Умные ослы

   
 М.М.Пахомов

     УМНЫЕ ОСЛЫ

Яков Егорович, экспедиционный шофёр Таджикской Академии, отвозил в высокогорья Памира группу полевых работников. Прибыв на место в урочище Баш-Гумбез,  полевики быстро разгрузили машину, поставили палатки, обустроили лагерь. Уже к позднему вечеру был готов ужин: полевой суп с мясными консервами и запахом дымка, чай, расслабляющий напиток (по чуть-чуть) … Яков Егорович, не дожидаясь конца вечерней суеты, устроился на ночлег в кабине своей машины, удобно расположился и, после долгой и утомительной дороги, крепко уснул. Утром он быстро позавтракал, внимательно осмотрел «внутренности» машины, постучал ногой по тугому колесу, попрощался со всеми «до встречи» и двинулся в обратный путь.

Проехав Памирским трактом почти по всему плоскогорью, Яков Егорович  перевалил через Койтезекский перевал и начал спуск в сторону Хорога. Поздним вечером, доехав до Хорога, он остановил машину около районной гостиницы, поужинал в столовой, снял место в гостинице и, изрядно уставший, крепко уснул. Утром, уже хорошо отдохнувший от вчерашней утомительной дороги, он заправил машину «полным баком»  и двинулся в обратный путь, в Душанбе. Впереди  ещё более трудный путь, с подъёмами, перевалами, крутыми горными серпантинами и прочими «прелестями» горного рельефа.

Проехав за Хорог вдоль Пянджа километров двадцать пять-тридцать, около одного из кишлаков Яков Егорович увидел «голосующего». Это был молодой таджик с заранее умоляющим лицом. Яков Егорович остановился, открыл дверцу кабины.
- Куда ехать?
- Здесь, недалеко, километров пятнадцать.
- Ну, садись.
- Я не один.
- Ну, в кабину двоих посадить не могу, не положено. Инспектор может штраф взять.
- Слушай, брат, у меня совсем другое дело.

«Брат» у таджиков – это привычное обращение к русскому, да и вообще, - таджики в советское время даже в отдалённых горных кишлаках вполне сносно говорили на русском языке. Вот и этот парень стал ему объяснять:
- Понимаешь, брат, у меня есть родственник в другом кишлаке, это километров пятнадцать отсюда, он задумал строить новый дом, а ему нужно пару-тройку ишаков, чтобы возить с реки и из карьера песок, глину, другое, нужное для стройки. Я хочу ему для этого доставить трёх ишаков. Не мог бы ты помочь мне в этом?
Яков Егорович выглянул из кабины и увидел, что поодаль стоят три ишака, а около них ребятишки-таджики,  как бы придерживают их, чтобы ишаки не разбежались. И почему-то смеются.

- Что это пацаны смеются?
- Просто они весёлые, - ответил Ёрбек, так звали  просителя.
- Нет, брат, - в свою очередь ответил Яков Егорович. - Как же я их повезу. Их и загрузить-то трудно. Нет, нет. – И Яков Егорович хотел было уже захлопнуть кабину и двинуться в дальний путь.
- Подожди, брат, - упорствовал Ёрбек. – Загрузить их очень просто. Подгони задком машину вон к тому склону, нужно будет открыть задний борт, он упрётся в склон и можно будет загнать ишаков по открытому борту, как по мостику. А когда их загоним, я перетяну от правого борта к левому верёвку, чтобы они не выпали по пути,  когда будешь тормозить перед ручейками и ухабами. Всё будет нормально. Не сомневайся, я тебе заплачу.
- Не нужна мне твоя плата.

Яков Егорович ещё раз взглянул на ишаков и на мальчиков, охранявших ишаков и подумал, -  «Зря я остановился, нужно было проехать и – всё». Посмотрел на ребят, «и что они так смеются?» Непонятно. Но согласился сделать так, как просил Ёрбек. Машина  (это открытый ГАЗ 66) подъехала к склону у обочины дороги, ребятишки дружно помогли загнать ишаков в кузов, Ёрбек натянул от борта к борту поперечную верёвку, закрепил. Можно ехать.
- Садись, надо ехать. И так много времени потерял с тобой.
- Я поеду в кузове. Нужно смотреть, чтобы не свалились твои «пассажиры».
- Ну, как хочешь.

Яков Егорович слегка расстроился («вот ещё навязался»), проехал два-три километра и – успокоился. Кишлак, который назвал Ёрбек появился через километров двадцать. Яков Егорович затормозил около кишлака и вышел из кабины, чтобы помочь Ёрбеку выгнать ишаков из кузова. Смотрит, ишаки на месте, а Ёрбека нет. Яков Егорович посмотрел на ишаков и наконец-то догадался, что ишаки-то совсем старые, седые, потёртые. И понял, что просто Ёрбек вот таким хитрым способом решил избавиться от  старых, никому не нужных ишаков. Они без толку ходят по кишлаку, им нужен корм, а толку от них – никакого.

Яков Егорович понял, что друг-Ёрбек его хитро обманул. Когда Яков Егорович притормаживал машину перед поперечными ручейками или неровностями дороги, Ёрбек  при первом же удобном случае соскочил с машины и с другой попуткой вернулся в свой кишлак. Там его дружно и одобрительно встретили весёлые ребятишки. Старых ишаков сплавили.
Что делать? Яков Егорович отвязал верёвку, которая была натянута от борта к борту, и хотел было уже выгонять ишаков, но парни, стоявшие у обочины, дружно запротестовали.
-Э, брат, что ты делаешь? Нам этих работничков здесь не надо. У нас своих таких стариков-ишаков полно.  - И даже не дали открыть задний борт машины. – Вези куда хочешь.

Яков Егорович взглянул на эту группу парней, понял, что они ему не позволят сбросить здесь ёрбековских потёртых ишаков. Сел в машину, расстроено крепко захлопнул дверь кабины, проехал километра три, нашёл удобное место, где можно было сгрузить  этот живой товар, открыл задний борт и выгнал из кузова троих  «пассажиров». Закрыл борт и – в путь. А ишаки, оказавшись в незнакомом месте, постояли и по какому-то животному инстинкту, медленно пошли в сторону своего кишлака.

Через, примерно, месяц Яков Егорович должен был снова ехать в высокогорья Памира, чтобы вернуть отряд в Душанбе. Полевой сезон закончился. Вот были преодолены предпамирские долины, все подъёмы, спуски, перевалы и, наконец (уже на другой день), Яков Егорович доехал до того места, где над ним по недоброму подшутил Ёрбек. Подъехал к уже знакомому кишлаку.  Огляделся. Что за чудо? -  А по кишлаку спокойно ходят-бродят те три старых потёртых ишака, которых он скинул далеко отсюда.

Ишаки в кишлаке появились через два дня. В это утро, как только Ёрбек вышел из дома, он с удивлением увидел спокойно гуляющих по кишлаку тех ишакаов, которых он отправил « в дальний путь».  Он и не мог даже подумать, что ишаки всё равно вернутся к себе в кишлак. А ишаки оказались мудрыми. А мальчишки смеялись уже не над шофёром, которого хотел обмануть Ёрбек, а над Ёрбеком, которого ишаки не послушались и вернулись к себе в кишлак.

Яков Егорович, когда подъехал к тому месту, где месяц тому назад познакомился с Ёрбеком, подозвал к себе ребят, игравших поодаль.
- Бача (мальчик), позови мне Ёрбека, он живёт вон в том доме.
Мальчик сходил к Ёрбеку, и вот он идёт к Якову Егоровичу и широко улыбается.
И состоялся такой разговор.
- Ёрбек, у тебя папа есть?
- Да.
- Он тебе помогает по дому?
- О, нет, он же очень старый.
- Ты его кормишь?
Ёрбек угадал  этот намёк Якова Егоровича. Обиделся.
- Зачем, друг, ты такое спрашиваешь? То – ишаки, а это – папа.
- Но когда ишаки были в силе, они работали на твоего папу и на тебя. А стали старыми, тебе и сена для них жалко, уже и не нужны тебе? Отвёз в чужой кишлак, к чужим людям. Бросил.   Нехорошо это. И меня обманул, - заключил Яков Егорович. И с улыбкой добавил, - Но ишаки на тебя не в обиде. Видишь, как они спокойно гуляют по твоему кишлаку и не обращают на тебя внимания.

Ёрбек посмотрел  виноватым взглядом  на Якова Егоровича, а затем на ишаков.
- Прости, друг. Виноват.
Помолчал немного, затем протянул  дружелюбно руку Якову Егоровичу. Чтобы как-то сгладить свою вину, миролюбиво спросил:
- Куда теперь едешь?
- На верх, за Койтезек. Там наши люди работают. Конец полевого сезона. Надо их вывозить пока перевалы не засыпало снегом.

Постояли, ещё раз пожали друг другу руки, как старые знакомые. Ёрбек по-таджикски сказал «Рохи сафед» (в добрый путь). Яков Егорович пошёл к машине, привычно уселся за руль, ещё раз уже из кабины взглянул на стоявшего Ёрбека.  И  машина двинулась в дальнюю дорогу, в высокогорья, на Восточный Памир, где её уже давно и с нетерпением ждали загорелые и обветренные сухим горным ветром  люди, полевые академические работники.

====================================================