гпитвк

Гарри Поттер и тайна
волшебной клизмы

Мистико-патриотический триллер

Глава 1

На углу Стрэнда и Пикадили (1) , в старой исторической части Лондона, почти на виду Тауэр Бриджа, есть небольшая табачная лавка. Её экстерьер ностальгически напоминает эпоху старой доброй Англии конца девятнадцатого века. Интерьер также почти антикварен. Глядя на такой, невольно вспоминаешь Шерлока Холмса, взбодрённого дозой кокаина под седлом барашка от миссис Хадсон, играющего на скрипке этюд Шопена. Или даже что-нибудь из Моцарта. Ну, типа «Волшебную флейту» (2) . В лавочке сидит в мягком покойном кресле слегка оплывший молодой человек лет тридцати в строгом твидовом костюме-тройке, в очках и с газетой в руках. Кроме молодого человека, в помещении лавки никого нет. Поэтому, да ещё по характерным повадкам джентльмена, можно предположить, что мы имели честь познакомиться с самим хозяином табачной лавки. Он просматривает колонку новостей от спортивных букмекеров на последней странице не совсем обычной газеты, лицо его выражает неудовольствие, правая рука нервно теребит завернувшуюся полу пиджака.
- Мой двоюродный братец, чёртов Дадли, опять снёс меня на пять фунтов, - ворчит степенный табачный коммерсант и нервно закуривает сигару. – И стоило мне хлопотать за этого долбанного магла, чтобы он попал в Хогвартс?!
В общем, не будем ходить вокруг и около: да, хозяин табачной лавки ни кто иной, а сам Гарри Поттер.
Лет пять назад Гарри решил завязать со своим волшебным прошлым. Это случилось после очередного цикла приключений, в которые его постоянно втягивала талантливая авантюристка Джоан Роулинг. Другими словами, у Гарри случился нервный криз. Ещё бы! В тот раз доктор Роулинг придумала приключение с трёхголовым смерчем, уничтожающим посевы летающих веников. А тут на носу отчётные соревнования. В общем, Гарри пришлось спасать посевы, трёхголовый смерч оказался на поверку невидимым, да ещё каким-то родственником Волан-де-Морта. К тому же смерч обладал довольно солидным состоянием, сколоченным на рэкете суеверных фермеров, и имел кучу адвокатов. Вот и сражайся с таким: трёхголовый, невидимый и – чуть что не так – грозится засудить за нарушение самим же им придуманных правил борьбы со смерчами в условиях толерантной легализации стихийных бедствий с магической подоплёкой.
Короче говоря, Гарри снова вышел победителем, но попал в больницу. Но нормальную детскую. Потому что по волшебным документам ему едва исполнилось четырнадцать лет. Но так как на самом деле ему было все двадцать пять, то из детской муниципальной больницы имени принца Гарри в отроческом возрасте, его с позором вышибли. Пришлось лечь во взрослую частную клинику. А так как Хогвартские галеоны в Лондонских банках шли по фартингу за саквояж, то дела у Гарри стали кислыми. Пришлось обратиться за помощью к Джоан и родственникам Дурсли. Джоан отговорилась тем, что ещё не получила гонорар за очередной роман, а Дурсли только посмеялись. Как всегда, Гарри выручили Гермиона и Шон. Врачи, получив деньги, принялись лечить своего знаменитого пациента с присущим всяким представителям самой гуманной в мире профессии энтузиазмом. И выявили у Гарри ранний геморрой, развившийся у него от нестабильного образа жизни и регулярного онанизма.
Ну, да, Гарри занимался онанизмом. Потому что по волшебным документам заниматься нормальным сексом ему вроде как не полагалось, а по жизни в силу естественного развития мужского организма вот как хотелось. Ну и…
Вышел, в общем, Гарри из частной клиники злой как собака, и с не вылеченным геморроем. Денег, то есть, снова не хватило, а врачи – они хоть и гуманисты, но тоже люди.
Первым делом Гарри вернулся к ненавистным Дурсли. Потому что больше ему податься было не к кому. Вторым делом он извлёк из себя волшебную палочку, на всякий случай вывезенную из Хогвартса контрабандой. А так как меры на границе Волшебной территории с остальным Объединённым Королевством принимались самые беспрецедентные, то Гарри сначала превратил свою палочку с помощью палочки Гермионы в сандвич, сандвич съел, а палочку извлёк естественным путём. То есть, сидя в клозете у ненавистных Дурсли.
Но то ли предварительные заклинания перед превращением палочки в сандвич были прочитаны не совсем корректно, то ли были нарушены условия по умолчанию во время хранения палочки в желудке Гарри, то ли сам процесс извлечения палочки из Гарри был сочтён самой палочкой некорректным, но нормально работать в не волшебной среде палочка отказывалась.
Но кое-что ещё могла сотворить.
К тому же, с помощью умелых рук Гарри. Которые тоже были не под хобот заточены. Каковым хоботом даже задницу почесать проблемно, не то, что соорудить какую-нибудь умную конфигурацию или систему замысловатых пассов.
Короче говоря, пришлось Гарри хлебнуть лиха. Это и недолеченный геморрой, от которого ещё никто никогда не становился белым и пушистым, и сбои в работе волшебной палочки, и окружение ненавистных родственников. Всё вышеперечисленное сделало Гарри ещё более озлобленным на свою жизнь в целом, и на Джоан Роулинг в частности. Вот в таком непрезентабельном состоянии Гарри и принялся творить чудеса на территории маглов. Для начала он внушил родственникам с помощью ущербной палочки и собственного волшебного умения дополнительное гостеприимство. Таким образом, Гарри получил в личное пользование в доме родственников комнату и чуланчик. И, чтобы не эксплуатировать волшебный инструмент на производство разных пустяков, Гарри обставил свои временные апартаменты тем, что имелось у Дурсли. Ну, типа подержанный диван, сильно потёртое кресло, колченогий письменный стол, старенький компьютер, трухлявая корзинка и кое-какая щербатая посуда.
Обустроившись у Дурсли и послав в задницу недоросля Дадли, путавшегося у кузена под ногами, Гарри поехал за город. Там он сотворил себе временный самоликвидирующийся реактивный двигатель, работающий на концентрированном газе пукающих эльфов, и слетал в один известный ему дворец. Во дворце Гарри нашёл Джоан Роулинг, замышляющую новый роман, где она собиралась прикончить надоевшего (и переросшего Гарри). И, не мудрствуя лукаво, Гарри превратил талантливую писательницу в минипига.
Минипига Гарри поселил в кладовочке в корзинке, а сам занялся другими делами, способными вывести его из постыдной материальной зависимости от ненавистных Дурсли. Он снял помещение в том месте, которое мы описали в начале романа, и занялся коммерцией. А спустя некоторое время обнаружил, что от геморроя не осталось и следа. Скорее всего, подобное чудесное излечение напрямую зависело от превращения Джоан Роулинг в минипига. Ведь в виде минипига она уже не могла написать ни строчки. Таким образом, Гарри избавил человечество от замечательного творчества талантливой писательницы, а себя – от геморроя.
Но тут Гарри заметил, что палочка стала выдыхаться окончательно. Поэтому ему пришлось воспользоваться заклинанием аварийного волшебного восстановления, после чего он мог использовать палочку дальше, но в режиме строгой экономии. Так, присмотрев к производству табачную коммерцию, но, не имея стартового капитала, Гарри не стал делать товар из воздуха. Он занял у ненавистного Дадли пару гиней, а потом закупил в соседней бакалейной лавке просроченную овсянку якобы на корм минипигу. Из овсянки на выброс Гарри сотворил первую партию контрабандных кубинских сигар. Потом он наколдовал несколько коробок дорогих турецких сигарет и дюжину упаковок индийского трубочного табака.
Дела, в общем пошли.
При этом, покупая просроченную овсянку всего по пять шиллингов за фунт, а упаковку для сигарет с табаком и фирменные коробки для сигар за сто фунтов в месяц, Гарри реализовал товара на целых девятьсот фунтов четырнадцать шиллингов, семь пенсов и три фартинга. Налог съедал каких-то тридцать фунтов с семью шиллингами, зато аренда помещения била по карману. Но Гарри связался с Роном, тот навестил старого друга с собственной волшебной палочкой последнего поколения и дал другу скачать с неё новые магические обновления. После чего Гарри смог наколдовать такую смехотворную арендную плату, что о ней даже неловко было бы упоминать.
Затем Гарри прикупил мебели, оборудовал в лавке жилое помещение из двух удобных комнат с кухней, ванной и туалетом, и переехал на новое место жительства. Но за два дня до переезда на него наехал Дадли.
Дадли, толстый противный гадёныш, превратился к тому времени в долговязого гандона, с вытянутым лошадиным, как у тёти Петунии, лицом. Он не осилил экзаменов ни в лицей, ни в колледж. Поэтому пошёл работать простым учеником младшего брокера на Малой товарно-сырьевой лондонской бирже. Попутно Дадли занялся мелкими спекуляциями, но постоянно прогорал. А так как дядя Вернон на старости лет подцепил хронический склероз, то он перестал узнавать сына. А поскольку от ослабления умственной деятельности физических сил у дяди прибавилось, то он стал почём зря лупить своего великовозрастного балбеса Дадли. В общем, деньги у Дадли не водились, папаша его лупил, мать стала пить горькую, съехать на съёмную квартиру Дадли не мог, от дальнейших спекуляций с бунтами джута и тюками хлопка он отказываться – имея в виду желание быстро разбогатеть – не собирался, вот и придумал долговязый гандон Дадли такую занятную штуку. Зарядил он, в общем, старенькую лейку пластинкой, присобачил к лейке вспышку и сфотографировал Гарри, по старой школьной привычке занимающегося онанизмом. И не просто онанизмом, а на виду фотографии голой, как распакованный свиной окорок, Анфисы Чеховой. А затем – как мы уже говорили – за два дня до переезда Гарри на новое место и подальше от Тисовой улицы, подкатил к двоюродному братцу и с гаденькой ухмылочкой предложил сделку.
«А что, Гарри, - гадским голосом молвил Дадли, помахивая перед лицом кузена «проявившейся» пластинкой, - пошлю-ка я это твоей Гермионе. И если сам факт твоего рукоблудства её не шокирует, то фотография этой сисястой кобылы, перед которой ты занимался этим самым, точно доведёт твою подружку до белого каления».
«Ты не пошлёшь фотографию», - слабым голосом возразил Гарри, и перед его мысленным взором промелькнула Гермиона с искажённым от злости лицом. Ещё бы: её дружок занимается онанизмом не перед фотографией Гермионы, а…
«Назови хоть одну причину, которая удержит меня», - хихикнул Дадли.
«Ну…»
«Короче, - перешёл непосредственно к сделке Дадли. – Ты устраиваешь меня по блату в Хогвартс на ускоренный курс по магическому консалтингу в сфере брокерской деятельности, а я не отправляю фотографию твоей подружке. И ещё я бы хотел записаться на факультатив по заклинанию процентных ставок с нарастающим итогом заведомо проигрышных сделок. Что скажешь?»
«Да какой у меня в Хогвартсе блат!» - взмолился Гарри.
«Не пудри мне мозги, братец, - холодно процедил Дадли. – Ты там торчал больше десяти лет, и нет блата?»
«Но я…»
«Ещё короче! – рявкнул невыносимый Дадли. – Или я завтра посылаю факс Гермионе, или…»
«Хорошо!» - сдался Гарри.
Пришлось тряхнуть старыми связями, послать слезливое письмо Гремучей Иве, а также позвонить лесничему Хагриду. Письмо, отправленное Гремучей Иве, так качественно перед ней поплакалось, что Ива прониклась сочувствием к Гари, и когда к ней приплёлся Хагрид, до этого перетёрший с приятелем по телефону, Ива была готова действовать с ним сообща. Они оба стакнулись со старым беззубым пердуном Томом, волшебником, который владел забегаловкой «Дырявый котёл» на Косой улице, и стали прикидывать, как получше окучить самого министра магии Корнелиуса Фаджа.
В принципе, Фадж и сам неплохо относился к Гарри, но последнее время собирался баллотироваться в президенты Хогвартса, поэтому вряд ли самостоятельно пошёл бы на такое скользкое дело, как протекция придурку Дадли Дурсли для поступления в школу магии и волшебства по просьбе Гарри. То есть, Фаджа следовало подтолкнуть.
Короче говоря, Фаджа пригласили в «Дырявый котёл», там напоили чаем с марихуаной и волшебными мухоморами, после чего министр магии выполз на Косую улицу косой, дальше некуда. Да ещё с внушённой ему под сурдинку мыслью пристроить известно кого известно куда.
Ну, он и пристроил. А потом схлопотал кандидатский импичмент и долго стучался лысиной о натёртый магическим воском паркет и причитал:
«Вот я старый мудак! Вот я полный волшебный кретин! Ну, на хрена я полез помогать Гарри в то время, когда вот-вот мог стать президентом? Всё, теперь жди следующего раза, как у Баренцева моря тёплой сухой погоды…»
Придурок Дадли отучился на ускоренном курсе того, чего хотел, прошёл избранный им факультатив, и приобрёл-таки кое-какие навыки. Вернувшись в мир маглов, он быстро поправил дела, его учитель как-то резко склеил ласты, и Дадли занял место своего биржевого наставника. Затем в их секции колониальных товаров склеил ласты средний брокер, а за ним и старший. Так Дадли сделался старшим брокером на Малой товарно-сырьевой лондонской бирже. И стал успешно спекулировать не только натуральными джутом с хлопком, но и фальсифицированными маслинами из Тайваня, генетически модифицированными еловыми шишками из Сибири и даже розовым маслом из Гренландии. Параллельно Дадли занялся политикой и букмекерской деятельностью. Доходы его росли, он постоянно хвастал своими успехами перед Гарри и так, неназойливо, втянул его в игру. И «помогал» лопуху Гарри выигрывать один раз с десяти ставок. А когда Гарри выговаривал своему родственнику за его неумение прогнозировать выигрыши с помощью полученных знаний в Хогвартсе, Дадли только разводил руками и оправдывался тем, что он не такой способный как Гарри. Гарри такое объяснение отчасти утешало, он прощал Дадли очередные пять фунтов, поставленные на трёхлетнюю самку кентавра по кличке «Елена Батурина» и делал новую ставку.
Дело в том, что политикой Дадли занимался в мире маглов, а букмекерством – в мире магов. Он склонил группу авторитетных волшебников Хогвартса во главе с МакГонагалл к созданию первого развлекательно-спортивного кооператива, на базе которого появились и ипподром, и букмекерская контора. Часть Запретного леса пришлось, правда, спилить, но о нём ли печаль, когда по ипподрому стали устраивать забеги кентавров, единорогов и даже двухголовых драконов рысистой масти? А профессор МакГонагалл открыла собственную редакцию Хогвартской спортивной газеты, последнюю страницу которой сейчас с негодованием просматривал обескураженный результатами Гарри.
- Вот сволочь, - продолжал собачиться Гарри, - попадись он мне на глаза…
Надо сказать, что коммерческая деятельность сделала Гарри прижимистым и не по годам сварливым. Единственно, он не экономил на любимом минипиге. И кормил свинку, вопреки заверениям хозяину бакалеи, вовсе не просроченной овсянкой, а натуральными кукурузными хлопьями в сливках. А по праздникам готовил для своей Джоан настоящие равиоли с начинкой из норвежской сёмги вперемешку с ячменными отрубями.
Помянув двоюродного братца сволочью, Гарри и не предполагал, что тот как никогда будет лёгок на помине. То есть, едва Гарри сказал про «глаза», как звякнул непременный колокольчик, дверь в помещение лавки распахнулась, и туда вкатился сам преуспевающий старший брокер с Малой товарно-сырьевой лондонской биржи.
- Здравствуй, Гарри! – радостно осклабился Дадли. – Или не рад видеть кузена?
- Чтоб ты треснул! – в сердцах пожелал братцу Гарри и швырнул газету в камин.
- Знаю, знаю! – поднял руки Дадли. – Твоя Елена Батурина снова жидко обосралась! Хотя я прогнозировал её победу в ставке третьего аутсайдера один к четырнадцати. Ну, и что? Я тоже жидко обосрался… Но ты посмотри на бюллетень заезда, который состоится на следующей неделе!
Дадли помахал свежим номером «Спортивные новости Хогвартса» перед носом Гарри.
- Вечернее дерби полосатых двужопых кабанов! – заговорщически подмигнул брату предприимчивый Дадли. – На фаворита Абрамовича ставка один к двум, на аутсайдера Березовского – один к семнадцати. Усекаешь?
- Что, выиграет Березовский? – оживился Гарри, прикинув, что если поставит на этого двужопого кабана десять фунтов, то выиграет все сто семьдесят минус семь процентов от выигрыша в пользу посреднической букмекерской конторы, принадлежащей Дадли.
- Плюнь на Березовского! – махнул рукой Дадли. – Этот гнус сойдёт с дистанции. А первым придёт Элтон Джон. На него ставка не ахти, всего один к семи, но всё-таки.
- Но это точно верняк? – машинально переспросил Гарри и принял от Дадли заготовленный лукавым родственником билет тотализатора.
- Верняк, дальше некуда! – клятвенно прижал руки к груди Дадли. – Кстати, тебе привет от Гермионы.
- Да-а? – вяло переспросил Гарри, заполняя билет.
Он давно уже не испытывал никаких дружеских чувств ни к Гермионе, ни к Рону. Детство с юностью прошли, а с ними и всякие сопливые привязанности. Сейчас, когда они трое стали взрослыми, каждый жил собственной жизнью, наполненной интересами, не пересекающимися с интересами бывших однокашников. Гермиона уехала в Нью-Йорк и открыла там астрологический салон. Дела у неё пошли так хорошо, что за ней решил приударить Рон, до этого прогоревший со своим бизнесом волшебных притираний. Он продал лабораторию в Брайтоне и слинял в Штаты. И чуть не женился на Гермионе, предварительно став старшим администратором салона. Но Рон пристрастился к рулетке и девочкам из кордебалета, танцующим в Вегасе. И если рулетку Рон мог с помощью магических навыков вертеть в свою пользу, то девочки, русские и украинские красотки, никаким волшебным чарам не поддавались. И их можно было очаровать только с помощью хрустящих стодолларовых купюр, переходящих из рук строго в руки.
И пустился Рон во все тяжкие. Пользуясь возможностями старшего администратора в таком месте, где постоянно тусуются важные денежные люди, он стал приторговывать среди них коксом. А чтобы быть в большем профите, научил свою крысу Коросту гадить первосортным колумбийским зельем. К тому времени Рон изменил внешность. Он окрасился под Джорджа Клуни, а нос сделал как у Сильвестра Сталлоне. Гермиона сначала вышучивала своего жениха, а потом не могла на него налюбоваться. Но однажды пасмурным нью-йоркским вечером застукала Рона сразу с четырьмя красотками из кордебалета всего по пять штук долларов за красотку, в разгар таких занятий, про которые не скажешь, что это занятия по домашней кулинарии или комплексная уборка пентхауза. То есть, сколько ни орал Рон, бегая голый за Гермионой, что она всё не так поняла, ему было предложено собрать манатки и проваливать из петхауза к чертям собачьим. Потому что пентхауз принадлежал Гермионе.
Вышел, в общем, Рон на холодную нью-йоркскую улицу, а там его поджидают люди со специальными бляхами из отдела борьбы с наркотиками. Взяли голубчика и посадили в кутузку. И недели две пытали на предмет поставщика кокса. Пока верный друг Рона крыса Короста не внесла за него залог, после чего они вместе резко слиняли в неизвестном направлении.
- Она приглашает нас в гости! – выдал Дадли.
- Что ты говоришь? – не меняя тона, снова переспросил Гарри.
- Я не понял: тебя женщины вообще интересуют? – подозрительно спросил Дадли.
- Интересуют, - засветился лицом Гарри. Он давно присматривался к вдове, жившей по соседству и владевшей после смерти мужа винной лавкой.
- Значит, мы поедем к Гермионе? – оживился Дадли. Сам он положил глаз на эту перспективную тёлку, пытался делать авансы, но чувствовал, что только зря старается. Зато, если приспособить в качестве свата Гарри, то чёрт его знает? Ведь Гермиона, мало, волшебница, но ещё и очень богатая дама.
- Нет, я к Гермионе не поеду, - отмахнулся Гарри, - у меня здесь дел навалом…
«…И вдовушку без присмотра оставлять нельзя», - мысленно договорил он и снова замаслился взглядом, представляя аппетитную миссис Крампл, занимающуюся подсчётами доходов после продажи очередной партии португальского портвейна семилетней выдержки.
- Вот, чудак! – поехал на братца Даддли. – Возьми отпуск на пару недель, а тут за тебя вполне может посидеть Букля. Ну?
- Угу, - рассеянно пробормотал Гарри и подумал: «А что? Букля вполне может справиться. А я приглашу миссис Крампл в Брайтон, там за ней приударю и – дело в шляпе. Сделаю, то есть, из миссис Крампл миссис Поттер. И объединю два таких дополняющих друг друга бизнеса как табачная и винная коммерция. А что, очень даже многообещающе…»
- Уговорил, - потёр руки пройдошливый Дадли, - по роже вижу, что уговорил!
Да, рожа у Гарри светилась, потому что он в уме складывал прибыли от винной и табачной торговли. А если из будущих прибылей вычесть накладные расходы по доставке портвейна из Португалии и доведения его до состояния семилетней давности естественным путём, то…

 (1) Автор не отвечает за точную географию Лондона в целом и нового местожительства его героя в частности, потому что таки пишет мистико-патриотический триллер, а не туристический альманах
 (2) Мелодия, сопровождающая советский сериал о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне