Мне снится прекрасный сон. Такие бывают, пожалуй, босле бокала красного вина, или после десяти таблеток валерьянки. Я лежу на теплом песке, настолько теплом, будто в него можно укутаться, как в пуховое одеяло. Я лежу с закрытыми глазами, и руками просеиваю песок сквозь пальцы.. Чайки где-то неподалеку курлыкают на своем птичьем языке (быть может, рассказывают друг другу о том, насколько прекрасен здесь этот самый песок?..). Шелест волн.. Я будто бы смотрю в бледно-кораллово-розовое небо, совершенно чистое.. То самое небо, о котором говорилось в "Достучаться до небес". В голове мелькает мысль,что в раю, наверное, такой же прекрасный небосвод. Только там еще облака, похожие на огромные куски ваты, разбросанные по воздуху. Песок в моих руках настолько мелкий, что мне кажется, будто он всей своей текстурой старается проникнуть, впитаться в мои ладони.. Забавное и приятное чувство.
Сие прекрасное сновидение резко прерывает визг моей мамы :
— Тоооомас! Чертов идиот, где ты шатался всю ночь?! - от этого голоса мысли в голове тут же превращаются в колючий комок, а вены на лбу начинают дико пульсировать.
Я нехотя открываю глаза, и вижу.. Бледно-кораллово-розовое небо. Протираю глаза, приподнимаюсь на локтях.. Что за чертова хрень?! Почему передо мной море, нервно выбрасывающее волны на берег, как я тут оказался? Может, я все еще сплю..?
Но окончательно убедиться в том, что я бодрствую мне помогла мама, подбежавшая сзади и схватившая меня за ухо.
—Где ты шлялся? Почему мы обязаны волноваться и искать тебя по всем окрестным барам и клубам? Когда ты уже научишься быть ответственным? Где твоя совесть, засранец, где хотя бы капля уважения к родителям, которые не спят всю ночь из-за того, что ты решил оттянуться?! - шквал вопросов полетел на меня с такой скоростью, с какой каменные глыбы летят с гор при землятрясениях. Только глыбой был в этой ситуации я, ибо мама продолжала трясти меня, держа за ухо. Вырвавшись и пытаясь встать, я понял, что еле стою на ногах. Еще и пить хочу. Целое море бы сейчас выпил, не будь оно таким солёным..
Я в который раз протёр глаза и пытаясь сфокусироваться на маме, сощурился так, будто у меня зрение минус пять.
—А мы где? - спросил я у разъяренной женщины, продолжавшей бранить и кричать на меня, одновременно пытаясь колотить меня освободившейся рукой, да только получалось у нее не особо, ибо нас разделяли примерно 40 сантиметров моего роста..
—Что значит "где"? Что, черт возьми, это значит?! Совсем уже мозги себе пропил, все напрочь выветрилось из твоей головы?! -восклицала она. —Ты уже неделю почти не просыхаешь, неужели не стыдно? - тут мама немного успокоилась, и жалобным голосом спросила :
—Миш, ну когда это уже прекратится? (к слову да, все мои друзья и близкие называют меня не Томасом, а Мишей - даже не Тошей или Антоном, а просто Мишей. Еще один странный факт из моей не менее странной жизни.) Ты, между прочим, обещал съездить сегодня со мной на экскурсию в Вифлеем.. -глаза ее начинали понемногу слезиться, а голос дрожать. Вот тут то мне и вспомнились события вчерашней ночи..
23.00, 12 февраля. Я вышел из нашего номера, подмигнул парню за стойкой ресепшена и медленно побрел по улицам Иерусалима в поисках места, где можно выпить хорошего, недорогого виски. К слову, до того, как мы сюда прилетели, я вообще почти не пил! Ну. разве что с друзьями, но в одиночестве — ни-ни. Это уж слишком, я же не какой-то там алкоголик. Но здесь, в этом городе, где всюду снуют темнокожие мужички, а женщины, если они конечно не туристки, ходят мелкими шажками и очень быстро, опустив глаза в пол, было слишком одиноко. Докурив последнюю сигарету (а к слову, они здесь жутко дорогие!), я зашел в какой-то паб (черт знает, как еще можно назвать подобное заведение), похожий на кафе и спортбар одновременно. После двух стаканов скотча я разговорился с двумя русскими парнями, прилетевшими из Екатеринбурга, кажется, которые выглядели всего на пять-шесть лет старше меня. Что было дальше - загадка. Помню лишь отдельные моменты, помню бутылку вина и наш громкий путь на пляж, помню как пели "хаву-нагилу" сидя у самого моря, и какие-то евреи, неизвестно как оказавшиеся в такое позднее время на пляжу смотрели на нас так, будто сейчас же испепелят нас, пьяных туристов, взглядом. Честно говоря, я рассчитывал, что эти ребята хотя бы доведут меня до отеля, а не оставят в алкогольной отключке на пляже.. Что ж, в любом случае, это все было вчера, а сегодня мне придется отдуваться за вчерашнюю гулянку..
Я нехотя поднялся, поежился от того, как прохладный песок щекочет пятки и побрел за мамой. Меня ждал трудный день, впрочем, не труднее, чем прошедшая неделя..
***
Струи холодной воды мелким дождиком полились на мою спину, покрывшуюся мурашками. Лучшее средство от похмелья, напавшего на меня этим утром. Лицо, с которым я стоял под душем, не описать словами - с такими лицами люди обычно приходят на похороны своих близких, а я всего лишь страдал от головной боли. Я открыл рот, чтобы немного притупить сушняк, и с омерзением выплюнул воду обратно - в России вода из крана вкуснее.
Этим утром меня бесило абсолютно все - от еды, предоставленной на шведском столе в ресторане на первом этаже, до туриста из соседнего номера, который с чрезвычайно широкой улыбкой пожелал мне доброго утра, вернувшись с пробежки. Да не доброе оно, не доброе! Когда вы все уже поймете..
Мать тащит меня за руку к чертовому автобусу, который отвезет нас в Вифлеем. Я ее конечно люблю, но это уже совсем жестокость - заставлять меня куда-то ехать после всего того, что я выпил вчера. Думаю, я даже не обману вас, если скажу, что до сих пор не протрезвел. "Миш, беги занимай нам места!" просит она. Вваливаюсь в автобус, почти полностью уже забитый людьми, и вижу почти в конце свободные места. Радуюсь, что совместные места заняты и что нас с мамой будет разделять проход, я довольно плюхаюсь на сиденье и копаюсь в кармане в поисках наушников. Тут мой взгляд падает на ноги, сидящие слева. Я поднимаю глаза и вижу до безобразия кудрявую девушку. Как я мог всю неделю не замечать ее в отеле? Знаете этих, негритянок, у которых на голове тысяча кудряшек и безумный естественный
объем? Вот она из таких. Только русская, по ней видно. Человек "не из России" не стал бы брать с собой в автобус, на котором предстоит ехать всего час такое количество еды и вещей. Ловлю ее удивленный взгляд, и тут же смущаюсь. Хотя мое внутреннее эго улыбается, потому что девчушка эта весьма симпатичная - смуглая, пухлые губы, красивые карие глаза. Этакая русская негритянка. Но ее персона в данный момент меня не слишком интересует, и я с удовольствием включаю в наушниках Bones'a и пытаюсь подремать. Чувствую, как мама теребит меня за рукав и шепчет (правда шепчет на весь автобус) :
"познакомься с ней".
Спустя минут 10 я просыпаюсь от того, что меня снова кто-то теребит за рукав, только, кажется, уже с другой стороны.. Поворачиваю голову и удивленным взглядом смотрю на негритянку, а она удивленно
смотрит на меня. Через секунду она уже улыбается, открывая мне свои зубы-айсберги, ослепляющие своей белизной. "Это мой любимый трек!" - говорит она. Но для меня эта фраза звучит будто бы на инопланетянском языке - спросонья ничего не понимаю. Последующий диалог стал одним из самых странных в моей жизни :
- Чего? - будто бы с наездом говорю я, не понимая, что происходит.
- Я говорю, люблю этот трек. Тебе нравится Бонс? - смеясь, произносит она, а мои мысли будто бы путаются в ее кудряшках.
- Какой бонус?
- Тот, который играет в твоих наушниках! Мне кажется, весь автобус слышит, что у тебя там включено. - она явно издевается надо мной, правда по-доброму, но все же.
Тут я и сам начинаю смеяться, околдованный ее инопланетянскими глазами. Есть в ней что-то волшебное..
Прошло всего пару минут, но мне уже кажется, будто мы знакомы целую вечность. Ее смех настолько заразителен, что аж страшно становится - не вдьма ли она, вдруг околдовала меня? Мама с соседнего сидения с улыбкой косится на нас, радуясь, что я наконец-то познакомился с кем-то более стоящим, чем мужики из бара. Да я и сам вроде рад..
Мы были в самых разных церквях, изумленно рассматривали иконы, смеялись над местными жителями, бегали за ручку и передразнивали гида, ели самое вкусное в мире мороженое, купленное на одной из узких улочек Вифлеема у старого еврея, обмазались этим самым мороженым, успели обидеться друг на друга и тут же помириться.. Я не верю, что я знаком с Ксюшей всего несколько часов. Мы фотографировались на фоне моря, щурились от солнца, бегали друг от друга и рассказывали друг другу самые смешные истории из нашей жизни.
Моя мама конечно же успела познакомиться с ее мамой, и они тоже ходили вместе, как две подружки. Кажется.. Я влип.
Она заснула на моем плече по пути домой, слушая все того же самого Бонса через мои наушники. Милота-то какая, я аж чуть не поперхнулся. Не думал, что такое когда-нибудь со мной произойдет ( В глубине души мое сознание разрывалось фразой "ТОЛЬКО НЕ ВЛЮБЛЯЙСЯ, НЕ СМЕЙ ВЛЮБЯТЬСЯ!").
Мы уже приехали обратно к нашему отелю, когда она начала протирать глаза и сонно прошептала "пойдем погуляем у моря". Мамы отпустили нас со спокойной душой. Моя - потому что это не пьяные отдыхающие мужики, а ее - потому что мне 19 лет. Вообще, честно говоря, мне тут немного не по себе -настоящие 19-ти летние парни уже не ездят на отдых с родителями, а зарабатывают на теплые страны сами. Но я прогнал прочь эту мысль, и взявшись за руку, мы пошли навстречу бледно-розовому закату на пляж. От нее так вкусно пахло тем самым мороженым из Вифлеема, летом, кудряшками, апельсиновым соком.. Сам ее образ вызывал у меня дикое желание улыбаться 24/7, а она улыбалась в ответ, глядя на меня. Так мы и дошли в сладко-влюбленном молчании до пляжа, на котором кроме нас гостевали только лишь чайки, устроились на теплом песке и начали болтать. Я сидел, запустив руки в ее волосы, казавшиеся бездонным морем кудряшек, а она лежала на песке, положив голову мне на ноги. Разговор наш тут же улетел далеко за пределы этой страны - мы болтали о том самом фильме "Достучаться до небес", и что было бы круче, если бы его сняли здесь, а не на Ла-Манше.
- А с чем ты любишь больше - с шоколадом, или с карамелью? Чьи песни ты слушаешь, приходя домой после учебы? Где ты работаешь? Чей стиль написания тебе нравится больше, Паланика или Уэлша? А что ты лучше умеешь готовить? А шнурки, шнурки ты завязываешь изнутри, или оставляешь снаружи? И нравится ли тебе французский кинематограф, или ты предпочитаешь заумные фильмы? А ты знал, что каждый год почти три тысячи левшей умирают от того, что им приходится пользоваться предметами, предназначенными для правшей..? - она все задавала и задавала вопросы, а я даже толком не слушал, я тонул в ее волосах и в ее огромных глазах. Не смог удержаться. Ее губы настолько сухие и мягкие, что напоминают шоколадный маффин. А вы ведь знаете, когда съешь один шоколадный маффин, тут же хочется съесть еще один.. Вот и тут такая же история. От нее невозможно оторваться, словно губы ее - наркотик, вызывающий мгновенную зависимость. Ее глаза - бездна, космическая дыра, в которой пропадает любой космонавь, забывший надеть свой шлем. Вот я и пропал..
Звезды сегодня ночью падали настолько часто, что мы успели загадать с десяток желаний каждый. Она радостно тянула руки к небу и показывала пальцем на падающую звезду, а я хватал ее за руки и целовал каждый палец по-отдельности, чтобы никого не обделить. Мы шли в отель, обнявшись, и в объятих этих заключалось все человеческое счастье, которое только можно было найти в этом мире. Я наклонился и сорвал какой-то экзотический цветок, который так идеально подходил к ее волосам. Я целовал ее в лоб, будто бы в последний раз, а она вновь смеялась своим заразительным смехом, и просила меня успокоиться, ведь мы непременно увидимся за завтраком на следующий день. Попрощавшись в лифте, она вышла на третьем этаже, а я поехал на свой, четвертый, с трудом отпустив ее руку.
Уже на подходе к номеру я слышу, что там творится какая-то непонятная суета, родители громко разговаривают и шумят какими-то тяжелыми вещами. "Почему они не спят в такое время?" со странным предчувствием подумал я. Открываю дверь, и хаос, что секунду назад творился в номере, тут же затихает. И только рассерженная мама, уперев руки в боки злым голосом произносит "Мог бы и раньше прийти, если не хочешь опоздать на самолет".
Весь мир рушится в моих глазах, как стоэтажки рушатся в концовке "Бойцовского клуба". Будто бы в спину мне одновременно вонзили нож, выстрелили из обреза и потом еще закидали камнями. Задыхаясь и не видя ничего я бегу к лифту. Жму кнопку третьего этажа, жму еще раз, жму еще раз - но ее видимо заело. Уже в полубессознательном состоянии я бегу по лестнице, начинаю ломиться среди ночи во все номера, расположившиеся на третьем этаже, в поисках кудрявой негритянки. На меня кричат пьяные мужики, загорелые блондинки, на меня кричат старик с бабкой из 341, за то что я разбудил их в три часа ночи, на меня кричит уборщица на своем непонятном языке. Сложив всю волю в кулак я пытаюсь восстановить дыхание и не дать скупым мужским слёзам выбраться наружу из моих глаз. Бегу на первый этаж, к ресепшену, где испуганный администратор уже таращит глаза и кричит мне "вам нужна помощь?"
Да, мне нужна помощь, мне нужна, черт возьми, гребанная помощь!
"В каком номере живет эта девушка? С которой я пришел 10 минут назад? В каком они, нахрен, номере живут?"
В ушах словно белый шум, который становится громче в тысячу раз с каждой секундой. В ушах словно вата, количество которой увеличивается с каждым моим движением. В ушах - пустота, заполненная эхом тех слов, что сказал этот смуглый мужчина. "Они уехали только что", - сказал он.
Не чуствуя ног и не ощущая пространства вокруг я выбегаю на улицу и наблюдаю на дороге желтую машину с черными буквами "TAXI", наклеенными на бампере. Я наблюдаю желтую машину с черными буквами в двустах метрах от меня, со скоростью света уплывающую в сторону медленно белеющего от рассвета неба, такого же белого. как костяшки моих пальцев, что я сжал в порыве страха и злости на себя, свою жизнь, судьбу и эту вселенную.