Фанфик написан в соавторстве с Shiery/
***
- Итак, разберем прошлую игру. Первый тайм…
Тон у Жозе был сурово-угрожающий, как будто это не они вырвали у извечных противников победу несколько дней назад, а наоборот. Адам нервно дернул коленом, бросил по сторонам быстрый взгляд, но, не увидев больше ни у кого в глазах ни тени обиды, втянул голову в плечи и решил не отсвечивать. Через несколько часов они погрузятся в самолет, чтобы еще через час приземлиться в аэропорту ненавистной Барселоны. До отлета у игроков «Реала» было запланировано свободное время, но тренер решил использовать его по-своему, собрав команду на быстрый «разбор полетов». Оставалось только подчиниться и по возможности не нарваться на персональные «комплименты».
Они с Томми болтались в этом «измерении» уже полтора месяца, и иногда Адаму казалось, что ту, прошлую, жизнь он увидел во сне или выдумал. Тело привыкло к постоянным нагрузкам и мелким незначительным, но неизбежным травмам настолько, что в дни без поля – занятые перелетами, переездами – у бывшего поп-певца начиналась натуральная ломка. Да и мозг постепенно перешел в режим «футбол 24/7», Адаму даже сны снились про отыгранные матчи или отработку тактики. Тем более что за это время они умудрились провести еще четыре (ЧЕТЫРЕ!) матча – небывало стремительный график для Кубка Чемпионов. Так что впечатлений хватало. Правда, кроме футбола, мысли Адама занимало еще кое-что… кое-кто…
- …Пару слов хотел бы сказать о защите в первом тайме. Адам! - «центральный защитник Ламберт» невольно вытянулся в струнку, сглотнув невесть откуда взявшийся ком, уж больно строг был сегодня тренер, не то действительно сердился, не то хотел «собрать» команду перед важным матчем. – Твое решение отобрать мяч «любой ценой» весьма похвально. Я полагаю, в следующий раз Хави вынесут с поля уже навсегда?
Черт, и как Моуриньо удается одной емкой фразой на грани с шуткой заставить собеседника мгновенно почувствовать себя идиотом и бездарем?! Адам тут же «увидел» упомянутую ситуацию, как будто ему ее показали в 3D-кинотеатре: угловой, подавал Алонсо, Рамос в чужой штрафной пробил головой, но мяч срикошетил, Томми попытался добить, но куда там - Вальдес зафиксировал мяч и выбил его за пределы штрафной. И вот там уже в мяч вцепился этот Хави и начал контратаку Барсы, а Адам, чудом успевший вернуться с другого конца поля, забирая мяч, нарушил правила, дав испанцу по ногам. Судья назначил штрафной - 25 метров до ворот. Пробивал «сам» Месси, и это были совершенно черные секунды в жизни Адама, он до сих пор не верит, что «коротышка» промахнулся…
Чья-то ладонь почти нежно прикоснулась к колену, выводя Ламберта из мрачных воспоминаний. Сидящий рядом Серхио подмигнул «напарнику» и еле заметно кивнул в сторону Жозе, который уже отвлекся на Арбелоа, распекая того за желтую карточку. Чтобы подавить тяжкий вздох, Адаму пришлось закусить нижнюю губу. Ему чертовски не хватало сейчас поддержки Томми – ведь не за горами был разбор второго тайма, в котором Адам тоже успел «отличиться», впервые в своей футбольной жизни встретив финальный свисток судьи на скамейке запасных. Но его «Дэвил Чайлд» сосредоточенно ковырялся в айфоне, спрятавшись за широкой спиной друга – не иначе выискал очередной фантастический сюжет про «попаданцев» вроде них двоих, и смотрит, не подойдет ли им предлагаемый рецепт для возвращения.
Тема «супермиссии» становилась для Адама все более болезненной: с некоторых пор бывший певец стал замечать, что упорные поиски Томми всевозможных путей для перемещения обратно, в их родную реальность, вызывают в нем раздражение, граничащее с отчаянием. Это было чертовски странно и первое время даже пугало, но хорошенько поразмыслив, разложив «по полочкам» все плюсы и минусы их нынешнего положения, Адам, кажется, понял, в чем причина. Дело было не в том, что ему так понравилась жизнь футболиста, и не в том, что он совсем перестал мечтать о сцене, музыке и толпах визжащих фанатов, нет, все было гораздо серьезнее…
-… И, конечно, наш борец за справедливость не мог не вступиться за своего… за коллегу по команде! Адам, я понимаю: страсти кипят, особенно на поле… - по комнате прокатилась волна смешков, но тут же увяла под строгим взглядом Моуриньо. – Хотел бы напомнить, что чем ближе к финалу, тем осторожнее надо быть. Всем! Проявляйте свою эмоциональность в игре, а не в бессмысленных препираниях с судьей. Хорошо, что не дошло до желтой!
Претензии Босса были обоснованы, увы, Адам и сам прекрасно понимал, что заслужил ту замену. Но стоило ему вспомнить, как здоровый, что твой лось, Пике со всей дури толкнул Томми… Увидев, как лучший друг кубарем покатился по полю, Адам буквально озверел! Он и сейчас был уверен, что за такое надо не просто пенальти давать – которое он пытался вытребовать у судьи совершенно справедливо! – за это надо красную доставать, не меньше! Конечно же, он не станет спорить с тренером, а то в грядущем матче рискует вообще не выйти на поле. Но он не даст Томми в обиду – и неважно, ценой скольких гребаных карточек!
Пытаясь остыть и не сорваться в опасный для себя спор с Жозе, Адам обреченно понял, что снова думает о Томми. Это не было сюрпризом, напротив, в последнее время это стало нормой – думать о Томми, мечтать о Томми, планировать что-то вдвоем с Томми. «Ламберт, ты по уши влип», - он снова говорил это себе каждый раз, когда против воли зависал взглядом на белобрысой макушке, вертящейся поблизости. Было бы глупо отрицать, что, даже несмотря на ненормальную увлеченность футболом, все мысли Адама, да что там – все его существование тут вертелось вокруг Томми. Как и всегда, в общем-то, только в отличие от суматошной жизни поп-звезд, не менее суматошная жизнь звезд футбола, как ни странно, давала им больше возможностей быть вместе. Адам уже не был так уверен, что дело только в странной ситуации, в которой они оказались столь внезапно. И если первое время можно было списать тягу друг к другу на тотальное одиночество в этом чужом мире, то сейчас подобные оправдания выглядели жалко. Просто удивительно, как мало им понадобилось для того, чтобы начать испытывать самую настоящую зависимость друг от друга! Пара жарких поцелуев… несколько ночей под одним одеялом… внезапно полученное право ежевечерне прижимать к себе - вжимать в себя - расплющивать собой - самое желанное тело во всех чертовых реальностях.
Вынырнув из своих опасных размышлений, Адам несколько нервно выдохнул и поерзал в своем кресле: ему показалось, что температура в комнате резко возросла. И еще, пожалуй, джинсы в одном месте стали тесноваты. «А нечего думать о всяком таком… вокруг полно народа!» Но не думать не получалось. Не вспоминать, не предвкушать. Не пытаться угадать, насколько далеко они зайдут сегодня. Адам не мог сказать точно, когда именно их потянуло на эксперименты, но с какой-то из совместных ночей поцелуев вдруг стало мало, чертовски мало, и оказалось совершенно не возможно не гладить, не трогать, не исследовать языком… и не подставляться таким же жадным рукам и губам. Как они до сих пор не перешли черту?! Вот это действительно было загадкой. Хотя, по правде… им оставалось совсем немного… Адам это чувствовал. Они даже шутили об этом – осторожно подбирая слова и видя отражение собственного нетерпения в глазах напротив.
«Успеть бы».
Успеть насладиться всем, что в буквальном смысле сваливается ему в руки каждую ночь. А ведь если верить теории Томми, им осталось выиграть завтра полуфинал, выйти на поле через неделю, победить и… «И все?»
- Ну, а что защита скажет о предстоящем матче? Ламберт? Рамос?
«Чертов Моуриньо со своими матчами!» Адам неуверенно поднялся вслед за Серхи со своего стула, чувствуя себя школьником-переростком, как, впрочем, почти всегда с Жозе. Поняв, что именно от него все ждут каких-то слов, «центральный защитник Ламберт» пожал плечами и буркнул первое, что пришло на ум:
- Ну а что? Выигрывать надо!
- Золотые слова! – подхватил Рамос, с трудом сдерживая ухмылку.
- Клоуны. Садитесь уже, - Жозе хмуро махнул рукой в их сторону и посмотрел на часы. – О планах на предстоящий матч поговорим вечером, когда прибудем на место. И я надеюсь выслушать от вас тактические соображения, а не лозунги. Это касается всех!
Команда с радостным предвкушающим гулом покинула классную комнату, а Адам чуть замедлил шаг, дождавшись, когда с ним поравняется Томми Джо, так и не вынырнувший из своего айфона до самого конца измывательств Моуриньо. Обняв приятеля за плечи, Ламберт преувеличенно жалобно вздохнул.
- Вот что он ко мне цепляется, а? Ты слышал? Мне теперь срочно нужно сочувствие. Много-много сочувствия!
На ответное понимающее фырканье Адам чуть сильнее сжал плечо Томми, ненавязчиво направляя его в сторону отеля. Вряд ли ему что-нибудь обломится до вечера, но ведь надеяться не вредно?
3-2
- Блин, херня какая-то... - Томми оторвал взгляд от айфона и воровато оглянулся по сторонам - если Жозе услышит или заметит, то, что останется от "Дэвил Чайлда", можно будет соскрести в маленькую коробочку.
Фух, пронесло. Вся команда, как под гипнозом, внимала «Великому и Ужасному». Прекрасно, можно продолжить прятаться за Шефом, извлекая, наконец, выгоду из своего роста.
А между тем неосторожные слова в полной мере относились и к тому, что светилось сейчас на сенсорном экране, и к тому, что творилось у самого Томми Джо в голове.
С первым было как-то привычно - на форуме развернулась очередная фанатская заварушка. Народ со всем пристрастием обсуждал минувший матч. Победителей не судят? Не их случай! Всегда найдутся недовольные: неоправданно жесткая игра, "косые" удары, один неудачно дал пас, другой упустил мяч, а третий и вовсе распоясался - чуть желтую карточку не схлопотал! И это «свои» так, а «чужие» вообще до сих пор ядом плюются и без перерыва. Для одних Криш - молодец, а Ламберт - борец за справедливость, для других же Роналду зазведившийся псих, а "упертый янки" не иначе как потерявший голову нахал.
"Дьявольскому отродью" оставалось не меньше: издевки за незабитые голы от противников "сливочных" соперничали с откровенными грязными намеками на характер его отношений с товарищами по команде.
Да-да, и здесь их не миновала эта участь, и конечно, чаще всего его собственное имя склоняли вместе с шефовым. Все привычно, почти как дома: намеки, смешки, карикатуры, прямые угрозы и обвинения - с одной стороны, фотки с "о-боже-какие-взгляды!" и "святая-Дева-какие-они-милые-вместе!", видеоролики под романтичную музыку и, конечно, фанфики - с другой. Последние, в порыве исследовательского интереса, Томми даже пробовал читать - чисто для сравнения стиля, манеры исполнения и сюжетного разнообразия "тут" и "там"! Но, то ли виноват он-лайн переводчик, то ли гламберты действительно круче, ничего, кроме дикого ржача, пока Адам был в душе, эти шедевры у горе-исследователя не вызывали.
Адам... Эх, если бы знали и те и другие, насколько недалеки от истины теперь их предположения... О, нет, лучше им не знать! Но от себя-то убежать не получалось, хотя героические попытки были. Томми Джо, как мог, оправдывал происходящее между ними стрессом от перемещения, обособленностью в «чужом враждебном мире», предательством здешнего Саули, настойчивостью предприимчивой Роситы и сексуальным воздержанием, наконец. Но убеждая себя в «чисто платонических чувствах», он каждый вечер, уже больше месяца, засыпал в постели с другом с совсем не дружескими или братскими мыслями. Более того, он сам – САМ! - подставлялся под поцелуи и лез в объятья Ламберта тоже без всякого принуждения, наоборот, с превеликим удовольствием. А вчера…
«Черт! Я стонал как самая натуральная ****ь!» - от такого нелестного определения себя было грустно и смешно одновременно. Можно сколько угодно оправдываться, что совместная дружеская дрочка ещё не делает его геем, или что Шеф стонал ещё громче, но факт остается фактом – не далее как вчера «любитель девочек» Томми Джо Рэтлифф феерически кончил от руки лучшего друга, а потом с не меньшим наслаждением сам доводил его же до оргазма и чуть не кончил повторно, когда съехавший с катушек Адам облизывал свои пальцы.
Даже сейчас, при воспоминании об этом безобразии, наблюдалось некоторое шевеление в штанах, и стоит ли говорить, что припомнить такой же сильный оргазм с многочисленными девушками бедному страдальцу так и не удалось.
Палец рассеянно водил по экрану, закручивая невидимую спираль. Вот так же неумолимо все закручивалось вокруг него, сжимая все теснее. Злой рок, насмешка судьбы или просто-напросто чудо - какой толк гадать, что подтолкнуло их друг к другу здесь? Но видимо, смысл был, потому что Томми уже всю голову себе сломал, думая над тем, что это за херня такая с ним приключилась, что он не может, буквально не в состоянии отказать себе, ему, им - ни в одном поцелуе, объятии, мимолетном прикосновении, взгляде…
Да что там! Сегодня утром Томми поймал себя на том, что специально не закрывает дверь в душ, подглядывает в раздевалке, облизывает глазами все выступающие части тела Ламберта, а ночью ещё и прижимается ближе! Позорище усугублялось тем, что кажется, для части команды все это не было секретом, по крайней мере, он не раз ловил понимающие взгляды Нандо и притворно сочувствующие усмешки Рамоса.
Вот и сейчас нет сил слушать Жозе и даже поднимать глаза – «Великий» обязательно припомнит тот случай с Пике и будет шпынять Адама за его выходку. Томми и сам был готов ещё раз все высказать своему защитнику за его «…несусветную дурость, тебе же карточку чуть не впаяли, чем ты думал, Бэйбибой?»
Но тогда почему в глубине души так сладко екало, когда он видел то самое лицо Адама, прокручивая в который раз злополучный момент на видео? Почему сам готов был разодрать этого гада Месси на кучу ещё более мелких, за одно ехидное замечание в сторону Шефа и с упоением показывал ему средний палец, когда тот промахнулся в штрафной? Почему не давал Адаму возможности и времени зайти в твиттер и почитать все эти гадости после матча, и боролся с руками, чтобы лишний раз не обнять? И почему, наконец, он винил себя за то, что гнусно пользуется ситуацией в личной жизни друга, почти предлагая себя как замену?
Мысли бродили по кругу с одним и тем же вопросом, как вернуться домой, пока не поздно, пока ещё есть возможность отказаться, не утонуть в этих серо-голубых, ****ь, озерах, не захлебнуться украденными минутами счастья, предназначенными не ему… Или… уже поздно?..
Тяжело вздохнув, Томми вынырнул из своих размышлений, только когда услышал голос Ламберта и понял, что «разбор полетов» закончен, а он искусал себе все губы и половину ногтей.
- Сочувствия? В честь чего это? – нахмурить брови построже и не пялиться на заманчивые веснушки на губах. – А мне кто посочувствует, а? Сегодня от массажистов знаешь, как досталось? – зря он про массаж завел, очень даже зря…
- Хм… Да? И как же досталось и где, ммм? Ты мне покажешь, да? – хитрый мурлыкающий голос не оставляет сомнений в намерениях, как и горячая ладонь, медленно сползающая с плеча на талию и ниже…
- ****ь, Ламберт, подожди хоть до номера! – эх, голосу явно не достает возмущения, а рука вместо спины шлепает по гораздо более мягкой и аппетитной части друга.
«Черт знает что такое!» - вертится в голове всю дорогу, но когда он уже в номере внезапно спотыкается о коврик и его ловят сильные руки, Томми не в силах отказать себе в удовольствии прижаться всем телом к застывшему сзади Адаму.
- Адам, что нам делать с этим, а? Я не могу справиться… А ты?
Они должны попробовать поговорить об этом – может, получится? - ведь они всегда понимали друг друга лучше, чем кто бы то ни было. Но позже. А пока, на несколько секунд можно позволить себе не думать ни о чем, ведь эти губы такие сладкие…
Несколько секунд или минут?.. Черт, охрененно… Нет, они точно психи – какого уселись посреди комнаты на пол и лижутся как подростки? Но тихий шепот и очень нежные прикосновения не давали опомниться ещё долго.
- Китти-Китти-Китти… Я тоже не могу справиться… - ему кажется, или в голосе Шефа нет ни капельки сожаления? – Да и никто не смог бы… Ты так… О, черт!.. – Ламберт прижал его к себе и зарылся носом в волосы, стараясь восстановить дыхание.
- Я? Я как?.. – выдохнул Томми в шею. – Это все ты!.. У тебя так выходит, что… Блииин!
У них обоих выходило так по-детски, что оба начали хихикать и пихаться, «ласково и нежно» валяя друг дружку по полу и оказываясь то сверху, то снизу. Но в какой-то момент все опять изменилось – Адам как раз удобно устроился между его широко разведенных ног. Оба замерли, почти не дыша, впиваясь друг в друга взглядом.
- Н-ну в-вот… Опять!.. – из горла вырывается лишь хриплый шепот.
- Ага… - дыхание сверху все ближе и жарче…
«We are the champions - my friend And we'll keep on fighting till the end…» - мелодия звонка с айфона Адама заставила обоих вздрогнуть и синхронно вздохнуть – очередная передышка или досадная отсрочка? Кто его знает! Но может, теперь им удастся нормально поговорить?
3-3
Адам всегда знал, что он оптимист, пожалуй, ему просто категорически противопоказано было не родиться оптимистом – с его-то комплексами и многочисленными «несовершенствами» в детском и юношеском возрасте. Это ведь сейчас он – звезда, кумир миллионов, секс-символ и «самый успешный голливудский певец»… Эээ… В смысле, он БЫЛ самым успешным голливудским певцом в «той» жизни… И вряд ли те его фанаты поверили бы, что в юности у Адама из достоинств были только голос и оптимизм, и без последнего, даже обладание этим самым фантастическим голосом не сделало бы его тем, кем он стал к тридцати годам. Только вера в себя, в лучшее, даже в чудеса – только пресловутый непробиваемый оптимизм помог Адаму стать звездой. Там. Да и здесь – судя по опубликованной на всех сайтах биографии, дела обстояли примерно так же: упорство, каторжный труд, вера в свои силы – именно это привело к успешной спортивной карьере, а не одно сплошное везение, как пишут злобные хейтеры.
Тот же самый природный оптимизм, как считал Адам, помогал ему и сейчас, и это касалось и ситуации в целом, и той ее приятной части, которая вышагивала сейчас рядом, пряча улыбку и нетерпение. Почему-то в этой реальности Адаму было проще поверить в то, что у них с Томми могло бы… может… на самом деле, действительно, может что-то получиться! Он не знал, чем эта реальность отличается от «той» - для них двоих – но почему-то, все то, до чего они так и не дошли тогда… там…
«Черт, какие-то идиотские определения – «там», «здесь» - как будто мы просто сбежали в другую страну, словно в отпуск поехали! Но ведь это не так!» Это не было отпуском – Адам понимал сей факт даже лучше, чем ему бы хотелось. Черт знает, что с ними произошло, и как надолго они застряли в Мадриде, сменив рокерские прикиды на футбольную форму – может, на время, а может, навсегда. Но упускать свой шанс на этот раз Адам не собирался.
- Адам, что нам делать с этим, а? Я не могу справиться… А ты?
Они снова целовались. Теперь им для этого, кажется, даже не нужны были поводы, стоило только оказаться вдвоем… Адам скрупулезно отмечал и запоминал все мельчайшие изменения в поведении Томми: то, как друг с каждым разом все меньше смущался и вздрагивал, как он все чаще проявлял инициативу и то, каким разочарованием сверкали шоколадные глаза, когда дальше поцелуев и невинных, в общем-то, ласк дело не заходило. Правда, нужно отдать им обоим должное, вчера ласки перестали быть невинными…
- Китти-Китти-Китти… - от нахлынувших воспоминаний у Адама все поплыло перед глазами.
Конечно, он не станет утверждать, что не хотел этого, не планировал, не мечтал – врать самому себе занятие неблагодарное. Но ожидал ли, что это случится так скоро? Что Томми не оттолкнет его руку, а лишь шире раздвинет бедра, что станет подаваться навстречу, хрипло выдыхая и выгибаясь от наслаждения? Еще большим шоком стала рука друга на его, Адама, собственном члене – от одного только осознания этого факта тогда свело поясницу! А горделивый, чуть хищный, собственнический взгляд Томми Джо станет, наверное, самым сильным эротическим воспоминанием Адама за всю его жизнь… за обе жизни…
- Адам…
- О, черт…
Когда они успели уложить друг друга на ковер?! Адам очнулся от своих жарких фантазий и обнаружил себя лежащим сверху на Томми, между его призывно разведенных ног, вжимающимся в его пах и… если его не обманывают ощущения…
- Н-ну в-вот… опять!..
- Ага…
Приоткрытые губы все ближе… не поцеловать их – преступление. Когда до манящего рта осталась всего каких-то пара сантиметров, Адам поймал дрожь предвкушения, пробежавшую по телу Томми, и… услышал мелодию, означающую только одно: ему звонит Жозе гребаный Моуриньо, будь он неладен за свою проницательность.
- ****ь.
Вздрагивающие пальцы даже не сразу смогли выудить ненавистный девайс из кармана джинсов. На раздраженно сопящего рядом Томми Адам боялся даже взглянуть.
- Да… тренер, да. Ну… естественно! Собираемся, конечно. Почти готовы. Зачем это? А… ну, ладно, передам. Что, прямо СЕЙЧАС?! Да. Да. Помню. Хорошо.
Отключив вызов, Адам несколько секунд боялся пошевелиться, чтобы не запустить айфоном в стену. Какой был момент! Томми бы не отказал – это чувствовалось по всему! И надо же было…
- Ну?
- Жозе звонил. Там… тебе надо медосмотр пройти повторно, что-то ему не нравится… А у тебя звук на айфоне выключен, да?
С каждым словом Адам все больше терял уверенность в себе. И глядя, как Томми, покряхтывая и что-то ворча себе под нос, поднимается с ковра, отряхивается, поправляет одежду и идет к двери, «великолепный», «лучший во всем», «неотразимый» Ламберт чувствовал себя самым последним лузером.
- Томми!
Ему удалось поймать приятеля за руку, когда тот уже почти вышел в коридор. Удивленный взгляд, в котором сквозило что-то еще… пугающее… - усталость? Обреченность? Что бы то ни было, оно только придало Адаму решимости.
- Я обещаю… Сегодня вечером, в Барселоне. И никто не посмеет нам помешать.
И пусть понимает, как хочет! Хотя, судя по тому, как вспыхнули румянцем щеки и дрогнули губы, Томми все понял правильно. И даже хорошо, что на уточнения и споры не было времени.
Дорога до Барселоны заняла меньше трех часов: автобус до аэропорта, довольно быстрая регистрация, где-то около часа в полете – и вот уже команда размещается в небольшом, но недешевом отеле, тихо переговариваясь и вполголоса перекидываясь не совсем безобидными шутками. Это было смешно и как-то по-детски, но в этом городе игроки мадридского «Реала» действительно чувствовали себя не просто чужими, но практически заброшенными в лагерь врага. Адам с Томми пытались первое время посмеиваться над мнительностью партнеров по клубу, но, словив несколько взглядов, полных ненависти, от самых обычных прохожих рядом с автобусом, притихли и, не сговариваясь, предпочли держаться поближе друг к другу.
- Что-то сдается мне, тут вечерком в соседнем баре не посидеть… - Томми не столько нервничал, сколько офигевал, и Адам мог его понять: одно дело, когда болельщики команды-противника выкрикивают оскорбление с трибун, и совсем другое, когда ты опасаешься, что из кустов в голову прилетит булыжник…
- Да уж… Ну, нам бары все равно не светят. А конкретно у нас с тобой на этот вечер другие планы… - Адам сказал это максимально тихо, наклонившись к уху друга, но все равно не был уверен, что стоящий рядом Хаби ухмыльнулся своим собственным мыслям, а не потому, что отрастил большие уши.
Адам чувствовал, что нарывается. Но с некоторых пор – а точнее, со вчерашней ночи – решимость в нем росла и крепла, увеличиваясь прямо пропорционально приближающемуся финалу Кубка Чемпионов, который ведь действительно мог отправить их «домой», в ту реальность, где они с Томми до сих пор не зашли дальше сценических поцелуев. Он не хотел рисковать, больше нет. Наплевать на будущее, но здесь и сейчас – Томми будет его.
- Расселяемся, ужинаем, и я жду вас в конференц-зале на третьем этаже. Напоминаю, что завтра с утра…
Судя по взволнованному взгляду Томми, его тоже сейчас интересовали отнюдь не планы Жозе. Но как минимум до отбоя им все же надо было продержаться, так что насыщенный график мероприятий на остаток дня пришелся даже кстати.
- Ты… давай, в номер и в душ. А я попозже приду. Мне надо тут… переговорить кое с кем.
Это было самым настоящим бегством, похоже, даже Томми понял и оценил. Но терпение Адама истончалось с каждой минутой, проведенной рядом, и он просто перестал доверять себе.
Сделав вид, что разговаривает по телефону, Адам дождался, когда команда разбредется по своим номерам, нашел укромный уголок в холле, заставленном кадками с пальмами, и устало рухнул в кресло, взглянув на часы. Он даст Томми полчаса, а потом закинет вещи в номер, и они вместе пойдут…
- И долго еще ты собираешься бегать?
Несмотря на то, что голос был знакомый, Адам подскочил от неожиданности и схватился за сердце.
- Черт! Хабс, ты спятил – так пугать?! И… с чего ты… что ты… от кого я бегаю? С чего ты взял?
- От кого? Не знаю… от него, от себя, от вас. Тебе лучше знать. А с чего взял… ты извини, но по вам с Томми можно читать дословно, даже со знаками препинания. И я вот чего никак не могу взять в толк…
- Оооо… Алонсо, ну хотя бы ты – НЕ НАЧИНАЙ! Нам фанаты всю плешь проели, Нандо с Серхио уже задолбали своими намеками…
- Эти могут, ага… - Хаби улыбался, но в его улыбке не было насмешки или нездорового азарта, как у остальных, скорее, было сожаление… даже грусть.
- Послушай, это только наше дело, о’кей? Только нас двоих! И если нам вообще суждено когда-нибудь что-нибудь… то уж точно не по просьбам окружающих и не на потеху каким-то…
- Ты сможешь отпустить его?
- Что?
Вопрос застал врасплох, но это не объясняло, почему Адам практически задохнулся от острой боли. Отпустить? Отпустить Томми? Как? Куда?!
- Сможешь отпустить его – в другой город, в другой клуб, я не знаю… в брак с кем-то? Даже если будешь знать, что там ему будет лучше для карьеры, для него лично… Что он будет счастливее без тебя?
- Хаби… Я…
- Просто ответь, Адам.
- Нет. Не смогу.
Это было страшно, то, о чем говорил этот сумасшедший испанец. От него хотелось сбежать, заткнуть уши и не слышать этих ужасных слов никогда. Не допускать даже мысли о такой чуши – Томми будет счастлив без него? Это невозможно!
- Тогда послушай совета – не допусти ошибку. Не хочу рассказывать тебе, как это больно.
Хабс снова сдержанно улыбнулся, хлопнул Адама по плечу и ушел, оставив собеседника в полном смятении. Все услышанное до сих пор казалось бредом, не имеющим право на существование, вот только сволочная память тут же услужливо подбросила случайно увиденную картинку: Ливерпуль, выезд команды из отеля в аэропорт и двое мужчин, не говоря ни слова, прижимающихся друг к другу лбами в тесном коридорчике служебных помещений…
«Персональный Иисус» на этот раз оказался просто спасением – Адам, затаив дыхание, прижал айфон к уху, впитывая, как музыку, недовольный тон друга.
- Ну и какого хрена я тебя разыскиваю по этому гребаному отелю уже десять минут?!
«Я никуда тебя не отпущу. Ни здесь, ни там.»
3-4
Что ж, приходится признать – в последнее время душ становится местом для раздумий и мучительных споров с самим собой. И сегодняшнее заседание на тему «Облом и его последствия» уже давно открыто. Впрочем, первый раунд тематических боев со своей совестью Томми выиграл – всю дорогу в эту гребаную Барселону он предавался сладостному процессу обвинения Жозе Моуриньо во всех смертных грехах. Причем самым тяжким оказался его злополучный звонок перед отъездом – тот самый, из-за которого Томми чуть не выл от досады, срываясь на всех, кто не так на него глянул.
Кроме злобных местных, паре которых Томми успел тайком от Адама показать средний палец, и нескольких хохмачей из собственной команды (языки, бля, без костей!) досталось даже собственным кроссовкам – а какого чертовы шнурки так не вовремя развязались?! Конечно, Томми споткнулся, да так, что почти растянулся на полу отеля. Адам уже умёлся в неизвестном направлении и, слава яйцам, не видел и не слышал последствий – единственный плюс этого дня! Зато целых пять обормотов с удовольствием наблюдало его полет, радуясь возможности поржать. Сволочи.
Томми потом, конечно, смерил их самым убийственным взглядом, но тем хоть бы хны – только языками поцокали, а кое-кто ехидный (Криш, бля, тебе ещё всплывет!) растрынделся не в тему:
- Это все последствия жестокого недотраха, Gatito. Гормональный сбой, вот ноги и не держат! Тебя поэтому к врачам сегодня вызывали, да?
Жеребцы заржали на весь холл, а чертов лифт все не спускался.
- Фак, Роналду, а кому-то явно на мозг надавило, а это уже неизлечимо, - злобно фыркнул Томми в ответ, решив плюнуть на тормознутый лифт и пройтись пешком – всего-то пятый этаж, подумаешь! Но эти зубоскалы не успокоились – как же, упустит Серхио свой шанс!
- Интересно, а кто Малыша динамит: знойная Роси или кое-кто более жесткий?
- ****ь! – этажи закончились как-то подозрительно быстро – он что, бежал? Похоже на то.
Номер был неплох и прекрасно расположен, но все равно на душе скребли кошки. Томми было так пусто одному, что стало даже страшно – как можно соскучиться всего за десять минут?
Ещё через десять минут он предался своим невеселым размышлениям под шум тихо льющейся воды. Хотелось принять ванну, но были законные опасения, что после неё вообще утонет в тоске и никуда не пойдет: ни на ужин, ни на вечернюю сказку к Большому Боссу.
Впрочем, у него тут своя сказка, только пока не понятно с каким концом. В том, что конец вообще будет, тоже уверенности не было – есть уже опыт! Да и все относительно в этих сказках для взрослых: хороша ли любовь до гроба, если она в него же упорно загоняет? Или так уж плох финал, когда все остаются просто друзьями? Друзьями, но не бывшими любовниками! Вот он - хоррор «а-ля Томми Джо»: стать никем для НЕГО после того как. Но врать себе можно лишь до поры до времени – сегодня, слушая бессмертный хит Queen с айфона Ламберта и находясь как раз под ним, Томми Рэтлифф со всей отчетливостью понял, что баста. Уже добегались они от себя так, что сбежали аж в другую реальность, в которой сами загнали друг от друга в угол. Ведь Адам смылся сейчас от него, так ведь? Или опять от себя и всех своих непонятных желаний, как не раз сам Томми? Чего стоили все эти попытки всем и каждому доказать свою натуральность, когда в непосредственной близости от Шефа её сносило в два счета? И тому не надо было много трудиться - достаточно прижать покрепче и сверкнуть особым горящим взглядом. Или промурлыкать что-то своим «я-страстно-трахаю-весь-мир» голосом.
Внизу живота кое-что заинтересованно шевельнулось, стоило только вспомнить, только допустить возможность, что вечером или ночью они… Как вчера, нет, лучше!..
- Твою мать, Ламберт! – ноги действительно не держали, и дело тут не только в гормонах. Мучительно хотелось не секса, до боли хотелось самого Ламберта, где его черти носят?
Надо собрать остатки мозгов и себя и вылезти из этого дурацкого душа, ибо не хватало ещё дрочить на любимого друга перед ужином с ним же и с «все-не-знаю-как-замечающей» командой.
Полный игнор на предательское тело и пойти отыскать этого чертового конспиратора – даже вещи не забросил, придурок. Что его тут, съели бы? Да нафиг нужно – терпели дольше и не сдохли!
Осознав, какая херня вертится в собственной голове, Томми расхохотался и без сил, как был голяком, повалился на кровать. Прохладный шелк покрывала немного остудил, но тут же его гладкость увела озабоченный мозг в совсем другое направление – возможный ход событий недалекого будущего замелькал перед глазами, и стони не стони, но желания никуда не делись, они почти победили! Почти… Осталось совсем чуть-чуть, и он сам будет просить ЕГО об этом. Ужас.
Томми подскочил как ужаленный и стал поспешно натягивать на себя одежду. Естественно, получилось не сразу, и результат в зеркале совсем не радовал: бледная рожа и горящие глаза подчеркивались чернотой шмотья. Мучительно захотелось нацепить как можно больше фенечек и безделушек, особенно тех, что были дороги как память, но остались там, в другой жизни.
Эта гребаная другая жизнь, которая им сейчас недоступна, оказывается, имела только один минус – там Адам был тоже близко, но вместе с тем бесконечно далеко. И даже если на расстоянии руки, все равно не достанешь, никогда… Черт, что за ****ство опять, а? Почему его всегда ставят перед выбором, почему нужно всегда мучиться за каждую минуту украденного счастья, такого желанного и такого недоступного.
Дело не в Саули, вернее, не только в нем, и даже не в чертовых «натуральских» принципах – кому они нужны? Дело в его, Томми Джо, трусости и боязни потерять все. Но его можно понять: каково это – своими руками похерить смысл жизни, именно жизни, а не жалкого существования?
Но… откуда такая уверенность, что все непременно полетит к чертям собачьим? А вдруг нет? Вдруг все наоборот станет как надо, как иногда мечталось в самых-самых сокровенных снах. ****ь, так все-таки мечталось?! Приплыли…
Дверь номера хлопнула слишком громко – ещё бы разок жахнуть со всей дури! – хорошо хоть ключ-карту и айфон захватил. Адам так и не объявился и не позвонил, а прошёл почти час! Томми оглянулся и увидел, что дверь соседнего номера приоткрыта. Сразу вспомнилось, что нынче их всех, кроме тренерского состава, поселили на одном этаже и рядом – наверное, для безопасности в «тылу врага». Значит, Адам вполне мог зайти к соседям и трындеть с кем-то.
Мгновенно разозлившись, недолго думая, Томми залетел в номер и… как всегда, не вовремя: недалеко от двери целовалась сладкая парочка Серхио-Нандо. От неожиданности Томми застыл, словно наскочил на стену. И вид, наверное, был у него самый что ни есть идиотский – выпученные глаза, открытый рот и тяжелое дыхание. Что за напасть, а?
- Эээ… простите… А-а я уже ухожу!.. – ****ь, тридцать с лишним лет идиоту, а он блеет, как озабоченный прыщами подросток. – А-адама все равно у вас нету, так что… пока!
Если бы Томми не несся по коридору, то давно уже бился бы головой об стену, ибо так опозориться надо ещё уметь! Так мало того - ему стало завидно, что эти двое могут себе позволить даже дверь не закрывать, когда… Черт!
Тренажер «лестница», но уже в другую сторону, а затем пометаться по холлу в лучших идиотских традициях, и только потом додуматься позвонить – вот это по-нашему! Пальцы не слушаются, но, слава яйцам, есть быстрый дозвон на «номер один».
- Ну и какого хрена я тебя разыскиваю по этому гребаному отелю уже десять минут?! И с кем это ты так душевно пообщался, а? – он что, истерит, как ревнивая баба?
Точно. Ниже падать уже некуда. Пауза, и только дыхание по ту сторону. Но даже оно успокаивает.
- Китти? Чего ты кипешуешь, я тут, в их типа «зимнем саду», по правую сторону от рецепции…
- Фух… Адам, стой там и никуда не уходи, а то… А то вдруг тебя враги украдут? Что я буду делать, а?
- Хм… Есть, босс - стою и жду! Давай побыстрее, а то…
Наверное, это было очередной сегодняшней глупостью, но Томми не отключался, пока не увидел улыбающегося друга. Надо же, а все не так плохо! Только хрена с два он теперь выпустит своего Ламберта из вида, нет, из рук – так надежнее.
У вас бывает так, что реальность расслаивается и все приобретает совершенно иной смысл? Странное ощущение – ты вроде бы здесь вместе с остальным дерьмом этого мира, но, в то же время, наблюдаешь будто со стороны, ожидая, как в кино, начала долгожданного действа. Томми мог поспорить, что таких отмороженных во время ужина и вечернего напутствия «Великого и Ужасного» было как минимум двое – они с Адамом включались только при очередном взгляде друг на друга или случайно-неслучайном прикосновении. «Что-то будет», - мурашки по коже, внутри все поджимается от предвкушения. А потом, когда Жозе затянул шарманку про то, что он с ними со всеми сделает за нарушение режима – последняя стадия! – пришло какое-то спокойствие: да что он как маленький, в конце-то концов – чай не девственница-ромашка!
Своей персональной заслугой в этот вечер Томми Рэтлифф считал полнейший игнор наглых и многозначительных ухмылок в свой адрес, а плоские шуточки не долетали до его ушей – там просто шумела кровь. Адам, наверное, что-то отвечал им и даже один раз покраснел, показывая кому-то «фак», но это такие мелочи по сравнению с тем, что их ждало в номере.
Адам кинул вещи и с виноватым видом пошел в душ – ну да, а как же! Прикол, они не сказали друг другу ни слова, после телефонного звонка, но и так все прекрасно понимали – напряжение можно было пощупать в воздухе как, наверное, и в штанах. По крайней мере, у Томми такие проблемы были, достаточно только взгляда на постель или в сторону заветной душевой кабинки.
Несколько кругов по комнате, прислониться к холодному стеклу окна – за окном уже давно стемнело, и огни чужого города дрожали перед глазами. А ну их на фиг – у них тут свой фейерверк намечается, ведь правда? Плотные портьеры задвинуты, а одежда летит в ближайшее кресло. Завтра трудный день, важный матч, но до него сейчас нет никакого дела – сейчас гораздо важнее успеть переступить через всю ту хрень, что он сам возвел вокруг себя, чертовы спасительные бастионы – на кой черт они ему, если завтра все может вернуться на круги своя, в другой, родной, но такой капризной реальности. Здесь проще, легче и понятнее. И сразу ясно, что если не успел, то опоздал, и, увы, навсегда.
Пояс халата подозрительно дрожит в руках, или это самим рукам неймется? Ну, что слабо или нет? Остаться лузером так просто, но они, как известно, не пьют шампанского, а пьют неразбавленный виски одинокими ночами на пару с айфоном.
Почему-то зверски захотелось гребаного игристого, вот хоть умри!.. Или... просто толкнуть незапертую дверь, прищуриться от света и пара и жадно вглядеться сквозь запотевшее стекло. Пары минут вполне хватит для того, чтобы насытиться пассивным созерцанием соблазнительных изгибов, да, ****ь, именно мужского тела, и содрать с себя только что надетый халат. Шаг вперед, ещё и ещё – как по тонкому льду, но уже не остановишь. Плавно едет в сторону прозрачная панель, и вот она, его цель, удивленно хлопает мокрыми стрелочками ресниц и краснеет, сверкая веснушками… везде… Голодным взглядом охватить все и вцепиться, что есть силы – а вдруг трусливые ноги сбегут без спроса? Ну уж нет, не сегодня, Рэтлифф!
- Томми?.. Ох… Тоооммииии… - дрожащими губами улыбнуться в ответ, и тут же спрятать лицо на мокрой груди.
- Мне стало скучно там… одному. Тебе... составить компанию? – объятья все крепче – наконец-то! Кожа горит от его жара, но все равно мало. Ну же, не тормози, Ламберт!
- Бля, ну поцелуй уже… Сил нет!..
Вот, правильно – давно пора заткнуть рот, именно таким способом!
3-5
«Сегодня вечером… Сегодня…» - просто удивительно, как эти простые, ничего, по сути, не значащие слова, заполнили собой все мысли, все желания, все… всего Адама целиком, без остатка. Он не помнил, как и с кем за одним столом ужинал, что ему говорил Томми – или он молчал? Он был рядом, и этого было достаточно. Все происходящее вечером – до того момента, когда команда разбрелась по номерам «отсыпаться перед важным матчем» - прошло мимо центрального защитника Ламберта, надежды и опоры мадридского «Реала» в завтрашней схватке не на жизнь, а на смерть. Какими-то редкими бессистемными вспышками сознания Адаму запомнилось предматчевое собрание у Жозе: ровный, но выразительный голос тренера, в другое время привычно вселивший бы трепет, притихший Томми, не шелохнувшийся за все два часа, неуместная шутка Пепе о том, что кому-то придется хорошенько постараться сегодня ночью, чтобы разморозить «Дэвил Чайлда» к завтрашней игре… Все воспринималось фоном, все это было только тратой драгоценного времени, никому не нужной отсрочкой того, что сегодня – непременно – стопудово – точно - произойдет.
«Ведь правда, Китти? Ты ведь не продинамишь меня сегодня, как бывало там… когда-то?»
Адаму не нужно было слышать ответ – он его ВИДЕЛ, по неестественно прямой спине друга и нервным движениям музыкальных пальцев, по зависающему на нем самом темному от волнения взгляду и по непроизвольно скользящему по полным губам кончику языка… Провести ДВА часа рядом с этим… ходячим соблазнением – и ничего не сделать, даже не попытаться прикоснуться: вот это, мать вашу, подвиг, почище получения«Грэмми» и Кубка Чемпионов! Адам на полном серьезе гордился собой – во всяком случае, это было лучше, чем трястись от страха. Да, он боялся. Он, черт возьми, нервничал так, словно собирался заняться сексом впервые в своей жизни, или так, как будто от этого секса – если он еще будет – зависит вся его дальнейшая жизнь.
«Будет. Я же пообещал. Ему. Себе… Хватит уже бегать! Добегались уже…»
От этих мыслей холодели пальцы, и от мурашек хотелось повести лопатками. Адам кусал нижнюю губу, старался незаметно выровнять дыхание и прислушивался к себе в некотором даже удивлении. Он не был возбужден. Вернее... Не возможно не быть возбужденным от таких перспектив на ночь, но… Возбуждение сейчас волновало и занимало мысли Адама в последнюю очередь. Были вещи и поважнее.
«А если… ему не понравится? Да ну, нафиг, что я – впервые ложусь с парнем в постель?! Расстараюсь уж… Но все же… Если… Если он скажет: «Нет» - все-таки скажет? Если… А вдруг решит - потом решит, что было бы лучше остаться друзьями? Ну… друзьями с поцелуями?»
Адам рисковал сойти с ума еще до окончания страстной речи Босса. И только периодические взгляды Томми, каждый раз захватывающие его врасплох, словно в ловушку – в упор, глаза в глаза – не позволили Ламберту дойти до точки или… пойти на попятную. Что бы там не пытался втолковать здравый смысл, Адам чувствовал, ощущал всем своим нутром: Томми хочет его и всего, что сегодня может произойти, хочет, не меньше, чем он сам.
Было чертовски странно вдруг оказаться в номере. Они, наверняка, произвели фурор среди товарищей по команде своей «парной» отрешенностью, если даже сами не заметили, как поднялись на свой этаж и заперли дверь, отгораживаясь – наконец-то – от всего остального мира.
- Я… в душ, ладно?
Еле слышный робкий тон неузнаваемым из-за волнения голосом – хорош соблазнитель! Герой-любовник, бля! Хорошо, что Томми был таким же неадекватным: кивнул, вряд ли поняв вопрос, и уставился в пространство перед собой, запустив пальцы в белобрысую челку.
Разозлившись на самого себя, Адам мрачно залез в душевую кабину, чуть не забыв раздеться, и выкручивал по очереди краны, то с холодной, то с горячей водой, пока хоть немного не привел мысли в порядок. И уже тщательно смывая с разгоряченного контрастным душем тела мыльную пену, понял вдруг самое главное.
«Я никогда, ни при каких обстоятельствах, не причиню ему вред. Никогда. А значит, нечего париться. Будем действовать по обстоятельствам, и…»
Нет, никакой аутотренинг, и никакие контрастные обливания не могли подготовить Адама к этому. Абсолютно голый Томми Джо, отчаянно переступающий маленький порожек душевой кабинки, сразу оказавшись слишком близко – настолько, что захотелось сделать шаг назад, вжаться в пластиковую стенку, освободить место. Это просто не могло быть правдой, и Адаму хотелось протянуть руку и прикоснуться, чтобы убедиться, что мираж рассеется вместе с паром от горячей воды, но вместо этого он внезапно… поверил.
- Томми? – «Ты действительно пришел? Пришел ко мне – сам? Это значит, что ты… Ты этого хочешь? Без всяких уговоров и уловок?»
Слава Богу, у него не хватило сил произнести всю эту чушь вслух, зато губы уже расплывались в ошалелой улыбке, а руки тянулись – обнять, прижать, приклеить к себе навечно.
Просьба о поцелуе уже не удивила, разве что подтолкнула, напомнила, что не время стоять столбом. И все вдруг оказалось до того просто, что впору было смеяться над недавними страхами и душевными метаниями. Вот они – рядом, вместе – испытывают одни желания, боятся одного и того же, но еще больше доверяют друг другу – одинаково. И это уже не шанс даже – данность. И отвергнуть ее сейчас – преступление, предательство, в первую очередь, самого себя.
- Томми… О, Боже, Томмииии… - целоваться было уже не в новинку, но вот прижавшееся обнаженное тело, кожа к коже, ребра к ребрам, выбили дух из легких и пол из-под ног.
Чтобы не упасть и не закончить так бесславно и безалаберно то прекрасное, что еще даже толком не началось, Адам рывком притиснул Томми к полупрозрачной пластиковой стенке, тут же прижимаясь, расплющивая собой. Жутко хотелось говорить, нести какую угодно околесицу, произносить вслух все, что приходит на ум: про то, как давно он этого хотел, как не может поверить, как Томми сводит его с ума, что с ним хочется сделать вот прямо сейчас, какая у него чертовски гладкая кожа, как приятно ласкать его тело не украдкой, а фактически получив разрешение. Но рот был занят более интересными делами, да и загнанного дыхания едва хватало на жалобные выдохи пополам с короткими стонами. Губы пытались успеть везде и все – присосаться, прихватить, нежно чмокнуть, уступить место нетерпеливому языку, дождаться отчаянного зовущего стона и – снова начать все сначала. Адам наслаждался своим Котенком как самым изысканным деликатесом, но его голод и не думал уменьшаться, напротив, он рос от поцелуя к поцелую, и расплывчатые хаотичные желания приобретали все более четкие формы и определения.
Томми плавился в его руках так откровенно и искренне, как, наверное, умел только он – так же, как играл на гитаре или в футбол, так же, как шел за Адамом на все его авантюры, не спрашивая, не взвешивая возможные «за» и «против». И как же трудно было противопоставить этому искреннему чистому желанию здравый смысл и искусство соблазнения! Адам держал в своих руках трясущееся от возбуждения тело, ощущал, как Томми трется о его бедро твердым горячим членом, видел, как он выгибается навстречу, расставляет ноги, чуть ли не подталкивает его пальцы к своей заднице – это было самым сильным искушением за всю жизнь не обделенного сексуальными приключениями бывшего поп-певца. Отказаться от такого подарка, щедро предлагаемого самым желанным на свете человеком – не-воз-мож-но. И собственное до крайности возбужденное достоинство уже готово пришпилить Томми к этой чертовой скользкой от пара и брызг стенке, но…
«Завтра… Игра… Он не сможет… Мы должны… Вот же ****ь!»
Адам вовсе не был уверен, что его поблагодарят за сообразительность, так же как и не стал бы гарантировать самому себе, что когда-нибудь еще ему выпадет такой шанс. Но откуда-то взявшаяся сейчас совесть уже все решила, к тому же, если Адам не хотел, чтобы Томми кончил от одного лишь петтинга, пора было переходить к чему-то более конкретному.
Стоило лишь принять решение, и все пошло как по маслу: дорожка из дразнящих поцелуев, больше похожих на укусы, спускалась все ниже – от сосков к пупку, к тазовым косточкам, которые – как вчера выяснилось – оказались одной из самых чувствительных эрогенных зон Томми Джо. Адам опустился на колени, придерживая вздрагивающего приятеля за бедра, рисуя кончиком языка загадочные узоры у него в паху, дурея от пряного аромата желания. По глухим жалобным стонам было непонятно – раскусил Томми его намерения, или совсем потерял голову от наслаждения и ожидания, Адам видел, что может сейчас сделать с ним все что угодно, но какой-то там чертов «кодекс порядочного человека» требовал как минимум спросить разрешения…
- Томми… Томми, слышишь? Посмотри на меня… Я… Ты… не против?
Темно-малиновая головка члена Томми Джо почти утыкалась в губы Адама, но бывшему гитаристу все равно потребовалось время, чтобы осознать вопрос. Глядя, как на скулы Томми заползает румянец, а в почти черных от желания глазах вспыхивает понимание, Адам практически перестал дышать, ожидая ответа, как приговора.
3-6
«Разве так может быть? Это точно мы?» «Мы» - это они с Адамом сейчас и здесь будут любить друг друга. И хоть пассивная роль Томми не оговаривалась, но предполагалась, быть «пассивным бревном» Рэтлиффу категорически не хотелось. И он не стал себя сдерживать, оплетая руками, впиваясь ртом, куда мог дотянуться, вжимаясь, что есть силы в свое любимое «исключение из правил».
«С ума сойти!.. Или ещё раз поцеловать?» Закрыть глаза – может быть, так будет легче унять дрожь в ногах и стены перестанут кружиться? Но нет, так ощущения стали ещё ярче – всей кожей и голыми нервами чувствуется красивое сильное мужское тело, умелые руки, губы и запах…
«Адам!.. Охренеть можно!» - вслух это сказано или нет, неважно, потому что совсем другое захватило Томми: цепочка быстрых жгуче-нежных поцелуев пунктиром отмечала путь вниз, где все давно стояло, томилось и вздрагивало. И даже тереться о бедро друга было слишком мало, хотелось более острых ощущений, полного контакта с мокрым и во всех смыслах горячим Ламбертом.
Догадка о том, что будет – должно быть, черт возьми! – очень-очень скоро, немилосердно тряхнула Томми, да так, что он пару раз стукнулся головой о стенку кабинки, к которой его крепко прижали. И уже с нетерпением ждал, предвкушал и не мог понять, почему Адам тянет?
Стоны вырывались сами собой в ответ на дразняще-легкие прикосновения к чему угодно, только не к тому, что может взорваться от нетерпения, если кое-кто сейчас же не прекратит издеваться!
Но этот «кое-кто», не иначе наказывая так долго тормозившего Рэтлиффа, все медлил и мучил вылизыванием и покусыванием внезапно обнаружившихся эрогенных зон бывшего «натурала», но к члену не прикасался, разве что обжигал его прерывистым дыханием. Чего же этот садист хочет?
- Посмотри на меня… Я… Ты… не против? – Томми чуть не захлебнулся от неожиданности или даже возмущения – как он может быть против, если сам сюда приперся?
- Т-твою мать, Ламберт! Ты… ты ещё спрашиваешшшь?! – прошипел в сердцах Томми, ибо если Шеф будет продолжать так смотреть снизу вверх, то все может закончиться слишком быстро.
- Хочу, ****ь! Я. Тебя. Хочу. По-любому! – наверное, не следовало так громко орать, запрокидывая голову – во-первых, чуть не захлебнулся струей воды, а во-вторых, теперь все гости Барселоны в курсе желаний Томми – но сдерживаться не хватало ни сил, ни выдержки. Ещё минута, и Томми сам упадет на колени, умоляя, или кончит "железному Ламберту" в лицо.
- Черт, детка Ты!.. – прохрипел самый сексуальный голос в мире, и дальше они одновременно вцепились друг в друга – Томми в мокрые волосы Шефа, а сам Шеф сразу до половины заглотил изнывающий член, на что Томми очень пошло и громко застонал. Занятый лавиной крышесносных ощущений, он не заметил, как сильно дергает темную шевелюру, и что пальцы Адама обхватывают не только ствол, но и его тощую задницу.
Если в той жизни Томми думал, что знает, каким должен быть хороший минет, то в этой реальности буквально за несколько минут Ламберт доказал ему, как он ошибался на этот счет. Теперь Томми был склонен думать – исключительно остатками мозгов! - что такого уровня мастерства не дано достичь простым смертным, и только Адам может так сводить с ума своим языком, невозможными губами, и даже зубы умудрялись доставлять нереальное удовольствие ТАМ!
Скулить, задыхаться, биться затылком о стену, путаться пальцами в скользких от воды волосах, стонать, дергать бедрами, трясясь от удовольствия, чувствовать крепкую ладонь на собственной заднице – все это, оказывается, можно проделывать одновременно и при этом оставаться на ногах, пусть они и дрожат от напряжения. Томми забыл, где они, кто они были друг другу раньше и что собираются делать завтра. Зато он очень хорошо ощущал «сейчас», и эти минуты значили больше, чем многие годы его жизни, и именно в этот момент он знал, что не хочет отсюда уходить, не желает возвращаться туда, где такое чудо между ними невозможно.
- Ещё, Адам! Ещё!.. О, боже!.. – неважно, слышит ли его сейчас Ламберт, главное, что чувствует – темп ускорился и теперь совпадал с частым дыханием Томми, и даже пальцы, упорно пробирающиеся к ложбинке между ягодиц, воспринимались как нечто необходимое и очень своевременное.
Но внезапно Адам отстранился, сжимая ладонью томмин стояк, чем, естественно, вызвал негодующий стон сверху.
- Томмиии… - язык пошло облизал яркие губы, а невозможные голубые глаза жадно вглядывались в лицо. – Томми, смотри на меня! Хочу тебя видеть! – прозвучало почти как приказ, и невозможно было его ослушаться.
- Твою мать… Фак! – можно сколько угодно материться, но вот взгляд, словно прикованный, уперся в мокрое раскрасневшееся с потекшей подводкой лицо, казавшееся самым прекрасным в этом гребаном мире, во всех его реальностях вместе взятых.
Непонятно как, но Адам умудрялся с каждым разом заглатывать все глубже, выделывая невозможное своим языком, и только остатки разума не позволяли полубезумному от страсти Рэтлиффу не вбиваться в умелый рот, хотя очень хотелось. Но, слава богам, Ламберт отвлек его от этих желаний, крепко обхватив ладонью поджавшиеся яйца Томми и одновременно надавливая средним пальцем на его вход.
- ****ь, я же щас!.. – для угрозы его голос вышел слишком тонким и полузадушенным, видимо, от неверия, что такое может происходить с его собственным телом – горячая волна прокатила по всему телу, а местами жгло огнем. Пытаясь уйти от слишком сильных ощущений сзади, Томми подавался вперед, но Ламберт был начеку и держал его крепко за яйца, нежно щекоча языком головку и тут же прикусывая зубами. Палец, покружив у входа, неожиданно вошел глубже, и Томми вскрикнул, чувствуя, что вот-вот накроет, а потом буквально заорал, тут же затыкая рот себе рукой. Даже боль от прикушенной ладони не дала протрезветь. Куда там! Кончать в лицо любимого друга и видеть, как тот с удовольствием сглатывает мутные капли, а то, что не попало в рот, стекает по золотистой коже – это было слишком сильное зрелище!
Удовольствия оказалось так много, что ноги, наконец, подкосились, и Томми рухнул на коленки рядом с Адамом - хорошо хоть тот его поддержал. Перед глазами все плыло, а сам Томми как утопающий схватился за плечи Адама, пытаясь отдышаться. И уже не удивляла собственная слишком сильная для тридцатилетнего мужчины реакция на оральный секс – это же с Ламбертом, с ним возможно все!
- Томми, ты как? Не сильно… ударился? – хрипло спросил его персональный «возмутитель спокойствия», ласково поглаживая по пояснице.
- Ч-что? А, нет… Но… Адам? – медленные, от последствий супер-оргазма, шестеренки в голове наконец закрутились, и Томми вспомнил. - Я идиот… и тормоз…
Но все же Адам подавился своим смехом, когда Томми дрожащей рукой обхватил его грандиозный стояк и начал осторожно надрачивать, медленно, но верно наращивая темп.
О, эти стоны были самой сладкой музыкой, и заставляли довольно улыбаться, пока не захотелось пить их непосредственно с пухлых ярко-розовых губ.
Вкус этого поцелуя был необычным, и не только из-за странного пикантного привкуса, но и потому, что он казался каким-то новым, знаковым что ли. Или это они оба стали немного другими, более смелыми и более счастливыми?
Как это оказывается здорово – кайфовать от его оргазма в твоих руках. И крышу сносит не меньше, а даже больше: запах, дрожь, неимоверно горячий вид и стоны прямо в губы – чистое чертово блаженство!
- Адамм… ты супер… - да, что там, Ламберт круче любого бога секса, это точно! И сейчас его бог доверчиво уткнулся ему в шею, жадно хватая ртом воздух напополам с водой, а Томми вытер руку о свое же бедро, чтобы ещё крепче прижать к себе любимого друга.
- Это ты, Томми, супер. Нет, даже больше скажу: ты такая горячая штучка – просто вынос мозга!
«Горячая штучка», смущенно ругнувшись, поерзал на ушибленных коленках, тщетно пытаясь принять удобное положение. Адам захихикал, глядя на эти трепыхания, и помог подняться обоим.
- Как мы ещё не поубивались тут и не разбили эту чертову душевую, - ворчал себе под нос Томми, пытаясь скрыть румянец, так как Ламберт, не теряя времени, уже обхаживал мочалкой обоих, намыливая все подряд. – Хотя, может, и надо было разворотить тут… «Барсе» на память от «Реала».
Адам счастливо засмеялся, ероша потемневший от воды ирокез.
- Рэтлифф, ты неподражаем! Но, думаю, Жозе вряд ли порадует ТАКОЙ разгром. Он ждет от нас подвигов на поле.
Разговор плавно съехал на завтрашний матч, и уже не было никакой неловкости и смущения, словно то, что было буквально пару минут назад, для них обоих в порядке вещей, будто они давно так делят душ, постель, оргазм и… жизнь? Как нелегко было признаться себе, что вся эта их здешняя, разделенная на двоих реальность до чертиков нравилась, и по-другому уже НЕ ХОЧЕТСЯ. Да, вашу мать, туда, где этого пресловутого «вместе» нет, уже не хочется возвращаться, несмотря ни на что.
Томми, мысленно называя себя попеременно то чертовым эгоистом, то влюбленным идиотом, лежал на своей кровати, наблюдал, как Ламберт перед зеркалом возится с волосами, намазывает кремом лицо, руки. Действо завораживало и, как ни странно, успокаивало. Глупая полуулыбка не хотела прятаться, особенно, когда Адам начинал причитать и поругиваться по поводу «долбанной кожи» или «чертовых ногтей».
Но когда Ламберт продефилировал мимо, чересчур внимательно разглядывая свой айфон, Томми не выдержал и резко потянул друга за полу халата к себе.
- Ты скоро? Я тут замерз, между прочим! – прозвучало очень по-детски, но ему было пофиг – надо усиленно держать лицо, когда на тебя так хитро смотрят своими синими глазищами.
Адам что-то мурлыкнул и ловко выскользнул из халата. Пара секунд, и Томми дождался, чего хотел – его захватили в плотный жаркий кокон, забираясь под одеяло. Температура резко зашкалила, наверное, ещё и потому, что Ламберт, в отличие от Томми, трусами пренебрег. Пришлось поерзать, устраиваясь поудобнее – спать-то как-то надо!
- Хм, завтра у нас чертов «роковой матч», а я рядом с тобой не могу ни о чем думать, Котенок, - Томми сразу дернулся в сторону, обиженно надув губы, но его ещё крепче прижали к груди. – Куда собрался? Не отпущуу… - пропела хитрая бестия. – Но показать класс завтра мы просто обязаны, правда?
- Угу, покажем, куда денемся, - но, пока его не сморил сон, навязчивые мысли все так и булькали в его голове. Может, остаться тут хочется только ему одному? Черт, ну почему все так странно?
3-7
Очередная полубессонная ночь, на этот раз, явно лидировала по важности причин. Адам даже немного завидовал Томми, отрубившемуся в его объятьях почти сразу… почти… если не считать нескольких «целомудренных» поцелуев на сон грядущий. А вот самому «поп-защитнику» не спалось сегодня, пожалуй, даже больше обычного.
В голове и в сердце Адама творилась полная неразбериха, эмоции зашкаливали, восторг сменялся страхом, счастье обладания внезапно перекрывалось сожалением и обреченностью, и совершенно невозможно было понять, чего в нем больше. То, что произошло пару часов назад в душевой кабинке… Черт побери! Адам не мог думать об этом и оставаться спокойным, до сих пор нет – его мгновенно затапливало ликование пополам с возбуждением, стоило только вспомнить лицо Томми в «тот самый момент»… закушенную губу и дрожащие ресницы… страдальчески наморщенный лоб и обнаженную шею с торчащим кадыком… а чуть позже - судорожные пальцы, скользящие по набухшему члену Адама…
- Аааа… фаааак… - Ламберт откатился от своего персонального искусителя, резко перевернувшись на живот и вцепившись зубами и руками в подушку.
Вот так. Нужно подождать несколько минут, пока перестанет шуметь в ушах, и остынут щеки, а сердце вернет свой нормальный ритм. Зато теперь Адам очень ясно понимал, почему там – в «той» жизни, так долго не решался на это. Он «утолил голод»? «Удовлетворил» свои животные инстинкты, постоянно просыпающиеся рядом с Томми? Да черта с два! Адаму еще недавно было трудно думать о чем-либо кроме секса, когда он находился слишком близко к лучшему другу? Да он, оказывается, даже не представлял себе, что значит по-настоящему «трудно»! Сейчас, с каждой минутой, даже не глядя на разметавшегося во сне Томми, не касаясь его, Адам все сильнее сгорал от желания, сходил с ума, начиная бояться сам себя, как гребаный вампир рядом с истекающей кровью жертвой.
- Господи, помоги мне! – он даже не обратил внимания, что проскулил это вслух, организм, как и ум, были слишком заняты более насущными проблемами.
То, что обыкновенная дрочка не поможет, Адам откуда-то знал - может из какой-нибудь еще параллельной жизни, в которой побывали они с Томми, а потом забыли об этом? Стоило поискать способы отвлечься, пока «зов плоти» не начал отыгрываться на здоровье и физической форме, которая завтра ох как понадобится «центральному защитнику Ламберту». И мысли о грядущем матче отлично исполнили роль холодного душа, даже лучше, чем Адаму хотелось бы.
Завтрашняя игра обещала быть жаркой – это игроки «Реала» понимали и без наставлений Жозе и мало-дружелюбных взглядов болельщиков Барселоны. Честно говоря, мадридцы готовились к завтрашнему дню как к бою – наверное, даже к финалу и то они будут относиться легче… если дойдут до него. А вот Адам… А Адам разрывался надвое, чувствуя себя от этого препаршивейше. С одной стороны, за эти гребаные недели, за почти два гребаных месяца, он вопреки своим желаниям и планам стал ощущать себя частью команды. Да, черт возьми, хотел он этого или нет, но ребята были ему теперь как родные, как… как семья! Почти что… как утраченные по воле злого рока Глэмили. И не получалось не думать о том, как важен для «Реала» Кубок, как им необходима завтрашняя победа, как они с Томми должны лечь костьми и вывернуться наизнанку, но вырвать полуфинал из рук «Барсы»! Но вместе с этим Адам все еще очень хорошо помнил, что для них двоих означает Кубок Чемпионов.
«Если, конечно, Томми прав. Если нас сюда забросили именно ради Кубка…»
Ах, как бы Адам хотел, чтобы его Чертенок на этот раз ошибался! Выиграть Кубок и остаться здесь – давно ли чаяния бывшего поп-стар свелись именно к этому? Надо было признать, Адам все реже вспоминал сцену, эйфорию визжащей толпы под ногами, рев гитары за правым плечом… Не потому, что он поменялся, не потому, что он перестал хотеть петь – конечно же, нет! Просто… Лежащий рядом почти обнаженный Томми, доверчиво подкатившийся ему под бок, слишком сильно сместил приоритеты Адама в последнее время. Трудно было это признать, но если ему действительно придется выбирать между сценой и Томми Джо, пожалуй, в этот раз он выберет не успешную карьеру певца. Вот только… что об этом думает сам «Дэвил Чайлд»?
«Имею ли я право решать за него? Не обвинит ли он меня потом в том, что я не сделал все возможное ради его возвращения домой?»
Ужасная дилемма разрывала сердце. Даже возбуждение отошло, наконец, на задний план – решение, которое стоило принять Адаму, требовало предельной концентрации. Но найти ответ на мучающий его вопрос оказалось делом непосильным. Адам так и уснул неспокойным поверхностным сном, уже почти под утро, до рези в глазах вглядываясь мысленным взором в нарисованные воображением весы – инсталляцию его непростого выбора. На одной их чаше голый Томми извивался от желания в его объятьях, пьяно улыбаясь распухшими от поцелуев губами, требуя еще, еще и еще – всего Ламберта, себе, в личное безраздельное пользование. На другой – тот же Томми, затянутый в кожу, выводил сложнейшее соло перед огромным ревущим от восторга стадионом, и Адам чувствовал сердцем, всем своим существом, то счастье, которое переполняло друга. Чертовы чаши зависли на одной и той же отметке, немым укором напоминая, что только он – певец или футболист – сможет изменить их равенство, осуществив свой выбор.
В любых суперважных днях есть огромный плюс: они прекрасно отвлекают от ненужных мыслей, проблем, переживаний и сомнений. Уж Адам-то знал об этом не понаслышке – если бы не плотное расписание их туров в «той» жизни, неизвестно, чем бы закончились тогда его «страдания» по лучшему другу.
День решающего полуфинального матча двух сильнейших клубов Испанской Лиги полностью подчинил себе мысли всех участников этого эпичного события с первыми же лучами солнца. Ранний подъем, холодный душ, быстрый завтрак, медосмотр у клубного врача, тренировка, обед, беседы с Жозе – невыспавшемуся Адаму все это казалось одной нескончаемой адской каруселью, даже на издевки, так называемых, товарищей по команде не хотелось отвечать – тратить силы.
- Парни, у меня прямо разрыв шаблонов! Томасито носится по стадиону, как реактивный, я даже начинаю волноваться за «Барсу», а ты, Адам, еле глаза открываешь сегодня – так, кто у вас… эээ… как там вы… нуу… распределили…
- А шел бы ты, Нандо, на… к Серхио, ага. И отъебитесь от него все, человек просто плохо спал… наверное… переживал за исход матча! – Томми мог выглядеть очень грозно и убедительно, и сейчас его помощь была как никогда своевременна.
- Защитник мой, - тихо пробормотал Адам, пряча улыбку в белобрысую макушку, поймав сердито фыркающего приятеля в свои объятья.
А потом как-то быстро наступил вечер, и вот они уже оказались на поле, залитом светом огромных софитов, оглушенные ревом трибун и в миг посерьезневшие, вдруг осознавшие всю важность сегодняшнего матча. И ожидания «жаркой игры» никого не обманули. Адам запомнил этот вечер непреходящим ощущением «американских горок». Может быть, потому что перепады эмоций были так созвучны его внутреннему состоянию?
Ликование от блестящего гола в ворота соперников, всего на пятой минуте матча, чуть не разорвало сердце от восторга. Несмотря на то, что, по сути, в авторы гола можно было записать и Серхио, гениально начавшего передачу, и Алонсо, чисто сработавшего на Криштиану, и самого Криша, пробившего почти наудачу в штрафную «Барсы» - мяч влетел в угол ворот противника с ноги не кого-то, а Томми, и именно на него обрушилась лавина мадридской любви. Адам так широко улыбался, что у него заболели скулы, в ушах стоял рев огромного стадиона и сканируемое на все лады лучшее имя на свете. Но самым важным вдруг оказалось первым добраться до очумевшего от радости друга, навалиться сверху, прикрывая собой от бешеных испанцев, а там – в орущей куче-мале – получилось на секунду прижаться к сухим губам и выдохнуть: «Люблю!», поймав счастливо засиявший взгляд.
Но прошло совсем немного времени, и весь восторг и азарт победы рухнул в пропасть вместе с чертовым мячом в сетке их ворот.
- Вы долбанутые придурки! Что я должен видеть из-за ваших охуенных спин?! Не можете защитить, не болтайтесь под ногами, бля! – Икерито буквально кипел от злости, и был совершенно прав, но ситуацию это уже не спасло.
С этого гола над «Реалом» словно повис злой рок: игроки делали ошибку за ошибкой, нарывались на карточки, пропускали пасы. Все были на взводе, и хоть и старались не лезть на рожон, но когда «Барса» принялась за свою излюбленную тактику «испанских трагедий», все благие намерения полетели к чертям.
- Да я его не трогал! Не задел даже пальцем! Какого хрена?! Может, мне тоже полежать и поплакать – мимо, вон, Хави пробегал минут пять назад?! По-любому, он меня сбил! – Адам готов был рвать на себе волосы от чувства несправедливости, а еще лучше, начистить кому-нибудь физиономию.
Например, гребаному Бускетцу, так красиво и картинно катающемуся по траве, якобы после столкновения с жестоким «янки». Адам даже не смог обрадоваться тому, что избежал карточки за препирательства с судьей, не до того было – незадолго до перерыва «Барса» снова закинула мяч в сетку «Реала», подняв свои шансы на выход в финал на довольно твердые позиции.
Перерыв прошел в мрачном молчании под аккомпанемент наставлений Жозе. Тренер был спокоен и собран, но от этого становилось еще хуже, лучше бы наорал. Пытаясь справиться с клокочущим внутри гневом и жаждой убийства, Адам даже постарался не подходить к Томми, чтобы, не дай бог, не сорваться на самом близком человеке. Хотя, по правде говоря, дружеская поддержка, да хотя бы даже мимолетное прикосновение, ему бы не помешали.
Второй тайм стал для всех без исключения присутствующих на поле АДОМ. Борьба за мяч все больше напоминала смертельную схватку, нервы игроков и болельщиков были на пределе, и потому даже пресловутый профессионализм лучших представителей мирового футбола не спас их от драматичных ситуаций. После того, как в ворота Икера прилетел третий за сегодня мяч, ни у кого даже не нашлось слов – ни ругательств, ни извинений. Адам, невольно оказавшийся виновным в этом голе, зло сплюнул под ноги и просто отбежал на свое место, стараясь не смотреть по сторонам. Но если он думал, что это был самый черный для него час за сегодняшний вечер, он глубоко ошибался.
Видеть, как Томми корчится от боли, катаясь по траве и держась за голень, как он побледнел и до крови закусил губу, чтобы не орать – этого уже было более чем достаточно для взвинченной психики. Но когда судья, вместо сочувствия, показал Томми Джо желтую карточку за «симуляцию» - у Адама в буквальном смысле глаза застлало кровавой пеленой. Он смутно помнил, что говорил чертовому ублюдку в судейской форме, почти не обратил внимания на мелькнувший перед глазами «горчичник», и вряд ли заметил друзей, утаскивающих его подальше от обидчика. Окружившие Томми медики, шипение обезболивающей заморозки, прихрамывающий в первые несколько секунд друг – видимо, это надолго станет ночным кошмаром «железного янки». И даже последний всплеск эйфории от вырванного зубами решающего гола «Реала», авторами которого на этот раз стали Адам с Томми – «дьявольская парочка», как обозвал их один из комментаторов матча – все же не смог убрать с души неприятный осадок. Страх. Обратная сторона медали. И если перед мысленным взором Адама не мелькала вся его жизнь, пока Томми валялся на газоне, но зато очень ясно почувствовалась разница – между «той» и «этой» реальностью.
«Я выиграю этот хренов Кубок. Даже если «там» ты больше не посмотришь в мою сторону. Зато я буду спокойно спать, зная, что мне никогда не придется видеть, как ты корчишься от боли».
Адаму даже стало спокойнее, когда Томми отправили на скамью запасных – вот теперь действительно можно было полностью отдаться игре и думать только о мяче и воротах. И когда прозвучал решающий свисток, означающий, что они вышли в финал, вместо ликования «железный янки» почувствовал усталость и… обреченность.
- Как ты? Как нога? Я… просто убью этого ублюдка, если он посмеет еще раз… - Адам вглядывался в уставшие шоколадные глаза, и видел в них отражение собственных эмоций.
Томми тоже не выглядел радостным, хоть и пытался улыбаться и искренне поздравлять остальных. Наверное, если бы у них обоих за плечами не было настолько выматывающих полутора часов, слова поддержки нашлись бы сами, и разрядить обстановку не составило бы труда, но сегодня все шло наперекосяк.
- Ну, что ты киснешь? Вот – мы в финале. Ты же… так хотел. Осталось всего ничего – выиграем финал, и будем… «дома».
Адаму не надо было смотреть на друга, чтобы почувствовать, как тот напрягся. А усталость, пережитое волнение и непонятно откуда взявшееся разочарование помешали вовремя сообразить, что он сделал не так.
3-8
Утро, блин. Странное время суток, по крайней мере, на томмин взгляд. Раньше была хотя бы ясность – гадское время, и баста! Но теперь все менялось с каждым днем. Просыпаться на теплом плече по будильнику, открывать глаза и зависать на веснушках или тонуть, черт возьми, в «серо-голубых озерах» стало просто жизненно необходимо.
Кстати, об «озерах», что-то нынче они не такие ясные – кое-кто явно не выспался. Фигово.
А вот Томми, наоборот, чувствовал себя на удивление бодрым, даже готов был первым бежать в душ…
Зря он про душ вспомнил, очень даже зря – картинки вчерашнего омовения заставили кровь моментально прилить к щекам… и не только к ним, естественно. Нет уж, пусть Адам идет туда первым!
- Привет, - тихо прошелестело любимое чудо, легким движением смахивая томмину челку с лица. – Я в душ? – едва уловимый поцелуй в висок, и можно несколько секунд любоваться стройной фигурой друга, пока тот не скрылся в ванной. Даже голос прорезался хрипло крикнуть вдогонку.
- Ок, Бейбибой, я пока все соберу, - например, свой растекшийся в розовые сопли мозг или тело, решившее, что вчерашнего безумия ему маловато.
Проза жизни в виде обязательного утреннего набора «мероприятий», слава богу, вернула замечтавшегося форварда на грешную землю. Завтрак, доктор, тренерский спич, подколки друзей и тренировка на вражеском поле – все это могло сбить радужный настрой с кого угодно. Нервничали, наверное, все, но Адам выделялся особо.
- Gatito, что ты сделал за ночь с нашим «железным янки»?
- Он не котенок, Серхи, а вампиренок, все признаки налицо – я видел следы зубов на шее Ламберта, клянусь Святой Девой!
- Да хоть дьяволом клянись, Роналду, только заткнись уже! – предательский румянец можно списать на интенсивность тренировки. Томми изо всех сил старался не обращать внимания на все те «признаки», что не давали покоя зубоскалам. Хорошо хоть на нем засосы в более укромных местах.
Унять товарищей, нашедших прекрасный повод отвлечься от растущего предматчевого напряжения, получилось далеко не сразу, но Томми так старался, что даже получил в награду титул личного «защитника» от своего любимого друга. Хотя в его объятьях чуть не забылся – так захотелось дотянуться до губ…
Но не случилось. Даже перекинуться парой слов наедине им не дали – вокруг постоянно сновали озабоченные предстоящей битвой «сливочные», тренеры, медперсонал и прочие. К тому же Томми показалось, что Адам и сам не горит желанием общаться – до боли знакомая сосредоточенность перед ответственной работой буквально окутывала его фигуру.
Вечер подкрался незаметно и сразу оглушил, ослепил и не оставил выбора – впереди жесткая игра. Трибуны бесновались, сверкая яркой символикой команд, а соперники обменивались оценивающими взглядами исподлобья. От всего этого кидало то в холод, то в жар - страх и предвкушение слились воедино, разливаясь мелкой дрожью по телу. Матч, от которого очень многое зависит, вот-вот начнется, и они должны, обязаны выстоять, ведь Адаму и команде так нужна победа. А ему самому выиграть тоже очень хотелось, но мотивы за почти два месяца изменились в корне: раньше им двигало желание поскорее попасть домой, вернуться в привычный мир глэмили и к любимым гитарам, а теперь хотелось вырвать победу для своих новых друзей, которые заслужили этот приз. Ну и, конечно, порадовать Адама, ведь наверняка друг уже мысленно держал заветный кубок в руках, даже если во сне и наяву грезил сценой и музыкой.
Но если копнуть глубже, то Томми чувствовал в себе растущее противоречие, за которое ему было даже стыдно – в глубине души он бы совсем не огорчился, если выиграв, они остались бы здесь. О, ему было тяжело скрывать эти крамольные мысли от Адама, но вряд ли возможно быть ближе друг другу, чем сейчас, в этой измененной реальности, где нет места прошлым ошибкам, непониманию и дистанции. Зато тут есть их тандем без всяких оговорок и ограничений.
Выкинуть все прочие мысли из головы удалось благодаря яростному прессингу «Барсы», обрушившемуся на них буквально с первых секунд. Сразу стало понятно, что матч выжмет из них все силы до последней капли. «Реал» отлично понимал, что считать ворон некогда, и не прошло и семи минут, как Криш на большой скорости слева подошел к штрафной и сделал великолепный пас. Этот мяч нельзя было упустить, и Томми, действуя чисто инстинктивно, выпрыгнул из-за защитника, плотно опекающего его с самого начала, и что есть силы пробил, метя в дальний от вратаря угол.
Гол? ГОЛ!!! Они забили первый гостевой мяч! Круто! Томми впал в эйфорию, оглушительно вопя, а когда внезапно сквозь гул в ушах до него донеслось такое неожиданное сейчас «люблю», то вообще готов был обнять весь мир, а не только довольного Адама.
Но буквально через пару минут «барсуки» как с цепи сорвались. Грубая игра – слишком мягкое выражение для того, что тут творилось, поэтому Томми не выбирал слов, во все горло, называя вещи своими именами.
- Бля! Ты совсем охренел, придурок?! – это в адрес обидчика Озила, хотя буквально через несколько минут Озил и сам действовал далеко не нежно, в результате чего мяч внезапно оказался в воротах Икера. Томми беспомощно ударил себя по ляжкам, слушая гневные выкрики капитана в адрес расстроенных Адама и Серхио.
Для обоих защитников будто началась полоса неудач: симулянт Бускетц настолько вывел обычно сдержанного с судьями Ламберта из себя, что Томми стало реально страшно – вдруг Адаму влепят «горчишник» или еще похуже, а Серхио так неудачно отбил мяч, что в результате Икер во второй раз вынул его из сетки собственных ворот. ФАК!
Матерясь всю дорогу до раздевалки, Томми поминутно оглядывался на Адама, по лицу которого было ясно – лучше не подходить, оставить в покое. Черт, как же тяжело видеть самого близкого человека в таком раздрае! Пальцы буквально покалывало от желания просто сжать плечо или взъерошить шевелюру, а рот несколько раз открывался в попытке сказать что-нибудь утешительное. Хотя, что тут скажешь?
Второй тайм с самого начала показал, что раньше были еще цветочки, а вот теперь получите и ягодки в ассортименте! Гребаный третий гол заставил грязно материться даже интеллигентного Алонсо, а уж Криш на пару с Томми совсем не стеснялись, причем Роналду по традиции костерил пронырливого Месси, а Томми повесил всех собак на Иньесту, посмевшего обойти «железного янки». Было страшно глянуть в сторону Моуриньо – наверняка прожигал их всех убийственным взглядом, обещая устроить «сладкую жизнь».
Дальше вообще все слилось в сплошное пекло – Томми носился по полю как угорелый, пытаясь избавиться от надоевших «опекунов» и хоть как-то помочь команде. И у него была не одна такая возможность, но все тщетно – удачные пасы от Алонсо и даже Нандо заканчивались то обидным офсайдом, то чертовой перекладиной, а то и вовсе в руках вратаря «барсуков». Томми зверел с каждой минутой все больше, выкладывался на все сто, но… Вот, может быть сейчас?
Мяч удачно лег под ногу, и Томми на всех парах обошел двух противников и вбежал в штрафную… Ну же!..
- ****Ь! – острая боль в ноге пронзила все тело и заставила скорчиться на траве. Губа была прокушена в кровь, а перед глазами потемнело, но он не оставлял попыток встать. Куда там! Пробитое шипами место пульсировало, даже разогнуться не удалось, пока медики не пришли на помощь. Шипя сквозь зубы, он открыл глаза, ища своего обидчика. Но судья вместо пенальти «Барсе» назначил наказание самому Томми Джо. Что за херня тут творится? Адам, надрывая связки, пытался что-то доказать арбитру, но бесполезно. А этот козел, Маскерано, еще и руку помощи протянул, сволочь!
- Отъебись, придурок! – прихрамывая, Томми побежал к центру, где буквально через минуту снова начался беспредел.
Злость переполняла и заставляла действовать жестко, даже грубо. Впрочем, Томми выбрал вполне подходящий объект – Маскерано удачно попался под руку. Взаимные тычки в этот раз закончились в пользу «Девил Чайлда» - Томми не смог сдержать злорадной ухмылки, когда Маскерано позорно покинул поле. Нандо незаметно показал неудачнику средний палец, а остальная команда нервно готовилась к заслуженному штрафному, который выпало пробить Алонсо.
Хаби пробил выше стенки, а около штрафной выше всех выпрыгнул Адам и головой скинул мяч в сторону Томми. Класс! Но слишком высоко - головой не забить! А вот если…
Томми подпрыгнул, перевернулся в воздухе и сильным ударом пробил через себя, еле успев сгруппироваться. И, уже лежа на газоне, понял, что попал куда надо – стадион ревел от досады и восторга одновременно!
Его мгновенно подняли и так и держали над землей, а Томми искал взглядом и руками только одного человека – ведь это он почти все сделал!
- Ламберт, ты был мегакрут! – нет, сказать и сделать хотелось гораздо больше, но чертов матч не окончен, и вокруг до хрена лишних глаз и ушей.
- Томасито, ты сам круче дьявола! – радовался Серхи, мешая разглядеть ответ в голубых усталых глазах.
Довольный Моуриньо широким жестом отправил Томми на скамейку – осталось продержаться каких-то десять минут.
И они показались сущим адом – невозможно было усидеть на месте, пока судьба полуфинала металась с одной половины поля на другую, и пусть почти очевидно, что двух мячей «Барсе» не забить, но законов подлости никто не отменял!
Все! Слава яйцам! Плевать, что эта победа немного горчит и пахнет бешеной усталостью, зато они в финале!
Радоваться не было сил и… желания? Фак! Вот это новость. Впрочем, чему удивляться – приоритеты сами собой выстроились в голове. И самый главный приоритет в его жизни сейчас был очень обеспокоен чьей-то пострадавшей ногой.
На лице Адама как по книге можно было прочесть эмоции: тревога, усталость, злость, обреченность… или все же недовольство?
- Ну, что ты киснешь? Вот – мы в финале. Ты же… так хотел. Осталось всего ничего – выиграем финал, и будем… «дома».
«Дома?.. Я хотел?.. Ах, вот как! ****ь!» - острое разочарование и злость пересилили все, даже жуткую усталость и природный пофигизм.
- Я?! Только Я хотел? Да, черт возьми, я хотел, чтобы мы выиграли! Это так хреново, да?
- Томми, послушай, я не то имел… - но закончить Адаму не пришлось.
- Нет, проблема в том, что я слишком до *** захотел, правда? Ну и похуй! – кипевшая в крови обида придала сил не только подскочить с места, но и выскользнуть из рук Ламберта и убежать подальше от любопытствующих товарищей.
В автобус Томми пришел одним из последних и под недоуменные взгляды товарищей плюхнулся на первое попавшееся свободное место – рядом с одним из медиков, который, чтобы скрыть неловкость, тут же поинтересовался состоянием его ноги. Томми лишь хватило сил буркнуть, что все нормально, и заткнуть уши наушниками. Врубить Мэнсона на полную громкость, вытянуться в кресле и горячо благодарить Жозе за его твердое желание не оставаться в этом городе ни одной лишней минуты. Дорога в аэропорт обещала быть не самой приятной, несмотря на вырванную победу.
Много думать вредно – эта истина уже не требует доказательств. Но не думать Томми не мог – мысли сами роились в голове и все вокруг одного и того же: какого хрена он наехал на Адама? Почему вспылил и обиделся как ребенок? Ответ с очевидной ясностью свербел в голове уже с полпути от Барселоны. И от него не отвязаться, не укрыть от собственной совести и уже не замолчать. И реальность такова, что Томми Джо не хочет возвращаться «домой», а жаждет остаться здесь, потому что со всеми потрохами и бесповоротно влюбился в Адама Ламберта. И не как в друга-товарища-брата-босса и супер-талантливого певца, а теперь еще и офигенного футболиста. Нет, помимо этих несомненных достоинств, Томми Рэтлиффу сносил крышу именно мужчина-Адам, секса с которым, а вернее любви, желало не только тело, но и измученная самоедством душа. Прямо сейчас и здесь.
Наверное, ему стоило нескольких лет жизни удержать себя на месте и не побежать на глазах всей команды в начало салона, где все время перелета рядом с Хаби сидел расстроенный Адам. Вероятно, это были самые мучительные минуты в жизни Томми, но как только самолет коснулся земли, решение было принято – он обязательно поговорит с другом и ВСЕ ему объяснит, а там будь что будет!
Но, наверное, свой лимит везения на сегодня несчастный форвард, автор двух не самых худших голов чемпионата, уже исчерпал – и в аэропорту, и в их клубном автобусе Адам имел такой неприступный вид или окружал себя таким количеством язвительных одноклубников, что томмина решимость уходила как вода сквозь песок. Попытки Нандо, а потом и Икера, заговорить с ним Томми резко пресекал, уверенный, что пустые разговоры тут не помогут.
Однако самое «веселое» ждало «американского дьяволенка» впереди. Как только их автобус остановился на парковке возле базы, Томми вывели из оцепенения насмешливые возгласы и улюлюкание. Стоило выглянуть в окно, как причина веселья стала очень понятной – на стоянке, прислонив богатое тело к капоту своей дорогой тачки, в свете ярких вечерних фонарей красовалась сеньорита Валарес.
- ****ь, только ее тут не хватало! – злобный рык перекрыл веселый гомон команды. Забыв на сидении сумку, переполненный злой решимостью Томми первым вылетел из автобуса.
- Хола, люби…
- Какого хрена ты здесь делаешь?! – в глазах темнело от эмоций – все напряжение бешеного дня грозило вылиться на голову несчастной испанки, но она об этом не подозревала и поперла напролом.
- Как что? Я твоя невеста, Томас, и больше не позволю себя игно…
- Хрена с два! У меня нет никакой невесты и не могло быть! – как объяснить этой идиотке, что даже если здешний Рэтлифф лоханулся, то он тут точно не причем?
- Да как ты смеешь, мой папа!..
- Насрать на папу, я люблю НЕ тебя!.. Эээ, я тебя НЕ люблю!
- А кого, дьявол тебя раздери? Кто эта сучка?! Да я ее щас!.. – лицо Роситы перекосило от бешенства, но и терпение Томми было уже на исходе – зрителей вечернего шоу с каждой секундой прибавлялось. Сейчас больше всего на свете захотелось раз и навсегда избавиться от приставучей бабы и скрыться в своем номере… в их с Адамом номере… вдвоем.
- Ну, ты меня достала! Какие сучки?! Я ГЕЙ, это понятно?! – за этим последовало гробовое молчание, лишь Роси судорожно хватала ртом воздух.
- И у меня ЕСТЬ ПАРЕНЬ! – ну вот, последний гвоздь в крышку гроба забит – можно сваливать!
- Т-ты!.. Врешшшшь, сволочь! Гребаный… педик! – наконец фурия соизволила обвести взглядом всех присутствующих, тем более что к команде присоединились и другие встречающие. – Вы… все пидоры!
- Не все. Сеньорита Валарес, вам надо успокоиться – хотите воды? – с каждым последующим словом Моуриньо Томми краснел все больше, а под конец вполне соответствовал цвету испанской сборной.
- Это был самый крутой камин-аут, Gatito! Ой! – не оборачиваясь, на негнущихся ногах Томми понесся к отелю.
- Заткнись, бля! – голоса парней сливались в один.
- Серхи, ты придурок! – не разобрать, где чей.
- Томми?.. – почему-то ноги сами остановились, не желая двигаться с места. – Томми! Подожди! – о, этого человека можно ждать сколько угодно, хоть вечность!
Адам чуть запыхался – бегать с двумя набитыми сумками после такого матча было тяжеловато. Томми улыбнулся – какие же они идиоты, оба!
- Фух, я так устал… - прижаться лбом к горячему плечу было самым естественным и верным. Пару секунд ему хватит на подзарядку. – Ну, пошли домой?
- А куда же еще? Только ты не беги, а то я тоже адски выдохся, ок? Руку давай, хромоножка моя!
- Охренел, да? Да я вот этой самой ногой!.. Блин, хватит ржать, Ламберт, а то тут останемся ночевать! – улыбка расплывалась все шире.
- Да похрен – вдвоем не замерзнем! – в на редкость довольном голосе Шефа слышался смех.
- Пошляк! – в отель они входили с видом настоящих победителей, а кто с этим поспорит?