Сумасшедшая энергия. Сейчас она во мне. Тысячи, десятки тысяч обезумевших, невменяемых людей беснуются в нескольких метрах от меня. Я смотрю на них и не могу поверить, что это я стал причиной их помешательства. Все тело онемело, я не осмеливаюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть это удивительное наваждение, охватившее меня. Все, на что у меня хватает сил – это улыбнуться и прикрыть глаза от удовольствия. Всем телом и всей душой я чувствую эту невероятную мощь, мощь зала. Этот момент застыл в вечности. Кажется, никто до меня не испытывал ничего подобного. В ушах стоит гул, он заполняет все моё существо, впитывается в кожу, проникает в вены и течет по ним. Кровь бешено стучит в висках. Они любят меня. Они хотят меня всего, целиком, без остатка. И я отдаюсь им без остатка.
Падаю в пропасть. Вернусь из нее или нет - не имеет никакого значения. Главное почувствовать это до конца. Нескончаемое количество рук хватает меня, дергает, стремится оторвать от меня хоть малейшую частичку: будь то майка, брюки, волосы или куски моей мокрой горячей кожи. Людям все равно, как, собственно, и мне. Я дал им то, чего они хотели. Больше ничто не имеет весомого значения. Жизнь только здесь, сейчас, только в этом моменте.
In your room
Where time stands still
Or moves at your will
Will you let the morning come soon
Or will you leave me lying here
In your favourite darkness
Your favourite half-light
Your favourite consciousness
Your favourite slave
В грязной, провонявшей алкоголем комнате на полу сидит человек. Его худощавое тело застыло в неестественной, болезненной позе. Он не двигает ни единым мускулом, но напряжение, исходящее от него, можно почувствовать почти физически. Невозможно увидеть его глаза, они скрыты под темными, длинными, влажными от пота волосами, свисающими на лицо. Кажется, что под этой тёмной завесой и вовсе нет глаз, а вместо них черные дыры, засасывающие все на своем пути.
Он начинает еле заметно покачиваться вперед-назад, с каждой секундой набирая темп, словно маятник. С его губ срывается короткий стон. Он хватается за голову с такой неистовой силой, что, кажется, вот-вот продавит пальцами свой череп. Резко, судорожно вскакивает с места, хватает сам себя за руки, за живот, царапает кожу, будто не замечая этого. Согнувшись пополам, он прислоняется к стене в попытке устоять на ватных ногах. Его лицо сморщилось в странной гримасе, рот превратился в оскал дикого зверя, с губ то и дело срываются то звуки, похожие на вой, то потоки грязных ругательств, которые сопровождаются брызгами слюны и пота.
Единственный способ прийти в норму, избавиться от этого кошмарного ощущения, медленно пожирающего изнутри – вмазаться. Он не хотел делать это снова. У него была абсолютная уверенность, что он сам решает, когда остановиться, что он независим и в любую минуту может сказать стоп. Но что-то пошло не так. Под его кожей словно ползают мелкие червяки, они возятся, щекочут, вызывают приступы рвоты от отвращения и желание отодрать куски кожи, чтобы освободить свое тело от этого адского кошмара. Он борется с собой. То смирно и отстраненно принимает все это как данность, то в исступлении бьётся о стену, не замечая увечий, которые сам себе наносит.
Больше нет сил, наплевать на все. Доведя ситуацию до предела своего терпения, и даже чуть дальше, он сдается и дрожащими руками, роняя все вокруг, достает шприц, раствор, жгут и порошок. Голый героин уже давно перестал давать ощутимый эффект, поэтому приходится изощряться. Тонкими костлявыми пальцами он кое-как затягивает жгут, помогая себе зубами. В нетерпении, дергаясь и дрожа всем телом, он наугад вводит шприц в место, где по идее должна быть вена, но на деле там красуется темно-багровый синяк с кровоподтеками и бесконечными следами от инъекций. Со злобой отбрасывая шприц подальше, он тут же быстро и резко вдыхает содержимое пакетика, который был сжат у него в кулаке все это время. Но и на этом он не успокаивается. Рывком облизав палец, он собирает из пакетика все до последней песчинки, выкидывает его прочь вслед за шприцом и втирает себе в десны остатки белого блаженного порошка.
Тело обмякло. Покой. Безразличие. Облокотившись головой о стену, он неподъемным грузом валяется на полу. Рот приоткрыт, дыхание ровное и немного замедленное. Все звуки словно отдалились, он слышит только тихий стук своего сердца. Отсутствующий взгляд некогда живых добрых глаз. На пару часов можно забыть о слабости, несовершенстве и собственной никчемности. Сейчас он тот, кому подвластно все, чего он пожелает, но почему-то ему не пошевелить и пальцем. Он подарил себе еще одну короткую отсрочку. И наплевать, что это неминуемо повторится снова, главное, что в данную секунду он не чувствует своего тела и ему хорошо, как никогда.