УНИКАЛЬНАЯ ДРУЗА ИЗ БЕРЁЗОВСКОГО
Это было время, когда я работал маркшейдером участка, на золоторудной шахте, куда был принят, после бегства из Джезказгана, и по рекомендации моего преподавателя Н. Во время войны он занимал пост заместителя начальника разведки Ленинградского фронта. Замечательный человек и преподаватель. Спустя двенадцать лет он помнил мое имя, а когда я удивился этому, он с улыбкой заметил, что помнит и мою дипломную работу «Предрасчет сбойки двух шахт на глубине 650 метров».
Моим помощником в роли горного съемщика был студент из института Виктор, острый на словечки и, находящийся в академическом отпуске. В день замеров объемов выполненных работ в шахту мы спустились со сменой и первыми попали в забой где ночью произвели отпалку и порода в забое, при свете ламп, искрилась плоскостями кристаллов.
-Не фига мне,- вырвалось у Виктора. Он принялся перебирать
отбитые кристаллы горного хрусталя, а я прошел в тупик орта и не
зря здесь в кварцевой жиле находился небольшой занорыш с чистыми кристаллами, не испорченными взрывом, Мне удалось извлечь из полости друзу, где у основания кристаллов хрусталя покоились кубики пирита, тетраэдры халькопирита и даже галенит. Виктор, набив карманы кристаллами, подошел ко мне, мы начали замер. Работа в шахте закончилась и ничего особенного больше не случилось.
Только на выходные я приезжал к семье в город, куда добирался с двумя пересадками. Сынишка Гоша-Георгий, ухватив друзу, заявил,- «Мое!». Ему шел второй год. Мне еще пришлось поработать с друзой, чтобы очистить её от грязи и присыпок, а кристаллы пирита от побежалости. После этого она засверкала во всём своём великолепии. На молочно-белом основании кварца были небрежно разбросаны мелкие соломенно-желтые кристаллы пирита сероватого галенита. Из основания поднимались призмы горного хрусталя прозрачные, и без дефектов; между ними, иногда, нарастая друг на друга, расположились соломенно-желтые кубы пирита, золотисто-желтые тетраэдры халькопирита, и темно-серые с изогнутыми гранями кристаллики галенита - свинцового блеска. Штуфом восхищались, даже те, кто ни черта не смыслил в камнях, но в какую-то неделю, когда я вернулся из домой с работы, камень исчез. Супруга виновато улыбнулась. Леня приезжал и забрал говорил, что ты себе можешь еще найти. Леня старший брат супруги уехал на работу на Украину, в геологоразведочную экспедицию куда его направили начальником геологической партии.
-Он сказал, что ты еще себе найдешь, хотя и маркшейдер,-
несколько виновато повторила супруга.
-Гоша, как же ты отдал свое сокровище?
-Я не отдавал, я спал, а потом плакал,-пояснил он.
-Такого больше не будет, я же тебе говорил, пусть бы подождал, пока подберу ему.
-Я ему тоже так говорила, он согласился подождать, а в последний момент забрал. Я и не видела.
С Леонидом мы встретились на Украине, в Галещине, где он работал главным инженером геологоразведочной экспедиции. Я все еще занимался маркшейдерией в Кривом Роге. Пройдя по комнатам коттеджа, я не увидел камня, но спросил о нем только после ужина с горячительными напитками. Он засмеялся.
-Пришлось подарить одному нужному человеку.
-Понятно, что за подарок ты сделал, если пришлось.
-Приехал инспектор из Полтавы, кто-то сболтнул ему про камень я и не подозревал ничего, но камень убрал, предчувствие такое вселилось в душу. Угостил я его, как полагалось, но он все же спросил, с ехидненькой улыбочкой:- «Друза хрусталя, говорят, у тебя есть необыкновенная, не покажешь? Я много чего повидал и рассказам таким не очень доверяю». Мне бы придумать что-нибудь, ну например, что ты на днях был и конфисковал обратно. Но у хмельной головы, фасон в мозгах. Да и проверку он закончил и претензий особых не было, так мелочи одни. Выложил я друзу. Он был само безразличие, хотя в глазах хищные огоньки блестели.
-Неплохой камень,- говорит,- но люди все же любят приукрасить то, в чем не разбираются.
Расстались мы, как обычно. А через день он положил передо мной акт проверки, от которого волосы дыбом и хоть тут же заявление об отставке пиши.
-Я попробовал спокойно возражать, а он повернулся и вон из кабинета. Только и процедил сквозь зубы
-Можете и не подписывать, даже опровержение настрочить, только будет у вас другой проверяющий или комиссия. Подумайте, чем это закончится.
Покумекали мы с начальником экспедиции и решили: «не будить лиха». Принес я ему камень и уже он вел дипломатические переговоры. Камень уехал в Полтаву. Акт был подписан по обоюдному согласию.
Года через два мы снова заехали е Леониду. Я уже учился в заочном институте по специальности геология и разведка, и вечером Леонид выложил мне эпилог истории с камнем.
В следующий приезд этот инспектор снова напросился в гости и пришел уже не с пустыми руками, с бутылкой коньяка и коробкой конфет « птичье молоко» - они только-только появились на продаже в Полтаве.. Он держал камень в кабинете и скоро многие в управлении знали о нем. Слух по всему дошел до начальника. Он и заглянул, на огонек, Камень понравился, и начальник попросил подарить, а таким людям не отказывали.
Уходя шеф, он бросил:- «Ты мужик правильный еще себе найдешь». Инспектор признался, что уезжал тогда с отвратительным настроением, с чувством вины и того что недобрые поступки не добром и заканчиваются.
2005
ШТУФ С СЮРПРИЗОМ
Это была рабочая поездка на Петровский карьер, где мы вели
геофизические работы. Я рассказал моему спутнику Ивану Плешко,
что в прошлый раз безуспешно пытался заполучить у старшего геолога Панкрушин образец пегматита с музейным кристаллом молибденита, какого не имелось ни у меня, ни даже в музее горно-рудного института. Панкратов ждал меня, и мы отправились в карьер.
Я поинтересовался, какими еще находками он порадует нас. Панкрушин рассмеялся. Есть одна, но она едва ли придется по душе, так как многие от нее шарахаются, но на вопрос, что это за штука он не ответил, но обещал показать.
Закончив работы, мы возвратились в отдел. Панкрушин попросил девчат из отдела приготовить всем чая и предложил осмотреть находку. Она хранилась в кладовке. На стеллаже из свинцовых блоков был сложен куб, откуда он извлек штуф пегматита в котором тусклым темно-серым цветом металла отливал минерал. нетрудно было догадаться, что он радиоактивен.
-Убери его от греха, подальше,- посоветовал Иван.
-Кажется это уранинит,- предположил я.
-Нашли его на этой неделе. Точной диагностики, разумеется, никто не делал, но я сообщил в Киев о находке. Обещали прислать специалиста по радиоактивным минералам.
-Теперь с тобой опасно ссориться,- и Плешко немного отодвинул стул от стола, за которым мы пили горячий и крепкий чай.- Вот
Владимир Михайлович говорил, что есть еще и молибденит. музейного качества, может, покажешь
Панкрушин улыбнулся, и достав из ящика стола образец протянул его Ивану. Тот повертел его в руках и обращаясь ко мне поинтересовался. Тот ли это штуф. Я подтвердил, а Плешко скептически заметил, что не видит в нем ничего особенного и уже обращаясь к Панкрушину:- «Представляешь, будет он лежать в музее с примечанием, что это дар геолога Панкрушина из села Петрово. Сколько людей будут тебя знать, да и карьеру реклама».
Панкрушин ничего не ответил, но тень сомнения была видна на его лице. Я добавил, что фотография минерала, непременно попадет в новое издание книги «Минералогия Кривбасса», а в первом выпуске ни одного фото. Панкрушин махнул рукой:- «Наверное вы правы забирайте его, не вы так другие выпросят».
-Дома я еще раз осмотрел образец и обнаружил небольшую, едва заметную трещинку. Если бы удалось расколоть штуф по ней, то он уменьшился бы, по толщине, почти наполовину, не задевая кристалла. Я колебался, а если испорчу штуф? .Еще и еще я осматривал камень. Любопытство увидеть что-нибудь внутри взяло верх. Один удар молотком и штуф ракалывается, не пвредив пластинчатого кристалла. я раздвигаю две половины штуфа и замираю от восторга. На нижней половине сидит еще один кристалл приблизительно такой же величины, но это не пластина, а
усеченная пирамида, такая как египетские, ступенчатой формы. Вспомнилось, что у Костова в минералогии есть что-то подобное.
Фотография в книге мало чем отличалась от образца, который я имел полное право считать своим. Тут в моих мозгах закрутился бесененок. Я сдул с новых обнаженных плоскостей мелкие крошки
и сложил обе половины, они сошлись так, что только при внимате-льном осмотре трещина была заметна. Я показал штуф супруге..
-Он как серый мышонок,- было определение.
-А если так,- я развел половины.
-Хм, так будет цирковой номер. То, что внутри эффектнее.
Я сложил обе половины.
-Будешь готовить цирковой номер?- подтрунила она.
-Для начала покажу Пирогову.
Он был моим научным руководителем. Через день я входил в кабинет Пирогова = заведующего кафедрой минералогии и месторождений. Он беседовал с аспирантом, ведущим в институте практические занятия. Я всегда удивлялся, какую практику может вести инженер геолог ни дня не проработавший на производстве и совершающий редкие набеги в шахты, карьеры или на природные обнажения.
-Заходите, пригласил меня Пирогов.
-Можно я останусь,- попросил аспирант,- Владимир
Михайлович непременно принес что-нибудь интересное.
- А почему бы и нет,- отозвался я, разворачивая обертку штуфа и открывая первую его половину.
-Хороший экземпляр- вырвалось у аспиранта.
-Для домашней коллекции он великоват, а для музея в самый раз. –Пирогов рассмеялся.
-Что ж я не возражаю,- и я снял верхнюю половину и протянул ее Пирогову.- это кстати дар от геолога Панкрушина, я написал.
а вторая половина моя.
-Побойтесь Бога, Владимир Михайлович,- взмолился Пирогов.
-Панкрушин передал вам то, что у вас в руках. Можете позвонить и поблагодарить, наверное. Второй кристалл – мое открытие. Зачем музею два экземпляра.
-Но лучшие образцы должны лежать в музеях, это ваши слова.
напомнил мне заведующий кафедрой.
Пока мы обменивались пикировкой в кабинет заходили другие преподаватели, и Пирогов демонстрировал им находку. Кто-то восторгался, кое-кто, едва взглянув, убегал по делам.. Он убедил меня оставить штуф на несколько дней, ожидались гости из Москвы и Пирогов предвкушал, какой это будет сюрприз. Я согласился. Мы обсудили вопросы, которые накопились и я ушел.
Уже по дороге домой я понимал, что штуф для меня потерян. И жалел, что не сфотографировал его.
Прошли годы и занимаясь подготовкой издания книги о минералах Кривбасса с цветными фотографиями, я напомнил новому заведующему кафедрой – Евтехову о штуфе молибденита.
Он не мог припомнить такого, а Пирогов уже работал в Москве.. Мы осмотрели музей. Молибденит исчез и это был еще один сюрприз. Я до сего времени далек от мысли, что это сделал Пирогов, ибо хорошо знал, сколько он сделал для, в общем-то, небольшого музея. Не все они могут показать онтогенический отдел, где на многочисленных примерах прослеживаются процессы зарождения роста, изменения форм кристаллов и их разрушение.
Почти все как у нас –гомо сапиенс.
Ну а у меня осталась память о штуфе с сюрпризом, эффектах которые он производил на знатоков камня и может быть до сей поры радует других людей своей необыкновенностью.
2012
АМЕТИСТОВЫЙ БУКЕТ
Эту историю рассказал мне Володя Ч. – замечательный геофизик, спортсмен, спутник по походам и охоте за минералами.
"Когда в Кривом Роге, на шахте им, Ленина, в квершлаге впервые вскрыли аметистовую зону, ажиотаж был огромный. Начальник шахты, на оперативке, объявил выговоры нескольким рабочим предупредил, что следующим шагом будет увольнение. Я обычно спускался в шахту со сменой из руководства шахты, но не мог пропустить такой момент и поехал с первой клетью. Квершлаг, похоже, был уже на выходе из зоны дробления, где вскрыли аметистовую минерализацию. Я покопался молотком в одном углу забоя и постепенно переместился в другой. В это время и появился горный мастер участка и, подойдя ко мне, спросил:- «Что, тоже заболел каменной лихорадкой?» Я ответил что главный геолог рудника попросил присмотреть штуф для музея. Еще немного поработав молотком и упаковав образцов не очень высокого качества, я собрался уходить, когда мня окликнул мастер. Я подошел и ахнул. В его руках сверкала гранями кристаллов глыба около 25-30 сантиметров в поперечнике. Она была местами еще с присыпкой и грязноватой, но уже эффектной, а когда мастер отмыл ее струей воды, казалось, сам образец принялся источать кванты света и энергии, которые чер знает сколько были заперты в недрах. Она сформировалась из нескольких сфер, нежно сиреневого цвета, будто собранных искусной рукой в букет. Не хватало лишь стебельков снизу. Но
там был дефект и я уже мысленно наметил, что если штуф насадить на отполированный цилиндр керна краснополосчатого кварцита, то иллюзия букета будет полной.
-Хорош образчик?- утверждающе спросил меня мастер.
-Да этот букет достоин любого музея.
-У меня дома ему тоже будет неплохо,- он рассмеялся удачной параллели".
Я видел в Киевском музее природоведения образцы из нашей шахты, Они не шли ни в какое сравнение с только что извлеченной фантазией природы.
"-А правда, что аметист не дает пьянеть?- спросил он.
-Не пробовал, но легенды Древней Греции да, говорят об этом, я не проверял, а для этого достаточно любого образца, и я предложил ему такой выбор, а в музее этот образец будет с надписью:- «Дар горного мастера К.»
-Давненько я супруге подарков не дарил,- гнул свою линию мой визави,- нет, что ни говори, а в центре серванта он будет великолепно смотреться.
- Между прочим, недра – это государственная и общенародная собственность,- решил напомнить я, и тут же понял, не надо было этого делать.
-Знаем, наслышаны, как из гохрана и музеев до Эрмитажа уплывает неизвестно куда народная собственность. Да и вы геологи не безгрешны. Многие имеете коллекции, тоже из ощенародной…
-Имеем, а сколько образцов вылавливаем из отвалов пустых пород и передаем в музеи самые лучшие из них. Вот недавно, на Урале умер один коллекционер, а коллекцию завещал Миасскому музею имени Ленина, и там открыли в его минералах новый совершенно не известный науке. Царегородцевит назвали, в честь того геолога.
Мастер остановился, внимательно посмотрел на меня и махнул рукой:-
-Я подумаю.
Уже на следующий день штуф красовался в кабинете начальника шахты. Главный геолог пытался заполучить его для музея, но тоже безуспешно. А вскоре потрясающий красавец исчез, и никто не знал дальнейшей его судьбы.
Встретившись как-то с мастером, я не удержался и спросил, как получилось, что аметистовый букет оказался у начальника шахты. Мастер нахмурился.
-Твой вопрос как "соль на рану". Сначала я подозревал, что ты и настучал, но, как выяснилось, это был другой дятел. Я сожалею, что не послушался тебя, так как вынужден был, отдать образец. Все мы под земными богами ходим.
-Хочешь знать, куда уплыл букет? Его начальник производственного отдела Объединения увез и, надо думать, недолго им любовался. Впрочем, если не хвастался, а в домашний сейф положил, то букет и сейчас у него.
Я привел его в кладовку с геофизическими приборами, где на стеллаже лежали подарочные образцы для гостей шахты и рудника. Были там и аметисты, и я предложил выбрать любой. Заметив, что это, конечно же, не музейные образцы. Он осмотрел их и пробурчал, что они, увы, не смотрятся. Сказывалась инерция мышления: после прекрасного, даже хорошее, кажется невзрачным. Я напомнил ему, что на безптичье и кастрюля соловей, а главное он сможет провести свой эксперимент по влиянию алкоголя, при встрече с друзьями. Он рассмеялся,и сказав спасибо, выбрал-таки один камень. С той поры горный мастер непременно звонил мне, если в каком-либо забое начинали сверкать грани кристаллов".
За пятнадцать лет работы на шахте, мы неоднократно встречали кварцевую минерализацию с аметистами, цитринами и другими разновидностями этого минерала. В Киевском музее природоведения должна лежать плита размером 15х25 сантиметров из красного кварца, где окраска вызвана ионами трехвалентного железа. В музей криворожского горно-рудного университета мы передали аметистовую "сосульку" длиной в 40 сантиметров. Рудничный музей пополнился целой глыбой аметистов, которая вызывала восторг у посетителей.
Мы расположили ее у окна, у светонепроницаемой шторы.
Когда экскурсия подходила к ней, я резко отодвигал защиту, и глыба вспыхивала, на солнце, сотнями искр. Казалось, кванты, вырвавшись на свободу, спешили выдать посетителям все великолепие природного совершенства. А в зале непременно раздавался вздох общего изумления и восторга.
Несколько лет спустя я посетил рудничный музей, и новый его хранитель виновато объяснил, что великолепная глыба аметистов исчезла, как и некоторые другие экспонаты. Оставшаяся коллекция перекочевала в другое помещение, в ней были перепутаны этикетки, часть образцов сбилась в кучу… Хаос разрушения девяностых и здесь пронесся разрушительным торнадо. А ведь хотели как лучше.
2005