Боевое крещение
Храбрость - сильнейшее желание жить, принявшее форму готовности умереть или жениться. Остап Бендер ни то, ни другое пока делать не собирался, но принял довольно смелое решение. После того, как Борис Кошкин сообщил им о выдвижении временного владельца яиц Фаберже в район Курска, Бендер решил действовать:
- Смелый солдат убежит, но не уступит!
Он изготовил необходимые документы и в очередной раз перебазировал свою строительную часть на запад. Катю полковник Лысоконь не отпустил с ними, поэтому она осталась в привычном Калинине.
- Я скоро вернусь с богатой добычей! - пообещал Остап на прощание любимой.
- Можешь особенно не торопиться…
- Никогда не говори женщине, что ты недостоин её любви, - усмехнулся он и вышел, - это она сама знает.
Передислокация прошла успешно. Имущество части погрузили в кузов трудяги «полуторки», под управлением Огурцова и размеренно двинулись. На ночных стоянках Бендер шутил:
- Знаете, кого мы сейчас напоминаем?.. Героев романа Александра Дюма-старшего «Три мушкетёра».
- Это почему же? - сонно спросил Сергей Кошкин.
В их компании он был самым начитанным.
- Потому что ты Сергей явный Д’Артаньян, - пояснил великий комбинатор, - Середа у нас Арамис, Иван настоящий Портос, а хитрый Огурцов тянет на Атоса.
- А ты тогда кто?
- Я капитан мушкетёров де Тревиль! - откровенно веселился он. - А едем мы в далёкие дали за подвесками королевы, то бишь драгоценными яйцами, изготовленными всемирно известным ювелиром.
- Жаль, миледи нет… - иронично заметил Глеб.
- Без Кати действительно скучно. - Остап вспомнил любовницу и помрачнел.
Подъехав почти вплотную к линии фронта, он поселил бойцов в лесу, вблизи третьего эшелона обороны. Встали, как и другие прибывающие красноармейцы на все виды довольствия. Уже начала поступать на склады американская тушёнка и яичный порошок, поэтому с питанием прошлых проблем не было.
- Второй фронт в действии! - нахваливал продукты союзников Середа, который вернулся к первой воинской специальности повара.
Жили в лесу в шалашах и землянках, правда, их донимали днём наглые слепни, а ночью пикирующие комары. Однако сущим бедствием оказались прожорливые толстые гусеницы, съевшие все листья на деревьях.
- Никто пока не раскрыл тайны их нашествия… - ворчали недовольные бойцы.
Заканчивалась весна. Трава стояла зелёной, а деревья голыми, хотя именно они должны были служить защитой от воздушной разведки противника.
- Вместо отсутствующей листвы политработники дивизии развесили на обнажённых стыдливых деревьях всевозможные призывы:
- «За Волгой для нас земли нет!» и «Там, где ступает гвардия, - враг не устоит!»
Гусеницы кишели на них, но не могли съесть. Ползали также по шеям и лицам бойцов, падали в еду и переносились ветром на паутине.
- Бывали они, пожалуй, ежегодно, но их поедали лесные птицы… - догадался великий комбинатор. - А мы разместились так компактно, что птицам даже гнёзда вить стало негде, и птахи улетели в другие регионы, оставив нас на съедение гусеницам.
- Война их распугала! - аргументировано возразил Сергей. - И постоянные взрывы…
Его брат Борис в последнем радиоэфире пообещал при первой возможности сообщить точное место, где будет жить неуловимый Линдеман.
- Будем ждать! - распорядился Бендер.
Пока же они постепенно знакомились с военными соседями. Командир стрелкового полка Васин позвал его попариться в деревенской русской бане. Рядом с баней протекала вялая река. В неё голые пьяные командиры периодически бегали окунаться, чтобы охладится. С ними побежал окунуться красный, от обжигающего пара Остап. Проходит минута, другая - он не возвращается. Компаньоны выглянули на улицу и поняли:
- Река есть, а гостя нет…
Подбежали все к воде, на всякий случай покричали по сторонам:
- Товарищ Бендер!
Никто не отвечает. Стали по очереди нырять, предварительно обвязавшись для страховки верёвкой.
- Никого нет! - скорбно сообщали ныряльщики.
Когда последний офицер вылез из воды, из-за угла бревенчатой бани показался посиневший от холода Остап и виновато произнёс:
- Мужики, я это... пошутил.
На удивление, Васин даже не обиделся на глупую шутку. Русские люди многое прощают пьяным. Он познакомил его с полковой знаменитостью, лучшим снайпером дивизии:
- Вот он не шутит!
Николай Ильич Чередников был не молод, высок ростом, сутул, медлителен и неразговорчив. Он предпочитал слушать, а не рассказывать, отвечал на вопросы по-солдатски – коротко и точно. Автомата не носил, предпочитая русскую трёхлинейную винтовку.
- Тем не менее, разведчик и снайпер он замечательный! - рекомендовал его командир полка.
Сибирский колхозник, таёжник, потомок многих поколений русских звероловов, он подходит к войне со спокойным расчётом и холодной деловитостью.
- В немцах он видит зверя более кровожадного и отвратительного, чем хорек, более хищного и вредного, чем волк, более хитрого, чем лиса… - понял после общения с ним командор.
Николай Ильич не вёл счёт истреблённым немцам, но Васин утверждал, что количество убитых им гитлеровцев перевалило за пятьдесят.
- Но настоящая военная специальность Николая Ильича – разведка! - похвалил его командир и поведал интересные детали.
Тот был сторонник бесшумной разведки, основанной на ловкости, хитрости и знании врага. Чередников охотно учил молодёжь искусству маскироваться, терпеливо часами выжидать в метель и снег, под палящими лучами солнца или под звенящими столбами толкущихся в воздухе комаров.
- Мой боец Огурцов рвётся в разведку, - попросил соседа Бендер, - пускай он его научит!
Васин был не против и уже на следующий день Николай Ильич показывал казаку, как надо войлоком обматывать подмётки, чтобы шаг был бесшумен. Продемонстрировал сложный маскировочный плащ, который он сделал из старой рыбачьей сети, обшив его травой, ветками и корой.
- В ней его действительно трудно заметить даже с нескольких шагов! - восхитился Василий маскировкой.
Чередников показал, как нужно, отправляясь в разведку или на охоту, смазывать оружие сверху маслом и осторожно посыпать по поверхности, по маслу песок, чтобы оно не сверкнуло на солнце, и было незаметным. Но ходить в разведку большими группами он не любил.
- Наше дело тихое, - учил неторопливый сибиряк. - Немец зверь хитрый, пуганый, сторожкий, его надо с умом брать.
Как раз ему приказали взять «языка», он ушёл на левый фланг обороны полка, где разведчики никогда не ходили, так как местность была здесь ровная и голая.
- Немцы, - рассчитал Николай Ильич, - должны быть тут менее осторожными.
Здесь он долго лежал с Огурцовым, изучая немецкий передний край.
- Ход сообщения у немцев отделяется от траншей... - отметил он.
Затем в защитном плаще незаметно подполз к этому месту, лёг за бруствер и ждал терпеливо в окаменелой неподвижности.
- Он слишком крупный, его трудно нести... - первый прошедший немец ему не понравился.
Дав ему беспрепятственно пройти мимо, он дождался, пока не показался немец подходящей комплекции, подпустил его, а потом оглушил ударом приклада, бесшумно выудил наверх и ползком притащил «языка» в часть.
- Придётся тебе Николай Ильич ещё раз сходить на дело! - вызвал его на следующий день Васин. - Получены сведения о том, что немцы что-то затевают на другом участке и «языка» надо достать немедленно!
Чередников выслушал приказ командира, забрал верный плащ, винтовку и пошёл к переднему краю. Не дожидаясь, пока совсем стемнеет, он переполз советский рубеж обороны и так ловко стал двигаться к немецким окопам, что даже свои, следившие за ним, перестали его видеть.
- Но шагах в двадцати от немцев он почему-то привстал… - ахнул Василий, наблюдавший за учителем.
От немцев рванулось несколько автоматных очередей, он видел, как, широко вскинув руками, упал навзничь отчаянный разведчик. В сгущавшихся сумерках на месте, где он упал, было видно неподвижное застывшее тело с нелепо поднятой рукой.
- Зачет он встал?! - мучился казак, сидя с бойцами передового дозора.
Он, отворачиваясь, украдкой смахивал с лица слёзы жалости и ждал темноты, чтобы вынести тело боевого товарища. Когда сгустилась тёмная ночь, Огурцов бы¬стро перелез через бруствер, вылез из окопа и, миновав заграждения, ловко пополз по «ничейной» земле. Но впереди услышал чьё-то тяжёлое хриплое дыхание. Кто-то полз ему навстречу. Казак притаился, замер и вдруг услышал голос приятеля:
- Кто там?
- Не стреляй, свои! - тихо ответил Василий. - Пароль – «миномёт».
- Ну, чего притаился, помоги тащить!
Оказывается, разведчик, поняв важность задания, решил рискнуть. Расчёт у него был такой: приблизиться к немецким окопам, дать себя заметить. Упасть до выстрелов, притвориться мёртвым, дождаться, когда с темнотой гитлеровцы полезут обшаривать его тело, и вот этого-то немца забрать в «языки».
- Я с ними третью войну воюю. - Николай Ильич усмехнулся. - Повадки мне их известны. Немцу нипочём не стерпеть, чтобы труп не обшарить.
«Язык» рассказал, что скоро начнётся большое наступление Вермахта. Действительно 5 июля взрывов стало раз в сто больше, немцы начали подрубать основания гигантской Курской дуги. Они пёрли взбешённой тевтонской свиньёй и пробили две линии обороны Красной Армии.
- Так глядишь, и до нас доберутся… - усомнился в безопасности выбранной позиции Бендер.
Вскоре они услышали настоящий басистый голос сражения. После близкого залпа, услышав шелест мин, попадали на дно око¬па. Мины взорвались рядом, и несколько попало в соседние окопы. Раздались первые стоны, санитары по¬несли раненых. Остались лежать убитые.
- Вот тебе бабушка и яйца Фаберже! - мучился Остап, но отступать было поздно.
Началось ожесточённое сражение. До конца дня шли и ползли многочисленные раненые. Некоторые были очень тяжёлые, особенно обожжённые танкисты. Где-то рядом шла невиданная танковая битва. Всех поразил один солдат. Он шёл, раскачиваясь из стороны в сторону. Каждый шаг давался с трудом.
- Ты смотри, что с ним! - «Пахом» толкнул Огурцова в бок.
У танкиста была начисто около плеча оторвана левая рука, торчала оголённая кость, крови не видно, всё обожжено и в грязи. В правой руке он держал за ладонь, свою оторванную левую конечность.
- Господи прости нас грешных! - перекрестился казак.
Раненый подошёл к их окопам, взгляд безразличный, в лице ни кровинки. Кто-то предложил ему сесть. Он послушно сел. Ему дали покурить. Он положил в сторону левую руку, жадно затянулся дымком от предложенной цигарки. Покурив, солдат встал, взял руку и пошёл дальше. Кошкин крикнул ему вслед:
- Зачем берёшь руку?
А он буркнул в ответ:
- Как же я буду без руки-то…
Вслед танкисту побежала медсестра, пытаясь перевязать его. Он отмахнулся. Откуда-то подвернулась санитарная повозка, его силой опрокинули в неё и повезли в госпиталь.
- Ещё пару таких боёв, - желчно заметил Бендер, - и от нашей армии ничего не останется!
После обеда начался страшный обстрел. Ливень немецких снарядов, летевший над их головами, не позволял даже пошевелиться в мелких окопах. Выждав минуту относительного затишья, Остап скомандовал:
- Бегом к машине!
Сергей и Пахомов помчались впереди. Придерживая патронташ, следом затрусил Середа. По открытому полю пришлось бежать зигзагом, но они довольно быстро добрались до спасительной опушки леса.
- Быстрее! - Василий уже завёл верную «полуторку».
Однако они проехали буквально километр. Со всех сторон к ним бежали красноармейцы, умоляющие взять на спасительный борт, но вдруг снаряд разорвался совсем рядом. Окровавленный обрубок человеческой ноги с рвотным чмоканьем ударил в дверцу кабины, и тёплая кровь брызнула в лицо великого комбинатора. Словно загипнотизированный, он в ужасе уставился на то, что происходило прямо перед ним. Брызги крови вернули его к жизни.
- Мы должны выбраться из машины! - крикнул он водителю.
- Но тогда нас точно убьют! - огрызнулся Огурцов.
- Лучше рискнуть получить осколок в ногу, чем остаться в машине и взлететь вместе с ней на воздух…
Бендер пригнулся, чтобы прокричать это ему в ухо. В тот же самый миг большой осколок ударил в то место, где он только что находился. Остап опрометью вылетел наружу с визгом:
- Бежим!
Бойцы выпрыгнули из машины и побежали к окопу, находившемуся в нескольких метрах от них, с той скоростью, которую придаёт первый смертельный испуг. Позади лопнул разрыв миномётной мины, и бедная машина взлетела на воздух. Рядом пылал сарай, где стояла техника соседей.
- Там стоят мощные американские машины, - торопливо напомнил Василий, - на них мы быстро вырвемся из зоны обстрела.
Амбар был полон дыма. Кашляя и ругаясь, он взобрался на водительское сиденье и пытался трясущимися пальцами завести мотор, но это не удалось. Тот только вздыхал и свистел. Совсем рядом прогремел такой сильный взрыв, что у Бендера зазвенело в голове, огонь полыхнул, посыпались искры.
- Чёрт побери! - зло ругался он.
Мотор мощного грузовика вдруг ожил, и Василий нажал педаль газа до упора. Машина буквально выскочила из ворот, но попала под огонь появившихся, словно призраки немецких автоматчиков.
- Я вас прикрою! - крикнул Середа товарищам. - Гоните!.. Авось свидимся.
В горячке боя он встал во весь рост с автоматом в руках. Глеб дал из него длинную очередь и уложил несколько врагов, что позволило товарищам выскочить на лесную дорогу. Но тут же сам рухнул на землю, получив в ответ несколько точных пуль.
- Кончено! - только и подумал Остап.
На следующий день началось контрнаступление Красной Армии. Они поневоле оказались в первых рядах атакующих и за пару дней преодолели приличное расстояние до безымянной русской деревни, где согласно переданной Борисом информации жил Линдеман.
- Гони без остановки! - приказал Бендер водителю. - Только так мы можем успеть перехватить наши яйца у проклятого немца.
Началась бешеная гонка. Бойцы воинской части «УВСР-5» совершили молниеносный марш-бросок, и теперь словно брёвна валялись на земляном полу брошенной хозяевами русской хаты.
- Опоздали! - сказал серый от пыли Иван Пахомов.
Он и Сергей Кошкин во время сумасшедшей езды сидели в кузове грузовика «Студебеккер» и изрядно наглотались густой августовской пылищи.
- Удрал Линдеман, - сплюнул Василий Огурцов, - яйца Фаберже помахали нам ручкой.
Он и великий комбинатор поочерёдно вели тяжёлую машину, поэтому хоть и выглядели чище, устали смертельно.
- И Бориса утащил с собой! - напомнил Кошкин, надеявшийся на встречу с братом.
На столе стоял ещё тёплый вёдерный самовар, из которого утром немецкий офицер наверняка пил чай. Но преследовать коварного похитителя драгоценностей царской семьи не было сил и возможности.
- Жаль, что опоздали, - устало признал Остап, - но руки опускать не будем. Теперь дело принципа найти этого слишком быстрого немца. Учтём нелепые ошибки и сделаем правильные выводы! У нас должна быть своя голова за плечами. Ничего не потеряно, нам нечего терять… Выше нос и шире шаг!
продолжение http://www.proza.ru/2015/08/26/39