С самого утра у города было беззаботно-расслабленное настроение. Было ли тому виной солнце, расщедрившееся на тепло в последние предосенние выходные, или веселая рябь, качавшаяся на свинцовых невских волнах и пускавшая зайчиков в окна домов и лица людей, неизвестно. Но настроение было отменным. В конце концов, он решил не доискиваться причин и просто наслаждаться. Город привольно раскинулся под ветром, который небрежно лохматил начинающую желтеть листву, выгибал паруса на яхтах, похожих на опавшие лепестки цветов и гонял пушистые белоснежные облачка.
От прежней строгости и суровости не осталось и следа. Мой Петербург вдруг забыл о приличествующем ему солидном поведении и нежился в лучах августовского солнца, подставляя им руки-улицы с ладонями-площадями. Он извивался каналами, увлекая в их закоулки легкие катера с восхищенными туристами, раскрывал музеи и музейчики, словно шкатулки с удивительными сокровищами, заманивая посетителей обещаниями самых неожиданных чудес. Город был наполнен ароматами свежего кофе, варившегося практически на каждом углу в самых удивительных кофейнях. Классические светские соседствовали с неформальными на любой вкус. Можно было посидеть в уютно-сумрачном гроте на мягких диванчиках, заваленных подушками, изукрашенными этническими орнаментами, потягивая душистый крепкий напиток и ведя неторопливые беседы. Можно было очутиться в самых разных временах и странах, только шагнув за порог. Итальянские и венские, турецкие и русские, современные и стилизованные под интерьеры времен Петра I и Екатерины II, экзотические и традиционные – за любым поворотом ждало новое открытие. Среди всего этого разнообразия встречалось что-то и вовсе уж волшебное. Открыв маленькую дверцу в неприметном доме недалеко от Икаакиевского собора, можно очутиться в настоящем, охраняемом петербургскими домовыми – эрмитами царстве, населенном королями и королевами. Наличие у особ королевской крови усов, хвостов и требовательного «мяу» только подчеркивало их величие в глазах простых двуногих смертных, которым милостиво дозволялось восхищаться неторопливыми движениями грациозных существ и подносить им деликатесы. А эрмиты, успешно притворяясь картинками на стенах, щурили лукавые глазенки, наблюдая за происходящим.
Петербург наслаждался мгновениями уходящего лета. Как-то вовсе не грозно, а скорее озорно бахнула в положенное время пушка Петропавловской крепости. Нева весело расплескивалась пенными брызгами в кильватерах проносящихся прогулочных катеров и скутеров. Ослепительно белоснежные на фоне пока еще густых малахитово-зеленых кустов нимфы Летнего сада, придерживая спадающие покровы, кокетливо улыбались прохожим, а на Аничковом мосту атлеты затеяли игры со своими конями.
Лишь Медный всадник на каменной глыбе по-прежнему неусыпно сторожил покой своего города, растоптав вздыбившимся конем извивающегося змия…