услышать:
- Все время, до окончания построения вы должны стоять на том месте, куда вас сейчас поставили. Вы не должны сдвигаться назад, вперед или в стороны. Это понятно?
Ответ не последовал. Все стояли молча, вытаращив глаза в ожидании продолжения инструктажа. Конечно, все были обучены непосредственными командирами, что нужно отвечать на обращенный вопрос. Проблема была лишь в том, что до этого обращение было адресовано непосредственно к каждому курсанту или, максимум, к нескольким из них. А здесь, в толпе, которая насчитывала почти 3 тысячи, каждый решил, что если он промолчит, то будет незаметно.
- Бойцы! Повторяю свой вопрос! Все понятно?
В ответ, с разных сторон донеслись единичные невнятные, но одобрительные звуки.
- Значит, мне придётся попросить, что бы ваши непосредственные командиры объяснили вам все в индивидуальном порядке? – переходя на свирепое рычание, еще раз задал вопрос леопард.
Толпа понимая, чем может закончиться индивидуальные пояснения начала одобрительно шуметь.
- Хорошо! – сказал леопард и продолжил – Когда будет команда смирно, вы должны сомкнуть лапы, выпрямит спину, втянуть живот, расправить плечи и поднять голову. Это ясно?
Толпа снова одобрительно зашумела смесью из «да», «понятно», «конечно», «так точно», «ясно», «хорошо», «угу» и еще множества того, что можно было разобрать и еще большего количества того, что представлялось шумом падающих с горы камней.
Несмотря на всю хаотичность ответа, заместитель командира легиона продолжил:
- Когда будет команда вольно, вы сможете расставить ноги и опереться на одну из них. Только после команды разойтись, вы сможете покинуть плац.
Дале, проследовало еще ряд настроений, когда и что нужно отвечать, когда и, как смеяться и тому подобное. Затем все было кое-как отработано.
Когда, наконец, командир легиона вышел к курсантам, перед его взором предстали неровные ряды крепких и абсолютно разношерстных существ с бешёнными, от чрезмерных нагрузок, глазами. Кто то стоял с расставленными лапами, кто то опустил голову, а кто-то, напротив, задрал ее слишком высоко. Изучающе понаблюдав, тигр, расправив плечи своего мощного торса, начал речь:
- Здравствуйте курсанты!
- Здравия желаю! Прокричали невпопад курсанты.
- Курсанты! Вы все прошли нелегкий путь и я горжусь вами!
- Ура! Ура! Ура! – громко, все так же невпопад и, абсолютно не к месту, прокричали курсанты
- Но вы находитесь в самом начале пути. Ваше обучение отныне будет с каждым днем становиться разнообразней, но не думайте, что будет легче. Будет только сложнее!
- Так точно! – снова невпопад прокричала толпа.
Слегка смутившись от нелепого поведения слушающих, тигр косо посмотрел на леопарда проводившего инструктаж, но ничего ему не сказав продолжил свою речь:
- Сейчас важно было определить можете ли вы выдержать те физические нагрузки, которые придётся испытывать в процессе дальнейшего обучения и несения службы. Отрабатывая элементы рукопашного боя, вы уже смогли заметить, что это было бы невозможно при отсутствии соответствующей физической подготовки.
- Так точно! – снова прозвучало в толпе. При этом, было характерно то, что начинало этих реплик выкрикивали отдельные курсанты, а их окончание, лавинообразно, подхватывала вся масса.
Заметив эту закономерность, Киль улыбнулся и про себя подумал: «Как аплодисменты». Это был первый раз, за время обучения в школе, когда у него возник осколок воспоминания о прошлой жизни.
- Теперь нужно двигаться дальше. Наряду с теоретической подготовкой и обучением владению оружием, вас будут тренировать вести бой малыми и большими группами. Так же, благодаря строевой подготовке, ваше стадо, которое более походит на банду, должно будет превратиться в военизированное образование.
- Желаю вам стойкости. Всем вольно. Разойтись. – закончил свою речь тигр и удалился в штаб.
Но курсанты, которым в течении многих недель подавляли волю к самостоятельным поступкам восприняли только часть приказа «Вольно», и продолжали стоять на плацу. Удивительным было то, что, на всякий случай, часть курсантов, не восприняла и первую команду, продолжая стоять по стойке смирно.
- Была команда «Разойтись». Марш в казармы - оглушающе прорычал леопард
После этого, масса начала становиться менее структурированной и более размытой по краям, пока не расползлась в разные стороны согласно приказу.
Это был удивительный день, который, впоследствии, надолго отложился в памяти большинства курсантов. В этот день, в первый раз, все получили свободное время и не на 5 минут и даже не на час. Свободное время было дано на целый день до отбоя.
Вернувшись в казармы в утреннее время, практически все курсанты молча распределились по своим койкам в недоумении, что делать. Инициатива была настолько подавлена, что без приказа никто не мог пошевелиться.
Опытные офицеры, давно знакомые с такой реакцией молодых бойцов, разработали стройную методику вывода подчиненных из состояния ступора.
Каждый командир - барс прибыл в казарму своей десятки и из грубого льняного мешка высыпал на стол гору писем
Не получив не каких указаний, курсанты продолжали сидеть на своих местах смотря пустыми глазами на беспорядочно рассыпанные конверты. При этом, у большинства, первой эмоцией была, отнюдь, не ностальгия по родным, которые могли написать эти письма, а чувство отвращения к беспорядку на столе, возникшему от этого хаотичного нагромождения бумаги.
- Была команда вольно! Все могут расслабиться и разобрать письма от своих близких. – сообщил барс
Только после этих слов, будто оттаивая, все ринулись к столу и стали копошиться отыскивая свои конверты. Вся бы процедура поиска была бы не сложной и товарищи по декурии могли бы, натыкаясь на любой конверт, передавать его соответствующему адресату. Но, к сожалению, за это время никто не смог познакомится и не знал имена других.
Наконец, куча постепенно практически иссякла, а на ней остались лежать два конверта.
«Странно», - подумал барс Ирбис и, машинально, пересчитал курсантов, опасаясь за то, что кто-то мог слишком буквально воспринять команду «Разойтись». Но, все оказались на месте. Тогда он подошел к столу и прочитал имена адресатов. Им оказался один курсант Эри.
Ибрис, в отличие от остальных, знал всех курсантов, в том числе и зайца Эри. Стараясь не привлекать внимание, он подошел к безучастному курсанту:
- Эри. Уже все разошлись. Можно не толпясь забрать свои письма.
- Мне нет писем. – спокойным голосом ответил Эри
- Тогда, кому адресованы эти конверты? – спросил Ирбис, протягивая письма с его именем – В этой казарме есть другой Эри?
- Это не мне! – решительно заявил заяц, глянув на конверт
- Эри. Я несу за тебя ответственность и, если, нагрузки этой школы тебе не по силе. Если ты себя не хорошо чувствуешь, то всегда можешь покинуть школу. Это же не тюрьма и здесь никто силой никого не держит.
- Со мной все порядке. – пошел на контакт Эри. – когда я решил стать котом, я покончил со своей прошлой жизнью. Теперь я не заяц Эри.
- Но ты еще и не кот.
- Назад пути нет
- Тебе кто-то насолил и ты решил сжечь мосты?
- Да нет же. Я не на кого не в обиде и в моих действиях нет подоплеки. Я всю жизнь хотел быть котом, но я был так сильно привязан своей семье, что, если бы думал о ней, то не выдержал бы и дня в этой школе. Придя в школу, я полностью от себя отрезал прошлую жизнь. Весь этот период мне было тяжело, но комфортно. А вот теперь эти письма. Я боюсь, что прочитав их не выдержу, не смогу снова настроится.
- Я понимаю тебя. Однако нам не нужны зомби. Будущий кот это существо социальное и, даже если ему придётся убивать, то он это сделает во имя жизни, а не во имя смерти. Ладно, не углубляйся. Чтение писем обязательное условие. Не будешь читать – свободен. – пояснил барс.
Безусловно, Эри не был удовлетворен разговором. Этот разговор разрушил не только то мнение, которое он хотел произвести на окружающих, но и мнение о собственной новой личности, которую он начал формировать о себе. Но отчисление из школы уж точно не входило в его планы. Нехотя, заяц распечатал конверт, достал письмо и, повернувшись к барсу, вопросительно посмотрел, как бы говоря о неэтичности подсматривать за тем, кто собирается читать личную почту.
- Ничего. Не в этом случае. Ты прочитаешь его не просто при мне, ты прочитаешь его вслух. – поняв взгляд курсанта отрезал Ирбис.
Дело было сделано. Все курсанты прочли свою почту. Не исключением был и Киль, которому досталось одно письмо от друзей:
«Здравствуй дорогой друг. Наша жизнь продолжается идти своим чередом, растворяясь в спиртном и мечтах. Я продолжаю писать картины. Пока ничего серьезного. Бран перебивается перманентными заказами, но не бросает работу над оперой. Так же обстоит с нашими вялотекущими романами. Я, так думаю, что при таком образе жизни, который мы ведем, строить семью было бы верхом легкомыслия. Ну, хотя бы сейчас, пока мы еще не прославились. Ты же помнишь, во, что превращаются наши братья, заводя семью на заре своего творчества. У наших девушек все наоборот, они не хотят тратить лучшие годы своей репродуктивности, понимая, что когда нам будет пора, им будет поздно. Да, о девушках. Эле часто спрашивает о тебе, но сама написать не решается. Думает, что это уронит чувство ее достоинства после того, как ты уехал ничего ей не сказав. Но, сказать по правде, она очень рада, что ты решился на такой путь. Ты ей всегда был не безразличен, даже несмотря на неодобренее ее кошачьей семьи отношений с птицей. Теперь, если ты окончишь школу и станешь котом, все барьеры между вами будут устранены. Уверен, что она тебя будет ждать. Мы же, конечно, немного огорчены, что ты больше не будешь птицей. Но, и кот в нашей компании не помешает. Получаем письма от твоего отца, озабоченного тем, что ты последнее время ничего не пишешь. Дружище! Уважай старика и напиши ему пару строк, если будет возможность. Тебе, все наши, передают привет. Твой вечный друг, Дон.»
«Как же все-таки прекрасно почувствовать вкус мирской жизни после воздержания от нее. Да, правду говорят, что пресыщение делает несчастным, а голод дает возможность радоваться, даже самой маленькой радости». – вытянувшись на кровати, погрузился в раздумья Киль – «Странно, но сейчас мне, как никогда хочется писать. Рифма, так и лезет в голову. Причем, она стала такой чисток. Может критик был и прав. В этой птичьей суматохе я превратился в рифмователя и начал растрачивать в себе поэта. Вот бы сейчас вернуться и все начать сызнова. Так стоп … Что это я?»
- Дружище, ты разве не знаешь, что лежать нельзя, даже в свободное время – прервал его рассуждения сосед по кровати – Только во время ночного сна.
Киль поднял глаза и посмотрел на говорящего. Это был довольно большой кот с добродушной мордой.
- Все собрались в комнате отдыха для знакомства. Пойдем не хватает только тебя и этого странного зайца, который не захотел забирать свои письма. – продолжил свой монолог кот
- В этом месте есть комната отдыха? – переспросил Киль удивлённо подняв брови
- Есть. Пойдем. И забери этого депрессивного зайца. – сказал кот и направился к выходу.
Киль осмотрелся и, к своему удивлению, понял, что в казарме никого кроме него и зайца не осталось.
«Странно», - подумал он, - «Как я мог так сильно погрузиться в себя». – Этого не было с ним даже в период глубокого погружения в поэзию и веселье.
Поднявшись с кровати Киль поправил постель и подошел к зайцу Эри
- Привет, меня зовут Киль
- Я не ищу здесь знакомств. – гнусавым голосом, показывая всем видом отгороженность, ответил заяц.
«Странный этот заяц», - подумал Киль, - «хотя, кто его знает, может здесь все такие. Может такой и я. Странный, но только по своему».
- Знаешь! Я тоже не ищу знакомств, но, думаю, это такой же элемент занятий, как и все остальные. За время пребывания в школе, я понял, что здесь не бывает свободного времени и, если нам его организовали, то это какая то тренировка. Я, абсолютно случайно, уже слышал какую свободу тебе дали с прочтением письма. – Сказал Кил и со свойственной для него открытой поэтической улыбкой посмотрел на зайца
- Отстань от меня! – сказал Эри и, отвернувшись, лег на свою кровать
- Ты, что? Не знаешь, что днем нельзя валяться на кровати, даже в свободное время. – сказал Киль и расхохотался от того, что сам от себя не ожидая повторил фразу, которую несколько минут назад сказали ему.
Эри, который краем уха слышал, о чем разговаривали с Килем, так же рассмеялся.
- Ты кем был до службы – спросил кроль у Киля.
- Поэтом, а, что?
Этот ответ вызвал у кроля еще больший смех
- Да уж, твое обращение ко мне абсолютно не стереотипно и поэтично. Ты, как поэт переписывал чужие стихи? Ха-ха-ха.
До жизни в школе Киль посчитал бы это замечание весьма оскорбительным, особенно учитывая провал при выпуске его первого сборника. Но сейчас, он смотрел на все несколько иными глазами, отчего так же залился смехом в ответ.
- Пойдем, посмотрим, что нам приготовил этот – сказал Эри и они вместе с Килем проследовали в комнату отдыха.
Там оказалось достаточно нескучно.
Уютное помещение было оснащено огромным количеством цветов, теннисным столом и другими столиками окруженными стульями со спинками. Так же, в комнате, был трёхъярусный прозрачный холодильник, камин, огромный самовар с чаем и шкафчик с разнообразными табачными изделиями, начиная от нюхательного табака и заканчивая сигарами. Два яруса холодильника были заполнены простой и сладкой водой в свободном доступе. Третий же ярус содержал разнообразные алкогольные напитки, но был под замком.
Вся компания декурия распределилась по интересам. Кто то просто болтал, кто то играл в теннис, а кто-то был около пианино.
Как оказалось, около пианино развернулась некая игра. Один из курсантов начинал произведение, а следующий должен был его продолжить, но уже другим произведением таким образом, что бы не нарушить общую с структуру. Естественно, это не могло не привлечь внимания Киля, который долго прожил в одной комнате с роялем. Он занял свою очередь и с головой вовлекся в игру.
Эри, так же растворился среди честной компании, найдя свой интерес в теннисе.
Время протекало отлично и все изрядно выпели воды и чая. Они были абсолютно хмельны от свободы, которую не могли заменить не какие психоактивные вещества.
По ходу, все познакомились, но, все равно, это носило какой то случайный характер.
Киль, который победил в музыкальном соревновании, под общие аплодисменты вскочив на один из столов сказал:
- Господа коты! – предлагаю всем познакомиться более обстоятельно!
В ответ на это раздались совершенно противоречивые выкрики обалдевшей, от расслабления, публики: «слезь со стола», «кто ты такой?», «познакомились уже», «ты, что пьян?», «я не слышу, что он говорит», «да успокойтесь все» ….
Все выкрики, собравшихся, можно было разделить на 4 составляющие: негативные, позитивные, поддерживающие и критичные. Количество критичных выкриков превысило все остальные. Вернее, не количество критичных, а количество критичных лидеров мнения, которые успели сформироваться в этой десятке за пару часов.
- Что ты предлагаешь? – и тому подобные вопросы начали появляться в разрозненных криках.
- Предлагаю представиться и сказать о себе минимум информации: как зовут, кем был до поступления в школу и зачем пришел в нее.
- Какая разница, как зовут? – начались раздаваться шутливые возгласы – мы здесь уже столько времени и, незнание имен, нам не помешало.
- Хорошо! Тогда давайте называть себя так, как мы хотели бы, что бы нас называли.
Данное предложение вызвало хохот и энтузиазм, потому, как в нем была некая интрига, которой так не хватало за все время, проведенное в школе.
Учитывая отсутствие руководства, ребята были веселы и раскрепощены, но незаметно для них, как тень, за стеклянной дверью стоял барс.
Конечно, выступления были неформальными и больше походили на кривляния, где каждый хотел выдать себя с какой то стороны. Кто то пытался блеснуть чувством юмора, кто то умом, а кто-то, попросту, похвастаться. Тем не менее, сквозь дурачество, стало понятным, что все, пусть даже короткие, судьбы очень разные. Единым было то, что они все были молоды и страстно хотели быть в армии, в армии полной силы, героизма, дружбы, красоты, гордости и еще множества другой чепухи. Так же, общим было и то, что совершенно никто не отдавал себе отчет, что такое армия и какие важные задачи на нее возложены. Каждый, как и было оговорено, придумал себе клички. Естественно, что клички отличались напыщенностью и величием, но, за редким исключением, придуманные самим себе клички не принимались остальным коллективом, который с креативным энтузиазмом тут же проводил коррекцию.
- Меня зовут Меч! – гордо заявил енот, когда настало его время представляться.
Традиционный хохот и отрицательное мотание головами отвергли само именование
- Ты будешь «Пушок», «Лапа», «Ползун» посыпались предложения со всех сторон. – Нет, нет! Он «полоскун»! – последовало еще одно необычное предложение
- Почему «полоскун»? – удивились все
- Почему я полоскун? – удивился енот
- Потому, что он всегда моет еду! – ответил предложивший
- Так, это ж гигиена! – апеллировал енот
- Да! Вот только ты и помытую и приготовленную еду моешь.
Снова раздавшийся всеобщий, за исключением енота, смех закончился общим решением, что этот енот будет называться «полоскун» и никак иначе.
Киль, конечно, оказался не исключением и получил имя «Лира» в честь своего поэтического прошлого.
Этот славный день закончился вечерним построением. А, после отбоя, в отличии от других дней, когда все падали замертво в кровать, большинство курсантов долго не могли заснуть. По уставу, после приказа отбой, было запрещено разговаривать и поэтому те, в чьи глаза не пришел сон просто вспоминали, что то хорошее или мечтали о чем то светлом и добром.