Миша опустился в дорожную пыль и вытянул вперед большой палец. Мимо проезжали редкие автомобили, но никто не обращал внимания на потрепанного паренька на обочине. Его взъерошенные волосы, стянутые в небрежный хвост, были настолько грязными, что даже не развевались на порывистом ветру, дующем с востока. Некогда тяжелый рюкзак исхудал и мертвым грузом висел на спине.
Прошел час. Никто не остановился. Но Миша не унывал, он уже не первый раз голосовал и прекрасно знал, что его хоть кто-нибудь да подберет. Возможно, какой-нибудь скучающий старикашка или одинокий водила, которому не с кем поболтать и выкурить сигаретку-другую. Последний раз Миша курил пару дней назад, когда его подвозила молодая пара, дымившая как паровоз. Они болтали без умолку, смеялись и подначивали друг друга. А Миша смотрел на них с завистью, ведь ему самому давно осточертело одиночество.
Сначала все казалось просто прекрасным: свежий воздух, дорога, новые знакомства и зов приключений. Но вскоре стало ясно, что опасностей и неудобств в таком путешествии больше, чем романтики. Но это все потом, а первое время Мише было наплевать, что люди называют его нелицеприятным словом «бомж». Он не признавал штампов и чувствовал себя свободным. Миша видел их мелочную привязанность к другим людям, вещам, зданиям и прочей ерунде, по которой теперь он сам скучал так, что не было сил дождаться трепетного момента возвращения к этому чертовому зданию под названием «дом», где он сможет крепко обнять своих несносных родителей и закутаться в теплое одеяло на мягкой кровати с ортопедическим матрасом.
Вскоре, как и предполагалось, рядом с Мишей притормозил старенький «запорик», за рулем которого сидел потрепанный жизнью старичок. Миша поднялся с земли и наспех отряхнулся.
- Куда тебе? – проскрипел дед, пыхтя едким «Беломором».
- Вообще, в Москву. Ну а так, куда довезете.
- Запрыгивай, - кивнул водитель и снял машину с ручника. «Запорожец» фыркнул пару раз и тронулся с места, когда старик отпустил сцепление артритной ногой.
Миша удобно разместился на потертом сидении и бросил рюкзак между ног.
- Куришь? – поинтересовался дед.
- Дадите – буду.
- Хэ! Вот жук! – старик сплюнул в окошко и протянул Мише папиросу.
- Спасибо.
Водитель молча вытащил зажигалку из нагрудного кармана засаленной рубахи и вручил попутчику. Тот снова повторил : «Спасибо», - и прикурил.
- Чего тебя в Москву-то в эту потянуло?
- Домой еду.
- Домой?.. – старик окинул паренька оценивающим взглядом и вернулся к дороге. – А чего уехал?
- Искал другой дом.
- Не нашел, как вижу?
- Нет.
Шум старых покрышек и тарахтение мотора разбавляли воцарившееся молчание. Раньше Миша был отличным собеседником для тех, кому наскучила монотонность дороги. Но он так устал повторять одну и ту же историю, всякий раз самому себе напоминая о неудачах и несбывшихся надеждах, что теперь предпочитал молчать.
- А ты не разговорчивый, - заметил старик.
- Ага, - Миша сделал последнюю затяжку и выкинул бычок в окно, тот ударился о дверь и, заискрив огарками табака, скрылся из виду.
- А чё так? Или это я мордой не вышел?
- Нет-нет, - Миша поторопился разубедить деда, боясь, что тот его высадит, - просто устал очень.
- Все мы устали, - водитель смягчился. – Если хочешь, можешь поспать.
- Спасибо, - Миша даже попытался улыбнуться.
- Лезь назад, - скомандовал дед, притормаживая на пустынной дороге.
Миша быстро переместился на задние сидения и кое-как улегся, поджав свои длинные худосочные ноги. Не пять звезд, но гораздо лучше большинства его последних ночлежек.
- Еще раз спасибо!
- Да ладно, чего уж там! Спи давай.
Глаза слипались, но сон не шел. От страха. Миша пытался убедить себя, что старик не представляет ни малейшей опасности, но прошлое не отпускало и заставляло бояться уснуть, чтобы снова не проснуться в какой-нибудь яме. Брать у него уже было нечего, и все говорило о том, что можно спокойно отправиться в мир грез. Но страх… страх не поддавался уговорам, он мог немного притупиться от веских доводов, но с новой силой захватить своего обладателя, стоило лишь на мгновение забыться.
Первый раз это случилось, когда Миша добрался до Питера спустя месяц после начала «одиночного плавания». Там он никого не знал, в отеле ночевать принципиально не хотел, хотя мог себе это позволить. Пусть не самый фешенебельный, но крышу над головой обеспечить был вполне в состоянии. Но настоящим искателям приключений отели не нужны, максимум какой-нибудь занюханный хостел или вписка. Но и это Мише показалось слишком банальным, поэтому он пошел на вокзал и улегся в зале ожидания. Под голову подложил тогда еще пухлый рюкзак и сладко уснул, чувствуя себя чем-то большим, чем эти люди, просто ждавшие прибытия своих поездов. Все они вернутся в унылые квартирки, пойдут на осточертевшие работы и будут утирать сопли надоедливым детям. А он проснется тогда, когда захочет, и пойдет туда, куда велит ему сердце.
Однако открыть глаза Мише пришлось вовсе не по собственной воле: рядом с ним разместилась компания, плевать хотевшая на его желание поспать. Ребята были вполне неприличными по общепринятым понятиям, но Мише они сразу понравились, несмотря на внезапно прерванный сон. Они смеялись и широко улыбались, казалось, целому миру. Выглядели они, как убежденные растаманы, и, очевидно, тоже были не местными не любителями отелей.
Миша огляделся по сторонам, чтобы узнать время, но вокзальные часы были вне поля зрения. Тогда он потянулся в карман за телефоном. Но там его не оказалось. Миша принялся искать мобильный в других карманах, под лавкой, повсюду. Но тщетно.
- Что-то не так? – спросил парень с длинными дредами.
- Телефон, - пыхтя, ответил Миша.
- Тебе надо позвонить? Возьми мой.
- Я не могу найти свой телефон!
- Я же говорю, возьми мой и не парься.
Голос незнакомца был таким спокойным, почти гипнотическим, что Миша отвлекся от своих поисков и переживаний.
- Просто… как я теперь без телефона?.. – он был в растерянности и, не отдавая себе отчета, просил совета у этого расслабленного человека, окруженного аурой умиротворения.
- Лет пятнадцать назад тебя бы это вообще не парило.
- Да… но…
- Чувак, просто не думай об этом.
- Забей, - подхватил второй.
- И не парься, - подытожил третий.
- Травку куришь? – вдруг спросил тот, что с дредами.
- Я… не знаю…
- Не пробовал, что ли? – хохотнул Второй.
- Пробовал.
- Значит, куришь, - улыбнулся Третий.
Миша и сам не заметил, как вместе с незнакомцами пошел в какую-то подворотню, где они раскурили пару колпачков. И ему стало хорошо. Он забыл про свой мобильный и даже проникся речами этих троих о том, что жить можно и без телефона. И даже нужно. Сотовый все время держал его на привязи. А без него он стал намного свободнее. А ведь именно этого Миша и добивался.
- Жрать охота, - парень с дредами почесал подбородок, чувствуя, что дурман отпускает его из своих ватных объятий.
Час беззаботности и Миша почувствовал, что возвращается к реальности, в которой он давно не ел и испытывал нестерпимый голод.
- Я бы ща домашнего супчика хлебнул, - сонно потер кудлатую бороду Второй.
- Давайте купим что-нибудь поесть, - резонно предложил Миша.
- Хэ… чувачок, - Третий был все еще во власти «Марь Иванны», его полуприкрытые глаза смотрели сквозь собеседника, - у нас с бабосами проблемки…
- Придумаем что-нибудь, - Миша ничего не подозревал. Он решил, что будет честным угостить новых знакомых, ведь они тоже угостили его.
- Слушай, здесь есть пердатая столовка, - воодушевился парень с дредами, поняв намек, - кормят что надо, а цены копеечные. Осилишь?
- Не вопрос.
Они спустились в подвальное помещение в центре Питера. Народу было много, антураж советских времен создавал незабываемую атмосферу.
- Вы тут заземлитесь, а мы притащим пожрать, - сказал парень с дредами и увлек за собой долговязого, Третьего, прихватив у Миши тысячу рублей. А он остался со Вторым, который тут же решил улизнуть в туалет, находившийся под боком. Вскоре он вернулся. Миша не сразу понял, но вскоре заметил, что тот не в себе. Да, они все покурили, но успели придти в себя. Теперь же этот парень выглядел так, будто в одиночку раскурил целый стакан.
- Ты как?
- Угу… - Второй клевал носом, готовый отключиться.
Миша принялся рассматривать его от нечего делать. Его крупная голова покачивалась на неустойчивой шее. Волосы торчали в сумбурном беспорядке и топорщащаяся растительность на лице придавала небрежного шарма. «Джонни Депп, мать твою», - подумал Миша, отметив отчетливое сходство, и стал оглядываться по сторонам в поисках остальных членов компании. Вскоре появился долговязый, решивший тоже облегчиться. Тем временем «Джонни Депп» уже вовсю дрых и в ус не дуя. Но, по всей видимости, это устраивало не всех.
- Тебе тут не отель! – раздался суровый голос.
Перед Мишей и его новым товарищем вырос бугай, работавший в этом общепите то ли вышибалой, то ли еще кем-то.
«Джонни» сонно приподнял голову и снова отключился.
- Тебе тут не отель! – прозвучало еще более сурово.
- Мы ждем свой заказ, - подал голос Миша.
- Какого хера он тут спит?!
- Ну устал человек. Мы же ничего плохого не делаем.
- А мне похеру! Тут нехер спать! Сидите и ждите свой заказ! – мужик чувствительно ткнул «Джонни», и тот почти проснулся. – Ты меня понял?! – новый толчок.
- Угу… - кивнул паренек.
- Не «угу», а «понял»! – бугаю явно нравилось командовать и тыкать людей.
- Понял-понял, - промямлил «Депп» и выпрямился.
Миша покачал головой, поражаясь человеческой бесчувственности и отсутствию такта. Он не понимал, чем прикорнувший паренек мог помешать этому болвану. И ему было невдомек, что для окружающих их компашка сродни тараканам на кухне. Их вид говорил о том, что они бездельники, слоняющиеся в поисках приключений на свою задницу и навлекающие их на чужие.
Вскоре из сортира появился долговязый, но шел он не по своей воле – его подталкивал бугай.
- Я там… разбил кое-что, - сказал долговязый Мише. – Со мной хотят поговорить.
Ситуация казалось из рук вон плохой. Но немного погодя пришел парень с дредами, с трудом таща подносы с тарелками.
- На-ле-тай! – скомандовал он. – А где Длинный?
- Его увели куда, - сообщил Миша. – Он сказал, что что-то разбил.
- Вот укурок, - фыркнул тот и принялся за еду.
«Джонни» тоже присоединился. А Миша почувствовал, что что-то не так. Он думал, что надо как-то помочь парню, ведь эти двое его друзья. Может, его там сейчас бьют. А они уплетают за оби щеки и не парятся.
Долговязый вернулся почти под самый конец «банкета», но успел урвать чуток «сладкого». Под правым глазом у него немного припухло, да и губа треснула. Его точно били, но никто не придал этому особого значения.
- Не впервой, не парься, - пожал плечами Длинный, заметив на себе взгляд Миши.
После еды компания пошла шляться по городу. Они осматривали интересные места, в которые могли пробраться бесплатно; заигрывали с девушками, некоторые из которых кокетливо улыбались в то время, как другие воротили нос от неопрятных бродяг.
К вечеру начало холодать, и новые знакомые предложили Мише свою ночлежку. Они завели его в какие-то трущобы на окраине города. В полуразвалившемся доме нашлось место для всех четверых. Замшелые матрацы, постеленные прямо на полу, и дырявые одеяла выглядели отталкивающе, но Миша не хотел обидеть ребят, поэтому послушно разместился на ночлег. Утром он проснулся в полном одиночестве. Без денег.
Тогда он впервые столкнулся со столь вопиющим проявлением двуличности. Эти ребята казались такими приветливыми и просто классными, что для Миши их поступок оказался настоящим шоком. Предательством. Он заплакал. Разревелся, как сопливая школьница. Ему было до боли обидно. А они, без сомнений, об этом совершенно не парились.
Казалось, все. Полный крах. Но произошедшее стало лишь началом Мишиного разочарования.
В окно задувал встречный ветер, и Миша повыше натянул свою замызганную толстовку. Ему вовсе не хотелось захворать, ведь он не понаслышке знал, каково это болеть вне дома, когда никто не подаст тебе горячего бульончика или не напичкает лекарствами до отказу в надежде вернуть тебя к жизни.
Мимо проносились поля, отделявшие от дороги величественные леса, до которых люди еще не успели добраться. Раньше они восхищали, от одной только мысли о девственной природе у Миши щемило сердце. Теперь же ему было не до красот и бабочек, опыляющих цветочки на ясной поляне. Ему снова хотелось бежать. Бежать от всего того, к чему он так стремился.
Старик опять закурил. Время от времени он поглядывал на молчаливого попутчика в зеркало заднего вида и задумчиво отводил глаза. Вскоре машина подъехала к безлюдной заправке, и водитель остановился, чтобы покормить своего ветхого железного коня. Миша чуть приоткрыл глаза, боясь, что старик завез его на какую-нибудь скотобойню, чтобы сделать из него дешевые котлеты. Но тот только достал пару бумажек из кошелька в бардачке и направился к кассе.
У него оказалось совсем немного времени на раздумья. Это было подло и гадко. Ничем не лучше поступка тех троих, обчистивших его в северной столице. Но он это сделал. Миша быстро выпотрошил бардачок: кошелек, пара пачек сигарет, карта и маленькая аптечка, - осторожно выбрался из машины и скрылся в зарослях по ту сторону дороги.
Вернувшись, старик не сразу обнаружил пропажу. Сначала он заправился, сел за руль и взглянул в зеркало заднего вида. Он обернулся, не веря своим глазам. Пусто. Ни попутчика, ни его рюкзака. Понадобилась секунда, чтобы догадаться о произошедшем. Старик бросился к бардачку и, обнаружив пропажу, стал вовсю материться. Он выскочил на улицу в надежде отыскать вора, но тщетно. Выбившись из сил, он вернулся за баранку, отъехал несколько метров и заплакал. Никто не видел его слез, как никто не видел слез Миши, обманутого теми, кому он доверял. Старик много повидал в своей жизни, но так и не смог привыкнуть к человеческой подлости и жестокости.
Спустя минут десять после того, как стих шум отъехавшего «Запорожца», Миша приподнялся из пшеницы, чтобы проверить, все ли чисто. Ни души. Только молодой забулдыга-заправщик вышел раскурить дешевую папиросу. Миша дождался его ухода и только потом аккуратно выбрался из зарослей. Посмотрел по сторонам, чтобы быть уверенным, что старик на «запорике» не поджидает его неподалеку. Дорога была пуста. Тогда Миша развернул карту и попытался определить свое местоположение, чтобы проверить наличие параллельной дороги – ему было боязно голосовать на той же, по которой ехал обворованным им дед. Это оказалось сложнее, чем он думал. Несмотря на сомнения, он все же решился обратиться за помощью к заправщику.
- Эй, друг, - этот колдырь вовсе не был другом или хоть сколько-нибудь приятным человеком для Миши, но он знал, что подобный тип личностей любит такое обращение. Нужно было подмазаться – кто знает, может, старик просил его позвонить, если увидит кудлатого парня с рюкзаком.
- Хочешь подзаправиться? – щербато улыбнулся парень.
- Да не, у меня и колес-то нет. Хотел узнать, где я.
- Ты пешком, что ль, сюда добрался? – вскинул брови заправщик.
- Да как-то так получилось. Ребята смогли добросить только до деревни, а дальше пошел пешком и вот, кажись, заблудился.
- Ну давай гляну, - парень сплюнул через расщелину между зубами и с важным видом взялся за карту. По лицу было видно, что у него не просто картографический кретинизм, но и самый обычный.
Поняв, что незнакомец ничего не смыслит в том, во что столь тщательно вглядывается, Миша спросил:
- А какой адрес у заправки?
- Адрес? А черт его знает, - парень вытащил из кармана очередную сигарету и принялся ее мусолить волдыристыми губами.
- А что за деревня первая вниз по дороге?
- А, ну так это Матвеевка.
- Спасибо.
Взгляд Миши быстро упал на нужную точку на карте.
- А карты продаешь? – поднял он глаза на парня, принявшегося дымить с важным видом.
- А это не карта, что ли? – гоготнул тот, выпустив дым Мише в лицо.
- Это области. Мне нужна всей России.
- Ща гляну. Че-то там было.
Спустя пару минут он выволок карту и протянул Мише.
- Стольник.
Миша покосился на него, но спорить не стал; достал кошелек деда и вытащил сторублевую купюру. Он еще даже не посчитал свой навар. Казалось, сделай он вид, что ничего не было, то все встанет на свои места.
- Выпить хочешь? – парень остановил Мишу, когда тот уже собирался уходить.
- Нет, спасибо.
- Пф! Как знаешь.
Выпивохой Миша никогда не был, только в морозы приходилось согреваться водкой с бомжами, чтобы не околеть от холода. А сейчас ему нужно было трезво мыслить, чтобы снова не оказаться в полной клоаке. Этот тип мог так же просто утащить «новый» кошелек, как недавно это сделал сам Миша, так что он предпочел одиночество собутыльнику и пошел своею дорогой.
Местность была лесистая и безлюдная, параллельных дорог не наблюдалось, но карта помогла определиться с развилкой через пару километров. Мысль о потраченной сотне мучила Мишу, но польза от приобретения оказалась несравнимой.
Каждый раз, заслышав мотор, Миша вздрагивал, боясь, что снова едет старик. Он уже пожалел о своем проступке, хотя воровать ему было не впервой.
За время пути Миша съел пару сухарей и опустошил бутыль воды. Ни одна из проезжавших мимо машин не остановилась, несмотря на настырный палец. Солнце клонилось к горизонту, а это не предвещало ничего хорошего. Ночевать в открытом поле или в лесу было не самым приятным занятием, хотя уже почти привычным. Назойливые букашки и дикие звери не способствуют крепкому здоровому сну. Миша надеялся добраться до очередной заправки, пока не наступила ночь, но ничто не предвещало приближения к цели. Ко всему прочему стал накрапывать мелкий дождик, совсем не подходящий к вечерней прохладе, сменившей дневную жару.
Миша выбился из последних сил, помогавших ему волочить мозолистые ноги. «Лучше бы я доехал с этим старпером и не брал его деньги! Теперь вместе с ними пойду на корм полевым мышам!» Паренек рухнул в сырую траву и перевалился на спину. Холодные капли падали на обветренное лицо и стекали по щетинистым щекам.
- Мама, - Миша заплакал. Он звал самого родного человека, находившегося в тысячах километров от него и не слышавшего его крика о помощи, – мамочка…
Мать Миши была женщиной строгой, возможно даже суровой, но всегда старалась жить и поступать по справедливости. Того же ждала и от других, потому была крайне нетерпима к отклонениям от принятой ею нормы. Любви в ней таилось не меньше, чем стремления к правде, но эта ее любовь тоже была довольно субъективной, и не всякий был в состоянии понять и принять ее.
Не понимал ее и Миша. В глазах матери он был всего лишь ребенком, не человеком, кусочком ее самой, должным делать все так, как она считает нужным. Нравоучения и увещевания составляли большую часть их общения, в конце концов сведя обычные непринужденные беседы на нет. Сын перестал делиться с матерью своими мыслями и переживаниями, она больше не знала, что творится в жизни и в голове ее кровинки, но продолжала его учить. Она хотела как лучше, верила, что сын услышит ее, поймет. Но он просто ушел. Нет, он не бежал только от нее, его мысли, идеи и стремления были гораздо глубже. Но мама этого не знала, посему винила себя в том, что теперь и понятия не имеет, где ее сын, и жив ли он вообще.
А сын был жив, но мечтал умереть. Его приключение обернулось мучением, к которому он вовсе не был готов.
Да, все начиналось вполне удачно, и казалось, судьба благоволила Мише. До приезда в Питер. Кое-как собравшись с силами, он выбрался из города на Неве и решил направиться в сторону тайги, подальше от людей, способных его снова обмануть. Мечты и надежды на встречи и общение с людьми его «масти» канули в лету, Миша начал обозляться и закрываться от мира людей. Но пока его манили просторы родной земли, в объятиях которой он хотел скрыться.
А сейчас он плакал, желая оказаться в объятиях человека, породившего его на свет. Человека, который не был идеальным, но был родным и действительно любил его. Миша отчаянно хотел вырваться из лап кровожадной природы, колющей его каплями холодного дождя. Природы, не раз ставившей его на грань между жизнью и смертью. Природы, оказавшейся гораздо более жестокой, чем предполагалось.
Раньше Миша любил дождь. Он выключал свет в своей комнате, распахивал окна настежь и садился напротив. Брызги летели в лицо, и он представлял себя наедине с бушующей стихией. Если это было ночью, и все спали, Миша закуривал сигарету или косячок и мечтал о том дне, когда уйдет из дома. Он строил грандиозные планы, но так и не смог все продумать от начала и до конца.
Мама всегда говорила, что Миша импульсивный, спонтанный и незрелый. Утверждала, что констатирует факты и пытается сделать из него взрослого ответственного человека. А он только слышал обидные слова в свой адрес и чувствовал себя недооцененным и ущербным в глазах матери.
Она осуждала каждую попытку Миши проявить «взрослость». «Ты не готов». «Ты не справишься». «Ума бы сначала поднабрался».
А он делал все наперекор, лишь бы доказать ее неправоту. Миша бегал ночами на прогулки, пил пиво и приставал к девочкам, еще даже не закончив среднюю школу. Однажды он познакомился с девушкой в клубе. Она выделялась среди общей массы размалеванных кукол в мини. Но не ее оригинальность вызвала восхищение. Виной всему была ее красота. Девушка оказалась старше Миши на несколько лет, нигде не училась и не работала. Она рассказала ему о том, как прекрасно быть свободной и каждый день оказываться в новом месте, заводить новые знакомства и уходить от тех, что тебе осточертели. Она подарила ему первую близость, а потом просто исчезла, оставив после себя потрепанную книгу «Допплер».
Это оказалось переломным моментом в жизни Миши. Он увидел, что его привычная компания –просто сборище будущих алкоголиков и легкодоступных теток, которые идут по пути всех самых обычных людей. Они кажутся себе взрослыми, но ведут себя как глупые подростки. Перед его глазами был пример лучшей жизни, пример человека другого уровня и миропонимания. Это было как гром среди ясного неба. Нет. Это было как лучик света сквозь пасмурные тучи посредственности.
Миша забросил пьянки и гулянки и начал чувствовать, что по-настоящему становится взрослым. Он видел то, чего не понимали его родители. Отец постоянно был на работе, а дома вечно торчал перед телевизором, поэтому главным представителем взрослых в их семье была мама. И мама опять оказалась недовольна. Она говорила, что Миша снова забивает себе голову всякой дурью вместо того, чтобы наконец-то взяться за ум. Она даже не пыталась вдуматься в то, что так манит ее сына. Мать считала это дуростью и блажью. Человек должен учиться, трудиться и работать. Другого не дано. Все остальное – тунеядство и протирание штанов. Она не хотела, чтобы ее сын стал трутнем и паразитом на теле общества и их собственной семьи.
Отец и мать заплутали в штампованном мышлении, где нет места свободе. А Миша теперь жаждал свободы от всех привычных мыслей, идей и людей. Он прикинул, что ему может понадобиться для его путешествия. На праздники просил дарить деньги вместо подарков. Мать была против, но отец периодически вставал на сторону сына, сам не понимая того, что творит. Так Миша скопил на приличное снаряжение и оставил на непредвиденные расходы. И ушел.
Вскоре после окончания школы Миша заявил о своем желании пойти в поход. Он не хотел сжигать все мосты на случай, если что-то пойдет не так. Родители не проявили особого беспокойства по этому поводу, ведь Миша был на связи, и поводов для волнения не наблюдалось.
Дни сменяли ночи, и все шло как по маслу. Миша расслабился и поверил в то, что сделал правильный выбор. Он ночевал в палатке, гулял по провинциальным городишкам, знакомился с разными людьми. С теми, что нравились, мог задержаться на несколько дней, остальных же быстро вычеркивал без всякого сожаления.
Отец с матерью жили своей обычной жизнью. До поры до времени. Когда же они поняли, что произошло, и забили тревогу, было уже слишком поздно.
Дождь усиливался. Мимо проехал грузовик, окативший Мишу из лужи. Он был мокрый насквозь и дрожал от холода. Зубы стучали, и у него не было сил подняться. Вода заливала глаза и рот, Миша боялся захлебнуться, но в глубине души надеялся на это.
- Эй! – сквозь шум дождя послышался еле различимый человеческий голос. – Жив?
Миша пытался разглядеть говорившего, но так и не смог. Вдруг его силой потянули наверх, и он оказался в горизонтальном положении. Вскоре Мишу погрузили в салон какого-то автомобиля, и он понял, что его час пока не настал. Водитель запрыгнул на сидение и тронулся с места.
- И как это тебя угораздило?
Миша не мог произнести и слова, его била крупная дрожь.
- Ничего, скоро согреешься. Ехать минут пятнадцать.
Куда ехать, Миша не знал, но надеялся, что его спаситель не окажется волком в овечьей шкуре, как те двое, повстречавшиеся ему после блужданий по тайге.
Они предложили ему ночлег и кормежку. Миша был счастлив, он давно не ел нормальной пищи, только подножный корм или с огромным трудом пойманная мышь, змея или лягушка. Паренек был рад оказаться среди людей, от которых с таким рвением пытался скрыться. Но без них, без цивилизации, которую он проклинал и ненавидел, оказалось гораздо хуже. В мире людей встречались и плохие, и злые в огромных количествах, но в то же время находились и добрые, и готовые помочь. А в лесу не было никого. Никого, кто мог бы протянуть руку помощи, мог выслушать, мог просто быть рядом. Сначала это казалось благом, но уже через пару дней Миша понял, что он не просто один в этой чаще, но что он одинок и беспомощен. За каждым деревом могла скрываться смертельная опасность. Но он выжил. Потерял треть своего веса, но выбрался из дремучего леса, распростершегося на многие километры. Он набрел на заброшенную деревушку. Дома в ней были покорежены и пусты. Но не все. Осталось несколько жителей, не пожелавших помереть или покинуть насиженное местечко.
- Тебя, небось, уже обыскались? – женщина не выглядела привлекательно, скорее даже отталкивающе, но Миша был рад любой компании.
- Очень в этом сомневаюсь.
Перед тем, как отправиться в безлюдную тайгу, Миша позвонил с телефона в задрипанном баре и сказал, что у него все хорошо, и что его искать не нужно. Сказал, что не хочет никого видеть и слышать, что он сам по себе. Что его надо забыть.
Он знал, что его неугомонная мама вряд ли согласится с подобным исходом. Но его так никто и не нашел, никто не вызволил из лесов и болот, поэтому он ответил подобным образом; и поэтому ему проще было поверить в то, что больше никому не нужен, чем мучиться чувством вины за то, сколько боли принес родным и близким.
Мужчина и женщина напоили и накормили гостя, уложили спать. Наутро он проснулся прикованным огромной цепью, как собака. Хозяева стали использовать Мишу, как раба. Он колол дрова, хотя раньше и понятия не имел, как это делается. Бедняга стерпел много побоев, пока не научился работать правильно. Он делал уборку и готовил еду. В общем, по полной обслуживал двоих рабовладельцев. Так он провел целых два месяца, пытаясь найти способ сбежать от этих злых людей. Мужчина всегда носил ключ от кандалов в нагрудном кармане. Не видя другого выхода, паренек огрел его паленом по голове и так обрел свою свободу. Он снова оказался в лесу, но теперь у него была еда и другие припасы. Прежде, чем бежать, Миша сгреб в мешок все необходимое и оставил своих мучителей поминать себя лихом.
Волею судеб через несколько дней он набрел на провинциальный городишко, откуда и начал свой путь домой.
Ему не хотелось ставить родных в известность о том, в какую передрягу он сам себя втянул. Поэтому обращаться за помощью к ним он не торопился. Миша решил самостоятельно добраться до Москвы, вернуться героем, преодолевшим множество трудностей без чьих-либо советов и поддержки.
Но все же поддержка ему потребовалась. Какое-то время Миша перебивался тем, что стащил у мужчины с женщиной из деревушки, но вскоре припасы подошли к концу, и нужно было как-то зарабатывать на жизнь. Обнаружилось, что документы пропали. Скорее всего, их забрали или уничтожили все те же деревенские «рабовладельцы». Миша был в панике, его никуда не хотели брать без бумажки, удостоверявшей личность. Без нее он уже был вроде бы и не человек вовсе. В конце концов Мише удалось неофициально устроиться грузчиком в магазин, но вся зарплата уходила на жилье и хлеб без масла. Наступали холода, поэтому жить в палатке или на чердаке было уже проблематично.
Чем дольше Миша работал, тем больше он ненавидел это. Денег катастрофически не хватало, и это не на шутку беспокоило паренька. Он планировал отказаться от благ цивилизации и денег, но выяснилось, что это оказалось не так-то просто. Работа ему не нравилась. Но у него не было выхода. Миша понял, что деньги все же нужны. Да, ему бы очень хотелось жить свободно и не мерить все окружающее на бумажки и монеты. Но так не получалось, поэтому он решил, что не согласен влачить нищенское существование.
Он был на пределе.
Поначалу Миша стал подворовывать продукты, чтобы хоть как-то разнообразить свой рацион. Но спустя какое-то время и этого оказалось мало. Он брал все больше, кое-что продавал по дешевке соседским старушкам, что-то съедал сам, кое-что припасал для дальнейшего «плавания». Начальство стало замечать недостачу и принялось искать виновных. Тогда Миша понял, что пора, и обчистил кассу.
Это оказалось просто. Магазинчик был небольшой и старый, никаких систем безопасности не было и в помине. Одного удара по кассе хватило, чтобы открыть ее.
Совесть Мишу не мучила. Во-первых, он украл не у людей. Он просто взял деньги из кассы. Во-вторых, он считал себя обделенным и обиженным жизнью, плюнувшей в лицо его стремлению быть хорошим. Миша решил восстановить справедливость и взять то, чего так подло оказался лишен.
Через пару месяцев Миша добрался до Архангельска в надежде сесть на поезд до Москвы. Но без документов билет ему не продали. Был вечер, искать ночлег уже не осталось никаких сил - Миша слишком долго находился в пути, чтобы сделать еще хоть шаг. И он снова решил прикорнуть на вокзале. Но теперь паренек выглядел не лучшим образом. Сойти за пассажира, ожидающего поезд не удалось, и блюстители порядка «попросили» его из зала ожидания.
На улице было холодно. Миша с трудом нашел заброшенный закуток, где и решил заночевать. Он завернулся во все, что было, и залез в спальный мешок. Его бил озноб, но более теплого и менее вонючего места не предвиделось. Идти в привокзальную гостиницу Миша не торопился, слишком жалко было денег, которые ему еще очень и очень пригодятся. Запах старой мочи и тухлятины бил в нос, но Миша уже давно свыкся с тем, что человек способен жить даже в самых мерзких условиях.
- Это че за фокусы? – проскрипел сиплый голос.
Миша вскочил. Перед ним стоял бородатый мужик неприглядного вида.
- Это моя хата!
- Где это написано? – злобно рыкнул Миша. Он был слишком измотан и озлоблен, чтобы оказаться лишенным даже этой затхлой норы.
- Ща на зубах те это пропишу, ёб-ты!
Завязалась потасовка, в ходе которой Мише порядком досталось. Развязкой стал мощный удар обломком кирпича по голове бомжа, который пошатнулся и упал без сознания.
Спать рядом с распластанным телом вовсе не хотелось, поэтому так или иначе Миша лишился своего ночлега и пошел искать новый. Кровь прилила к голове, он был очень зол. Это придало ему силы найти новое убежище. Парень еще даже не задумывался о том, что, возможно, убил человека.
Волею судеб Миша повстречал группу бездомных, которые пригласили его обогреться горячительным. После неприятного инцидента с бородатым паренек был рад увидеть радушные, пусть и опухшие лица. Он удивлялся, как добры к нему эти незнакомые обездоленные люди, решившие поделиться с ним тем, чего у самих было в недостатке. Они распили пару бутылей дешевой водки, и с непривычки Миша просто-напросто отключился.
А дальше история повторилась. Вот только теперь Миша лишился помимо денег и всего остального: палатки, спального мешка, съестных припасов и одежды. Паренек открыл глаза, когда с него пытались стянуть уже полупустой рюкзак.
- Пойдем, б*я! Уже все выхерили из него! Разбудишь!
- Что за?! – Миша подскочил и попытался вернуть свои вещи.
Но он был в меньшинстве. Его избили и бросили истекать кровью.
Он выкарабкался. Сам не знал, откуда появились силы, ведь, казалось, они уже совсем на исходе. Но Миша выкарабкался. Зализав раны, он снова устроился грузчиком на рынок, где уже навострился подворовывать продукты. Ночевал он на чердаке старой хрущевки. Нужно было только переждать холода.
С наступлением теплых деньков, Миша снова обчистил своих работодателей и отправился в путь.
Спустя минуты, показавшиеся Мише вечностью, авто остановилось.
- Сам идти сможешь? – спросил водитель.
Миша хотел сказать «да», но только промычал в ответ и попытался подняться. Мужчина помог ему добраться до коттеджа и провел в просторный холл.
- Маш! Я не один!
С дубовой лестницы спустилась молодая женщина в шелковом халате. На ее лице были написаны удивление и страх.
- Чего стоишь? Принеси полотенца, - скомандовал мужчина.
Когда Миша смог одеться во все чистое и сухое после принятия давно не виданного душа, его пригласили к столу и угостили горячим чаем. Он не мог поверить, что так удачно наткнулся на каких-то богачей, оказавшихся столь сердобольными, что подобрали из лужи совершенно чужого паренька.
Придя в себя, вместо благодарности Миша испытал страх. Он не знал, что случится после того, как он закроет глаза в мягкой постели, поэтому выискивал то, что можно было бы вынести из этого шикарного дома. Где они хранили деньги? Есть ли что-то ценное, что можно быстро продать? Жизнь потрепала Мишу и напугала. Он разучился доверять, превратившись в того, кому доверять нельзя.
С наступлением ночи, Миша выбрался из кровати, любезно предоставленной в его распоряжение, вытряхнул одеяло из пододеяльника и принялся набивать его всем, что казалось более-менее ценным. Когда ноша показалась достаточной, он открыл входную дверь и тут же чуть ли не упал в обморок от испуга. Пространство пронзила сирена, оглушившая и дезориентировавшая неудачного вора.
Неблагодарного постояльца повязала полиция и отвезла в местный участок.
- Без документов, - пожал плечами дежурный.
- Будем устанавливать личность.
- Если сам не скажешь.
Миша продолжал молчать. Он безумно боялся реакции отца с матерью на известие о том, в кого превратился их сыночек, кричавший о взрослости и самостоятельности.
- Мы в любом случае выясним, кто ты. Но всем будет проще, если ты скажешь нам свое имя.
Миша решил промолчать в надежде на то, что его личность так и останется неизвестной. Он был наслышан о «профессионализме» отечественной полиции, так что шансы казались приличными.
- Кинь его к Биверу, - распорядился дежурный, и молодой парень в форме потащил Мишу за собой.
В голове кружился ураган мыслей. Его еще ни разу не ловили на воровстве, и он всегда этого очень боялся.
«Бивер?! Что за хрень такая?» - Миша вовсе не хотел очередного неприятного сюрприза, но вскоре ему представилась возможность узнать, что это за «зверь» такой этот Бивер.
В конце короткого коридора располагался небольшой кабинет, половина которого была отгорожена решеткой. В «обезьяннике» сидел потрепанного вида мужчина с огромными передними зубами, напоминающими резцы бобра. Он выглядел устрашающе и следил своими маленькими глазками за передвижением Миши к лавке.
- Привет, - улыбнулся Бивер, отчего его лицо стало еще менее привлекательным.
Голос и интонация Мише сразу не понравились.
- Я не из этих, - огрызнулся паренек.
- Скоро будешь, - еще больше расплылся мужик.
Не прошло и получаса, как до дежурного донеслись крики: «Я скажу вам, кто я!» Тот самодовольно улыбнулся и пошел выпускать Мишу.
- Михаил Николаевич Семенов, - Миша сидел на неудобном стуле и впервые за долгое время называл свое полное имя. Он уже забыл, как оно звучит, и теперь это звучание казалось совершенно неуместным и неподходящим. Ну какой он Михаил Николаевич? Он просто Миша. Мишка.
- Дата рождения.
- Седьмое апреля тысяча девятьсот девяносто шестого.
- Полных лет.
- Девятнадцать.
- Извините, что прерываю, - в комнату заглянул дежурный, - но с задержанным хотят поговорить.
- Это не может подождать? – сурово спросил участковый.
- Это пострадавший. Завьялов.
- Ну ладно, - участковый изменился в лице и встал из-за стола. – Продолжим позже. Отведи его.
Дежурный проводил Мишу по узкому коридору в другую комнату, где его ожидал обманутый им спаситель. Он сурово смотрел на вошедшего.
- Садись, - приказал мужчина.
Миша послушался. По всей видимости, этот Завьялов был тут большой шишкой, раз все ходили у него по струнке.
- Для тебя это норма?
- Что? – не понял паренек.
- Воровать.
- Н-нет…
- Хочешь сказать, это первый раз?
- Нет, - снова повторил Миша.
- Детдомовский?
- Нет.
- Дом есть?
Миша замялся. Он уже и сам не знал, есть ли у него этот дом.
- Наверно.
- Что значит «наверно»? Дом или есть или его нет. Прописка есть у тебя?
- Прописка есть.
- Где?
- В Москве.
- Так какого хрена ты тут у черта на куличиках валяешься в лужах и обворовываешь людей?
Миша поднял глаза на мужчину, пытаясь понять, зачем тот задает ему все эти вопросы. Ведь он мог просто написать заявление и дожидаться суда. Но тому зачем-то понадобилось учинить этот бессмысленный допрос.
- Из дома сбежал?
«Раньше надо было спрашивать, - думал Миша. - Как можно впускать в свой дом не пойми кого, а потом удивляться, что тебя обокрали?!»
- Я просто ушел. Не сбегал.
- Ты же совсем еще пацан! – прогремел мужчина. – Зачем жизнь свою гробишь?!
- Вам-то что?
- Мне-то?.. – собеседник погрустнел. - Можно сказать, тебе повезло, что у меня брат такой же… обалдуй, как ты. Был… Тоже хотел легких денег.
- Я не хотел. Легких. Денег, - отрывисто произнес Миша. Ему не нравился весь этот разговор, но он почувствовал, что мужчина не просто так взывает к его совести.
- Чего же ты хотел?
- Домой…
- Так меня отпускают? – нельзя сказать, что это стало неожиданностью для Мишы. Он уже догадывался, к чему клонил Завьялов, уча нерадивого гостя уму-разуму. Решил исправить ошибки, допущенные с братом. Очистить свою совесть за Мишин счет, так сказать. «Что ж, мы квиты».
- Не совсем, - остудил пыл паренька участковый. – Посидишь здесь до приезда родителей.
- Что?! – такого поворота Миша не ожидал. – Но я совершеннолетний!
- Вот именно. А это срок до двух лет. Либо родители, либо тюрьма. Таково условие Завьялова.
- Уж лучше тюрьма! – вспылил Миша.
- Без проблем. Тогда мы переведем тебя обратно к Биверу. А на зоне таких, как он, под завязку.
- Не надо, - выдавил Миша сквозь зубы и принял поражение.
Миша ждал приезда родителей двое суток. За это время он успел перебрать множество вариантов их встречи: от гробового молчания до ругани на все отделение. Но все, что он сделал, увидев маму, это расплакался.
- Миша! Мишенька! – мама протянула руки навстречу сыну, которого не видела почти целый год. Она так боялась, что больше никогда не услышит от него вестей, не узнает, как он, и вечно будет бояться того, что его больше нет. – Сыночек!
- Мама! Папа! – Миша не мог сдержать слезы. Не время для показухи и старых обид, померкнувших в череде несчастий и тягот, преследовавших его все эти месяцы. Миша дал волю чувствам и просто плакал.
Плакал, как маленький мальчик, которым он не хотел быть, но который все еще жил в нем, переживая, волнуясь, прячась и любя. Он любил своих родителей, свой ненавистный район и неудобную двушку, свою полутороспальную кровать и доисторический компьютер.
«Теперь я дома, - подумал Миша, закутавшись в родительские объятия, - дома…»
Вся семья была в сборе. Предстояла долгожданная дорога домой. Родители, воссоединившиеся с сыном, отправились в областной центр, где провели остаток дня в гостинице за парочкой добрых фильмов. Никто не был годов обсуждать произошедшее, всем хотелось забыться и сделать вид, что ничего не было. Требовалась передышка, чтобы каждый смог вздохнуть спокойно и отвлечься от тяжких мыслей, преследовавших день за днем, ночь за ночью.
Миша с трудом погрузился в сбивчивый сон, все еще находясь во власти страхов и не веря, что все наконец-то закончилось, что он больше не в окружении чужих враждебных личностей, а рядом с родными и любящими его людьми.
Наутро все трое сели на автобус до Ярославля, откуда на поезде и добрались до столицы к вечеру того же дня. Такси домчало от вокзала до родного района, пахнущего сиренью и ночной прохладой. У Миши защемило сердце от воспоминаний о множестве счастливых минут, проведенных здесь. Он не ценил этого раньше, ему все было мало, он хотел чего-то другого, хотел бунта, приключений и бегства от привычных вещей.
Старые идеи и брошенные с апломбом фразы превращались в безмолвные тени прошлого. Возможно, когда-нибудь они вспомнятся с улыбкой или забудутся совсем. Но пока они оставляли горький осадок и понапрасну бередили душу.
«Мой дом – весь мир!»
«Я не хочу быть привязанным к одному месту!»
«Те, кто меня окружает, тянут вниз!»
«Я хочу быть выше глупого материализма!»
«Я ни за что не буду частью общества потребления!»
«Я все это ненавижу!»
После долгих скитаний и поиска истины блудный сын вернулся домой. Не Миша первый, не он же и последний. От чего они бегут и что ищут? Многие ли находят? Миша ушел в поисках истинного дома и самого себя. И он нашел этот дом там же, где провел все свое детство. Теперь ему предстояло понять, кто же он такой. Прошлые представления о себе, о мире и идеалах рухнули, столкнувшись с суровой реальностью. Но это все потом. А пока он лег в мягкую кровать с ортопедическим матрасом и закутался в теплое одеяло, чтобы забыться впервые за долгое время спокойным сном.