Психоневрологический диспансер находился на другом конце города. Но это не смущало отважных Многоконей. Направляемая умелой рукой зятя Николая, машина летела по слабоосвещённым улицам туда, в обиталище студентки Фроси.
Спрятавшись в кустах позади больницы, Многокони снова страдали в ожидании, покуда кот выполнял свою миссию внутри кирпичного здания.
Прокравшись мимо поста охраны («До чего на Дерибубликова с Андреевым похожи», подумал Мося), коток поднялся по тёмным лестницам на второй этаж.
Толстая дежурная сидела за своим пультом, сложа руки, и откровенно скучая. Мося незаметно запрыгнул к ней на стол и тихо спросил в самое ухо:
– Евфросиния, Евфросиния… У вас проживает Евфросиния?
– У нас, – машинально ответила тётка. – В двести восемнадцатой лежит.
Через секунду она спохватилась и резко повернула голову, чтобы увидеть таинственного собеседника. Не дав ей раскричаться, Мося положил лапу медработнице на лоб и негромко зашипел:
– Тссс! Чшшшшш! Тихо-тихо-тихо! Больных не разбудиии!!!
– Хы-хорошо, – сглотнув, шёпотом ответила тётка.
– Вот и умница, – всё так же, завораживающим шепотом похвалил её Мося. – А теперь возьми ключ и отопри двести восемнадцатую.
Загипнотизированная медсестра покорно взяла связку ключей, встала с места, пошла и отперла зарешеченную дверь палаты. Кот прошмыгнул в приоткрытую дверь. Внутри была темнотища. Клетчатый жёлтый параллелограмм лунного света падал на пол палаты сквозь окно с решёткой. Медсестра протиснулась боком и, по мановению котовьей лапы, закрыла дверь, чтобы не светило ещё и из коридора. Пациенток внутри было шестеро. Его знакомая Фрося лежала возле окна.
– Тсссссс! – прошептал ей Мося на ухо, запрыгнув на подушку.
– Рыжик? – тихонько удивилась Фрося. – Это снова ты?!
– Я не Рыжик, а Толстокот Мося Барсикович. Бери постельное бельё и вяжи верёвку!!!
Покуда Фрося, поднявшись, аки сомнамбула, сплетала себе средство побега, Мося на ходу прояснял для себя окружающую обстановку.
– Так… Решётка на окне распашная…, – муркал он, заскочив на подоконник и водя носом по стёклам. – Сестра, есть ключ от вот этого амбарного замка?
Та отстегнула от связки ключик. Кот потихоньку вытянул старомодные шпингалеты, открыл рамы, даже не громыхнув ими. Приняв от сестры ключик, он отпер замок, и распахнул решётку.
– Чего встала? – прошептал он медсестре. – Привяжи верёвку к батарее…
Фрося спустилась по импровизированной верёвке и спрыгнула на газон. Кот же стоял на подоконнике.
Внезапно, из коридора донёсся топот. Дверь открылась и в палату ворвались два охранника. Увидев на мониторах, что на втором этаже разыгрывается нештатная ситуация, они приняли решение вмешаться. Разбуженные бесцеремонным светом фонариков, пациентки оторвали головы от подушек, но Мося поднял лапы и скомандовал своим фирменным шёпотом:
– Пардон за вторженье, но всем тсссссссссс!!!
Пациентки сновал легли спать, а охранники замерли в недоумении.
На подоконнике на задних лапах в потоке лунного света стоял кот, и его тень падала на пол, закрывая часть параллелограмма.
– Тссссссссссссссс! – произнёс Мося, словно стуча передними лапами на воображаемых ударных. – Щетки по тарелкам! Поехали: цистит-цистит, цистит-цистит! Цистит-цистит, цистит-цистит, стоять на месте не велит!!!
Мочегонный Мосин гипноз подействовал на охранников: они спешно покинули палату и помчались в служебный туалет. Мося понял, что пора отпускать медсестру.
– Всё! Запирай палату и иди обратно на пост. И дремли себе дальше! – разрешил ей Мося.
Покуда медсестра, уйдя в коридор, возилась с замком, кот, цепляясь когтями за простыню и пододеяльник, спустился на улицу. Фрося ждала под деревом.
– Пойдёмте, сударыня, нас ждёт авто! – сказал ей Мося.
– Мося, ты самый лучший! – оценила его Фрося.
– Ты это… Извини, что загнал тебя сюда, – виновато пробормотал Мося. – А теперь бежим, моя подопечная. А то нас наверняка уже потеряли.
Жёлтые лучи фар вспыхнули во мраке и тёмная машина с рёвом рванула прочь от психиатрического учреждения.