Глава 6
А восхититься, несомненно, было чем. Но так-то ж великий Фаберже! И в этот раз (или в тот, когда он тайком от ценителей и знатоков ювелирного дела изготавливал свой ананас) мастер не ударил лицом в грязь. А может быть, даже переплюнул самого себя. И заключил во внутренности изделия не какую-нибудь железную дорогу или даже мануфактуру по выделке свиной щетины, а панораму Санкт-Петербурга времён самого мастера, но в преклонном возрасте. И перед очарованным Гарри заблистало золото Петропавловки с Исаакиевским собором. А среди филигранного разнообразия миниатюрно-драгоценной планировки северной столицы Российской империи намётанный глаз главного героя романов Джоан Роулинг (усиленный нормальной лупой) мог разглядеть и бирюзовый Аничков мост, откуда дюжие янтарные сидельцы спускали в лазуритовую Фонтанку пьяного морионового (6) студента, и агатовую грязь на платиновом Невском проспекте, где по самые ступицы вязли изумрудно-сапфировые кареты крупных государственных деятелей тех пор и прочей кредитоспособной сволочи.
- Сила! – выдохнул Гарри, убирая лупу и наблюдая показания на ауротестере.
- А приборчик-то палёный, - не преминул съехидничать Дадли.
- Нет! Стану я материализовать фирменный! – возмутился Гарри. – Чтобы потом на моей кредитной карте дематериализовалось целых триста фунтов? Вместо семи за палёный?! Нет, ты чего цепляешься, козёл двоюродный?!!
Что и говорить, прижимистость Гарри грозила в скором времени приобрести болезненные формы. Да ещё этот чёртов Дадли, у которого, как оказывается, денег куры не клюют, а сам он норовит всё на халяву, рыло.
- Да не цепляюсь я, не цепляюсь, - взмахнул своими паразитскими руками родственник, - просто констатирую. Вот, смотри, как паршиво цифровые данные на магическом дисплее тестера преобразуются в голограмму субъекта, выставившего этого ювелирного изделия на аукцион. Нет, ты посмотри!
И действительно. В том месте, где предполагалась чёткая голограмма вышеозначенного субъекта (или субъектов), нарисовалась какая-то аморфная фигня совершенно отвратной раскраски. Гарри потряс дисплеем, несколько мерцающих цифр свалились с тестера и, прилепившись к аморфному непотребству, таки помогли ему приобрести некие осмысленные контуры. Дадли, в свою очередь, сделал несколько пассов, и осмысленные контуры замкнулись на очертаниях колеблющейся человеческой фигуры. А сама фигура выглядела так, словно она вытекла из бутылки, поэтому её нижняя часть продолжала сохранять форму условного (перевёрнутого вершиной вниз) конуса. Зато верхняя часть образовалась вполне, и даже одежда на ней сверху выглядела совершенно реально. Больше того: на левой стороне прикинутого клубного блейзера (7) имелся бейдж с позывными того, чья голограмма теперь витала перед двоюродными братьями.
- Хосе-Антуан дон Ичеа-чеа-Кумарилья ибн Мокасина, - прочитал Гарри и вопросительно посмотрел на Дадли. – Это что за идиотское погоняло?
- Сам дурак! – огрызнулась голограмма и демонстративно отвернулась от братьев, свернув свой нижний конус в некрутую спираль.
- Поговори у меня! – рявкнул Дадли. – Колись, падла, откуда ананас взял? Ты его сам продавал или по чьему-то поручению? Ну?!
- Да пошёл ты! – огрызнулась через плечо голограмма.
- Ну что мы паримся? – удивился Гарри, поманипулировал тестером и «всосал» голограмму обратно в специальное волшебное гнездо. – Давай свой проспект… Ну, тот, который ты показывал мне давеча…
Братья, сталкиваясь лбами, перечитали пару страниц журнала и обнаружили те же экзотические позывные, которые присутствовали на бейдже голограммы. И краткое описание жизнедеятельности их обладателя от даты признания такового почётным гражданином Лас-Пьедраса (8) до сегодняшнего дня. Затем Гарри и Дадли сообща поколдовали, и сухой официальный журнальный текст видоизменился в пространную реляцию на загадочного Кумарилью. А из неё следовало, что данный ибн Мокасина происходил из старинного рода испанских бродяг-конкистадоров. Когда он достиг совершеннолетнего возраста и промотал на дешёвых шлюх и игру в покер деньги, вырученные от продажи фамильной лачуги на тридцати акрах поросшей тропическим сорняком асьенды, Хосе-Антуан, больше похожий на экзотическую обезьяну, чем на потомка благородного (но обедневшего) испанского идальго, ударился во все тяжкие. Сначала он ограбил добропорядочного немецкого колониста-фермера, бывшего активиста из гитлерюгенд (9) . Колонист, в пятнадцатилетнем возрасте смывшийся из горящей под ногами нацистов Германии в сорок пятом, грабежа не пережил. Да и не диво, с раскроенным-то мачете черепом. С ним не пережили грабежа его пожилая супруга (с тем же диагнозом), два его сына, одна невестка, трое внуков и одна внучка. А дон Ичеа-чеа связал добытое добро в несколько узлов и, когда реализовал его на одной из барахолок Такуарембо (10) , обнаружил среди кофемолок разного калибра, батистовых салфеток и фарфоровых безделушек какую-то странную штуку, не имеющую отношения ни к кофе, ни к батисту, ни к фарфору. И был это, ни много – ни мало, специальный серебряный перстень со свастикой и застёжкой. Открыв каковую, можно было обнаружить внутри перстня крохотную пластинку и некими на ней – микроскопическими – письменами. Сама же свастика имела неравномерно рифленую поверхность, что вызывало дополнительные сомнения в пытливом мозгу юного душегуба-стяжателя. Распродав барахло убиенной им семьи немецко-фашистского колонизатора, Хосе-Антуан раздобылся увеличительным стеклом и прочитал письмена на пластинке. А так как данные письмена оказались обыкновенным (и очень лаконичным) текстом на немецком языке, то юный потомок бродяг-конкистадоров и местных индейцев легко прочитал его и узнал место встречи обладателей таких же серебряных колец со свастикой. Дон Кумарилья был смышленый малый. Он не стал тратить вырученные после первой удачной операции с чужим движимым имуществом деньги на прежних шлюх и партнёров по покеру, но выкрасился в блондина, купил цивильный костюм, подержанный УЗИ (11) израильского производства и подался в Монтевидео, где (на окраине столицы Уругвая) легко нашёл указанное на известной пластинке место встречи известно кого. И нашёл он это место – очень приличный дом в колониальном стиле – под покровом ночной темноты. Там крашенный блондин Ичеа-чеа не стал суетиться, но тщательно осмотрелся и сообразил прислонить к специальному месту на металлической двери дома неравномерно рифленую свастику на перстне. Двери распахнулись и Хосе-Антуан оказался в помещении, облюбованном для своих собраний хранителями казны (или их потомками) третьего рейха. Всего хранителей оказалось четыре дряхлых старичка и двое мужчин среднего возраста. Дон Кумарилья легко перестрелял их из своего УЗИ, нашёл казну, а в ней – двенадцать ананасов известного мастера.
- Лихо сюжет закручен, - пробормотал Дадли, движением руки материализуя из воздуха лист бумаги формата А-4 и копируя на него текст «подстрочника».
- Да, а официальная версия происхождения этого проходимца выглядит иначе, - сказал в свою очередь Гарри, также делая пасс и стирая волшебную пояснительную записку. – Будто это хрен ибн Мокасина, нажив легальное состояние на торговле бананами и гуано (12) , выкупил казну третьего рейха у последнего живого её хранителя после того, как спас его внучку от зубов крокодила…
- Сначала спас, а потом женился на ней, - добавил Дадли. – При этом выкуп за казну взял за внучкой последнего живого хранителя известно чего в виде приданного!
- Вот, сволочь! – завистливо облизнулся Гарри.
- Согласен! – облизнулся Дадли.
- Однако что-то мне в той голограмме сразу не понравилось, - вспомнил Гарри.
- Так восстанови её, посмотрим – что не так! – воскликнул Дадли.
Гарри восстановил голограмму, но зразу её заморозил, чтобы не смотреть на отвратные ужимки, очевидно, транслируемые её оригиналом. И они с Дадли внимательно рассмотрели замороженную голограмму, снова применив ауротестер.
- Так и есть! – хлопнул себя по лбу волшебным прибором Гарри. – Это двойная аура!
- Фальшивый прототип? – спросил Дадли.
- То-то и оно – нет! – воскликнул Гарри, считывая волшебные показания с магического дисплея ауротестера. – Прототип с реальным прошлым, но его настоящее как бы состоит из двух слоёв, а его истинный образ имеет – как я уже сказал – ореол присутствия второй ауры, что вместе…
- Даёт более реального деятеля, стоящего за ананасами Фаберже, нежели этот сомнительный дон Кумарилья, - закончил за брата Дадли.
- В общем, ананасик твой не без колдовской гнильцы, - не преминул подкузьмить его Гарри.
- Да пошёл ты! – окрысился Дадли. – Неважно, каким колдовским образом он произошёл, но гнильцы – ну, типа рандоля вместо золота и фианита вместо бриллиантов – в моём ананасе ни на карат!
- Всё-таки согласен, что он не совсем Фаберже? – продолжил изгаляться Гарри.
- Ну, это мы с тобой можем знать, но где мы, а где – авторитеты, написавшие статью в столь уважаемом издании?! – потряс ювелирным проспектом Дадли.
- Да, сработано так, то комар носа не подточит, - нехотя согласился Гарри. – Однако тёмных мест тут – ой-ё-ёй! Опять же: реальный сюжет о том, как казна третьего рейха попала в руки нашего Хосе-Антуана, не совсем, мягко говоря, реален. Как-то легко этот занюханный Ичеа-чеа сначала завалил целую семью матёрых колонизаторов, а потом – и самих хранителей казны самого третьего рейха. Ась?
- Согласен, - буркнул Дадли.
- Короче. Я сейчас пойду, заколдую свою старуху, пока она дрыхнет. Ну, чтобы не тырила из общей выручки в единоличную пользу. А ты сотвори пару чемоданов с походными вещичками, два билета из Лондона в Монтевидео и мы немедленно рвём когти…
- Согласен! – повторил Дадли. – Начинать поиски надо от той печки, возле которой растут яйца старика Фаберже! Вернее, его ананасы…
- А где нам ещё начинать? - пожал плечами Гарри, насылая на свою жену страшные заклятия, способную отвратить её от лукавого бизнеса. – Других-то следов у нас нет. А твой ананас неплохо бы взять с собой… в качестве вещдока…
- Сейчас, - ухмыльнулся Дадли и отправил свой ананас туда, откуда только что извлёк два недорогих и довольно тощих чемодана. – Обойдёмся и фотографией…
Братья посмотрели друг на друга, а через пять минут уже летели над Атлантическим океаном. При этом они ни разу не спросили друг друга о том: а на хрена им какие-то поиски? Потому что и дураку ясно, что найди они реального производителя ананасов Фаберже, то ещё неизвестно, сколько этих ананасов – помимо двенадцати заявленных – появится в коллекции изделий знаменитого ювелира.
(6) Морион – чёрный кварц
(7) Blazer – спортивная куртка
(8) Город в Уругвае
(9) Молодёжная фашистская организация в Германии в 1926-1945 годах
(10) Ещё один городок в Уругвае
(11) Пистолет-пулемёт
(12) По-простому, птичий помёт