I
- Она была ведьмой! – говорил пожилой мужчина лет шестидесяти–семидесяти, сидящему напротив него юноше в белом халате. Мужчина был совершенно седой, хотя в густых бровях, навалившихся на еще достаточно молодые глаза, проскальзывал черный волос. Лицо его было изрезано глубокими морщинами, особенно вокруг рта и глаз. Юноша же был молодым специалистом в области психиатрии, только-только поступивший в интернатуру, и потому слушающий рассказ старика с особым вниманием и интересом. Это был его первый пациент, и как говорили: «тяжелый случай», уже несколько лет старик находился на лечении, но не проявлял никакой положительной динамики; хотя в таком возрасте шизофрения, подкрепленная деменцией, вообще не лечится, поэтому его и отдали студентам в качестве практического пособия. И вот сейчас интерн сидел напротив старика и с умным видом записывал его высказывания в свой блокнот, одновременно комментируя их.
- Кто она? – поинтересовался юноша.
- Я же говорю она – ведьма! Она умерла, но это только кажется, она живет в моих снах и высасывает из меня энергию, когда я сплю! Посмотри на меня, за каких-то четыре года я превратился в старика, а ведь мне всего тридцать два! – глаза его отчаянно искали понимания в юноше, которому все больше начинала нравиться его профессия.
- А не могли бы Вы рассказать все с самого начала и поподробнее?! – интерн пытался выглядеть профессионалом и говорить как можно серьезнее.
- Это случилось десять лет назад… – начал свой рассказ старик.
II
- Привет, Леон! Неважно выглядишь! – весело сказал Кевин, подходя к другу и приятельски похлопывая его по плечу.
- Привет! – зевая, ответил Леон, - В последнее время я совсем не высыпаюсь…
- Не похоже на тебя. А что случилось?
- Уже две недели мне снится одно и то же…
- Кошмары?
- Если бы! – отозвался Леон, - Девица какая-то.
- Красивая?
- Ага, вообще красотка!
- А ты недоволен?! Ну, ты и зажрался!
- Да, но, блин, после этих снов я просыпаюсь реально уставшим.
- Ну-ну! – иронизировал Кевин.
Леон промолчал, задумавшись о своих снах. Странно, но чем больше ему снилась эта девушка, тем труднее было отличить сон от реальности. Ведь каждый новый сон был как будто продолжением предыдущего. Поначалу ему было даже интересно, но эти сны стали выматывать, и Леон больше не мог спать. Он пил много кофе, чтобы как можно дольше не засыпать, заводил будильник на шесть утра, чтобы вставать пораньше, даже пытался спать днем, но эти сны и днем настигали его. Ему уже начинало казаться, что он спятил.
Впервые эту девушку он увидел во сне как студентку из параллельной группы его факультета, с которой он столкнулся, выходя из аудитории. Так они и познакомились. Но Леон точно знал, что никакая Тара, как она представилась, на их факультете не учится. Потом он видел ее в библиотеке. Опять сон или она действительно студентка?! Но ведь он не ходит по библиотекам. Затем ему снилось, что они гуляли по городу и пили кофе в забегаловке на набережной. Тара была умна и красива. Встреть он ее в реальности, влюбился бы без памяти, поэтому, проснувшись, он чувствовал разочарование и пытался выбросить ее из головы. Но все попытки были тщетны, ведь она каждую ночь вновь и вновь напоминала о себе, и это мучило его.
- Леон! – вдруг послышался знакомый голос.
Леон вздрогнул, будто его ошпарило, а по спине пробежали мурашки, он медленно обернулся, холодея от ужаса, перед ним стояла Тара.
- Наконец-то я нашла тебя! – сказала она так, будто все, что он видел во снах, происходило в реальности, - Все дома здесь так похожи друг на друга, ты мог бы встретить меня, – добавила она с укором и лукаво улыбнулась.
- Мы знакомы? – Леон стал белым как простыня, а на лбу выступил пот.
- Только не говори, что ты забыл! – нахмурилась она.
- Эй, друг, может, познакомишь нас, – Кевин пихнул Леона локтем в бок.
- Ты, наверное, Кевин, – Тара словно услышала то, что шепотом говорил Кевин, - А меня зовут Тара.
- Очень приятно познакомиться! – расплылся он в улыбке.
- Мне тоже, – сухо ответила она.
«Как? Неужели мне это не приснилось? Не может быть! Что за чертовщина?!» – думал Леон.
- Да. Я принесла тебе книгу, которую ты искал в прошлый раз в библиотеке, – Тара будто прочла его мысли.
- Кажется, начинаю вспоминать, – рассеяно ответил Леон.
- В библиотеке? С каких это пор? – вмешался в разговор Кевин.
- Да, это и впрямь было похоже на подвиг! – фальшиво улыбнулась Тара, и ее светлые, цвета зимнего неба, глаза, налились сталью, - Он был таким потерянным, будто впервые зашел в библиотеку, – добавила она для убедительности.
- Ладно, я, пожалуй, пойду, – вдруг сказал Кевин, - У меня что-то голова разболелась, – потирая виски, пояснил он.
- Кстати, кто-то обещал сводить меня в кино, если я найду эту редкость, – не обратив никакого внимания на Кевина, продолжала Тара, обмахиваясь книгой, словно веером.
- Как ты, друг? – заволновался Леон.
- Все нормально, просто пойду, прилягу. До скорого! – ответил Кевин уходя.
- Ну, ладно. Увидимся!
- Эй, Лео, так что насчет фильма? – настаивала Тара.
- А?! Да. Раз я обещал, то идем, конечно.
III
- После той встречи, я, наконец, почувствовал облегчение, и меня перестали мучить сны. До того, как я увидел ее в реальности, я уже был влюблен. Поэтому наш роман быстро развивался, и уже через год мы поженились, мне было двадцать три, – задумчиво сказал старик.
Юноша увлеченно записывал каждое слово, грезя о диссертации.
- Но тогда я еще не знал, кто она на самом деле! Иногда она казалась мне странной, но в целом я находил ее идеальной женщиной: чего бы я не захотел, о чем бы не подумал, она угадывала и делала все. Она могла читать мысли, хоть и отвечала на них как бы невзначай, временами это пугало меня, но я убеждал себя, что это совпадение. А еще у нее было правило: всегда ночевать дома. И ее невозможно было уговорить пойти ночью в клуб и тем более поехать куда-нибудь с ночевкой. Первое время я злился и удивлялся, ведь в двадцать так хочется веселиться и гулять ночами. Мы даже пару раз поссорились на этой почве. Но потом она заставила меня верить в то, чего не было: каждый раз, когда я хотел пойти куда-то, но мы оставались дома, мне снилось, что мы, например, всю ночь зажигали на тацполе в клубе, пили коктейли и общались с друзьями, то есть все то, что могло бы быть, если б мы пошли. И на утро я чувствовал такое же похмелье и ту же тяжесть в руках и ногах, будто и правда веселился всю ночь, я даже принимал эти сны за действительность. Также во снах мы путешествовали, летали заграницу, лежали на пляже, и я чувствовал под ступнями горячий песок и соль на губах, выходя из нежной морской пены, это было так же реально, как и то, что я сижу сейчас в этой комнате, на этом отвратительно неудобном стуле.
- Хо-ро-шо! – машинально выговорил интерн, делая какие-то пометки в блокноте, - Продолжайте!
IV
Усталое июльское солнце медленно скатывалось за горизонт, его последние яркие лучи беспомощно цеплялись за окна домов, будто не желая покидать наш изможденный мир, но обжигаясь об расплавленное стекло, печально сползали по стенам и тротуару за край земли вслед солнцу. В воздухе повис тяжелый занавес горячих летних сумерек, и Тара задумчиво следила за томным шлейфом заката в вечернем небе. А Леон, лениво развалившись в кресле рядом с Тарой, вспоминал, как они познакомились, вспоминал свою учебу в университете и вдруг осознал, что жизнь проходит, что все стало каким-то обыденным, что чего-то в их жизни не хватает.
- Тара, любимая, мне кажется, что нам чего-то не хватает, – сказал Леон и взял Тару за руку.
- А, по-моему, все замечательно, – спокойно ответила она, не глядя в его сторону.
- Может быть, нам уже пора обзавестись детьми?
- Может быть, а, может, и нет!
- Послушай, мы вместе уже три года, и, мне кажется, успели хорошо друг друга узнать, из нас получились бы неплохие родители. Ведь без детей семья – не семья.
- Не говори ерунды! Мне сейчас не до шуток! – Тара повысила голос и встала с места, но все еще не смотрела на Леона.
Леон тоже встал и попытался заглянуть ей в лицо:
- Я не шучу! Я хочу от тебя детей!
- А я не хочу! – Тара все время отворачивалась от него.
- Да что с тобой?! Тебя совсем не волнуют мои чувства?! Ты просто эгоистка! – сам не желая того, вспылил Леон.
- Хватит! – крикнула она, резко обернувшись, и какая-то невидимая сила отшвырнула Леона к стене, а глаза Тары, которые он видел всего пару секунд, наводили ужас. Один глаз был бесцветным, прозрачным, как вода, а другой абсолютно черным, как уголь, что даже зрачка не было видно.
Тара опомнилась и сразу же отвернулась, сделала несколько глубоких вдохов, и снова взглянула на Леона, ее глаза были обычного цвета:
- Извини, – сказала она и вышла из комнаты.
V
- После того случая, я больше не спрашивал ее о детях. Я вообще долго не мог прийти в себя и хоть как-нибудь логически объяснить то, что произошло. Я даже стал побаиваться ее, ведь когда она злилась, ее глаза темнели, порой становились карими, почти черными, но я всеми силами старался не доводить ее до этого состояния. А однажды, она пришла домой поздно вечером, и ее глаза были светло-серого, почти прозрачного цвета. Она была бледна и даже выглядела худее, щеки впали, под глазами темнели круги, и ее била дрожь.
«Тара, что с тобой?» – испуганно спросил я.
«Мне просто надо поспать», – ответила она пересохшими потрескавшимися губами, - «Я так устала, что если сейчас не посплю, то умру!»
Тогда я решил, что она простудилась, и не воспринял ее слова буквально. А зря. Ведь это была, чуть ли не единственная правда из всего, что она говорила мне. Дело в том, что она черпала свою силу во снах. Но прежде, чем объяснить это, я должен рассказать, как она умерла.
- Да-да, я Вас внимательно слушаю, – поддакивал интерн, в жизни не слышавший ничего интереснее рассказа этого сумасшедшего.
- В последний месяц перед смертью она была особенно нервной, ее насыщенно-каштановые волосы потускнели, выцвели и стали отливать пепельным цветом, глаза практически всегда были металлически серыми. Я волновался и пытался мягко расспросить ее о происходящем. Но Тара не хотела со мной разговаривать. Отвечала, что у нее какие-то неурядицы на работе (какие неурядицы могут быть в книжном магазине?!) И что скоро она со всем разберется и расскажет мне. Я пытался настаивать, хотел, чтоб она показалась врачу. Но это вызывало в ней только раздражение, и я ждал, когда все разрешится.
Но однажды утром я проснулся и нашел ее мертвой.
- Как, и все? – удивился юноша в белом халате.
- Нет, не совсем. Ее смерть была очень странной. Во-первых, она умерла от остановки сердца. Но почему у молодой двадцатипятилетней девушки ни с того, ни с сего остановилось абсолютно здоровое сердце, – совершенно не понятно. А во-вторых, одна ее рука сжимала мое запястье с такой силой, что я с трудом смог высвободиться, а вторая – сжимала в кулаке прядь чужих женских длинных рыжих волос.
- Очень интересно. Продолжайте! – фрейдовской интонацией произнес интерн.
- Однако мне не пришлось долго страдать от ее преждевременной кончины, – лицо старика скривилось в страдальческой улыбке, хотя больше походило на приступ печеночной колики.
VI
На третий день после смерти Тару похоронили. Леон вернулся в пустую квартиру, машинально разулся, вошел в комнату, не включая свет, сел на пол возле дивана и, не моргая, смотрел в темноту, в одну точку, в никуда. Так прошла его первая ночь одиночества, ночь без нее. К утру он, не заметно для себя, впал в пограничное состояние между бодрствованием и сном. И ему показалось, что Тара рядом, ходит по дому, расчесывает волосы, читает книгу, пьет кофе, в общем, делает все то же самое, что обычно.
- Тара!? – радостно-удивленным голосом позвал Леон.
Она обернулась и нахмурилась:
- Не сейчас, Леон.
И в этот момент телефонный звонок вернул его к реальности. Ошиблись номером. Леон потер ладонью небритые щеки и направился в ванную, чтобы умыться и прийти в чувства. Вдруг его словно молнией пронзило, проходя мимо кухни, он увидел на столе недопитую чашку кофе, от которого тонкими нитями все еще поднимался ароматный пар, это была ее любимая чашка. Леон побледнел, а на лбу проступили крохотные капельки пота.
«Невозможно!» – подумал он, - «Наверное, я ходил во сне и налил кофе в ее чашку».
День прошел как в бреду, звонки друзей и родни, и у всех этот глупейший вопрос: «Как ты, Леон? Как самочувствие?», потом саможаление, пережевывание всех счастливых, радостных воспоминаний связанных с ней, ее немногочисленные фотографии, разбросанные по полу, глядящие со всех сторон живыми, блестящими глазами, и какое-то необъяснимое ощущение того, что эти глаза и сейчас живы, неотрывно следят за каждым его движением, то усмехаются, то укоряют, то смотрят с презрительной жалостью. Около полуночи морально истощенный Леон, наконец, дал своему воспаленному мозгу покой и уснул. Хотя сквозь сон он снова чувствовал, что Тара как будто рядом, обнимает его за плечи, прижимаясь щекой, наматывает на палец прядь его волос, поправляет одеяло, чувствовал щекочущие струйки ее дыхания на своей коже. Утро не принесло особого облегчения, но Леон проснулся с твердым убеждением, даже осознанием, что Тара жива, и это противоречие раздирало его весь день: разум говорил, что Тара не может быть живой, ведь Леон сам нашел ее мертвой и видел, как ее тело, в наглухо заколоченном гробу, опустили в яму и засыпали землей, но что-то внутри него, необъяснимое, даже можно сказать чужеродное, и в то же время его собственное, чувство ли, интуиция ли, было непоколебимо уверено в том, что Тара жива и находится совсем рядом, как если бы он пил на кухне чай, а она в это время читала книгу в соседней комнате. День противоречий кончился тем же, чем и предыдущий. Проваливаясь в сон, Леон слышал, как она ходила по комнатам и, кажется, искала что-то.
- Тара… ложись спать… – сквозь сон пробормотал Леон.
- Не могу, дорогой, – отозвалась Тара, - Первые девять дней мне нельзя. Потерпи еще немного, скоро будем вместе.
На утро, после их краткого общения, Леон проснулся умиротворенным, он глубоко вздохнул, потянулся и решил, что пора взять себя в руки и чем-нибудь заняться. Он брал отгулы на работе, поэтому для начала прибрался дома и привел себя в порядок: помылся, побрился, сходил в парикмахерскую подстричься, в общем, снова ощутил себя живым человеком. Нельзя сказать, что он забыл о своем горе, но больше не чувствовал боли утраты, Тара велела ему ждать, и теперь Леон чувствовал лишь легкую тоску и будоражащее предчувствие скорой встречи, как если бы она уехала в командировку и со дня на день должна была вернуться. День прошел в легких домашних заботах, а ночь в спокойном размеренном сне. Леон проснулся бодрым и полным сил. Пару дней он не видел и не слышал Тару, будто она куда-то уехала на самом деле.
А после поминального обеда на девять дней, где он вел себя вызывающе весело и наотрез отказывался пить за упокой, Леон вернулся домой в приподнятом расположении духа и с нетерпением ждал вечера. В его голове крепко засела мысль о том, что она должна вернуться на девятый день. Но она не вернулась. В квартире было тихо и пусто. Леон сидел на диване и нервно дергал ногой, время текло мучительно медленно, приближалась полночь, а вокруг ничего не происходило. Мысли в голове Леона бились, метались и разрывали друг друга, так, что, казалось, голова вот-вот взорвется.
- Ты же обещала! – наконец не выдержал Леон и вскочил на ноги, - Ты обещала, что вернешься! – ревел он, как раненый зверь, круша все, что попадалось ему под руку.
Обессиленный, он упал на пол среди погрома и, словно лишившись чувств, словно провалившись в черную беспроглядную бездну, заснул тяжелым, без сновидений, сном. Леон проснулся часов в пять утра, отлежав себе правую руку и ногу, с трудом поднялся и, разминая безжизненные конечности, нехотя стал собираться на работу.
Это утро отрезвило его, он словно вырвался из плена иллюзий, стало так просто и ясно: Тара умерла. И точка. И нет теперь ни прошлого, ни будущего. Только этот факт, который, хочет он того, или нет, придется принять.
Весь день Леон был пасмурнее грозовой тучи, работа не спорилась, и он ушел пораньше. Выйдя из офиса он понял, что не хочет идти домой и, не придумав ничего лучше, направился в бар. В тот вечер Леон пил как в последний раз, за всю жизнь он так не напивался; он пил до тех пор, пока не потерял сознание.
- Леон! – смутно сквозь сон послышался ему голос Тары, - Леон! – прозвучало чуть громче, - Леон! – зазвенело прямо в ухе, - Просыпайся, вставай! Скорее! – такое ощущение, что Тарин голос звучал изнутри.
Леон с трудом открыл глаза и долго не мог понять, где находится, осмотревшись, он обнаружил себя выброшенным на улицу из черного хода того бара, где намедни напился. Чувство было неприятное, но сил устраивать разбирательство не было. Леон, шатаясь, поднялся и поплелся домой. По дороге его пару раз стошнило, и несколько раз он падал на землю, превратив свой деловой костюм в лохмотья. Дома он едва успел снять с себя грязную одежду и тут же забылся пьяным сумбурным сном. И только к обеду, протрезвев, он вспомнил, что Тара снова приходила к нему.
«Не нужно делать преждевременных выводов», – решил Леон, - «Я буду надеяться, но радоваться еще рано!»
VII
- Если б я только знал, чего просил, если б я только знал! – горестно заметил старик, и в его печальных глазах как будто заискрились слезы.
- Все это, конечно, очень трогательно, – отозвался юноша, - И я сочувствую вашей утрате, хотя прошло уже, наверное, много времени. Но Вы не могли бы говорить по делу. Я уже понял, что Вы очень страдали, но мне все еще не ясно, почему ваша супруга была ведьмой?!
- Я был таким же нетерпеливым, как ты, – усмехнулся старик, - Но когда мне открылась правда… Ох, как я пожалел об этом! Ох, как пожалел! И не смотри на меня так, словно я сумасшедший старик! Я старше тебя максимум лет на десять! – возмутился пациент, и на миг его лицо, действительно, показалось моложе, словно морщины разгладились на секунду.
Интерн встряхнул головой:
«Брр! Померещилось! Наверное, игра света!» – подумал он.
- И все же, побольше фактов, пожалуйста, – настаивал интерн.
- Фактов?! Ну, ладно! Ты сам попросил меня об этом, – зловеще улыбнулся старик, так, что у интерна невольно зашевелились волосы на руках, - В тот вечер, когда я вернулся домой с похмелья, я, наконец, получил желаемое. Тара пришла ко мне во сне. И сон этот был еще более реалистичным, чем те, что она мне показывала раньше. Я спросил ее: жива ли она, реальна ли? Она ответила, что перед смертью успела схватить меня за запястье и связала свою душу с моим телом, что у нас теперь одно тело на двоих, вроде как мы единое целое…
VIII
- Я знал! Я чувствовал, что ты рядом! – ликовал Леон, - О, какое счастье, дорогая, что ты всегда будешь со мной! Но почему же ты мне сразу не сказала? Когда я видел тебя.
- Я не могла. Первые девять дней мне нельзя было вторгаться в твое тело. Знаешь, там святой суд и все такое.
- Тара, расскажи мне, что с тобой случилось? Почему вдруг остановка сердца?
- Это длинная история, и тебе знать ее не обязательно. Сейчас важнее другое. До сорокового дня я буду болтаться между мирами, лишь на сорок первый я смогу полностью слиться с тобой. А до тех пор темные силы будут пытаться разорвать нашу связь и забрать меня. Нам придется дать им отпор. Ты должен беспрекословно подчиняться и выполнять все, что я тебе говорю. Вчера ты беспробудно пил, и если б я не разбудила тебя, темные силы покончили бы со мной в два счета, когда ты пьян, наша связь слабеет. Так что никакого алкоголя, запомни!
- Хорошо! Как скажешь! Я просто был расстроен, я думал, что ты не вернешься…
- Да и где тот клок волос, что был в моей руке, когда я умерла? Я искала его, но не нашла, – деловито спросила Тара.
- Его забрали полицейские... Ты, наверное, не знаешь, но сначала они предположили убийство. Даже меня подозревали. И только заключение патологоанатома спасло меня от обвинений. Но прежде они забрали те волосы, как улику.
- Глупые людишки! – разозлилась Тара, и один ее глаз налился темной, почти черной кровью, - Ты должен вернуть ту прядь волос, она мне нужна.
- Вернуть?! Но как? Ты с ума сошла? – удивился Леон.
- Споришь со мной?! – возмутилась Тара, - Я же сказала: «беспрекословное повиновение»!
- Да, но при всем моем желании, это не возможно!
- Хорошо, я подумаю, что можно сделать, – успокоила его Тара.
IX
- Тогда я еще не знал, на что соглашался, чему радовался, как дурак! Я, действительно, чувствовал какую-то нить, связывающую нас, чувствовал присутствие Тары. И первое время это наполняло меня ее мощной энергией. Пока не начались нападки темных сил, о которых она предупреждала,– глаза старика возбужденно блестели, рассказывая, он немного подался вперед, ближе к юноше.
Интерн заворожено смотрел на старика, позабыв о блокноте.
- Первый раз это случилось в офисе. Был конец рабочего дня, я зашел в туалет. А когда стоял возле зеркала и мыл руки, я услышал шаги за спиной и поднял глаза. В туалет вошел один из моих коллег, но, когда он обернулся ко мне лицом, в зеркале я увидел монстра. То есть это был человек с безобразной нечеловеческой гримасой и животным оскалом. Я вздрогнул. А оно разразилось злорадным беззвучным хохотом. В панике я обернулся, но лицо моего коллеги было обычным. Я выдохнул, как вдруг края его губ начали раздвигаться, обнажая звериный оскал, из которого пенилась и капала слюна, его глаза загорелись злобным блеском и налились кровью. Прорыча, что-то нечленораздельное, что-то вроде: «попалась!», оно бросилось на меня и вцепилось мне в горло. Зловонное дыхание, серы или тухлых яиц, обдавало мое лицо, я оцепенел, казалось, это конец. Но тут появилась она. Я уже начал было терять сознание, когда оно отпустило мое горло, и потому толком не видел, что произошло. Но когда я пришел в себя, мой коллега лежал на полу без сознания, лицо его было человеческим, но белки глаз – красными от крови из-за полопавшихся сосудов.
«Вызови скорую, скажи, что у него был скачок давления!» – услышал я голос Тары у себя в голове.
«Что это было?» – дрожащим голосом спросил я.
«Не волнуйся, я уже со всем разобралась. Здесь лишь твой коллега» – ответила она.
И это было началом тех ужасов, что довелось мне пережить.
Второй раз это случилось в лифте моего дома. Премилая девушка вошла в лифт вместе со мной. Она кокетливо улыбалась. Я спросил, какой ей нужен этаж, она назвала, я нажал кнопку, двери закрылись и лифт тронулся. Проехав два этажа, лифт вдруг застрял. Запахло тухлыми яйцами. Инстинкт подсказал мне, что это западня. Девушка, продолжая кокетливо улыбаться, приблизилась ко мне и, привстав на цыпочки, прошептала мне в ухо: «хочешь повеселиться?», одна ее рука обвила мою шею, а вторая юрко нырнула под одежду. Не успел я ответить, как ее склизкий язык, извиваясь, змеей заполз мне в рот. Приступ тошноты подкатил к горлу, во рту был отвратительный привкус гнили и плесени. Этим поцелуем мне перекрыло дыхание, ее язык заползал все глубже мне в самое горло, я попытался оттолкнуть ее, но она впилась в меня словно пиявка, в глазах потемнело… Думаю, Тара была в гневе, потому что, когда я очнулся в том лифте, девицы уже не было, а я был весь в синяках, словно меня били.
«Тара, ты здесь?» – неуверенно спросил я.
«Еще раз ты позволишь себе подобное и простишься с жизнью!» – услышал я ревнивый тон Тары.
Разумеется, я не придал ее словам особого значения, кроме того, что она злилась и ревновала, и лишь потом я узнал, что понимать их надо буквально.
Всевозможные мерзкие твари нападали на меня со всех сторон. Я был в постоянном напряжении. Нужно было опасаться всех: безобидную на вид старушку, несущую тяжелые сумки, маленького потерявшегося ребенка, стоящего посреди улицы, беременную женщину, с трудом переваливающуюся с ноги на ногу, случайного прохожего, старичка на костылях, соседку выносящую мусор, – абсолютно всех. Нервное напряжение росло, я не мог спать, похудел и шарахался от всех людей, которые встречались мне в радиусе двух метров. А в голове все время звучал ее голос: «потерпи, осталось еще немного!». Но в какой-то момент я не выдержал и у меня случился нервный срыв. Тогда друзья, видя мои истерические припадки, отвезли меня в больницу. Там решили, что это последствия шока от смерти Тары, депрессия в купе с маниакальным синдромом и тому подобное. В общем, со мной начал работать психолог и убеждать, что все мои видения и голоса – лишь плод моего поврежденного болью утраты воображения.
- Маниакальный синдром, – пробормотал себе под нос интерн, снова начавший записывать в блокнот.
- Сначала я отказывался в это верить, – продолжал старик, не обращавший внимания на бормотание интерна, - Но ваша братия бывает очень убедительной. В конце концов, принять тот факт, что Тара умерла, а мои видения лишь плод депрессивного состояния, куда удобнее, чем верить в разных тварей окружающих нас. И я глушил свои видения и голос Тары правильно подобранными медикаментами. Мне становилось лучше. Я воспрянул духом. Моя жизнь постепенно наладилась и вошла в привычное русло, но без Тары. Так незаметно прошел месяц, два, три… Пока не случилось кое что еще. Как и говорила Тара, по истечении сорока дней мы слились. Но я из-за своих лекарств этого не чувствовал. Однако, чем сильнее мы сливались, тем меньше она могла скрывать от меня свои мысли и воспоминания, грань стиралась.
X
Старый бревенчатый покосившийся деревенский дом, на крыльце которого сидит девочка лет восьми – десяти. Густые каштановые волосы девочки убраны в две толстые косы. Она баюкает куклу, словно дитя, напевая тихим и совсем не детским голосом.
- Тара! – позвал ее женский голос.
Тара продолжала качать куклу и, не поворачивая головы, ответила:
- Мина не может уснуть.
- Тара, подойди ко мне, – потребовал тот же голос.
- Я занята.
- Тара, не серди бабушку, – голос стал грубее и ниже.
Девочка сердито фыркнула и, притопнув ногой, повиновалась.
В доме было темно, все окна заколочены и лишь кое-где маленькие островки света, капающие медовым воском, очерчивали силуэты предметов. Но Тара хорошо ориентировалась и без них, ее маленькие детские ножки рефлекторно несли ее, плавно огибая все препятствия. Бабушка Тары и еще какая-то женщина сидели за столом, посреди которого стояла большущая свеча, ее пламя щелкало и дрожало, а к потолку поднимался черный дым. Тара подошла и вопросительно взглянула на бабушку.
- Эту женщину зовут Регина. Она будет твоей наставницей, – пояснила бабушка.
Тара, молча, посмотрела на женщину, ее иссиня черные волосы сливались с таким же черным, как воронье перо, кружевным платьем, и вся она была похожа на ворону: длинный острый нос, тонкие, словно нить, губы, черные блестящие глаза.
Тара рассмеялась.
- Дерзкая девчонка! – вскричала Регина, - Как ты смеешь так непочтительно думать обо мне!?
- Прости ее, она еще мала и ничего не понимает, – попыталась успокоить Регину бабушка.
- Ворона! Ворона! – хохотала Тара.
Пламя в свечах взвилось до потолка. Один глаз Регины стал прозрачным, а выражение лица озлобленным.
- Тише, Тара, тише! Сейчас же извинись перед своей наставницей,– засуетилась бабушка, - Прошу Вас, Регина, не наказывайте ее, она не нарочно, она исправится!
- Во-ро-на! – страшным низким голосом произнесла Тара.
Регина поперхнулась и выкашляла маленькое воронье перышко.
- Мерзкая девчонка! – прошипела она.
В комнате поднялся вихорь, пламя свечей то гасло, то взвивалось к потолку. Лицо Регины вдруг превратилось в уродливую старческую гримасу.
- Нет! Помилуйте! Умоляю! – закричала бабушка и закрыла собою внучку.
Но в тот же миг вихорь пронзил ее насквозь, так, что даже Тару обдало порывом ветра. Тара растерялась и испугано смотрела на бабушку. Регина вернулась в прежнее состояние и полная надменного презрения, удалилась, больше не проронив ни слова.
- Бабушка! – дрожащим голосом позвала Тара, сдерживая слезы, - Бабушка, с тобой все хорошо?
- Что же ты натворила, Тара, что ты натворила… – сказала бабушка, тяжело дыша.
- Она не понравилась мне…
- Она сильнейшая из ныне живущих, и ты могла стать ее преемницей, ты могла стать сильнее ее.
- Но ты научишь меня, бабушка, и я стану сильнее ее!
- Ах, Тара… – бабушка погладила ее по щеке, - Теперь я уже не успею…
- О чем ты говоришь?! – Тара уже знала ответ на свой вопрос, но не хотела принимать его.
- Ты сильная, Тара! У тебя невероятный дар. Ты смогла проломить ее защиту, а ведь даже из прошедших посвящение, мало кто смог бы это сделать. Но теперь ты приобрела сильного врага. Регина не из тех, кто забывает обиды. Теперь тебе нужно быть очень осторожной, – бабушка с трудом поднялась и села на стул.
- Не волнуйся бабушка, – Тара была довольна похвалой, и оттого слишком самоуверенна, - Я справлюсь с ней. Ведь меня будешь учить ты.
- Боюсь, что у меня не хватит на это времени, – со вздохом ответила бабушка, - Но я могу передать тебе свои знания. Сегодня в полночь. Успеть бы…
После этих слов бабушка ушла в спальню, легла на кровать и тот час уснула. Тара сидела у ее постели, боясь оставить бабушку одну. Наконец, стрелки часов сошлись на двенадцати.
- Бабушка, уже полночь. Бабушка, проснись!
Вдруг бабушка схватила Тару за руку, так крепко, что Тара вскрикнула от боли и попыталась отдернуть руку, но не смогла. Бабушка, не вставая, открыла свои совершенно бесцветные глаза. И Тара почувствовала, как мощный поток энергии ворвался в ее тело и потек по венам, словно огонь, сжигая ее изнутри. Раздался душераздирающий вопль…
XI
- Это было первое воспоминание, которое прорвалось в мое сознание вопреки желанию Тары. Оно было словно мое собственное, я физически ощущал все, что тогда происходило с Тарой. Мне это приснилось, но когда я проснулся в ледяном поту, то все еще чувствовал, как горят мои вены. Я с трудом смог прийти в себя и увеличил дозу препаратов. И это ненадолго помогло.
- Злоупотребление лекарствами, привыкание, зависимость, – записывая, одними губами проговорил интерн.
- Время от времени мне снились отрывки воспоминаний Тары, из которых я узнал, как Тара манипулировала мной, как внушала мне все то, что я считал правдой. Я узнал, что все наше знакомство было лишь ее внушением, что на самом деле она увидела меня на улице, мы стояли на противоположных сторонах перекрестка на светофоре и, проходя мимо, она легонько задела меня рукой, и с тех пор могла найти через сны, всякий раз, как я засыпал. Когда мне открылась правда, я уже не мог точно сказать, любил ли я ее когда-нибудь или мои чувства тоже были внушением. Я был зол и не хотел больше быть связанным с ней, чтобы разорвать нашу связь я пошел в церковь, я исповедовался, причащался, я проходил так называемую отчитку. Сначала мне показалось, что я действительно освободился, пока не приснился очередной сон, очередное воспоминание, которое она хотела бы скрыть. О том, что Тара происходила из древнего рода ведьм. Потому и не хотела иметь детей, не хотела передавать свое проклятье дочери, (в их роду рождались только девочки). Эти ведьмы черпают силы в чужих снах, пьют чужую энергию, чужие жизни, но если не будут подпитываться – умрут. Когда они ложатся спать, то оставляют физические тела и через другие миры, путешествуют своими астральными телами. Это и было главной причиной, почему Тара ночевала только дома, ведь тело без души весьма уязвимо. Так же я узнал, что, оказывается, есть такой мир, как портал, через который можно попасть в любое измерение, как и в сон любого человека на Земле. Когда вы ложитесь спать и думаете, что защищены в своей квартире, такие, как она, легко могут проникнуть в вашу голову. Войдя в ваш сон, они могут заставить вас отдать всю свою энергию или даже жизнь, хотя вам покажется, что вы просто подали стакан воды кому-то из своих знакомых или подписали поздравительную открытку, передача жизненной энергии может быть завуалирована как угодно, так что вы и не заметите. Получив чужую жизнь, они прибавляют эти годы к своим и даже выглядят моложе. Например, та ведьма, что убила Тарину бабушку, Регина, на самом деле была старухой, ей тогда было около девяноста лет, а выглядела она максимум на сорок.
XII
Однажды, путешествуя сквозь миры, Тара столкнулась с Региной. Из-за того, что астральные тела являются отражением истинного облика, Тара не сразу узнала вороноподобную Регину в дряхлой старухе. Лишь почувствовав знакомую энергетику, она вспомнила ее.
- Регина! – злорадно воскликнула Тара.
Старуха взглянула на нее с презрением и собиралась пройти мимо, но Тара преградила ей путь.
- Нет уж! Сейчас ты ответишь за смерть моей бабушки, – заявила Тара.
- Ты, что с ума сошла или тебе жить надоело? – отозвалась Регина.
- Плохо выглядишь, бабуля, – дерзила Тара, - И слишком недооцениваешь меня.
- Я помню, как ты бежала после смерти своей бабки. Как ты питалась лишь теми, кто был в пределах физического контакта, чтобы не выходить в астрал. Неужели помойные крысы придали тебе столько сил?! – желчно спросила Регина.
- Недолго тебе осталось каркать, ворона! – крикнула Тара и схватила старуху за горло.
Регина в ответ вцепилась своими костлявыми пальцами в Тарину шею. Началось противостояние. Они высасывали друг из друга энергию, словно перетягивали канат, в какой-то момент опыт Регины сыграл ей на руку, и Тара начала сдавать позиции. Она чувствовала, как мгла обволакивает ее, черный жидкий лед растекался по телу от кончиков онемевших пальцев, у нее перехватило дыхание, в то время как костяные руки Регины наливались силой. Но тут Тара сделала над собой усилие и мощным энергетическим ударом оглушила ведьму. Пока Регина приходила в себя, Тара уже впилась в ее нутро и жадно поглощала горькую, тягучую, как смола, тошнотворную энергию старухи. Регина, задыхаясь, заклокотала и вдруг растаяла, лишь отвратительная слизь стекала по лицу и рукам Тары. Тошнота подкатила к горлу, и Тара стремглав вернулась в свое физическое тело, полночи до самого утра ее рвало слизью смолянистого цвета.
Регину же на утро нашли мертвой с полным ртом вороньих перьев, и ее рыжеволосая правнучка поклялась отомстить.
XIII
- Я решил, что клин клином вышибают и, чтобы избавиться от нашей с Тарой связи, отправился к ведьмам. Как оказалось, найти настоящую не так-то просто, мир кишит шарлатанками. Тогда я вспомнил о той прядке рыжих волос… Хотя Таре только того и надо было, – печально улыбнулся старик, - Это самое тяжелое время в моей жизни, после чего я и попал в психушку.
- Что именно Вас тяготит? – с профессионально-задумчивым видом спросил интерн.
- Я был орудием убийства в Тариных руках.
- Убийства? – насторожился юноша.
- Их убила Тара.
- Кого? – интерн занервничал и заерзал в кресле.
- Сейчас расскажу, – старик перевел дух и отпил несколько глотков из стакана воды, - Итак, я решил разыскать владелицу тех рыжих волос. Я знал, что единственная зацепка, единственная ниточка, которая могла привести меня к настоящей ведьме – это Регина. И я стал искать данные о ней и ее родне. Поиски были долгими, ведь я знал лишь ее имя и то, что она уже была мертва, ни где она жила, ни где похоронена, я не знал. Но кто ищет, тот найдет. Я разместил объявление почти во всех газетах и в интернете: «Ищу подругу моей бабушки по имени Регина. № тел. Тара».
Долгое время мне вообще никто не звонил, за исключением нескольких Регин преклонного возраста, пытавшихся вспомнить Тарину бабушку. И когда я уже отчаялся и утратил надежду избавиться от связи с Тарой. Да и, признаться, тогда не испытывал особого дискомфорта. На мое объявление, наконец, откликнулась ведьма.
«Здравствуйте, я по объявлению», – раздался женский голос в телефонной трубке.
«Здравствуйте! Вас зовут Регина?» – задал я стандартный проверяющий вопрос.
«Нет. А Вас Тара?» – усмехнулся голос.
«Нет, конечно. Так как Вас зовут? И зачем позвонили?»
«Я позвонила, потому что Вы написали, что ищете кое-кого».
«Регину», – уточнил я.
«Именно».
«Вы с ней знакомы?»
«Да».
«И как она поживает?» – задал я самый главный вопрос с подвохом.
«Так же, как и Тара со своей бабулей», – ехидно отозвался голос.
«Что Вы имеете в виду?»
«Ничего. Видимо, я ошиблась», – моя собеседница собиралась положить трубку.
«Тара жива!» – выкрикнул я, наконец, сообразив, что она именно та, кого я ищу.
«Что?» – переспросила ведьма.
«Тара жива…» – повторил я.
«Невозможно! – воскликнула ведьма и, помолчав, добавила, - Думаю, нам надо встретиться».
«Где и когда?» – не раздумывая, спросил я.
Мы договорились о встрече.
XIV
Правнучка Регины – рыжеволосая Эльвира, была ровесницей Тары, и после смерти своей прабабушки заняла место главной ведьмы клана. Она велела разыскать убийцу Регины и предать ведьмовскому суду. Все силы были брошены на поиски и, несмотря на принятые меры предосторожности, через два года Тару нашли. В тот день она и пришла домой совершенно обессиленной, чуть живой, с прозрачными глазами. Чуть больше месяца ей удавалось скрывать свое местоположение, но, в конце концов, ее астральные следы привели ведьм и к физическому телу. Если бы Тара все время перемещалась, то найти ее было бы сложнее, но она любила Леона и предпочла остаться с ним до конца. Ведьмы устроили суд, на котором приговорили Тару к смерти. В ночь исполнения приговора она сражалась со всеми ведьмами клана одновременно и, хоть была сильнее любой из них, поиграла в неравном бою. В последний миг, перед гибелью, она успела вырвать клок волос Эльвиры, чтобы впоследствии отомстить ей, и, схватив Леона за руку, временно перенести свою душу в его тело. Тара хотела защитить свое тело непробиваемым энергетическим щитом, чтобы вернуться в него, когда ведьмы поверят в ее смерть, но ей не хватило на это времени, и ее душа осталась неприкаянной тенью, лишь тонкой нитью привязанной к телу Леона.
Эльвира же, уверенная в абсолютной победе над своей единственной конкуренткой, наслаждалась величием и властью, пока не наткнулась на объявление, размещенное Леоном, она почувствовала в этом подвох, но все же позвонила. Заручившись поддержкой трех самых сильных ведьм клана, Эльвира отправилась на встречу с Леоном в условленном месте.
Леон приехал в маленький провинциальный городок за пятьсот километров от своего дома и остановился в дешевой ночлежке на окраине, как и велела ему Эльвира. Он прождал несколько часов, но никто так и не пришел, сморенный усталостью дальней дороги, Леон уснул.
Во сне он оказался стоящим перед своим номером с ключами в руках. Леон открыл дверь и вошел в комнату, но ее обстановка изменилась. Было темно, словно в комнате не было окон, повсюду расставлены свечи, которые зажглись, как только Леон переступил порог, посередине комнаты стоял большой круглый стол, за которым сидели четыре женщины. У одной из них, самой молодой, были длинные рыжие волосы, двум другим было около сорока лет, у них были темные волосы, четвертой женщине было не меньше восьмидесяти, она была совершенно седая и вся в морщинах. Четыре пары черных, как уголь, глаз устремились на Леона так, что он вздрогнул, повеяло холодком и по телу пробежали мурашки. Леон нервно сглотнул. Вдруг из-за его спины вышла Тара:
- Спасибо за приглашение! Очень тронута, что меня позвали в апартаменты самой королевы! – сказала она, надменно улыбаясь.
- Ты и впрямь жива! – воскликнула Эльвира и резким движением встала с места.
- Тара, суд приговорил тебя к смерти, но поскольку приговор не исполнен полностью, мы вынуждены довести дело до конца, – отчеканила самая старая ведьма.
- А я рассчитывала на амнистию, – саркастично ответила Тара.
- Нечего с ней церемониться! – негодовала Эльвира, - Готовься к смерти!
- Хм! Я смотрю, ты по-прежнему прячешься за спины своих привратниц! Надеялась, что хоть сейчас отважишься на честный поединок, – с презрением процедила Тара, - Но, видно, придется разделаться со всеми.
Вдруг поднялся вихрь. Леон не успел и глазом моргнуть, как старуха очутилась возле него и сжала ему горло своими неестественно сильными руками, словно клешнями. Три другие ведьмы и Тара взмыли под потолок и закружились в вихре, так что Леон уже не мог их различить.
- Не вздумай погибнуть! – услышал он голос Тары и попытался дать старухе отпор.
Он колотил старуху руками и ногами, но физические удары просто проходили сквозь нее. Задыхаясь, на грани потери сознания, Леон перебирал в памяти все, что происходило с ним, когда нападали темные силы, пытаясь понять, как побеждала их Тара. Вдруг ему вспомнилось то нападение в лифте и, не придумав ничего лучше, Леон впился губами старухе в рот, сам от себя не ожидая, он целовал ее французским поцелуем. Старуха опешила и отстранилась, ослабив хватку. Леон с хрипом глотнул воздух и с тяжелой отдышкой упал на колени.
- Ах, ты червь! – завопила она и, проломив его грудь мясистыми пальцами, сжала в кулак сердце.
В комнате разыгрался настоящий торнадо, черная воронка которого сметала все на своем пути, засасывая созданные Эльвирой декорации в небытие, и старуху, только что убившую Леона, всосало в эпицентр развернувшихся баталий.
- Я вырву твой поганый язык! – низким зловещим голосом просипела Тара старухе, и та тот час выкашляла свой язык и часть внутренностей, в ее горле забулькала кровь, которой она и захлебнулась. Две другие ведьмы были уже мертвы.
- Ну, вот ты и осталась одна! – расхохоталась Тара.
Ветер унялся, и обе ведьмы мягко опустились на пол, в комнате уже ничего не было, только пол и четыре стены, лишь один настенный подсвечник давал слабую надежду на свет.
- Ты что живешь в подвале? – брезгливо поморщилась Тара, - Ты вообще из какого века?
- Ну, ты же не рассчитывала, что я приглашу тебя в свою спальню?! – съязвила Эльвира.
- С удовольствием бы посмотрела, но я спешу!
- Ах, да! Твой возлюбленный умер, – тянула время Эльвира, - Но я бы на твоем месте не стала его спасать, ведь он предал тебя.
- С чего ты взяла? Неужели, ты поверила, что объявление разместил он?! Какая наивность! Может, ты не заметила, но в прошлый раз я вырвала у тебя клок волос, хотела сразиться в честном бою. Однако, волосы потерялись, и пришлось воспользоваться резервным планом.
- Ну, так получай! – вышла из себя Эльвира, но вдруг ощутила, что не в силах пошевелиться, ее тело застыло, словно бронзовая статуя.
- А ты думала, я просто решила с тобой поболтать?! – усмехнулась Тара и резким движением развеяла душу Эльвиры, как маленькое облачко.
Леон чувствовал себя крошечной точкой, песчинкой, легким и невесомым, он парил во тьме, вне пространства и времени, у него не было ни мыслей, ни чувств, его самого словно бы и не было. Прошло много-много часов, а он лишь продолжал парить в невесомости.
Вдруг его словно пронзило разрядом тока. Сделав глубокий вдох, как новорожденный младенец, Леон откашлялся кровью и открыл глаза: он лежал на кровати в том самом номере дешевой ночлежки, где и остановился четыре часа назад, прежде чем уснул. Тело ломило, словно у него были переломаны все кости, во рту отвратительный привкус крови, голова разрывалась на части. Он с трудом поднялся с постели и подошел к зеркалу: синюшного цвета кожа обтягивала его лицо, словно маска, белки глаз были рубиново красного цвета из-за полопавшихся сосудов, под носом и на губах запеклась кровь, на шее следы удушения.
- Все в порядке, я победила! – услышал он голос Тары у себя в голове.
- Тара!? – удивился Леон и начал озираться по сторонам.
- У тебя была клиническая смерть. Твое сердце не билось почти пять минут. Ты умер, Леон, но я вернула тебя обратно. И пока ты был мертв, моя душа была единственной владелицей твоего тела, поэтому теперь мы равноправны, и ты можешь слышать меня, как самого себя, – пояснила Тара.
XV
- С тех пор мое тело уже не принадлежало мне. Конечно, управлять мной, пока я бодрствую, Таре сложно, для этого ей не хватает энергии, но я все время слышу ее в своей голове и, порой, поступить так, как она хочет проще, чем терпеть ее голос.
- Вы и сейчас ее слышите? – поинтересовался интерн.
- Да, – утвердительно кивнул старик.
- И что же она говорит?
- Она говорит, что я напрасно трачу время на «глупого и чересчур самоуверенного мальчишку». В общем, она сомневается в твоей компетенции, – с самым серьезным видом сообщил старик и добавил, - Но я в тебя верю.
«Увидеть бы эту Тару!» – про себя подумал интерн.
- Не думаю, что это хорошая мысль, – отозвался старик.
- Что? – удивился юноша.
- Ты захотел увидеть ее. Она только что мне сказала. Я ведь предупреждал тебя, что Тара читает мысли.
«Не может быть! Это просто совпадение! – изумился юноша, - Или я, быть может, произнес это вслух! Но читать мысли… это невозможно!»
- Она теперь настаивает, чтобы я дал тебе ее фото, – как ни в чем не бывало продолжал старик, - Оставь его в покое, Тара! – вдруг он ударил себя по голове, но увидев выражение лица интерна, остановился, - Извините. Это не припадок, не волнуйтесь. Не надо звать санитаров.
Интерн недоверчиво вгляделся старику в глаза и убрал палец с тревожной кнопки:
- У Вас есть ее фотография? – удивился он.
- Да. Она ведь теперь не может увидеть себя в зеркале и, чтобы не забыть свой облик, смотрит на фотографию.
- Я не буду спрашивать, как Вам удалось спрятать посторонний предмет от санитаров, но я вынужден изъять фото, – движимый личными мотивами заявил интерн.
- Глупец, ты не ведаешь, что творишь! Не ввязывайся в это! – эмоционально жестикулируя, воскликнул пациент.
Интерн снова положил палец на тревожную кнопку:
- Держите себя в руках, или наша беседа на сегодня закончится.
- Хорошо! Но я предупреждал тебя, парень! – старик вынул из-за пазухи фотографию и со скорбным видом протянул ее интерну.
Юноша с любопытством рассматривал молодую симпатичную шатенку со светлыми серо-голубыми глазами, смотрящую на него с фотографии:
«А она была ничего! – похотливо подумал он, - Я бы с такой замутил. Хотя, если бы она не умерла, то сейчас была бы уже старухой. Не судьба!» – интерн самодовольно ухмыльнулся.
- Я не знаю, что ты там подумал, но ей это не понравилось, – снова заговорил старик, - Мой тебе совет, сожги фотографию и поменяй место жительства. Да и меньше спи. Когда ты взял фото, она установила с тобой связь и теперь найдет тебя через сны. Я не знаю, чего она добивается, но ты можешь пострадать или даже умереть.
- Да-да! Поменять место жительства и меньше спать. Еще что-нибудь? – с нескрываемым сарказмом повторил интерн слова старика.
- Поменяй место работы. Здесь ты вне безопасности.
- Ага. Обязательно, – едва сдерживая смех, отвечал интерн.
- Зря ты мне не веришь! – с отчаяньем глядя юноше в глаза, сказал старик, - Неужели, ты не видишь, во что я превратился?! Мне всего тридцать два! Она выпила меня, как стакан колы через трубочку! Она убила мою девушку, не моргнув глазом! – вдруг старик замолчал и прикрыл лицо ладонью, щеки его намокли.
- Вы в порядке? – спросил юноша с человеческим участием, совсем не как врач, – Попейте воды.
Старик дрожащей рукой взял стакан и отпил пару глотков, несколько раз глубоко вздохнул и взял себя в руки.
- Если Вы устали, мы можем закончить на сегодня, – предложил интерн.
- Мне тяжело говорить об этом, но я должен рассказать, чтобы ты осознал, в какой ты сейчас опасности, – старик сочувственно посмотрел на юношу и продолжил, - После моей клинической смерти Тара получила больше власти над моим телом, теперь, когда я засыпаю, она управляет мной, как хочет. Поначалу я пытался сопротивляться этому. Я возобновил и увеличил дозу прописанных мне ранее препаратов, пытаясь заглушить ее голос в своей голове. И пока это ей не мешало, на время она оставила меня в покое. В какой-то момент я даже поверил, что был болен и все, что со мной происходило – лишь галлюцинации на почве обострения болезни.
Наконец, я вернулся к нормальной жизни. И как-то вечером, после работы, зашел с товарищем в бар. Там мы познакомились с двумя девушками и, немного выпив, я уехал домой к одной из них. Мы провели вместе всего пару часов, потом я, стараясь не разбудить ее, собрался и ушел. Это была случайная связь, ничего особенного… Но Тара убила ее, пока мы спали. Вся ирония в том, что я старался не разбудить мертвую девушку, когда бежал с места преступления, хоть и не знал об этом.
Тремя месяцами позже я встретил Лику. Она работала в том же офисном здании, что и я, мы часто видели друг друга во время обеденного перерыва в кафетерии. Она первой заговорила со мной, ведь я боялся заводить отношения из-за своей расшатанной психики. Мы начали обедать вместе, и, казалось бы, болтали о всяких пустяках, но так незаметно я и влюбился в нее. Лика была моей второй половинкой, родственной душой, однако, я бы не решился на роман, если бы она сама не сделала первый шаг. В начале наших отношений я держал дистанцию, проверяя не вызовет ли это обострение моей болезни, о которой Лика, конечно же, знала, хоть я и не рассказал ей подробностей, но не посмел бы не предупредить об опасности. Оказалось, что Лика уже давно влюбилась в меня, но не решалась познакомиться, пока знала, что я не свободен, потому она была нетерпелива, ей хотелось поскорее наверстать упущенное время. В конце концов, я сдался и переехал к ней. Мы были несказанно счастливы. Правда уже на третий день, после моего переезда, Лике начали сниться кошмары, бедняжка почти не спала, даже начала принимать снотворное. А на девятый день я проснулся один в своей квартире. Предчувствуя беду, я подскочил и сразу же поехал к ней, по пути пытаясь дозвониться, но она не брала трубку. Подойдя к двери, я прислушался, было тихо, выровняв дыхание, я повернул ключ в замочной скважине и вошел.
Лика лежала на спине, беззащитно раскинув руки в стороны, ее бледная, как мел кожа сливалась с внезапно поседевшими волосами, веером раскиданными по подушке, а некогда карие глаза были открыты и бесцветны, как вода. Я с трудом узнавал ее. Я хотел закричать, хотел броситься к ней и целовать ее тонкие холодные руки, хотел разбудить ее или проснуться сам. Но мое тело не слушалось. Я даже губ разжать не мог.
«Я надеюсь, теперь ты понимаешь, что я не плод твоего воображения?» – услышал я злорадно торжествующий голос Тары, - «Я все еще твоя жена и не позволю тебе встречаться с другими! Надеюсь, этот урок ты усвоишь!»
«Я ненавижу тебя!» – кричало все мое естество.
Но Тара лишь рассмеялась. Управляя моим телом, она закрыла дверь Ликиной квартиры, так, будто было закрыто изнутри, а ключи выбросила в канализационный сток. Она хорошо замела следы, поэтому официальное заключение патологоанатома звучит, как «непреднамеренная передозировка снотворного».
Позже Тара показала мне, как она расправилась с той несчастной девушкой из бара, и как безжалостно мучила Лику, пока не выпила всю ее жизнь.
«Если не хочешь разделить их участь, – сказала мне Тара, - Будь тише воды, ниже травы! И чтоб больше никаких измен!»
Я был полностью раздавлен. Я пытался держаться, но когда мне позвонила мать Лики и сообщила о месте и времени похорон, я сломался. Я пришел в полицейский участок и сообщил, что причастен к смерти Лики. Меня внимательно выслушали, но, когда я рассказал о Таре, сочли сумасшедшим и отвезли в психушку, во временный изолятор. Той же ночью Тара наказала меня за этот поступок и разом выпила десять лет моей жизни, так что на утро я выглядел уже лет на сорок, а мне было всего двадцать восемь. С тех пор она частенько пьет мою жизнь, а все считают меня маразматичным стариком, шизофреником…
- Нет, давайте постановкой диагноза буду заниматься я, – снисходительно улыбнулся молодой специалист.
XVI
- … Это и доказывает, что старина Фрейд ошибался, связывая все психические расстройства с либидо! – закончил свой доклад интерн и в зале раздались бурные аплодисменты, - Спасибо! Спасибо! – кивал он во все стороны, собирая бумаги с кафедры.
- Можно Вас на минуту, профессор? – спросила подошедшая к сцене студентка, чьего лица он не мог рассмотреть из-за луча прожектора, светящего в глаза, но ее голос показался ему приятным.
- Конечно, – улыбнулся интерн и спустился по ступенькам со сцены.
В тот же миг они оказались в его спальне, а на нем из одежды остался только галстук.
- Что за черт?! – воскликнул он, прикрываясь портфелем.
- Это сон, дорогой, – жеманно улыбаясь, сказала она и поманила его пальцем.
- Сон?! – удивился интерн, - Все это мне что-то напоминает…
- Сколько же в тебе самоанализа! – недовольным тоном сказала она и, притянув его к себе за галстук, поцеловала.
Интерн поддался и, запустив одну руку в ее длинные каштановые волосы, второй рукой стал расстегивать на ней одежду. Вдруг он отпрянул:
- Каштановые волосы… Светлые глаза… Ты…
Но Тара уже затянула галстук на его горле, так что интерн забился в конвульсиях, словно рыба, выброшенная на берег.
- Внимательность – пожалуй, это главное качество в твоей профессии. И как там сказал Леон, ты не компетентен! – Тара разразилась злорадным смехом, так что, казалось, вот-вот им захлебнется, - О! Нет-нет! Тебе еще рано! – чуть-чуть ослабляя узел и приводя интерна в чувства, сказала она, - Сначала, ты кое-что сделаешь для меня.
XVII
- Горе-то какое! – выжимая половую тряпку, причитала пожилая женщина, работавшая уборщицей в психиатрическом диспансере, - Что же прямо в кабинете главврача нашли? И где он только ключ взял?
- А в аккурат, как главврач домой уехал, Алекс, значит, и пришел. Нашим сказал, что, мол, документы какие-то надо срочно забрать, мол, сам главврач велел. Ну, ключ ему и дали. А потом, говорят, долго не возвращается. Ну, и пошли посмотреть, а он там, в кресле, сидит, весь седой, губы синие и не дышит. Уж как так вышло не понятно, но, вроде как, сказали, галстуком задушился, – отвечал ей охранник – мужчина преклонного возраста со свесившимся через брюки животом.
- Ой-ей-ей! А такой мальчишка был хорошенький. Бывало, все уже уйдут, а он все сидит, пишет чего-то. Учился все, значит. И вдруг задушился… Да как же так-то?! – с подвыванием продолжала причитать уборщица, - А почему седой?
- А сказали, что от недостатка кислорода враз и поседел, он ведь душился.
- Ох, горе-горе! Такой молодой… И самоубивец… – натирая пол по инерции все еще причитала уборщица, - Ой, а этот где?! – вдруг остановилась она напротив двери одной из палат.
- Кто этот? – удивился охранник.
- Ну, старик. В этой палате всегда был. Нешто, тоже помер?
- Да не было тут никого! – махнул рукой охранник.
- Ну, как же не было?! Я здесь уже десять лет каждый вечер полы мою и, считай, всех безумцев в лицо знаю. Он тут года четыре вот в этой палате и лежал.
- Скажешь тоже! Хотя… Алекса как раз видели с каким-то стариком… Старик, говорят, заблудился, а Алекс его до выхода проводил и к главврачу.
- Ах, нешто перед смертью выпустил страдальца?! – всплеснула руками уборщица.
- Ты ерунду-то не собирай! Алекс, может, и самоубивец, но сам-то не псих, стал бы он психа выпускать!? Не было тут никого, говорю. Сейчас ведь все в компьютер записывают, а там никаких записей о стариках в этой палате не было. Она, вообще, закрыта уже несколько лет, по санитарным нормам не проходит.
XVII
- Стоило запереть тебя в каком-нибудь гнилом мирке. Но я все еще немного люблю тебя, Леон, поэтому отпущу.
- Ты стольких убила, Тара… Даже интерна… Он-то что тебе сделал?
- Это же очевидно, он удалил твое досье, он свидетель и потому должен был умереть. Тем более ты так разоткровенничался с ним. Меня это разозлило.
- Я чувствовал, что это мой последний шанс облегчить душу.
- Ну, и как полегчало? – усмехнулась она.
- Что ты собираешься делать дальше? – игнорировав ее насмешку, спросил Леон.
- Не знаю. Пока поживу в твоем теле, а там, придумаю что-нибудь.
- А я?
- А ты просто проснешься.
- Я снова сплю? – удивился Леон.
- Глупый, – снисходительно улыбнулась она, - Все спят! Пока ты спишь в одном мире, ты живешь в другом. И все, что происходит с тобой в одном из миров, кажется сном в других. Миров такое множество, что, так или иначе, ты все равно спишь в каком-либо из них, – Тара поцеловала Леона в лоб, - Просыпайся!..
Черновик 2003 года.