Задыхающийся от жары и пыли, город плыл в череде одинаковых дней и в ожидании первых признаков живительной и прохладной осени. Уставшие дома сгорбились под лучами беспощадного летнего солнца.
Возникший на том месте, где море встречается с пустыней, город расцвёл отелями и пальмами, яркими бугенвиллиями и более скромными олеандрами, освежился многочисленными бассейнами и наполнился музыкой многочисленных кафе, пропах кальянным дымом и ароматическими маслами, но все же в глубине своей – город так и остался простой рыбацкой деревушкой.
Это было видно в узких и непонятных улицах, лишенных всякого намека на асфальт и освещение, в мусорных кучах, обильно украшающих обочины, в стайках детей, неопрятных, с дикими и голодными глазами, в мужчинах, зачастую грязно-одетых, вальяжно рассиживающих в небольших кафе и в женщинах, вечно спешащих, испуганных и неухоженно-полных, с голосами базарных баб.
Однако же центральные и туристические улицы города производили совершенно иные впечатления: яркие вывески, звучная музыка, вкусные ароматы кушаний и множество людей в красивых и разномастных одеждах. Туристы задавали свой тон, темп и образ жизни. Приезжая из Германии и Италии, России и Чехии, Польши и Голландии, они приносили понемногу каждый своей культуры и языка, особенностей и привычек, поэтому в туристических районах смешалось многое, но в этом была и своя особенность, и своя прелесть.
Город засыпал поздно, а просыпаться начинал с первыми лучами восходящего над морем солнца. Оживал медленно, наполняясь столь привычными звуками, спешил на работу, готовил завтрак в многочисленных отелях, распахивал двери для новых гостей, пребывающих все новыми и новыми самолетами.
Море, насколько его было видно, пестрело прогулочными яхтами и катерами. Словно жемчужины, они украшали лазурно-синюю морскую гладь. Теплое и ласковое, оно никогда не сердилось и не штормило, не создавало проблем и беспокойств и для горожан, и для туристов. Оно обнимало, успокаивало, лечило, раскрывало свои тайны, знакомило с богатейшим подводным миром, радовало дельфинами и вдохновляло протяжными криками бесчисленных чаек.
Кто-то сюда возвращался, кто-то брезгливо морщился словом: "никогда больше", а кто-то тут оставался, находил себя и радовался бесконечным солнечным дням, редким и коротким дождям, ветрам... И становился частью такой непохожей ни на что жизни. Истории любви и ненависти, вдохновенности и печали, радости и слез переплетались тут с горячим дыханием пустыни...