Тоне Скулковой было одиннадцать лет, когда она повстречала Петю-космонавта. Тогда ей, отличнице, спортсменке и просто выдающемуся человеку Петя показался задавакой. Он рисовал в тетрадках ракеты и космонавтов в скафандрах. Выходило кривовато- самозваного космонавта это не останавливало. За такую странность над ним часто потешались дети. Как-то Бутя и Жуй- местные хулиганы- где-то раздобыли небольшой аквариум и нацепили Пете на голову. Однако он не сопротивлялся, а потом ещё и носил стекляшку на голове с неподдельной гордостью. В общем, раздражающий был тип.
Петя начал разговор с отличницей странно, как делал и всё остальное. Космонавт с аквариумом подмышкой подошёл своей горделивой походкой, взглянул прямо Тоне в глаза и произнёс: «Нравишься ты мне, Тоня. Давай дружить».
Это было так по-взрослому и так приятно, что гражданка Скулкова даже зарделась. Однако теперь все одноклассники смотрели на неё, ждали что ответит. В такой ситуации пасовать было нельзя и уж тем более поддаваться на чары какого-то чудака с аквариумом. Петя был даже не из А класса, а из Б, так что до этого они с Тоней никогда не разговаривали, да и встречались редко. Собравшись с мыслями, отличница выдала: «С тобой? Ни за что!»
На том бы разговор и закончился, да только Петя был не из тех. Он подошёл ближе, взял Тоню за руку и сел на колено, как настоящий рыцарь: «Тогда будь моей женой». Скулкова даже не знала как на это реагировать. Где-то же начитался паршивец этой романтической чепухи с предложением руки и сердца, да и на колено красиво сел. Ну, как тут было отказать: «Соверши сначала подвиг во имя дамы сердца, тогда и поговорим». Петя немного удивился, но быстро собрался мыслями: «Так и быть, совершу. Скоро услышишь, Тонечка». После этих слов Пётр поцеловал её руку и удалился с гордо поднятой головой. Одноклассники смотрели на Тоню удивлённо, едва не разевая рты от удивления. Гражданка Скулкова от смущения даже покраснела и убрала за ухо выпавшую прядку. Даже думать было страшно что о ней теперь скажут. Какое бесстыдство! Лишь бы мама с папой не узнали…
На следующий день уже вся школа шумела о беспрецедентном предложении и грядущем великом подвиге. Кто-то даже говорил, что подойти к Тоне само по себе уже было подвигом. Девочке это льстило. По сути, Петя был первым, кто осмелился не дёрнуть за косичку или огреть чем-нибудь, а просто предложить дружбу. Этим он и отличался от остальных: была в нём какая-то прямота, от которой внутри теплело. Чем большое Тоня думала о Пете-космонавте, тем более непривычно себя чувствовала.
Ещё через день за Петей и Тоней установили негласную слежку, чтобы выяснить видятся они или всё было понарошку. Раз уж они не виделись и подвиг не обсуждали, то, решило большинство, никакого чуда и не случится. Тоня держалась из последних сил, чтобы не закричать как её раздражает вся эта болтовня о Пете. Раньше только и было разговоров, что о ней, первой во всём. Космонавт пришёл в её жизнь и сразу же отнял чувство превосходства. Было в нём что-то такое, располагающее к себе, так что быть на высоте и смотреть на него свысока решительно не получалось. Дошло до того, что Тоня думала о Пете не только в школе, но и дома. Это тоже был беспрецедентный случай. Раньше для неё школа была, как додзё: ничего кроме синяков и наград гражданка Скулкова оттуда не приносила. Теперь же что-то просочилось в самое сердце Тони и, похоже, уходить оттуда не собиралось.
На третий день слухи немного приутихли, но слежка продолжалась. Дошли первые новости о грядущем подвиге. От одноклассниц, втайне восхищавшихся Петей, Тоня узнала, что космонавт бродил по школьному двору. Ну, то есть он и раньше бродил, но в этот раз очень подозрительно бродил и головой по сторонам вертел. Тоня поняла, что космонавт что-то высматривал. Больше всего времени Петя провёл возле высоченной берёзы. Она была выше школы и говорило это только об одном- подвиг будет связан с деревом. Тоня уже отчасти знала космонавта и точно могла сказать, что лёгких путей он не искал.
Четвёртый, пятый и шестой день были для Тони самыми тяжёлыми. Она уже примерно представляла, что собирается сделать Петя. Высокая берёза даже для такого дурака могла оказаться слишком высокой. Тоня никогда не забиралась дальше метра в высоту- боялась упасть и пораниться. А если Петя взберётся ещё выше? Что же будет тогда? Эти мысли не давали ей покоя ни в школе, ни дома, ни даже во время обеда. Превосходство больше не приносило радости. Только и было мыслей, что дурацкий Петя сделает что-нибудь дурацкое и пострадает от этого, как последний дурак. Она настолько его ненавидела, что даже немножко любила. Сааамую малость. Ну, что тут скажешь- раздражающий тип.
На седьмой день после уроков вся первая смена была возле той самой берёзы. Народ ждал зрелищ и Тоня была там же. Она не могла пропустить момент позора самозваного героя. Для Тони ожидание петиного поражения стало чем-то вроде ритуала. Так и представляла какой будет бум и хрясь, и тресь. Потом часть её вспоминала с каким достоинством вёл себя самый обычный мальчик и Тоня ненадолго оттаивала. Петя-космонавт между тем уже появился в толпе. Школьники расступались, пропуская героя вчерашних сплетен.
На голове Пети-космонавта был подарок Бути и Жуя, чистый, прозрачный и наполированный. За спиной Пети были две какие-то трубки с верёвочками внизу. Тоня не сразу признала фейерверк. Она, как хорошая девочка, в таких вещах не разбиралась. Зато остальные разбирались и тыкали пальцами, гикали и улюлюкали. Щас бабахнет, говорили они. Да посильнее, говорила часть Тони. И только бы Петя уцелел, говорила другая её часть.
Какой-то мальчишка из толпы подошёл и зажёг верёвочки, торчащие из трубок на спине Пети. Это был Бутя. Он так тщательно скрывал, что курит, что об этом знала вся школа и даже бутины родители. Космонавт прыгнул на ствол и стал карабкаться, стискивая его в объятиях. Даже детские ручонки Пети были достаточно сильны, чтобы поднять и его собственный вес, и трубки за спиной. Теперь он казался ещё мужественней, чем до того. Не было нужды говорить что-нибудь. Достаточно было продолжать карабкаться с той же ловкостью, пока верёвочки не догорят. Тоня понимала, что произойдёт, когда это случится.
Вот Петя уже вскарабкался на крепкую ветку. Она была на высоте между вторым и третьим этажом. Сначала космонавт сел на ветку, немного отдышался, а потом встал. Сердце у Тони оборвалось. Теперь её просто распирало от негодования. Как можно быть таким дураком?! Ну каааааак?! Это же просто неописуемая дурость лезть на такую высоту, чтобы покрасоваться. А если этот дурак упадёт? Если не устоит? Только бы не упал, только бы устоял! Верёвочки догорели, так что их кончики исчезли внутри трубок. Дыма больше не было. Петя застыл на ветке в ожидании момента истины.
Когда момент пришёл, то сначала из одной трубки, а потом и из второй, вырвались снопы искр. При старте первой ракеты космонавт ещё сумел устоять, но две сразу выстрелили его вперёд примерно на три метра. По дуге Петя взмыл вверх и спикировал аквариумом в песочницу. В тот момент он успел мысленно поблагодарить Бутю и Жуя за свой замечательный шлем. Сердце Тони замерло, когда Петя взмыл с ветки ввысь. При падении космонавта сердце гражданки Скулковой ушло в пятки. Она сама не поняла, как от негодования сорвалась с места и рванула прямиком к песочнице. Тоня не бегала так быстро даже на физкультуре, так что оказалась возле Пети первой.
Гражданка Скулкова откопала Петра из песочницы со скоростью, которой мог бы позавидовать заправский экскаватор. Она смотрела на лицо космонавта сквозь аквариум и понимала как же сильно хочет его прибить. Красное потное лицо Пети выражало недоумение и достоинство. Да у него любое выражение было с примесью достоинства, что всех в нём и бесило, особенно Тоню. Гражданка Скулкова трясла Петю, била кулаками в грудь и причитала: «Дурак! Какой же ты дурак! Прямо с дерева! В дурацком аквариуме! Несусветный дурачина! Ну за что я вообще на это согласилась? Надо было отказать и дело с концом». Петя следил за происходящим не без интереса и даже снял с головы аквариум. Дождавшись пока у Тони закончится истерика, Пётр задал вопрос ребром: «Тоня… ты согласна быть… женой космонавта?» Тоня посмотрела на него с недоумением и раздражением, а потом ответила: «Какой же ты дурак! Ну, конечно согласна». Гражданка Скулкова обняла Петра-космонавта и прижала к груди. С тех пор она присматривала за ним, чтобы Петя ненароком не убился. Не всегда внизу окажется песочница и не всякий подвиг стоит свеч. Однако и Петя её кое-чему научил: превосходство выражалось не в том, чтобы возвышаться, а в том, чтобы быть на равных со всеми и никого не ставить выше себя. Так они жили не тужили, а тот самый аквариум всё ещё стоит на полке как напоминание о первом полёте Пети-космонавта.