Закария Муллаев, или просто Захар, считался личным водителем Горового. Нет, он никогда не возил ни подполковника, ни тем более, кого-то из его семьи по личным делам. Даже в мыслях такого не было. На службе – да, или на учениях, где участвовал начальник артиллерии. Технарь до мозга костей, Захар свой ГАЗик, «козла» военного, держал в постоянной готовности. В автопарке своем каждую его деталь, каждую косточку, наверное, облизал. В родном селе он еще до Армии был личным шофером председателем колхоза. Пока образовался спокойный период, Захар опять съездил в отпуск на родину. Уже второй раз за полтора года. Простотой от него не веяло. Знал себе цену. Где надо, мог и голос повысить. А что? Он тоже сержант, хоть и младший.
Миша Яршо, судя по всему, был не очень-то грамотным. Позже он всегда просил Петьку подписать его письма домой. Наверное, из-за хорошего почерка.
Когда Петька увидел командира батареи – капитана Коростелева, то поразился его какой-то детской непосредственности. За тридцать, под шапкой – начинающие отвоевывать себе пространства невеликие проплешины. Переведен из Германии, где был командиром артдивизиона почему-то всего лишь в звании капитана. Вроде бы разжаловали из майора. Что же, пусть пока не повезло, не один он такой, не первый и не последний. Он, чуял Петька, хороший педагог, неплохой артиллерист, просто и уважительно разговаривал с солдатами, никогда не старался унизить кого-то. Некоторые командиры, начинали свою воспитательную речь так: «Разгильдяй ты этакий, ты у меня из нарядов не будешь вылазить…», ну и так далее. От комбата Коростелева Сергея Владимировича таких оскорблений не дождешься, не жди напрасно.
А вот старшему офицеру на батарее – Гурскому, хоть он и постарше комбата, не везло насчет звездочек. Скорее всего, ему и до капитана вряд ли дадут дорасти.
Наконец, дождался Петька, выхода «в поле», на занятия по своей, так сказать, специальности. Руководил учебой лейтенант Тарасов - командир второго взвода батареи. Миша Навалихин с буссолью, Тарасов – с биноклем, Семен – с рацией, Петька – с железным ящиком, «дембельским чемоданом» трапециевидной формы весом около 40 килограммов, с двумя заплечными ремнями. Редкий инструмент, один на всю артиллерию полка. Ползком (а как иначе, ведь кругом пули свистят), надо его доставить на НП, зарыться в землю, развернуть его «рога» - оптику - две трубы, замаскировать, чтоб не было бликов и… ждать, сообщив комбату, что готов. Глядеть надо в оба. Началась «работа»…
Но надо для начала хотя бы посмотреть в прибор. Смотришь через дальномер на местность, и она кажется через несколько секунд объемной - срабатывает стереоэффект. В уголках экрана - белые треугольнички, а посередине – большой треугольник. Вот его то и должен наблюдатель поставить над объектом. Вроде поместил … Еще покрутил. Ближе, дальше… Еще разок. Как раз над крышей. Есть! Расстояние до объекта – 523 метра… Петька надолго его запомнил. Теперь пусть проверит сам Тарасов и объяснит, какие данные еще выдает этот большой, тяжелый «бинокль». Занятие оказалось для Петьки интересным. Вот бы такой дальномер, да на охоту! Всю дичь за километр можно высмотреть! Однако, оказалось, что измерения Петькины оказались не совсем точными. «Мало опыта» - успокоил лейтенант. К тому же - не каждый солдат подходит для этого дела. Одно из условий – надо иметь широко поставленные глаза.
- У тебя, вроде бы, подходящие, - продолжал Тарасов, - но надо больше тренироваться. Давайте с Навалихиным полюбуйтесь на пейзаж еще раз сквозь трубы, а я с Амеличкиным поработаю.
Семен был опытным связистом, умел управляться с рацией, не зная, в общем-то, её устройства. Его инструмент – радиостанция с разными антеннами, весила тоже порядочно – более 20 килограммов. Тарасов старался говорить с артиллерийским диалектом, используя специфические выражения. Короче говоря, - на языке артиллериста. Задача Семёна – повторять его команды и слова, особенно цифры, без ошибок. Кроме того - запоминать и порядок их подачи.
… За окнами казармы – декабрь. Погода – а! Не поймешь, то ли осень, то ли зима… Кругом – туман, сырость, солнышко взяло отпуск и загуляло где – то. Скорее всего – в Сибири. Петька до сих пор чувствовал, как прощальный сибирский мороз без спросу врывался во все щели еле дышащего автобуса, который более двух часов пилил какие-то восемьдесят километров. А здесь, считай, в тепле, к Петьке прицепился кашель. Видимо, белорусский климат решил прочистить Петькины легкие. Долго он терзал их, выворачивал в пугающем хрипе, но все-таки сам собой закончился и не повторялся долго, несколько лет…
В один из таких дней, к которому с волнением готовились, молодые солдаты принимали присягу. Все салаги Брестского гарнизона своим ходом отмерили километров по 5 – 10 и прибыли в крепость. В новых шинелях, в новых шапках (не все, кто-то подарил свою дембелю), с автоматами в руках. С замиранием сердца обошли территорию легендарной Брестской крепости. Удивляла толщина разрушенных стен. Знаменитые Холмские ворота… Остов гарнизонного клуба, а когда-то – церкви…
Прошло уже 25 лет со времени беспримерной обороны… Участник боев в крепости, еще крепкий ветеран, на несгибаемой в колене ноге, произнес вдохновляющую речь, призвав молодых солдат охранять мир во всем мире…
После принятия присяги – обратный путь, праздничный обед - каждому выдали сдобную булочку к чаю. После – переодевание первый раз надетых парадных мундиров в обычное х.б. обмундирование, чистка оружия, отдых… В личное время, в письме домой, Петьке уже можно было похвалиться тем, что был в Брестской крепости… Жаль, нет фотки пока. Да, у него дома остался хороший фотоаппарат «Смена-2». Попросил выслать по почте, если получится - пригодится… Фотографировать он начал после окончания восьми классов. Летом заработал на покосе в совхозе аж сто десять рублей, а Валька Сусев, сосед, продавал свой «Любитель-2» за десять рублей. Упросил мать, чтобы сходила к нему. С тех пор и пошло оно – Петькино фотолюбительство.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/08/31/1417
*****
Фото из архива Ивана Чичинова.