http://www.proza.ru/2015/08/25/1015
Долгим было путешествие по Благовещенью, и рассказ о нём не менее короток. Стоит ли этому удивляться, когда в состав муниципалитета 42 населённых пункта входит. Сёл и посёлков всего три. Остальные – деревни, деревеньки, деревушечки. За время своей поездки мы, дай Бог, только с четвёртой их частью успели познакомиться. Зато с тремя реками крепко сдружились. Дважды, а в некоторые моменты даже четырежды каждую пересекли. По шести мостам, в общей сложности. Вот такое оно, Благовещенье – край трёхречья. Вся левая его сторона на Ваге сосредоточена, вокруг центрального села, а правая… А правой задушевные секреты две серебряных ленточки дарят – Устья и Кокшеньга.
ЕСТЬ ХОЗЯИН В ДОМЕ
Первая за речкой Кокшеньгой – деревня Михалёвская. Нежилая она в холодное время года. С наступлением белых ночей домам-сиротинкам становится веселей. Не только потому, что пастельными красками расцвечивается, теплеет природа. Человеческому вниманию домики радуются. Тому, что нет-нет, да пройдёт мимо них Надежда Проурзина. С наступлением лета она в Михалёвскую, в родительский дом мужа вперёд него самого приезжает. Огородом занимается, как добропорядочной хозяйке полагается, заботой и вниманием настывшие за зиму стены согревает.
С Сергеем Ивановичем, супругом своим, они много лет назад под Архангельском познакомились. Вместе на Северной Двине работали. Бригада, в которой он состоял, гидрологическими изысканиями занималась. Работа заключалась в промерах, съёмке реки, составлении карт. У Надежда, должность не менее серьёзная была – кок. Корабельный повар, то есть. Может, и не один Сергей на красавицу заглядывался, да счастье Надежду женой называть ему выпало.
Сам-то он в Михалёвской родился. Начальную школу здесь закончил, благо, всего через два дома от родительского она стояла.
Когда-то здесь и клуб, и магазин работали. В свободное от родительского внимания время детишки развлекались, как сердце прикажет: горку строили, на лыжах катались. В староречье, которое будто на ладони, под деревней раскинулось, поляну делали. Любимым развлечением на ней саночное кружение было. Это когда один на санках сидит, а второй за верёвку их раскруживает. Само собой, зимой так играли. Летом детским вниманием завладевали лес и речка.
Школьное образование Сергей Иванович в Благовещенске продолжил, а в 15 лет вообще из района уехал – в Великоустюжское речное училище поступил. Дальнейшая жизнь его речными просторами пошла. Домой, в родную деревушку, пока родители живы были, только во время отпусков наведаться удавалось. Зимой это чаще всего случалось. Да и сейчас, как отпуск, так Проурзин в родительский дом спешит. К жене, которая с начала лета ждёт-не дождётся. Чего, считает, по югам разъезжать, когда Север милее. К тому же, без работы в родительском доме не просидишь. Тот же заборчик покрасить, подправить, и то настрой сразу другой. Позитивный. И у самого, и у тех, кто мимо проезжает. Ещё бы, раз подновлён забор, крепко к столбам крепится, значит есть в доме хозяин!
МОРФЕЕВЫ УГОДЬЯ
Эх, поля-поля, выгоны, пастбища! Вас тут, в Благовещенье, будто в отдельном государстве, простор немерянный. Едешь мимо, а глаза невольно на скотинку устремляются. Вон какие бока у коровушек шикарные, гладкие, вымя большущие, глаза кроткие. Пасутся себе, пастухов, кои посередь бела дня в царствии Морфеевом пребывают, не тревожат. Незачем это. Ограда вокруг выгона крепка, надёжна, не хуже часового коровье племя охраняет. А пастухи… Пусть отдыхают, родимые. Работа у них тяжёлая, под солнцем палящим, под дождями мокрющими, под бдительным взглядом бригадирским. Если заглянет, конечно. Угодья-то у «Важского» немерянные. Где Морфея встретил, там и спи-отдыхай…
ХИТРАЯ ПЛОТВИЦА
К вечеру день клониться начал, а северодвинские рыбаки, молодожёны Марина и Евгений Тювины, в отличие от пастухов благовещенских, спать не торопятся. Некогда им. Они, едва в Парфеньево приехали, сразу к речку помчались. Хоть не велик пока улов, зато удовольствия сколько – с моста удочки закидывать, посматривая с высоты, как плотва на речной отмели резвится.
Рыбёшку эту даже в руках можно подержать, желание загадать. С трудом верится? А зря. В Маринином ведёрке она проще ловится, чем в Устье. Самая крупная плотвица, правда, шустрей товарок оказалась, сбежала от рыбачки: выпрыгнула из ведёрка, да прямо в щель меж мостовых брёвен в реку и ускользнула. …Нет, она точно волшебной не была. Хитрой разве что. А хитрым волшебный дар ни к чему.
Не успели мы этот вопрос обсудить, как леска Жениной удочки в струнку вытянулась. Да как! Тронь, кажется, и зазвенит. Ух, точно крупный кто-то на крючок попался! Сгрудились все вокруг рыбака, в речку с напряжением всматриваемся – интересно же…
Потянул Евгений снасть – не даётся. Сильнее потянул – кажись, пошла малость. Ещё поднатужился и… Вытянул! Мешок с приманкой, старый от времени, весь в мелкую дырочку.
Посмеялись от души над приключением, отметили, что вода в Устье прозрачней, чем в Ваге и Кокшеньге, и дальше поехали. С дымками парфеньевских банек наперегонки.
ЛЕС И РЕКА НАКОРМЯТ, ТЕЛЕВИЗОР НОВОСТЯМИ СНАБДИТ
Круглый год живёт в трёхсотлетней Ребовской (Рушановской официально) дядя Егор. Как вышел на пенсию, так насовсем в родную деревню из Северодвинска и вернулся. Не больно он человек разговорчивый. Больше дельный. Рыбалка – главная его тема. А что? Река под боком, под домом, вернее, серебрится. Над домом в хорошую погоду мягкие облака по глубокому синему небу плывут. В плохую – лохматые тучи насупленно погодные интриги плетут. Куда не глянь из Ребовской, везде красота. В любое время года. В августе, например, одни ржаные поля чего стоят. Вон, как спелым золотом в солнечных лучах налились! За полями лес зеленеет, за белыми грибами да брусникой манит.
Есть у дяди Егора соседка. На другом конце деревни живёт, в самой последней избе. Из её окон хорошо бы наблюдать, как гонят летние ветры упругие волны по ржаному полю. Да не тут-то было. Наглухо ставнями как раз те оконца закрыты, которые некогда на совхозные просторы глядели. Летняя половина избы это, не иначе. Нет смысла её на три летних месяца для одной открывать, вот и не отягчается лишними заботами хозяйка.
Хотелось, конечно, лично с ней пообщаться, про избу её родительскую, про Северодвинск, где давно живёт, сказ-другой послушать, но заперта дверь оказалась. Для очистки совести поколотились мы по окошкам, тишину ответную послушали, да на короткие резиновые сапожки на крылечке полюбовались. Модные такие, с бантами. Они преспокойненько под лавкой отдыхали, и куда владелица подалась, указывать не стали. Зато дядя Егор предположение сделал:
- Видать, в Парфеньево ушла, на кладбище. Говорила вчера, что собирается.
Что ж, святое это – родных хоть раз в год проведать.
А дядя Егор и один в деревне не горюет. Лес, река всё, что нужно, дают. Да ещё автолавка, которая в понедельник, среду и пятницу Ребовскую навещает. Рыбаки-охотники тоже не забывают, заглядывают. Совсем скоро зятья в гости прибудут. С женой и внуками дядя Егор постоянно созванивается. Таксофон на ближайшем столбе ни при чём. Он, конечно, рабочий, но с мобильником проще, благо, мегафоновская связь в Ребовской достойная. А если к глобальным новостям тяга возникнет, телевизор с триколором тут же на помощь придут.
- Без телевизора скучно, и зимой что без него делать? – соткровенничал-таки дядя Егор на прощание.
ЗДЕСЬ ТИШИНА, КАКОЙ НИГДЕ БОЛЬШЕ НЕТ
В Рудинской дачного народу побольше, чем в других благовещенских деревнях. В четырёх домах, минимум, отдыхают. Ещё в одном круглогодично живут. Лидия Гордеевна, например, из Устьян приехала. По полгода здесь обычно живёт. Курочек держит, огородец обихаживает. В этом году отличную компанию ей невестка с маленьким внучком Ванечкой составляет. А ближе к выходным муж и дети обязательно наведываются.
Живут устьяки в Рудинской огородом, лесом, рекой. Дом специально покупали. Муж Лидии Гордеевны в эту вельскую деревушку на рыбалку давно ездить начал. Как-то раз супругу взял. Так той понравилось, так тишина, какой нигде больше не видывала, приглянулась, что уговорила дом присмотреть. Быстро с выбором определились. Не дом, целый терем приобрели. Большой, высокий, крепкий.
Собака Яша хозяйство охраняет, гостей встречает и провожает. Добродушная, как сама хозяйка. Пока мы с Лидией Гордеевной разговоры вели, дети её из леса вернулись. С полнющими лукошками лисичек. Ванечка деловито лесные дары оглядел, потом на бабушку глазёнки поднял.
- И куда с таким количеством? - читалось в его удивлённом взгляде.
- Отварю для начала с солью. Затем, пережарю, в банки плотно утрамбую и закатаю на зиму.
Да-а, вопрос зимних заготовок для хозяйки, похоже, легче пуха, что с иван-чая летит.
- Самое главное не забудьте, - домовладелица предупредила, - Грибы в растительном масле плавать должны. Раньше я их жиром заливала, а потом решила, что и масло не хуже.
УТРАЧЕННАЯ СИЛА РУДИНСКОЙ
У Павла Егоровича, соседа устьянских дачников, заботы другого масштаба. Из своих 85 лет тридцать он флоту отдал. Рыболовецкому. Потому в родной деревне на рыбалку и не ходит.
- Жду, - говорит, - чтоб рыба подросла, а то мелкая больно.
Пока мы с Лидией Гордеевной кулинарные изыски обсуждали, он из леса пришёл. Как положено, рабочую одежду на верёвку сушиться повесил, и к заборчику своей любовно выкошенной усадьбы притулился. С другой соседкой, Галиной Фёдоровной, парой слов перекинуться. В обсуждение последних новостей мы и вклинились. А, заодно, навели Павла Егорыча на воспоминания о деревенском прошлом.
Это сейчас глянешь в сторону Устьи, и окроме поля да кустов ничего не увидишь. А раньше с рудинского угора вид на три деревни открывался. В каждой домов по 20-30 стояло. В Глотово, что напротив Рудинской красовалась, начальная школа была. В ней Егорыч образование получать начал. В парфеньевской семилетке продолжил. Потом – армия.
- До сих пор с ней не расстался, - юморит.
Что скрывать - выправке Егорыча иные молодые позавидовать запросто могут. И рассказчик он хороший, если подход найти, да разговорить, конечно. На одно лишь посетовал:
- Славилась в старые времена Рудинская. Жаль, что силу свою утратила. Теперь здесь только летом народ живёт. Но радостно, что каждый год с соседями видимся. – И лукаво заулыбался, - Спасибо за беседу, между прочим, а то скучновато у нас. Газеты, и те нечасто читаем. Если только в Октябрьский съездим, да накупим там сразу кипу.
Фотографироваться Егорыч не захотел. Куда, мол, в домашней футболке. Но руки его, лёгшие на живописно заросший мхом тын, ярче любой фотографии в памяти остались. Как реминисценция прошлого и… настоящего благовещенского стороны.