Клиника «Тихая гавань», что находилась в окрестностях столицы Пронсельвани, была наполовину комфортабельным отелем, наполовину тюрьмой для сумасшедших, слегка сумасшедших, а также абсолютно здоровых, но со временем свихнувшихся от невыносимой обстановки пациентов, от которых по разным причинам захотели избавиться их богатые родственники. В коридорах клиники стояли скульптуры, гобелены и вазы с цветами, на стенах висели картины и другие произведения искусства, стены сияли белизной, паркетных пол был начищен до блеска, а на него постелены китайские ковры и ковровые дорожки. Ото всюду слышалась классическая музыка, а на фоне божественный звуков – дикие крики умалишенных, доносившиеся из разных палат.
Особенно сильно сегодня кричал обитатель палаты номер 118, предупреждающий землян об инопланетном нашествии. В центре коридора под статуей Эзопа сидел неизменно в полосатой пижаме и философски взирал на действительность пациент из палаты за номером 623, возомнивший себя пупом вселенной. Он с гордым видом ковырял в носу и изредка обращался к окружающим с зычным призывом:
- Люди! Отрекитесь от формальной логики! Откиньте её совсем! Почувствуйте спокойное течение реки бытия!
Рядом с ним под статуей древнего оракула расположился местный предсказатель. В день приёма посетителей (а сегодня был как раз такой день), он осуществлял свой бизнес.
- Госпожа! – восклицал он каждый раз, видя женщину, - Я чувствую на вашей голове корону! Вас ждёт блистательное будущее!
Дамы снисходительно улыбались, иногда пожимали плечами, но всё-таки неизменно угощали предсказателя леденцами и конфетами. Кто-то делал это, купившись на изысканный комплимент, кто-то – из сострадания перед убожеством умалишённого, а кто-то из тайного уважения к древнему искусству прорицания.
- Госпожа! Я вижу на вашей голове корону! – произнёс психонутый оракул, в очередной раз обращаясь к красивой брюнетке с большими карими глазами, роскошными ресницами и чувственным, ярко накрашенным ртом, которая проследовала мимо под руку с дамой бальзаковского возраста с гордой осанкой, сияя украшениями из бриллиантов и прочими богатыми аксессуарами.
- Ну, что ж, может быть, - ответила равнодушно та, принимая комплимент, как должное, и не думая даже одаривать вестителя.
Тот же скорчил ей в след плаксивую рожу. Обычно он делал свой бизнес исключительно на прекрасной половине человечества, потому что они гораздо более впечатлительны, чем представители сильного пола. Но с этой дамой ему явно не повезло.
- Псих, ты реально с ума сошёл, - пояснил приятелю философ, крутя пальцем у виска, - эту дамочку короной не удивишь. Это же невеста будущего пронсельванского короля – Ирис-Неллия Сорелли, герцогиня Майокки, вице-принцесса острова Крик.
Нелли не проявила щедрости и сострадания к убогому отнюдь не по скупости. Просто милосердие ей было чуждо, а в священный религиозный трепет она тоже не впадала. Но с короной, предсказаниями и уверенностью в блистательном будущем у неё всё-таки были кое-какие затруднения, как можно было заключить из последующего её разговора с матерью – Клотильдой Сорелли, супругой герцога Рауля Сорелли.
- Нелли, девочка моя, - увещевала её дама, - может быть всё-таки передумаешь? В последнее время тётушка Марица явно не в себе.
- Мне всё равно, мама, я решилась, - ответила ей девица, равнодушно махнув рукой.
Навестить двоюродную бабулю, которая вот уже семь лет была пациенткой психиатрической клиники, и в самом деле было очень смелым решением. Если бы престарелая женщина была просто не в себе, это было бы пол беды. Настоящая проблема оказывалась в том, что Марица Шенталь, принцесса Крикская, была не в себе очень сильно.
- Но зачем тебе это? О чём ты собираешься говорить с ней, если она уже полгода не с кем не разговаривает? – продолжала увещевания её мать.
- А это правда, что бабуля обладает неординарным даром предвидения? – с интересом выспрашивала у матери Ирис-Неллия.
- Да как тебе сказать, - отвечала ей та, находясь немного в недоумении от подобного вопроса. - В молодости у неё проявлялись способности такого рода. У меня на родине, на острове Крик, она гадала на картах Таро и на кофейной гуще. Там это всегда было модно.
- И её предсказания сбывались? – Нелли внимательно посмотрела на герцогиню.
- Лучше бы не сбывались, Нелли, - пояснила Клотильда Сорелли, замахав руками, - она предвидела одни какие-то ужасающие мерзости. На острове Крик её называли даже Чёрной Марицей. И тут же убегали, как только она открывала рот, потому что «каркала» она, как ворона. Может обойдёмся без предсказаний?
- Не обойдёмся, мама. Ситуация такая, что помочь мне может разве что чудо, - Нелли в раздражении кусала губы.
- Но что случилось? – стареющая герцогиня пытливо уставилась в глаза дочери, в то время, как она в рассеянности крутила головой по сторонам.
- Не знаю, мама, не знаю, в том то всё и дело. Поэтому-то я и иду к своей двоюродной бабке, чтобы она мне об этом сказала. Три дня назад мне позвонил Антос-Эмануэль и сказал, что между нами всё кончено. Вот так просто, по телефону, без объяснения причин. Он говорил со мной так, как будто я сама должна знать, но я не знаю. Мы с моим женихом часто ругались, как ты знаешь, но в этот раз, клянусь, даже не ссорились. Я пыталась с ним объясниться. Так представь, меня к нему не подпустила охрана. А на мои звонки он не отвечает, тут же сбрасывает. Так, что мне ничего не остаётся делать, как обратится к потусторонним силам, не иначе.
- Вы можете зайти, - объявил герцогине-младшей доктор, который только что вышел из палаты после осмотра, и добавил с улыбкой, жестом приглашая Нелли в палату к больной, - сегодня она даже не кусается.
Лечащий врач-психиатр обладал своеобразным чувством юмора, как и многие представители его профессии, что и помогало ему постоянно сохранять жизненный оптимизм даже в столь пессимистическом месте.
Нелли зашла. Чёрная Марица сидела на мягких белых подушках в цветастом халате. А её растрёпанные густые чёрные волосы и безумный взгляд предавали всему её облику какую-то торжественность.
- Бабулечка, дорогая! – воскликнула герцогиня-младшая, подбегая к старухе, надеясь своей любезностью приобрести её расположение.
- Какого чёрта ты припёрлась, Нелли? - не очень-то добрО в ответ на её излияния гаркнула Чёрная Марица, а родственные чувства внучатой племянницы не произвели на неё ровным счётом никакого впечатления. - Или старый пройдоха Войциг послал тебя осведомиться: не откинула ли я копыта, чтобы он смог окончательно прибрать к рукам мои денежки? – она расхохоталась душераздирающим, безумным смехом, - Можешь передать ему, что я ещё долго проживу.
- Ну, зачем ты так, бабушка, - ласково сказала герцогиня, поправляя старухе подушку, - а я тебе кое-что принесла.
Ирис-Неллия достала из кармана маленькую золотую табакерку в виде сердечка, старинной работы, инкрустированную алмазами, и приоткрыла её. В табакерке был белый порошок. Учуяв знакомый запах листьев коки, безумная старуха начала широко раздувать ноздри, а её крючковатые пальцы задвигались в воздухе словно грабли.
- Кокаин! – с вожделеньем сказала она. – Ты знаешь, чем ко мне подольститься. Дай! – взвизгнула она, бросившись на девушку.
- Ну, уж нет, - ловко спрятав табакерку за спину, сказала та.
- Чего ты хочешь? – спросила старая ведьма с деланной покорностью в голосе, но взгляд её диких глаз выдавал её волнение, - Впрочем я догадываюсь. Ты поссорилась со своим мальчишкой Антосом-Эмануэлем. И тут же прибежала ко мне за советом.
- Откуда ты знаешь? – побледнев, спросила Нелли.
- Карты не врут! – коротко отрезала та, - Хочешь спросить о причинах вашего разрыва?
- Да, - тихо созналась девушка.
- А вот и нет, - закапризничала, гнусавя, бабуля, - сначала дай мне понюхать шепотку кокаинчика.
- Хорошо, - герцогиня неуверенно протянула ей коробочку, и тут же захлопнула и снова спрятала за спину, как только старуха своей граблей выхватила оттуда немного.
- Виной всему женщина, - грубо заявила чёрная Марица, набивая ноздри белым порошком и смачно чихая.
- У него есть другая? Он мне изменил? – девушка побледнела.
- Не в этом причина вашего разрыва, - пояснила старуха весьма загадочно. – Это у тебя был другой, ты ему изменила.
- Чего ты несёшь! – Нелли разозлилась.
- Я знаю, что я говорю! – отрезала старая ведьма и заговорила стихами:
«Поверх бубнового валета легла лишь дама пик.
Блондинка с серыми глазами сплела вам сеть интриг».
- Что это значит? – девушка готова была разорвать на части безумную старуху.
- Твоё дело понимать, - таинственным голосом ответила Чёрная Марица и хитро сощурилась, потом потянулась за новой порцией кокаина и снова заговорила стихами:
«Ревнуй к тому, к кому не ревновала,
Ведь выпила ты то, в чём не нашла вреда.
И вспомни ночь, в которой всё позабывала,
И в чём твоя беда, ты разберёшь тогда».
Тут герцогине показалось, что старуха просто бредит.
- Хватит! – крикнула она, захлопнув злополучную коробочку, потому что заметила, что крючковатые пальцы старухи снова тянутся за порошком, - Сначала скажи мне, что ты знаешь.
- Что я знаю? – старуха расхохоталась, - Знаю, что ты хочешь замуж за принца, но нужна ли ему невеста?
- Почему не нужна? – шёпотом спросила Нелли, похолодев, потому что поняла, что Чёрная Марица сейчас каркнет что-то ужасное.
- Плаха ему невеста, - изрекла злобная старуха, снова хохоча.
- Замолчи! Сама не знаешь, что ты несёшь!
- Я знаю, что говорю:
«Судьбы открывши книгу, там ты прочтёшь, шепча:
На рукоятку топора безмолвно, ложится рука палача.
Твой принц не обманет проклятья, взойдёт на эшафот,
Суровое возмездие явится, и кара страшная его уж ждёт.
Свершится предсказанье, и плаха вмиг возьмёт своё,
Увидишь ты, как в воздухе блеснёт отточенное лезвиё.
Кровь хлынет из артерий, вздымаясь морем брызг.
И голова по ступеням мертвея катится уж вниз…»
- Замолчи! Замолчи! Замолчи! – в ужасе закричала герцогиня, бледнея и пытаясь инстинктивно заслониться руками от неиствующей психопатки.
- Я знаю, что я говорю, - упрямо проговорила старуха, -
«Свершится приговор злодействам всем в отместку,
Народ взбунтуется, и сбудется проклятие Грандескки».
- Никакого такого проклятья с отрубленной головой принца у Грандескки не существует… вроде бы…, - сказала Нелли немного приходя в себя и пытаясь собраться с мыслями. - Если уж на то пошло, Антос-Эмануль рассказывал кажется, что проклятием их королевского рода должна стать рыжеволосая женщина-ведьма с глазами разного цвета…
- Да-да, - интенсивно закивала головой Чёрная Марица. – Именно. Именно женщина-ведьма. Та самая пиковая дама, что легла поверх бубнового валета. Но не рыжая, а блондинка с серыми глазами. Он жестоко оскорбил её, - старуха снова расхохоталась. – Поэтому умрёт. Наконец-то придёт возмездие на их проклятый род. Возмездие за их похоть, предательство и непотребство… Проклятый Грандескки! Он тоже обещал мне, что вернётся и не вернулся. Он бросил меня! А я ждала и верила. Но тщетно. А я ведь была тогда совсем молоденькой. Так и состарилась от ожидания.
- Да ты совсем спятила, - констатировала Нелли, поняв, наконец, что бесноватая старуха несёт полнейший бред.
- Да, я – сумасшедшая, - согласилась с ней она и расхохоталась. – А ты разве не знала?
Крючковатые пальцы старухи вновь потянулись к табакерке, которую Нелли прятала у себя за спиной.
- Ничего ты не получишь! – вскричала девушка, пряча в карман коробочку.
Чёрная Марица впилась острыми когтями с её руку. Герцогиня взвизгнула и отскочила. На её запястье остались следы от ногтей и алые капельки крови.
«Крове хлынет из артерий... Это дурной знак», - пронеслось у неё в голове.
- Ну, что, голубушка, переборщила с порошочком, - снова шутил вошедший доктор, довольно потирая руки и осматривая пациентку. – Теперь рубашечку смирительную придётся надеть, чтобы успокоить нервишки. А вам, леди Сорелли, следовало бы быть поосторожнее. Сильно не в себе ваша дорогая бабулечка, я же вас предупреждал.
Двое вбежавших по вызову санитаров скрутили руки пациентке за спиной.
- Запомни, Нелли! – вопила Чёрная Марица вслед девушке, сопротивляясь из последних сил:
«Печален будет их конец –
Кровавый бунт толпы всему венец».
Ирис-Неллия только нервно покачала головой, глядя на эту душераздирающую сцену, и бросилась вон из палаты.
***
Класана-Амелия Нириор – дочка спикера пронсельванского парламента, блондина с серыми глазами, если сказать прямо, немного засиделась в девках. Ей минуло уже двадцать семь, а подходящего жениха всё не просматривалось на горизонте… Нет, вообще-то женихи были, и не один. Хоть девица и не блистала красотой, но всё-таки являлась дамой вполне себе приятной, и смотрела на себя в зеркало не без удовольствия. Класана была довольно стройная, хотя и немного угловатая, как подросток, высокого роста по типу манекенщицы, но с плоской фигурой, маленькой грудью и узкими бёдрами. Курносый нос, маленькие ушки, пустоватые глаза, немного резкий подбородок, но при хорошей причёске, удачном макияже и со вкусом подобранном наряде вполне могла производить впечатление на мужчин. И такие мужчины находились. К тому же одевалась она, как истинная леди, без романтизма, но по-деловому и с отменным вкусом.
Но несмотря на то, что женихи время от времени появлялись, с замужеством она пока тянула. Но, конечно бы давно вышла замуж, если бы ни странная идея-фикс её матери сделать это с наибольшей выгодой, в этом духе она и воспитывала с детства свою дочь.
Впрочем, в строгом смысле, Класана и не девица была уже вовсе, потому что в ожидании своего звёздного часа подсыпала пока с лордом Вигемом Мауэром, сорокапятилетним интриганом, по политическим соображениям своей семьи. Мечтой же её был Антос-Эмануэль Грандескки – наследный пронсельванский принц, и никак не меньше, как и голубой мечтой её отца… Нет, «голубой» не в том смысле. Просто был у сенатора Нириора один пунктик. Ну, хотел он иметь на своём лимузине вполне себе приличный фамильный родовой герб, но происхождение немного подкачало… Ввиду чего неустанно интриговал и строил королю козни в парламенте, в надежде на то, что, ослабив его политические позиции и усилив свои, он сможет склонить высокопоставленных августейших особ на семейный союз с ним.
Пока же его дочь осуществляла их общую мечту немного иными методами. И между прочим, несколько дней назад нанесла визит в особняк Грандескки.
Прождав в приёмной полтора часа, и уже несколько раз посылая с докладом дворецкого, она слегка начала выходить из себя, как наконец Его высочество наследный принц всё-таки соизволили спуститься на аудиенцию.
На нём красовался элегантный серый костюм и белая кружевная рубашка, а волосы его, безмерно облитые предварительно лаком, были зачёсаны назад. Спускаясь по лестнице при ходьбе, он опирался на причудливую трость из слоновой кости.
- Мисс Нириор! Безмер-рно, безмер-рно рад вас видеть! – воскликнул Антос-Эмануэль, безбожно картавя и растягивая букву «р», как это обычно он делал на людях, то в большей, то в меньшей степени.
Честно говоря, принц оказался немного не в духе, потому что вынужден был выйти в приёмную на аудиенцию к гостье только после солидного пинка под зад, который дал ему его отец. Тот же сделал это только после предупреждения дворецкого о том, что он наложит на себя руки, потому что леди уже замучила его своими угрозами, слезами и претензиями.
- Мой принц, - с улыбкой объявила Класана, - у меня к вам срочное дело.
- Что такое? – настороженно осведомился принц, делая дурацкое лицо и разыгрывая крайнее удивление, - Сменилась мода на шапочки, и мой новый бер-рет с орлиным пером больше не актуален?
- Нет, Ваше высочество, - терпеливо продолжала дочка спикера, снисходительно относясь к странностям принца, - дело гораздо серьёзней.
- Серьёзней берета? – ещё больше изумился принц, - Что ж вас волнует тогда, любезная, быть может моя пр-ричёска?
- Нет, мой принц, - со вздохом сообщила леди. – Я вынуждена сообщить вам ужасную новость. В рядах лидеров правящей верхушки зреет заговор.
- Какой кошмар! Какой кошмар! Всё заговоры и заговоры! – Антос-Эмануэль сделал вид, что чрезвычайно заинтересовался своим отражением в зеркале, - А против кого заговор-то?
- Против короля, разумеется. И вас, как наследника престола.
- О боже!
После этого возгласа принц грохнулся в обморок аккурат на мягкий диван, мимо которого не промахнулся.
- Ваше высочество, что с вами?! – воскликнула Класана, картинно всплёскивая руками, - Эй, кто-нибудь, воды! Воды!!!
На её истошные крики явился дворецкий Гранд. Его одежда и вид выражали аккуратную педантичность. На лице же была написана полная отрешённость.
- Принесите воды, милейший! Его высочеству плохо! – приказала Класана-Амелия с высокомерным видом, раздражённая медлительностью прислуги в этом доме.
- Я вижу, миледи, - с достоинством объявил дворецкий и не двинулся с места.
- Что ты видишь? Что встал, как петь? А ну, делай же что-нибудь!
Дворецкий удалился с видом человека, исполняющего свой долг, и через некоторое время появился снова с хрустальным стаканом воды на резном позолоченном подносе.
- Ваша вода, миледи, - торжественно объявил он.
- Господи! – всплеснула девушка руками, поражаясь его бестолковости, а потом воскликнула с заботой, кивая на бесчувственное тело принца, - Да не мне воды, Его высочеству!
- Ваша вода, мой принц! – торжественно объявил дворецкий, не меняя позы и обращаясь к телу.
- Ну, что ты делаешь! Кто же так предлагает воду потерявшему сознание? Он ведь ничего не слышит.
- Ваша вода, мой принц!!! – завопил дворецкий гораздо громче, но не меняя своей позы.
- Ну, что ты кричишь? Не видишь, он без чувств!
- Я вижу, миледи.
- Смотри и учись, - сказала девушка, теряя терпение, - надо легонько набрать воды в рот и обрызнуть ей несчастного… Он не приходит в себя! Надо же что-то делать! Может расстегнуть пиджак, рубашку?
Мисс Нириор попыталась привести в исполнение свою угрозу. И действовала она, надо сказать, с чрезвычайным усердием и не без удовольствия.
- Леди! – на удивление резво вдруг среагировал принц, - Не обязательно раздевать меня до гола, мне уже гораздо лучше.
- Вы пришли в себя, мой принц? – ласково спросила девушка.
- Да, - подтвердил тот, разыгрывая полное погружение в свои мысли, - я тут отключился на минуточку. И представьте, мне было видение: в рядах лидеров правящей верхушки зреет заговор.
- К сожалению, это не видение, Ваше высочество. Это правда, - в знак подтверждения девушка кивнула головой.
- Я всегда предвидел в себе способности пророчествовать и прорицать, прорицать и пророчествовать, - воскликнул принц в самодовольном восторге, но потом как бы опомнился, - Мои придворные взбунтовались? В них нет абсолютно никакой признательности к тому, что я и мой августейший папочка заботимся о них денно и нощно, не досыпая ночей и не зная покоя на протяжении многих лет, - принц смахнул слезу и утёр её кружевным платочком.
- Не надо впадать в отчаяние, мой принц. Я – ваш друг и не дам вас в обиду! – с пылом воскликнула девушка, - Вы такая чувствительная, такая тонкая натура! Вы так ранимы и беспомощны! Вам нужен проводник на вашем пути. Вы однозначно нуждаетесь в том, чтобы кто-то руководил вами. Я буду заботиться о вас и оберегать от ваших врагов.
- Как тр-рогательно! – умиленно произнёс принц, который всё это время, пока выслушивал эту тираду, послушно кивал головой, как ребёнок, - Но откуда у вас эти сведения?
- Вспомните: кто я, - гордо ответила девушка, - я – дочь спикера парламента Нириора, ближайшего друга лорд Мауэра, - я вхожа во многие дома, и бываю подчас в самом логове интриг, и в сердце политической оппозиции, слышу различные разговоры, имею самые разнообразные политические сведения. Хотите, я буду вашими глазами и ушами? Тогда вы сможете досконально знать всё о планах ваших врагов. И обходить все их ловушки. Я, я буду вашим проводником.
- О, мисс Нир-р-риор! Как это благор-родно!
- Но с одним условием, - со строгой улыбкой сказала девушка.
- Условия? – изумился престолонаследник, - Какие могут быть условия? Я полагаю, что всяческого рода торги здесь неуместны! Неужели вы, мисс Нириор, собираетесь оберегать меня, вашего принца, отнюдь не бескор-р-рыстно?
Класана красноречиво посмотрела на Антоса-Эмануэля.
- Что же вы хотите? - развёл руками тот.
- Вы такая чувствительная, такая тонкая натура!
- Ну, и дальше?
- Меня это так возбуждает!
- Не понимаю, - ответил он, моргая глазами.
- Что тут непонятного, мой принц?
- Ну, вы хотя бы намекните: что вы имеете ввиду?
- Подумайте сами. Что делаю двое людей, когда их искренняя и нежная дружба переходит всяческие границы?
С минуту он смотрел на неё, не моргая и скинув маску аристократической любезности.
- А тебе не будет слишком жирно, парламентская подстилка? – проговорил наконец Антос-Эмануэль, мгновенно переставая играть свою роль и, глядя на неё в упор, буравя её своим тяжёлым взглядом.
- В самый раз, - немало не смутившись такому мгновенному перерождению произнесла она ему в тон, отвечая на его взгляд надменным самоуверенным взглядом, - так что, мой тебе совет, откинь свою гордыню, дорогой, и будь немного попокладистей, а то как бы тебе потом не пожалеть.
- Видите ли, леди Класана, - принимая свой прежний дурацкий тон, ответил ей принц, - мой доктор, заботясь о моём здоровье, стр-рожайшим образом воспретил мне подобные отношения с женщинами. Это кр-райне вредно для моего нежного организма.
- Ваш доктор вас обманывает. Это делают все мужчины, в большей или меньшей степени. Это необходимо для продления рода.
- Как это пр-риметивно! Я ещё понимаю, когда так размножаются пролетарии. Но заниматься этим мне, с моим обр-разованием! Два института! Три университета, и академия за границей! И всё лишь для того, чтобы тупо скинуть свои августейшие сперматозоиды в какую-то старую кошёлку?
- Хам! – сказала она, теряя терпение.
- Стерва! – парировал он, не очень-то аристократично, и куда только девалась при этом его манера картавить.
- Урод!!! – добавила она с вызовом.
- Шлюха!!! - констатировал он ей в ответ.
- Ну, в таком случае, мой принц, я ничем не смогу вам помочь! – отрезала она, прекращая пререкания и продолжая их прежнюю игру.
- До свидания, леди Класана, я думаю вам пора уходить. У меня скоро начнутся процедуры, а мой доктор строжайше запретил мне их пропускать.
- Но-о-о…
- До свидания, леди, - говорил Антос-Эмануэль, беря её за шкирку и выталкивая за дверь, совершенно при этом не хромая, - мой дворецкий проводит вас.
- И ещё, вот что я хочу вам сказать, - объявила мисс Нириор напоследок, - делая свои процедуры, мой принц, подумайте о том, что неплохо бы быть повнимательнее в отношениях с женщинами. И немного попроворнее. А то, пока вы ходите по докторам, ваша девушка частенько находит себе другой объект для любовных игр. И между лекарственными ваннами посмотрите на досуге эти фотографии.
Она протянула ему конверт, перевязанный ленточкой, который достала из своей сумочки.
Антос-Эмануэль вскрыл конверт, немного опешив и растерявшись, а потом рассматривая содержимое, на мгновение побледнел, а потом сказал, косясь на неё подозрительно.
- И ты надеешься, что я тебе поверю, кошёлка? Да таких фотографий я сам стряпаю на компьютере с помощью фотошопа по сто штук в день. Хочешь на память изображу для тебя, как ты занимаешься любовью с Бредом Питом, чтобы ты в уединении своих комнат тешила свою похотливую гордыню?
- Ну, раз ты преуспел в этом, дорогой, - ответила она с вызовом, - так сможешь разобраться: подделка это или нет и безо всяких экспертов. Пока! Желаю тебе хорошенько промочить в лекарственных ваннах свой хилый отросток.
***
За семейным обедом Ирис-Неллия почти ничего не ела и не произнесла ни слова. Герцогиня всё время молчала, уставившись в одну точку. Она пропустила все лучшие аперитивы, черепаховый суп с зелёным горошком, немного поев, правда, салат из ягод с миндалём и французской заправкой. Потом так же игнорировала все главные блюда: приправленного травами жаренного цыплёнка с рисовым ризотто, треску с запечёнными яблоками из шпината с пармезаном. А когда дело дошло до бобов в горшочках, и вовсе заскучала.
- Семейные обеды — это прекрасная возможность собрать друзей, чтобы насладиться изысканной едой и отличной компанией, - совсем не в тон её мыслям неожиданно ляпнула мать, обведя дружелюбным взглядом присутствующих представителей семейства Сорелли, которые собрались за большим столом, накрытым белоснежной с шёлковыми кистями скатертью, в огромной столовой с высокими потолками, стены которой были покрашены в золотые и белые тона, и добавила, посмотрев на дочь, - вот только Нелли, почему-то сегодня приуныла.
- Если за столом у молодой девицы пропадает аппетит, то дела, видно, совсем плохи, - проговорила скрипучим голосом престарелая Асусена Алуон – дальняя родственница семейства, которая частенько заглядывала к обеду скуки ради, чтобы поболтать между едой о том, о сём.
- Нелли, доченька, не бери в голову всякий вздор, попыталась немного привести её в себя Клотильда, догадываясь, что причина странного настроения дочери напрямую связана с недавнем посещением не совсем весёлого заведения, - тётушка Марица просто совершенно свихнулась. Я же уже говорила тебе, что как только она открывает рот, то каркает, как ворона. Я мой отец, покойник, в то время, когда был ещё жив, как завидит сестру, так сразу же затыкает уши. А она ему всё:
«Умрёшь во цвете лет,
Звезда перешибёт тебе хребет».
Вздор какой-то!
- Но так же оно и вышло, - ляпнула не совсем впопад леди Алуон, клацая вставной челюстью.
- Ничего не так! – с живостью возразила герцогиня-старшая, - Он просто упал с лошади и скончался на месте.
- Так ту лошадь и звали Звезда. Она была рыжая с белым пятнышком на лбу. «Во лбу звезда горит», - так про неё говорили. В тот день Витас выехал на ней на прогулку. А она чего-то испугалась и неожиданно понесла. И сбросила его в чистом поле, он сломал спину и умер.
- Да вы всё перепутали, тётушка, - недовольно пресекла её глупые россказни Клотильда, - лошадь звали Комета, и никакого пятна на лбу у неё не было.
- Что «комета», что «звезда» – один чёрт! – упрямилась престарелая леди.
- Для астрономии абсолютно разные вещи, - авторитетно заявила кухарка, разливающая суп.
- Старая карга Марица всё это ляпнула мне в отместку, - высказал своё мнение дядюшка Войциг – глава клана Сорелли (Ему недавно исполнилось восемьдесят три, и он, по своему обыкновению, задремал слегка после сытного черепахового супа в мягком высоком кресле на колёсиках, глотнув бокальчик хорошего винца, но тут вдруг неожиданно проснулся). – Она злится на меня за то, что с тех пор, как суд признал её недееспособной, я распоряжаюсь её деньгами и имуществом. Она считает, что я нарочно засадил её в психушку. А разве не следовало этого сделать? Да её обязательно нужно было засадить! С тех пор, как она поселилась в нашем особняке, так только и делала, что нюхала свой кокаин и обкурила ладаном всю прислугу, проводя свои мистические обряды. К тому же бродила по ночам. Вот забавно! В лунные ночи босиком выходила из своей комнаты с открытыми глазами, но спала. Говоришь с ней, она не слышит. Зато сама с кем-то разговаривает. С кем – не понятно. Бродила по коридорам, потом в неглиже забиралась на крыши и прыгала там, словно кошка. Как сейчас вижу: Так и прыгает с карниза на карниз! Так и прыгает!
- Это слово такое научное есть – сомнамбула, - снова авторитетно заявила кухарка, - суеверные люди считают, что сомнамбулами этими управляют бесы. Медицина же объясняет это по-другому.
- Я вот тут размышляю над превратностями судьбы, - снова некстати встряла в разговор леди Асусена. – Вот, к примеру, Марица – принцесса королевских кровей, а дни свои завершает в клинике для умалишённых. А та же Алисо – безродная выскочка, нищая арабка (или как там у них, у нехристей мусульманских называется?) теперь жена короля. Где справедливость? Думая об этом, можно понять, Клотильда, почему твоя тётушка так озлобилась.
- В моём доме я не позволю повторять всякие глупые сплетни! – стукнул по столу кулаком дядюшка Войциг, окончательно просыпаясь, - Алиса Грандескки – настоящая леди, из старинного французского знатного рода, который был в родстве ещё с Людовиком XVI.
- И что вы все мужики в ней находите! – фыркнула Клотильда.
- Да у неё вроде и французского во внешности ничего нет, - возразила ему Жюлли – родная бабушка Нелли по отцу, - глаза раскосые, как у азиатки.
- Это как это нет, - упрямо противоречил ей Войциг. – А откуда тогда у Антоса-Эмануэля этот французский прононс. Как заговорит, так сразу видно – истинный француз. И нос у него, между прочим, очень даже французский.
- Если бы королева Алиса не была высокородной, - снова поделилась своим авторитетным мнением кухарка, - то было бы у неё хоть сколько-нибудь образования. На прошлой неделе она обучала меня рецепту нового оливкового крема, так всё изумлялась, почему императора Наполеона I Бонапарта назвали в честь какого-то торта? Говорю вам со всей определённостью. Только истинная аристократка может обладать таким невежеством.
- Так я о том и говорю, - бодро закивал головой Войциг Сорелли, - истинная леди! Мелет всякий вздор и глазом не моргнёт.
- А давно бабушка Марица пристрастилась к кокаину? - неожиданно задала вопрос Нелли, которая всё это время молчала и не проявляла никакого интереса к разговору.
- Давно, очень давно, - пояснила бабушка Жюлли, - ещё с тех самых пор, когда негодяй – Грандескки соблазнил её, да и бросил.
- То есть как это! Это о каком Грандескки ты говоришь? – встрепенулась Ирис-Неллия, вспоминая слова бесноватой предсказательницы: «Проклятый Грандескки! Он тоже обещал мне, что вернётся и не вернулся. Он бросил меня! А я ждала и верила. Но тщетно. А я ведь была тогда совсем молоденькой. Так и состарилась от ожидания». Они показались ей тогда полнейшим бредом.
- О Карле-Фридрихе, разумеется, о ком же ещё? – уточнила мать.
- Так это правда! Правда, что она сказала! А я уж было подумала, - Нелли запнулась, - я не поняла её и решила… решила, что она совершенно выжила из ума. Так она и в самом деле была любовницей экс-короля? Это его она называла «проклятый Грандескки» и злилась на него за то, что он её бросил?
- Да, - подтвердила леди Алуон, которая очень щепетильно относилась к непорядочности такого рода, - Карлуша обесчестил её и жестоко оставил, - она вздохнула, - Как все мужчины одинаковы!
Несмотря на то, что престарелая тётушка никогда не знала мужчин в прямом смысле этого слова, ей всегда казалось, что она видит их насквозь.
- Ещё бабуля называла всех Грандескки похотливыми предателями, - в задумчивости сообщила обществу Нелли, у которой и вовсе пропал аппетит.
- Истинная правда! – закивала головой в знак согласия леди Алуон, - Бедная Марица! А несчастная Мадлон! Как вспомню о её судьбе, так и слёзы на глаза наворачиваются!
- Так ведь вроде они были женаты?
- Да я не о моей сестре-покойнице, которая была замужем за Карлушей, а о Мадлон Дидрих – любовнице Гесито.
- Короля? – изрядно удивилась Ирис-Неллия, она всегда знала дядюшку Гессора, как самого примерного семьянина.
Чувствительная леди Алуон и в самом деле, высморкавшись в платочек, утёрла мокрые глаза.
- Короля, короля, кого же ещё? Он встречался с Мадлон ещё до того, как они обвенчались с Алисой. Это длилось два года. Девочка уж очень надеялась. Уже почти готово было свадебное платье. А он возьми да женись на арабке Алисо. С тех пор бедняжка, как в воду канула, никто её больше не видел. Скитается, наверное, по свету! Жива ли она теперь? – Асусена Алуон обильно обмочила носовой платочек слезами, - Все мужчины – пошлецы и мерзавцы! Я никогда не была замужем и всегда берегла в себе то самое дорогое, что есть у девушки, которое дал ей с рождения Бог. И не жалею об этом. Зато живу себе спокойно, и сердце моё не разбито, и не сошла с ума, как Марица, и не скитаюсь по свету, как Мадлон. Да, все мужчины в роду Грандескки много нагрешили. А Антос-Эмануэль каков? В детстве был такой ребёнок! Чистый ангелочек! Я думала, хоть из него вырастет порядочный человек, не такой как все мужчины. Так ведь, и он туда же! – леди окончательно расстроилась и обильно прослезилась. – Нелличку, мою бедную, невинную девочку, тоже соблазнил и тоже обманул. А на ней-то на бедняжке, лица нет!
- Да если бы я хотя знала причину, - пробурчала себе под нос Ирис-Неллия, - мне бы было легче. А то ведь не знаешь, что и думать. Или верить тому, что мне наговорила Класана Нириор?... В день накануне нашей размолвки, то есть даже уже вечером эта стерва притащила ко мне свою грязную задницу и заявила, что хочет мне представить компромат на Антоса-Эмануэля. Поволокла меня в какой-то гостиничный номер. А я сначала не хотела идти… а потом всё-таки пошла зачем-то. Просто стало интересно, что это придумала дурная извращённая фантазия этой интриганки? В гостиничном номере мы сначала ждали… Она всё врала, что у моего жениха здесь назначено свидание, и он и его пассия появятся с минуты на минуту. Но никого не было… Потом мы выпили по бокалу вина… И я почему-то заснула на диване.
Когда я проснулась, было уже позднее утро и никого рядом. Я сначала подумала, что это необъяснимо и странно. Но потом решила, что ничего удивительного. Просто Антос-Эмануэль по своему обыкновению навешал Класане лапшу на уши. Она, дурочка, поверила и вообразила бог весть что. А он, разумеется, и не намеревался являться. Так она и сбежала от позора и от моих насмешек подальше. А на следующий день мне как раз и позвонил Антос-Эмануэль и сообщил о нашем разрыве. Я сначала и не думала ревновать к Класане, а потом…
И вдруг в голове у Нелли отчётливо всплыло четверостишье Чёрной Марицы:
«Ревнуй к тому, к кому не ревновала,
Ведь выпила ты то, в чём не нашла вреда.
И вспомни ночь, в которой всё позабывала,
И в чём твоя беда, ты разберёшь тогда».
- Бокал вина! Бокал вина! – зашептала Нелли в исступлении, - Эта ведьма, блондинка с серыми глазами, пиковая дама что-то подмешала мне в бокал с вином. Наверное, какое-то сильнодействующее снотворное.
- Нелличка, доченька, с тобой всё ли в порядке? – испуганно осведомилась мать.
В этот момент жар ударил герцогине в лицо, она обхватила голову руками, а потом судорожно и конвульсивно замотала ей из стороны в сторону, вдыхая ртом воздух, словно рыба, оказавшаяся на горячем песке. Волосы Ирис-Нелии растрепались, а безумным взглядом она походила в этот момент на свою бесноватую бабку.
- Так вот в чём дело! Она пригласила меня в тот гостиничный номер вовсе не для того, чтобы показать мне, как там Антос-Эмануэль развлекается с ней или с другой. А было всё как раз наоборот… Он пришёл, а я там пьяная, опоенная какой-то гадостью. И бог его знает вообще, какой она сотворила из этого «натюрморт»… Теперь всё сходится!
***
Класана Нириор не торопилась выйти в приёмную, где её дожидалась взбешённая до крайности герцогиня Сорелли. Да, собственно, она вообще не собиралась с ней встречаться. Ей жить ещё не надоело. Сидя в своей комнате, по монитору через домашний видеофон она с ехидством наблюдала, как Ирис-Неллия ругается на неё последними словами и грозится кулаками, собачится с охраной особняка баронов Нириор, сходя с ума от бессильной злобы.
Она обо всём узнала. Ну и что? Что она может предпринять? Расскажет всё ему? Он ей не поверит. Навредит ей? Как? Охрана у Нириоров не хуже, чем у Сорелли. Да и Класана не самоубийца встречаться с ней один на один, тем более в ближайшие дни она и так собиралась быть осторожной, и не выходить никуда из дома без телохранителей и сопровождения.
«В конце концов, что я сделала? – размышляла она, - Всего лишь только ускорила их разрыв. Антос-Эмануэль всё равно рано или поздно будет принадлежать мне. А куда он денется? … Он меня не любит? А кого это интересует? Как будто союзы между мужчиной и женщиной не заключаются по политическим мотивам!... Ирис-Неллия богаче и знатней меня? Ну, и что? В данной ситуации имеет большее значение именно всё возрастающее политическое влияние моего отца. Даже и сейчас его авторитет в парламенте непререкаем. Сместить спикера Нириора со своей должности нельзя, переизбрать - невозможно, к тому же новые выборы лишь ослабят позиции монарха и дадут возможность его противникам начать против него новую атаку. Конечно, тёрки между королём и парламентом извечны, но в этот раз всё более чем серьёзно. Антос-Эмануэль пока ещё не разобрался, какие силы собираются против него. А когда разберётся, будет поздно. И он или покорится этим силам или умрёт. Третьего не дано! Всё ещё крайне влиятельный лорд Мауэр или стремительно набирающий свои позиции Андрюс Навотти, кто из них восторжествует? Собственно, мне всё равно. В любом случае я получу свой драгоценный приз. Антос-Эмануэль будет принадлежать мне. Это говорю я – Класана- Амелия Нириор, дочь спикера пронсельванского парламента – второго по влиянию лица в государстве!»
Класана размышляла в таком духе, при этом её не покидала самодовольная улыбка. А вечером она получила по почте красочный конверт с сердечком. Распечатав его и узнав почерк принца, леди Нириор с торжеством и трепетом прочла следующее:
«Дорогая! Прости мне моё упрямство. Я жду тебя в субботу, в отеле «Жёлтая магнолия». Навеки твой, Антос-Эмануэль».
В назначенный день мисс Нириор как штык явилась в отель «Жёлтая магнолия» и была весьма удовлетворена, узнав от менеджера о том, что её уже ожидают в номере-люкс, где ей приготовлен сюрприз.
Деревянная с резной отделкой старинная дверь в комнаты оказалась приоткрыта, поэтому она с волнением в сердце вошла… И застыла на пороге, поражённая…
То, что предстало её взору, превзошло всё самые смелые её мечты. Нет, она, конечно, надеялась на капитуляцию со стороны возлюбленного. Но, зная гордый и не очень-то уступчивый характер Антоса-Эмануэля, не могла даже надеяться, что капитуляция будет столь безоговорочной.
Кругом стояли расписные фарфоровые вазы с огромным количеством крупных чайных роз, испускающих приятный аромат и благоухание. На стенах красовались букеты шаров с надписями: «I love you!». А посреди прекрасно украшенной комнаты стоял изысканно накрытый стол: икра, суши, шампанское, фрукты, сладости. А вафли на золотом блюде уложены были в виде сердечка. В общем, всё, как полагается для создания любовной романтической атмосферы.
- Дорого-ой! – позвала она тихим, вкрадчивым голосом.
Никто не откликнулся.
- Дорог-о-о-ой! – снова повторила она настойчиво, но без ответа.
Класана открыла дверь и заглянула в спальню. Обстановка и там была идеальной: горели свечи, ароматы роз, жасмина и сандала будоражили ей кровь. Посреди комнаты, понятное дело – огромная кровать, убранная шёлковым бельём с маленькими пузатыми амурчиками с крыльями и колчанами стрел, сверху с усердием усыпанная лепестками роз.
Не в силах сдержать нахлынувших на неё чувств, дочь спикера бросилась на кровать, скинув босоножки на каблуках, купаясь в море нежных лепестков. Потом, полная похотливых желаний, расстегнула золотую молнию на платье и захотела сняв было сбросить его на пол и остаться в гламурном, обильно смоченном дорогими французскими духами, эротическом белье, дожидаясь в постели Антоса-Эмануэля. Но потом, поразмыслив немного, она не решилась действовать таким образом, подумав о том, что столь быстрое развитие событий может оскорбить чувства её возлюбленного.
Она вернулась в зал, где был накрыт стол и, усевшись на мягкий диван в сексуальной позе, стала дожидаться вожделенного мужчину… Но кругом не было ни души, и не слышно ни звука.
«Почему его нет? – размышляла она с беспокойством, - Быть может ещё не пришёл? Быть может задерживается?» Но ей же ясно сказали, что её уже дожидаются.
Вдруг она отчётливо услышала внутри помещения какой-то шорох.
- Дорого-о-о-ой! – снова позвала она, - Твоя кошечка уже ждёт своего котика.
Столь трогательный призыв вновь остался без ответа.
- Ты хочешь поиграть со своей мышкой? Плохой мальчик! Очень плохой! Твоя мамочка тебя отшлёпает.
Шорох повторился снова.
- Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! – игривым тоном прокричала мисс Нириор, закрыв глаза ладонями и открывая их снова, отправляясь в путешествие по комнатам номера, - Здесь тебя нет… И здесь тоже… ну, где же ты укрылся, мой котик? Куда ты улетел? Я – Фрекен Бок. Ищу своего Карлсона!
Теперь она отчётливо услышала призывное нетерпеливое постукивание. Звук доносился из ванной.
- Ах, вот ты где, дрянной мальчишка, сейчас я тебя накажу! – возвестила баронесса с нетерпением.
Класана повернула позолоченную ручку, открыла дверь в ванную комнату… и застыла на месте… Перед ней стояла Ирис-Неллия Сорелли собственной персоной.
- Ну, здравствуй, баронесса! – проговорила она со зловещей улыбкой, совсем не скрывая своего злорадства.
Несколько минут они смотрели друг на друга: жгучая брюнетка готова была испепелись соперницу взглядом своих карих глаз, а изнеженная блондинка настолько растерялась, что никак не могла понять, что всё это значит и каким образом вообще она умудрилась попасть в такую пикантную ситуацию. Когда же поняла, то опрометью бросилась бежать, но герцогиня была проворнее. Она преградила путь своей сопернице и закрыла тяжёлую дубовую дверь на ключ.
- Мамочка родная! – отчаянным голосом возгласила Класана, поняв, что осталась один на один беззащитная с атомной бомбой, готовой вот-вот взорваться.
- Ну, что, раскатала губёшки, мышка похотливая! Подняла хвостик, кошечка драная! – шипя от нетерпения перед скорой расправой, издевалась герцогиня.
- Мамочка родная!!! – снова возгласила Класана.
- Мамочка тебе не поможет! – сообщила ей Ирис-Нелли, хватая соперницу за волосы, когда она было бросилась бежать, чтобы спрятаться под кровать, залезть в шкаф или укрыться в ванной, - Заткнись и слушай, ты – политическая шлюха в руках своего отца, продажная потаскушка предвыборной гонки. Тебе, мартовской кошечке, конечно, не понять какую гнусную мерзость ты сотворила. И тебе, безродной дворняжке, определённо не вникнуть: что такое фамильная честь. Антос-Эмануэль был у меня первым и единственным мужчиной. Я – истинная леди королевских кровей, а ты смешала мою кровь с грязью. Но я найду средство объяснить тебе доходчиво всю тяжесть тобой содеянного. Я тебя по стенке размажу!!!
- Я вызову охрану! – пригрозила баронесса, немного приходя в себя и визжа словно поросёнок, пытаясь укрыться и не находя убежища, в то время, как проворная соперница всё время следовала за ней, словно тень, не давая ей возможности ни вздохнуть, ни продохнуть.
- У меня тоже есть своя охрана, - напомнила ей безжалостная мучительница.
- Тогда я обращусь в полицию. И скажу им, что этот номер снят для меня. Я расскажу, что у меня здесь назначено свидание. А ты явилась сюда без приглашения, угрожала мне, хулиганила и рукоприкладствовала. Антос-Эмануэль меня пригласил…
Герцогиня злорадно расхохоталась, и гоготание это было похоже на неистовый смех горного тролля, который гулким эхом отражался от стен, пола и потолков.
- Этот номер снят на моё имя, - безжалостно сообщила она, - Это я скажу, что ты пришла сюда испортить мне свидание. Ты ещё не поняла? Антос-Эмануэль вообще здесь не причём.
- Но он написал мне записку…
- Эту записку он написал мне, а не тебе. И написал полгода назад. Я нашла её в своём столе и поняла, мышка, что лучшего кусочка сыра для твоей мышеловки и придумать нельзя. Ну, иди же сюда, плохая девочка! Мамочка тебя накажет, тебе понравится.
- Ты не в моём вкусе, - схамила мисс Нириор и снова бросилась в бега, - мне мужчины нравятся.
- Мне тоже, - сообщила ей чудовище в образе женщины, снова настигая её, - и именно потому, что нам нравится один и тот же мужчина, я бифштекс из тебя сделаю, - словно фурия раздувалась от ярости Ирис-Неллия.
Как загнанный зверёк Класана с визгом бегала из комнаты в комнату, в то время, как Ирис-Неллия, словно азартный охотник всё больше входила в раж.
- Ой какое красивое платье! – воскликнула она, окончательно настигнув свою жертву и зажимая её в углу, - Удачный покрой, скрывает твои кривые ноги и тощий бюст. Только укоротить бы его немного не мешало.
Нелли с наслаждением рвала платье на мелкие кусочки.
- Сумасшедшая! Ты хоть знаешь: сколько оно стоит?
- Ничего милочка, я тебе возмещу, я богата. Я тебе так возмещу, что платье тебе во век не понадобится. Будешь по гроб жизни носить паранджу, - Нелли впилась в тело жертвы острыми когтями.
- Мамочка родная! – вновь возгласила Класана.
- Это ещё не всё! Икорочки хочешь покушать, баронесса? Так на тебе, покушай (герцогиня размазала названное блюдо по лицу баронессы, схватив его вместе с вазочкой со стола). А теперь попробуй шампанского! (Она, отломив горлышко, вылила содержимое бутылки на голову сопернице). Но это ещё не все удовольствия. Пойдём-ка теперь на ложе любви, там-то я тебя и придушу окончательно.
- Помогите!!! – вопила дочь спикера.
На её призыв никто не откликнулся.
С камер слежения по монитору, установленному в комнате охраны, наблюдали эту сцену, помимо охранников, портье и две горничные.
- А ну, подвинься и не загораживай экран! – сделали замечание наблюдатели одной из женщин, так как никто не хотели пропустить ничего из этого потрясающего зрелища.
- Смотри! Смотри!… Батюшки святы! Ведь знатные же дамы, а дерутся, как две шлюхи из портового борделя! – воскликнула присоединившаяся к компании толстая повариха.
- Ничего ты не понимаешь, детка, - с видом знатока заявил портье. Шлюхам до дам далековато. У дам одни когти только словно сабли. Зря что ли они по три часа в день делают маникюр!
продолжение следует