Шакен стоял у могилы только что погребённой матери и горько плакал "Я плохой сын, моя мама умерла",-повторял он.
Слезы градом катились по щекам. К нему подошла соседка Айжан, обняла за худенькие плечи, ласково прижала к себе, произнесла: «Не говори так, твоя мама очень болела. Она была очень добрая и очень любила тебя. Если бы не война, все было бы иначе. Похоронка на твоего отца совсем подорвала ее здоровье».
Айжан положила на свежий холмик букет полевых цветов. Сунув в руки Шакену две еще теплые лепешки, быстро ушла. Двое соседей, пожилые мужчины, подправили могилу, присели на травку. Один из них Кайрат -ата, посмотрев на заплаканное лицо Шакена, сказал: «Не плачь, это удел женщин -слезы лить. Что это там у тебя? Лепешки? Дай-ка сюда». Шакен послушно протянул лепешки. Кайрат-ата прочел молитву, разделил одну лепешку с Талгатом-ата, а вторую отдал Шакену, ели молча. Затем Кайрат-ата, обращаясь к Шакену, проговорил: «Тебе надо идти в Уральск, там есть для бездомных детей дом, называют его «детским». Может быть, там выживешь. Здесь ты никому не нужен, работник из тебя никакой, мал и худ шибко. Иди, возьми вещички и выходи на дорогу, если кто будет ехать в город, подвезет тебя. Вернувшись в дом, Шакен надел мамин пиджак, тюбетейку, положил за пазуху корешки солодки, взял палку и пошел прочь.
Проходя мимо дома тети Айжан, он приостановился, Айжан как будто ждала его. Выйдя, обняла и сказала: «Прости, не могу тебя оставить жить у себя, своих детей нечем кормить, еще неизвестно, когда эта война закончится. Твоя мать говорила, что у тебя есть дядя, он тебя найдет, верь!. Иди, да поможет тебе Аллах!» И Шакен пошел.
Дорога лежала между полями, покрытыми сплошь ярко-жёлтыми одуванчиками, невдалеке от дороги рос карагач причудливой формы, он напоминал своим видом молодого задиристого дракона.
Шакену опять вспомнилась мама, её рассказы о травах и деревьях.
А как красиво она пела! Слезы покатились по его лицу, ладошкой он отер щеки, вдруг на него навалилась сильная усталость. Присев у обочины дороги, напротив понравившегося ему карагача-дракона, он положил голову на колени и почти сразу уснул.
Сказались бессонные ночи у постели больной матери. Проснулся от непонятного свиста. Быстро поднявшись, он огляделся и увидел трёх сурков, которые вылезли из норок и весело пересвистывались между собой.
Сурки были похожи на маленьких человечков, толстенькие, рыжие. Из соседней норы вылез еще один сурок, за ним еще и еще, эти были моложе. Вдруг они стали бегать друг за другом, все это делалось под веселый свист.
Шакен рассмеялся, вспомнив слова мамы о том, что судьба человека и плакать заставляет, и смех посылает. Глядя на бесшабашную беготню сурков, Шакен на время забыл о своем горе.
Ему сильно захотелось кушать, он достал из кармана корешок солодки, стал жевать, сладковатый вкус разлился по всему телу. Надо идти дальше. Когда Шакен прошел еще с полверсты, его догнала подвода.
К вечеру он был в городе. Его подвезли почти к самому Детскому дому. Оглядевшись, он увидел женщину, которая вела за руку мальчика - его ровесника, только у него рядом была мама, комок подкатил к горлу.
А мальчик вдруг вырвался и побежал, женщина закричала: «Саша, Сашенька, сынок, нельзя бегать через дорогу»,
- и ласково погрозила ему пальцем. Шакен улыбнулся и подумал:
«Я бы ни за что не выдернул свою руку из маминой...».
Подойдя к детскому дому, он с трудом открыл тяжелую дверь. Перешагнув через порог, сразу уловил вкусный запах чего-то вареного.
Осмотревшись, Шакен увидел старенькую бабушку, подошел к ней.
-Здравствуйте, апа, - тихо сказал он.
-Здравствуй, и откуда ты такой махонький взялся?
- спросила бабушка.
– У меня мама умерла. Соседи сказали идти к вам, что у вас я не пропаду, дайте мне покушать,
- тихо попросил Шакен, -я отработаю.
– Ох, много вас таких –то работяг здесь.
Ладно, давай руку, отведу тебя к заведующей. Шакен схватил бабушку за руку и прижался всем лицом к ее руке. Она вздрогнула и сказала:
-Ох, видать, и намаялся ты, дитятко. Пойдем. На все воля Господня!.
Шакен с любопытством смотрел на все предметы. Он впервые был в таком большом здании.
В кабинете заведующей стояли большой стол и шкаф с бумагами и папками. Заведующую, немолодую женщину с добрыми, синими, как небо, глазами, звали Ульяна Петровна. Шакен никогда не видел таких красивых синих глаз.
«Как тебя зовут»?- спросила она.
Вдруг неожиданно для самого себя Шакен ответил: «Саша». Женщины переглянулись: «Ну что ж, Саша так Саша. Сколько тебе лет ты, конечно, не знаешь?. На вид лет шесть – семь»,
- сделав запись в книге, Ульяна Петровна попросила бабушку Ксению помыть, постричь, накормить малыша и показать его место в спальне.
Но, задержав взгляд на измученном лице мальчика, проговорила:
«Ксения Федоровна, покормите его вначале, а потом все остальное».
С этого дня для Шакена - Саши началась новая жизнь в коллективе, который для него был новым, пока ещё чужим, который должен был стать для него вторым домом.
Было всякое, но главное, что он усвоил из своей сиротской детдомовской жизни - это то, что жизнь надо любить и дорожить ею, какой бы она ни была.
Через три с половиной года Шакена разыскал дядя. Он долго смеялся над тем, что все в детдоме звали его Сашкой. Забрав племянника, он увез его к себе домой.
Тут-то и понял Шакен, что такое сиротство. Детей у дяди не было, зато было много скота и вечно чем-то недовольная жена, которая часто забывала позвать к обеду, а позвав, хлеб забывала положить. Лишь оставляла хлебные крошки.
... Да. Горек хлеб сиротский..
Годы летят, как птицы, меняя числа. Отслужив армию, Шакен вернулся к дяде. Твердо решил уйти работать на железную дорогу, там и платили хорошо, и жилье давали.
Тогда и встретил он молоденькую девушку Кадишу. Одно смущало: у нее была дочка. Когда она успела родить и где муж ее? Спрашивать было неудобно.
Но как увидел ее Шакен, так и потерял покой. Быстрая, весёлая, даже немножко шумноватая. С такими добрыми, ласковыми глазами. Недолго думая, он решил попросить дядю помочь ему разобраться в его муках.
Дядя рассказал ему, что Кадиша тоже сирота, заметив при этом, плохо, калыма не возьмешь за нее. К тому же с сестрой младшей не хочет расставаться.
«Сдала бы ее в детдом, а когда подрастет, забрала бы», - рассуждал дядя. Впервые громким, резким голосом Шакен сказал: «Не будет по-твоему больше никогда, слышишь, никогда!.
Ты ведь знал, что моя мама была больна, ты мог ей помочь. В конце концов, ты бы мог меня сразу забрать к себе. Но ты этого не сделал.
Впрочем, прости меня. У тебя, наверное, тогда я и не выжил бы....» Это была первая и последняя ссора племянника с дядей.
Узнав о разговоре Шакена с дядей, Кадиша, видя его доброе, чистое сердце, полюбила всей душой и без того понравившегося ей молодого худощавого Шакена. Как же шла ему военная форма!
Поговорив обо всем с Кадишой, Шакен сделал ей предложение выйти за него замуж. Кадиша дала своё согласие.
Шакен не пожалел о своём выборе. Никогда, ни на одну минуту. Кадиша стала умелой хозяйкой, её весёлый и неунывающий характер не давал Шакену расслабиться.
Дети, а их было пятеро, росли на радость. Но самым любимым «ребенком» Шакена стала сестрёнка Кадиши Айна. Этого он никогда не скрывал. Дети, горячо любившие отца, с радостью уступили первенство Айне.
Год за годом пролетела жизнь. Вот вчера наблюдал, как любимый внук, сын младшей дочери, Бахтияр, отчитывал котёнка, стащившего кусок хлеба со стола. Собирая в ладошку крошки с пола, малыш приговаривал: «Хлеб надо беречь, кидать на пол нельзя. Крошечки, хоть и маленькие, но и они могут накормить голодного человека - так мой аташка говорит».
Шакен приучил детей и внуков обращаться с хлебом благоговейно. Кушая, он всю жизнь крошки хлеба собирал в щепоть и отправлял их в рот. Глядя на дедушку, так же делал и внук, при этом так вкусно причмокивая.
Как же быстротечна жизнь! Очень хочется думать, что прожита она не зря.
Вот, через два дня наступает его семидесятилетний юбилей. Суетятся дети и жена. Приятные хлопоты. Будут гости. Шакен сидел на своей постели, вспоминая прожитую жизнь. Слушал, как весело шушукается Кадиша со своими дочками. Думал о том, как же милостив к нему Аллах.
«Хвала тебе! Во все века! Прожита достойная, долгая жизнь. Выросли дети. Дождался внуков. Теперь и умереть не страшно,
- думал аксакал.
-Я выполнил свой долг перед детьми и перед Аллахом. Благодаря ему и Кадише, я стал счастливым, а в жизни есть лишь одно счастье
- любить и быть любимым. Пусть Всевышний хранит мою Кадишу».
Светлая улыбка озарила его худое, измученное болезнью лицо. Шакен с трудом опустился на колени и начал тихонько молиться.