Угрюмый был у Насти брат Галактион, но часто я его вспоминаю.
Вспоминаю, как он сидел вот на этой широкой лавке возле стола с гармонью. Лицо не дрогнет, когда он играл плясовую. А Настя звала меня плясать под его игру.
Зачем это им надо было?
И зачем это надо было мне, уже не молодой женщине, по непонятной воле судьбы оказавшейся здесь?
От природы Галактион был суров и неразговорчив. Да и работа у него была в прошлом такая: принимал в лагерях поваленный заключёнными лес. Приезжал он часто в родительский дом. Отдохнув, брал в руки гармонь.
Она выпевала под его большими руками вологодские страдания и плясовые.
А мы с Настей, откинув половики в сторону, выплясывали самозабвенно.
Раскинув руки и опустив ресницы, неслась я в пляске, которой никто никогда не учил меня. Видно, хранит наше сознание память о волюшке вольной птиц и ветров и говоре ручьёв, и плаче кукушки.
Вот что делала гармонь Галактиона!
Иногда выкрикивала Настя озорные частушки молодости своей, и вспыхивали её васильковые глаза.
Вот пойду и утоплюся
С вологодского моста!
А ну кому какое дело!
Только брызги полетят!
Она беспрекословно слушалась своего старшего брата, чтя семейные традиции. Часто уходил он в Заозерье на Протасовское озеро за пять километров. Там уже рядом и архангельские леса. Уходил порыбачить не на один день. Однажды передал с кем-то, чтобы она к нему пришла. Настя пришла, попила чайку, пахнущего дымком и смородиновым листом. Нагрузил её брат рыбой и ягодами. Надо идти обратно пять километров, минуя глубокие тракторные колеи, наполненные дождевой водой, перешагивая через грибы, выбежавшие на дорогу. А Галактион наказал:
- Если медведя увидишь, замри, не кричи и не убегай.
И Настя пошла, не впервой уж.
Когда стала подходить к деревне, сердце её замерло и дрогнуло. Через дорогу шёл медведь. Остановилась она, не чуя под собой ног. Прошёл хозяин, не торопясь.
И она пошла дальше.
И лежит теперь у меня на чердаке одна из гармоней Галактиона. Пробовал мой внук перебирать её кнопочки. Тоскливо вздохнули меха.
Кто возьмёт её в руки?
Застонет ли она ещё под чьими-то пальцами?
Вышибет ли незваную слезу?
Разбудит ли чью-то душу?