Фото собаки, отпущенной хозяином после прямого попадания снаряда в дом, чтобы дать ей возможность спастись от бушующего пожара. Пес воспользовался своим шансом лишь после того, как вернулся в дом и забрал котенка.
ЗАСТЫВШАЯ РЕАЛЬНОСТЬ.
Рассказы о собаке и человеке.
ЛЕГЕНДА И РУИНЫ.
"Руины — путь к преображению."
"Учитесь выбирать себе мысли, как вы выбираете в шкафу одежду на каждый день."
"Потеря равновесия от счастья есть важная часть равновесия жизни."
- Цитаты из фильма “Ешь, молись, люби” с Джулией Робертс.
Ему всегда нравились улицы старых европейских городов. Они ему нравились еще до того, как он увидел их впервые. Или только думал, что впервые. Дело в том, что он и родился в небольшом немецком городе. На одной из таких вот тихих, чистых и по-семейному уютных улочек. Но тогда, когда это произошло, он еще не думал, а когда стал думать и запоминать, уже не жил на этой улице, а та, на которой он жил, тоже была старой, но уже в Питере. Да и это длилось так недолго, что когда он зашел в свой двор-колодец спустя сорок лет, то долго не мог его узнать, хоть в том дворе так ничего и не изменилось. И это его порадовало - что ничего так и не изменилось. По этой причине он смог заглянуть в свое детство и через четыре десятка лет.
А ей нравился он, а потому она любила авансом все то, что любил он. И ей нравилось все то, что нравилось ему. А любила она его за то, что он был совсем не похож на ту, ее первую любовь, которая за год превратилась в ненависть не только к мужчине, которому она отдала свою первую нежность и свою невинность, но и ко всем мужчинам, кто был не похож на ее отца. Отца своего она очень любила. Может за то, что тот был настоящим отцом и настоящим мужчиной во всех смыслах, кроме одного. Только в моменты, когда рядом с ее отцом была ее мать, он переставал более быть мужчиной и превращался в безвольное нечто. Но и тому у него была причина. Отец очень сильно любил ее мать. Любил всю жизнь. Любит и сейчас, когда ее нет. Но ведь он-то еще есть, потому и любит свою жену до сих, до этих пор. Иногда, кажется, что любовь столь заразна, что передается не только при контактах разных людей, но еще и по наследству. Но это лишь кажется, потому, что на самом деле все не так.
Чувства человека тем и ценны, что ничего не стоят отдельно от своего хозяина. Это как собака или иное домашнее животное. Стоит только забрать у собаки хозяина, как ценность ее исчезает вместе с его любовью. Иногда, ценность и любовь могут вернуться уже с другим хозяином, как это произошло с тем, кто любил старинные улички европейских городов, когда он встретил своего третьего по счету пса в приюте для собак. Точнее его пес встретился с ним и полюбил с первого взгляда, хоть и был слеп на один глаз, а вторым едва видел. Но чувства тем и хороши, что не нуждаются в отличном зрении, хоть и некоторые говорят, что мужчины любят глазами. Нет, это ошибочное утверждение. И люди и животные любят сердцем.
Вообще-то, любовь с первого взгляда не подлежит изучению или анализу, в отличие от разных других ее форм. Тут бессильна наука, будь то химия, генетика или психология. Отчего два живых существа испытывают с первого контакта притяжение душ – необъяснимо разумом. Можно предположить, что тут важен опыт предыдущих встреч и последствия жизни с тем, кого не любишь, но доказать точно ничего нельзя.
И его пес, и та, которую он полюбил сразу, со второй встречи, оба они имели печальный опыт своей первой любви до встречи с ним. Им было с кем сравнивать. Возможно, по этой причине они и влюбились в него сразу, с первых минут встречи. И чтобы его не обижать, приняли и его мир со всем тем, что любил он сам и что ему нравилось. Ведь иначе бы у них не было шансов продлить жизнь с ним надолго. А он, в свою очередь, с радостью стал познавать их миры, в которых было много всего того, что ему пришлось тоже принять и полюбить. Он тоже очень хотел жить вместе с ними так долго, как только это было возможно.
С годами его любовь путешествовать по городам и бродить бесконечно по улицам старых городов Европы изменилась. Слепой пес гулял трижды в день и делал это нервно и непривычно. Он бегал быстро и нервно, описывая бесконечные круги в ту сторону, где его глаз не видел. Делал он это либо гордо, либо озабоченно. В первом случае, он выпрямлял спину и высоко поднимал голову по той причине, что его один глаз видел лишь своей нижней частью. Вот почему, чтобы поднять выше ту линию горизонта, которая псу была доступна, ему приходилось задирать высоко свой нос. Во втором случае, он больше полагался не на слабое зрение, а на свой нюх, усилившейся после травмы глаза. Прижимая свой нос прямо к земле, он выпрямлял спину и вытягивал хвост в одну линию с ней, нервничая и напрягаясь, чтобы на бегу не пропустить что-либо для себя важное.
Что было для пса важное, сказать трудно. Одно можно было смело утверждать, что кусты, деревья, встречные пешеходы, автомобили и прочие препятствия на его пути, к этой категории он не относил, то и дело, натыкаясь с набега на все это. Длинный в целых шесть метров поводок не спасал его от бесконечных попыток боднуть препятствие на пути.
Иногда хозяину удавалось успеть остановить его и направить в нужную сторону, где препятствий было меньше, а иногда и нет. Но каждое такое столкновение отзывалось болью только в душе хозяина, а сам пес, не спешил облечь своим вниманием или какой либо реакцией все те преграды, что вставали бесконечно у него на пути. Он лишь метил тщательно и многократно каждую из них, и если она при этом оставалась неподвижна по своей природе, являясь предметом неодушевленным, то он злобно рычал на нее и исступленно загребал всеми лапами сразу подходы к ней.
Каждая такая злобная ругань врагов пса, вызывала умиление у его хозяина, которому было смешно видеть нового Дон Кихота в образе лохматого, с длинными ушами, пса, воюющего со всем, что попадалось ему по дороге. А редкие встречные прохожие, которых они тщательно избегали во время прогулок, шарахались испуганно в сторону, не ожидая от собаки с такой милой внешностью столь злобного нрава.
Друзей хозяин и его собака успели растерять. Пес из своего увечья и поведения, а хозяин? А, у хозяина была на то своя причина. Для него дружба с людьми была схожа с любовью к женщине, где основными принципами для него были: понимание, уважение и доверительная искренность в отношениях, основанных лишь на бескорыстном желании быть рядом.
Быть рядом им хотелось всегда с той минуты их первой встречи. Желание это было бескорыстно с обеих сторон. Этим отношения его с псом отличались коренным образом от отношений с людьми, где редко удавалось избегать выгоды и корысти. Это и объясняло отсутствие у него друзей. У пса не было друзей по иной причине. Его слепота не позволяло отличить друга от конкурента в страсти, а подруг отгоняло его природное желание продолжить свой род вне всяких правил и потребностей не зависимо от их готовности к этому. Вот почему он так злобно рычал на все препятствия на прогулке и все послания своих недругов и потенциальных подруг. Ласков он был лишь людьми, которые еще не успели его обидеть и предать за его короткую жизнь. Преданность его нежность к людям была наивна и трогательно искренна, как может быть любовь неискушенной девушки.
Ритуал прогулки утром был завершен и для него и для пса. Будний день в своей неизменной программе предлагал короткое путешествие к тому месту, где можно было получить свою пайку выживания, которую пес получал вне зависимости от дня недели сразу после прогулки. Его хозяин же вынужден был месяц ездить к тому месту, где один раз за этот срок он мог рассчитывать получить желаемое.
Пайка. Как бы странно не звучала подобная оценка его награды за труд, но платой подобную подачку было назвать еще немыслимей. По той же причине, свой труд он стыдился называть работой. Это была служба хозяину. Набор мелких услуг и любезностей, за которые раз в месяц он претендовал на вознаграждение, как и его пес. Но если пес это делал по велению сердца и зову его природы, то его хозяин это делал по принуждению и в рамках неправедных договоренностей между ним и ему подобными и всеми теми, кто присвоил власть над ними.
Смешно и удивительно то, что ни сам хозяин, ни все, кто был ему известен из его стороны этого договора, ни о чем и никогда ни с кем не договаривались и ни под чем таким, ни разу в жизни не подписывались. Не рассказывали хозяину о подобном случае ни его родители, ни родители его родителей. Скорее всего, это была легенда, передаваемая из поколения в поколение, из рода в род. Почему, при этом, все старались свою жизнь прожить в соответствии с этой легендой, для него оставалась такой же загадкой, какой было то, отчего он сам этой легенде не изменил ни разу в своей жизни, в какой уже наступил этап завершения.
Маршрутное такси в виде потрепанного годами автобуса марки «Богдан” резво пробиралось в утреннем потоке разношерстных автомобилей, тщательно избегая их густых скоплений на трех полосах транспортной артерии, соединяющей два берега большой реки и спальный район немалого города с центральной его частью.
Лучик солнца сквозь окно автобуса освещал кожу на длинных девичьих ногах, показывая то ее шелковистость, то открывая взору бархатных, невидимый без солнечного света, легкий пушок. Лица девушки было не видно из-за затылка юноши, сидевшего рядом с ней. Это идеализировало впечатление того, что было доступно взору. Оба, девушка и юноша были поглощены друг другом до той степени, что смыкает мир влюбленных и упоенных близостью людей до узости двух быстро бьющихся сердец. Эту близость выдавала поза девушки, что сидела на сидении возле окна, расслабленно расположив на нем свое молодое тело.
В ее позе не было стыда и застенчивости. Вся она излучала негу от той сладости, что ей принесла пролетевшая ночь. А еще об их близости, к которой еще оба не привыкли, говорило то излишнее внимание и забота, с которой юноша смотрел ей в глаза, застыв на все недолгое получасовое путешествие по маршруту автобуса в неудобной для него позе.
Юноша вышел раньше, открыв любопытному взору лицо девушки. К сожалению, оно не украсило ту картину, что создавали все вместе: стройное тело, обтянутое узким и коротким платьем, умеренная в своих размерах грудь, длинна обнаженных взору стройных ног, тонкая талия и удивительной красоты руки, с длинными и ухоженными пальцами. Тяжелый подбородок под тем, маленьким ртом, что очерчивали тонкие губы, венчающие несоразмерно тяжелый нос с переносицей боксера ниже глаз под тяжелыми широкими темными бровями, что были слишком глубоко и близко посажены ниже узкого лба, скорее огорчали и рассеивали уже возникшее очарование. В ее лице не было ни тени симпатии, ни намека на ум либо неординарность.
Напротив, все в нем говорило о тяжелой наследственности и той отсталости в развитии личности, что очевидна и не приятна внимательному человеку, имеющего достаточный для столь быстрой оценки опыт общения, что обычно останавливало в желании знакомиться ближе. Это открытие, после ухода от нее юноши на одной из остановок, многое объясняло. Раскованность девушки, открыто демонстрирующей миру красоту своего молодого тела, неприкрытое от посторонних глаз наслаждение близостью минувшей ночью, как и тот нескрываемый интерес к девушке юноши, в отличии от девушки не имевшего изъянов ни в лице, ни в теле, ни в своем интеллекте, ни в умении одеваться и вести себя среди общности людей. Впечатление от увиденного завершало обилие золота на пальцах и груди девушки, не изменившей свою позу удовлетворения после ухода от нее того, кто смог принести столько удовлетворения ее страсти в теле и в желаниях, не весьма сложных и оригинальных.
Пассажиров, по-утреннему еще свежих и не успевших потерять любопытство своего интереса к событиям вокруг них, таких же наблюдателей жизни утром в замкнутом пространстве автобуса, как и он сам, утром еще могло заинтересовать что-то из того, что открывалось взору. После визита за надеждой на пайку в конце месяца к тому, кто имел власть его и всех остальных кормить с руки, как он сам кормил своего пса дважды в день - интерес и любопытство к происходящему вокруг умирали до следующего утра, если это утро не было началом выходного дня.
Лишь время выходных дней было свободно для созидания. Выходные несли ему и псу свободу. Они несли им обоим возможность творить все то, к чему стремились их желания все время не свободы и «легендарных» обязательств по средствам для выживания. Пса ждала миска с едой в течение всего дня, а его возможность самому выбирать то, как расходовать свои часы и дни жизни. Это было порой глупо и безрассудно, порой эффективно и с большой пользой. Но главное то, что в этом и заключалась суть его свободы - распоряжаться своим временем по собственному выбору и желанию.
Трудно сказать что-то подобное про работу, где приходится забыть о свободе, чтобы с выгодой пристроить свое время и опыт. При этом, выгода лишь кажется таковою в сам момент выбора, но эта иллюзия тает с каждой выплатой вознаграждения за потраченное тобой время.
Можно возразить, что порой совпадает работа и пристрастия в том деле, какое по душе. Так случается столь редко, что можно над этим не задумываться так уж долго. Ведь случается подобное куда реже тех случаев, когда нуждающиеся в средствах для выживания люди работают бесплатно, не претендуя даже на еду и ночлег за потраченное ими время.
Продавая свое время столь долго, что ему уже стало казаться, будто его не осталось вовсе, он внезапно заметил, что вместо привычного и уютного мира, в котором он почти прожил свою жизнь, вокруг него реальность оставила лишь руины. Повеяло холодом от всего того, что столько лет давало ему не только комфорт и удовлетворение, но и радость бытия.
Как такое и когда случилось, он вспомнить не мог. Заметил лишь тогда, когда внезапно все это увидел вокруг себя и понял, что живет уже в мире руин. Утратив так много, как только можно было, он с трудом нашел ту мысль, что могла его не только утешить, но и спасти.
Память принесла из своих глубин одно воспоминание, где звучала фраза из фильма, названия которого он уже и не помнил. Там же прозвучал и совет: « Учитесь себе выбирать мысли, как выбираете в шкафу одежду на каждый день». Следуя совету и глядя на руины его собственного мира он выбрал как спасения только одну мысль:
«Может это не моя жизнь хаотична, а сам мир таков, а руины в нем – путь к преображению?!»
Трудно сказать, чтобы спасительная мысль утешила и исцелила его, но точно можно утверждать, что именно она принесла то мужество, с которым он стал на руинах собственной жизни ждать преобразований вокруг. Единственное сожаление, которое еще оставалось с ним, и мешало спокойно ждать далее, это то, что большая часть времени его жизни уже потрачена. А значит цена каждого прожитого им часа возрастает в цене многократно и уж точно давно не стоит той пайки, что он ждет каждый месяц с тайной надеждой выжить еще и в месяце следующем, чтобы дважды в день накормить своего пса, которого он приручил.