Когда мне исполнилось семнадцать лет, отец подарил мне одноствольное ружьё. Он тогда работал в конторе «Заготживсырьё» агентом по приёму кожевенного сырья от населения. Я зарегистрировал ружьё и с полным правом ходил на охоту. Потом я своё одноствольное ружьё поменял на двуствольное, владелец которого, был кривой на правый глаз и ему было неудобно целится из двустволки. Правда, охотник из меня был вначале так себе, вернее - никакой. Охотился я в основном на зайцев, да на уток осенью до их отлёта на юг.
Однажды, где-то в первой половине января я утром решил «сходить на зайцев». Обычно я такое мероприятие планировал с вечера. Примечал, откуда дует ветер, какой закат, готовил патроны, ружьё. А тут, не собираясь никуда, вдруг решил – пойду. День был морозный – градусов пятнадцать, ветра почти не было. Ну, я и двинул в поход. Проходил весь день и ни одного зайца не вспугнул, ни оной куропатки. От дома был уже километров за восемь, если по прямой смотреть. Солнца не было видно весь день. Небо было в какой-то плотной, серой пелене сплошных облаков, словно покрыто войлоком.
По всем признакам солнце должно было уже клониться к закату. С севера начал задувать ветерок, постепенно усиливаясь и гоня сухую позёмку. Мороз крепчал. Я двинул напрямую до дому и тут увидел вдалеке на поле, как раз на пути моего маршрута домой, трёх лис, которые мышковали и продвигались в ту же сторону, куда нужно было и мне. Из-за усилившейся позёмки и далёкого расстояния они видны были плохо, только силуэты.
Я решил догнать их, хотя и не надеялся, что они меня подпустят на выстрел. А так как нам было по пути, я не стал больше раздумывать и двинулся за ними. Единственное, что меня смущало в этой ситуации, так это то, что я пока ни разу не видел, чтобы лисы охотились на мышей группами, всегда в одиночку. Но тут взыграл охотничий азарт, в пылу которого я отмахнулся от этих сомнений и забыл о том, что у меня в патронташе нет ни одного патрона с более крупной дробью, чем утиная, не говоря уже о картечи или жаканах. Даже ножа с собой не взял на этот раз.
Зная повадки лис, я подумал, что обязательно перехвачу их до захода солнца. У нас на средне - русской возвышенности местность холмистая пересечённая – балки, лощины, перелески. Много небольших балок заросших лесом и кустарником, овраги, а между балок поля, сёла, деревни. Лиса никогда не зайдёт в незнакомый лесок или заросли кустарника, если только она не напугана и не спасается от преследования или она сама преследует жертву. Тогда она мчится, не разбирая дороги и то с оглядкой. А в спокойной обстановке она относится к незнакомым местам настороженно. Ещё, наверное, и потому, что зимой снег на полях уплотнённый и не очень глубокий, даже если рыхлый, а в балках и перелесках снег рыхлый и довольно глубокий, по которому лисе трудно передвигаться на своих коротких лапах. Поэтому лисы не идут через перелесок напрямик, а обходят его по опушке, не подходя вплотную к лесу. На это я и рассчитывал, начиная преследование.
Я был на лыжах, но без палок, так как они на охоте только мешают. Конечно, в этот момент они бы мне очень пригодились, но всё равно я погнал за лисами. Смотрю, они обходят лесок по опушке, а я напрямик его пересекаю, но стараюсь не попадаться им на глаза. Наконец я понял, что спустившись в верховья очередной балки. Я выйду им навстречу.
В пылу погони я не заметил, как очистилось небо и появилось солнце. Оно уже висело низко над горизонтом красным диском, предвещая сильный мороз и ветер. Впереди в километре маячили крыши хутора, а передо мной было верховье балки, в которой в двухстах метрах ниже начинался густой дубовый лес.
Мороз уже был градусов двадцать пять, не меньше. В спину мне упирались лучи красного заходящего солнца, уже коснувшегося горизонта, слева дул ледяной северный ветер, гоня сухую, жёсткую, как песок, позёмку. Над тем местом, где начинается балка, от хутора на северо-запад шла накатанная просёлочная дорога, но она была пустынна. Только одинокая женская фигура, закутанная в шаль, торопливо шла по ней в сторону от хутора.
Скатившись в балку, я выпрямился, чтобы начать подъём в гору на противоположный склон и увидел на опушке балки, прямо перед собой трёх волков. Матёрого самца, самку и годовалого волка. Я опешил. Сходу вгорячах вскинул ружьё. И тут же вспомнил, что у меня там дробь, которой можно убить птицу, ну, в крайнем случае, зайца, да и то с близкого расстояния. А тут передо мной стоял огромный волк ростом с хорошего телёнка. Он стоял ко мне немного боком, как бы прикрывая собой волчицу и волчонка, стоявших от него несколько в стороне. Все они уставились на меня, словно удивляясь моему внезапному появлению.
Волки явно были голодны. Середина зимы. Живности, кроме зайцев, почти никакой. Вот они и охотились на мышей, из-за чего я и принял их за лис. Я никогда раньше не замечал, чтобы волки в наших краях мышковали, уподобляясь лисам. Самец ощерился и зарычал, показывая мощные клыки. Шерсть у него на загривке поднялась дыбом и зашевелилась. Самка тоже оскалила зубы.
Я стоял размышляя. Если выстрелю в самца, а бить непременно нужно в него, то такая дробь, как у меня, его только поцарапает. Если волки испугаются и отскочат в сторону, то я успею перезарядить ружьё и буду готов встретить их в случае нападения. Но такой матёрый волк, что стоял передо мной на опушке, вряд ли испугается хлопка моего ружья. Может быть, только тогда бы мог испугаться, если бы выстрелы были произведены в упор. Скорее всего, он кинется на меня, защищая своё семейство. Я даже немного растерялся, но продолжал размышлять, что делать дальше. Если волки решатся напасть, то мне убежать от них некуда. До леса метров двести, до волков - от силы тридцать пять- сорок не более. Да и что мне даст этот лес, если даже я смогу добраться до него? Во-первых, мороз, который всё крепчает, во-вторых, надвигается ночь. Допустим, заберусь я на дерево, ну и что? При таком морозе и ветре я через час свалюсь с него прямо в зубы волкам. Ножа у меня нет. «Врукопашную» с волками не с чем идти. Охотничье ружьё не винтовка, прикладом не ударишь, он тут же сломается. А вот тогда уж точно конец. Уходить на дорогу тоже нельзя, я покажу волкам спину и они, в этом случае, обязательно нападут. Мне очень не хотелось, чтобы волки мной поужинали, поэтому решил пойти прямо на них. Расстегнул патронташ, наполовину вытащил из гнёзд патроны, чтобы легче и быстрее было их выхватить и перезарядить ружьё, если придётся стрелять. Держа ружьё почти наизготовку, я двинулся в гору прямо на самца.
Я рассчитывал так. Если они на меня кинутся, я выстрелю в самца прямо в упор из двух стволов одновременно. Гром выстрелов и огонь, если я даже и не убью его, приведут их в замешательство и я успею перезарядить ружьё. А тогда они мне будут уже не страшны. Главное, первого убить вожака или хотя бы на время вывести его из строя.
Волки, видя мою наглость и решительность, спокойно отошли в сторону метров на пятьдесят и остановились, не спуская с меня глаз. Им хотелось есть, еда шла рядом, а напасть они всё-таки не решались. Наверное, от меня не исходили флюиды или, вернее, биоволны страха. Хищники это чувствуют всегда. А у меня этот страх был одно мгновение, когда я увидел волков, оглянулся вокруг и вспомнил, чем я вооружён. После этого у меня в голове шёл трезвый расчёт выхода из создавшегося положения.
Когда я двинулся в гору, то не спускал глаз с самца и глядел ему прямо в глаза. Выйдя на опушку, я пристально вгляделся в волков. У них не было явных признаков к немедленному нападению. Тогда я спокойно направился в сторону хутора. Волки тоже двинулись параллельно моему курсу и в ту же сторону. Они не спускали с меня глаз. Я тоже не выпускал их из поля зрения, держа наготове ружьё. Проводили они меня до самых хуторских огородов и повернули к лесу, так как ветер дул от нас в сторону дворов и собаки, почуяв хищников, подняли такой лай и гам, что даже люди забеспокоились, с чего бы это они? С тех пор я ни разу не вышел на охоту без картечи и без ножа.
Фото из Интернета.