Илья Петрович стоял на террасе курил трубку. Надо бы бросить это баловство, не молод уже, да и сердце стало давать о себе знать, пора подумать и о здоровье. Дурная привычка - корил он себя.
Повертев в руках трубку, положил её на плетёный столик.
Утро выдалось прекрасным. Сад, когда – то посаженный ещё его дедом, был величествен. Каких только деревьев в нём не было; дубы и кедры, липы и сосны, грецкие орехи и алыча. Садом любили заниматься все в семье – это было радостное занятие.
К тому же кроме материальных благ, сад давал ещё и здоровье не только физическое, но и духовное.
Заслуга деда была в том, что он собрал прекрасную библиотеку о растениях мира, и не навязчиво с любовью сумел привить всем своим детям и внукам, желание заниматься садоводством и пчеловодством. Сам Илья Петрович служил в военном министерстве, при дворе батюшки государя. В 1854 году, получив отставку по возрасту. Вернулся в свое родное поместье на Черниговщине. Младший его сын Трифон, назван был в честь прадеда, он стал хорошим помощником в родовом имении. Поместье было небольшим, всего тридцать дворов крестьянских.
Крестьяне жили большими семьями, работая в садах, полях, занимаясь скотоводством. И дед, и прадед, работали на этой земле вместе со своими крепостными крестьянами, которые не имели своих земельных наделов, и числились как дворовые крестьяне.
Поля были засеянные пшеницей, ячменём, просом, мужики не имели жалоб на молодого барина.
Весь род Желобецких был сильный физически, да и умом Бог не обидел.
Вот и сын Трифон, без малого два метра ростом, косая сажень в плечах, а ведь ещё совсем молод. Пожалуй, возмужав, посильнее прадеда своего будет. Легко, и вольно дышалось на родине, казалось, что жизнь как-то по особенному благоволила к Илье Петровичу.
Как хорошо, что нашел в себе силы уйти в отставку. Отказался от новой должности предложенной в управлении государственным имуществом в губерниях. Вспомнились споры о создании специального министерства и справедливой администрации для управления свободными крестьянами.
Нет, пусть уже молодые поработают над всеми этими нововведениями. Устал, достаточно потрудился во благо Отечества, пора на покой. Но всё же, до чего хорошо в родных местах, душа поёт, счастьем переполнена грудь. Теперь надо подумать о женитьбе сына, заняться балами да смотринами, вот управимся с жатвой, молотьбой, да и погуляем на свадебке.
Даже боязно, за что Господь так милостив ко мне?- размышлял Илья Петрович над своей жизнью. Его мысли прервались, от еле слышного смеха и чьего то возбужденного шепота, он нарочито громко кашлянул, проговорил: «Кто это там в саду?»
Смех затих, послышались быстро убегающие шаги. Улыбнувшись, Илья Петрович подумал: «Да, молодость имеет свои преимущества, сколько в ней таится силы, можно вот так гулять до утра, и без устали начинать новый день».
Нет, что-то наступающее утро выдалось несколько прохладным, кутаясь в бархатный халат, Илья Петрович вернулся в дом.
Ближе к обеду пришел посыльный от соседа и старинного друга семьи, генерала в отставке Платона Денисовича Остапенко, с приглашением на завтра, к ужину.
Написав ответное послание с благодарностью и решительным намерением повидаться со старым другом и соседом, Илья Петрович передал посыльному ответное письмо. А пока, решил проверить, как обстоят канцелярские дела в усадьбе.
Супруга Анна Михайловна с великой гордостью за своего младшего сына рассказывала и показывала все отчеты, расчеты, о посевах озимых, о привесе молодняка, торговые сделки, расчеты по прибылям, планы на будущий год.
В поместье была открыта своя лечебница, и ветеринарный пункт.
Для Ильи Петровича эта новость была приятной неожиданностью. Конечно не без подсказки Якова Илларионовича,умелого управляющего поместьем, да и самой Анны Михайловны, дела имеют столь блистательный порядок.
Как же мой отец был прав, когда настоятельно рекомендовал жениться, именно на Анне. Наверное, возраст и понимание жизни, да и мудрость житейская, даёт это право родителям, чтобы дети поступали по их воле. Родители свято помнили о том, что именно они являются для детей как бы ставленниками Бога на земле. Дети принимали этот довод, ослушаться родительского совета, или не приведи Господь, начать важное дело без родительского благословения считалось большим грехом. По крайней мере, такое правило было заведено в семье Желобецких.
За всю жизнь Анна не дала Илье Петровичу повода усомниться в правильности его выбора. Умница, добра и строга одновременно, на лице всегда светлая улыбка. Вспомнилось, когда ждали появления на свет первенца Николая. Крестьяне, узнали о тяжёлых родах все как один пришли в маленькую домовую церквушку и молились о молодой хозяйке. Чистыми сердечными помыслами несли они свои молитвы Богу. Уж больно полюбилась простым крестьянам молодая барыня. Врач смог приехать лишь к следующему утру, задержала срочная операция.
Взаимопонимание и нежная любовь, вот что является тем великим счастьем, которым бредим мы все, живя на этой земле.
У меня всего этого в избытке, живи и радуйся. Неустанно хвалу Господу, посылаю, за все милости Его ко мне и моему семейству.- Илья Петрович склонив голову трижды произнёс Алилуя, Алилуя , Алилуя.
После завтрака, Илья Петрович сел на своего вороного коня и поехал с сыном Трифоном осматривать посевы.
В посёлке женщины варили повидло, компоты, по всей округе разливался сладковатый фруктовый запах, излишки продавали в город по договорам, которые заключались заранее. Все было, по-хозяйски продумано.
Урожайный год выдался: и кукуруза, и свекла, и картофель, лен, пшеница. Всего уродила матушка - земля вдоволь. Дело казалось бы за малым, собрать урожай, да привести всё в порядок до дождей. Сердечные боли Ильи Петровича сами по себе ушли. Вот что значит, родная земля - поистине лучшая лечебница. Умиротворённо думал Илья Петрович.
- Ну что сын, есть на примете дивчина?- спросил Илья Петрович сына. Трифон отвел в сторону, свои красивые синие как летнее небо глаза и, - промолчал.
- Пришло время женить тебя сын. Трифон подняв руку указал на тучу, быстро надвигающуюся с севера и произнёс: - Отец, похоже, дождь застанет нас в поле, надо бы успеть до дождя домой.
-Ну что ж, надо, так поспешим, но подумать о женитьбе тебе не мешает, -продолжил начатый разговор Илья Петрович.
Пришпорив коней, отец и сын успели таки добраться до своей усадьбы. Дождь крупными каплями посыпал на землю. Конюх Кузьма взял лошадей за поводья повел под навес. Илья Петрович присел в кресло на террасе, какое-то странное чувство, не давало покоя.
Конечно, я как отец мало времени уделял младшему сыну, есть такой грех - думал он. Но мы с сыном всегда понимали друг друга. Неужели у него есть девушка, о которой он предпочитает пока молчать?
Странно, почему? Нет, решительно надо поговорить с Анной. Что ещё за тайны от отца?
Дождик закончился так же внезапно, как и начался, в успокоенном после дождя воздухе сразу же разлился душистый аромат луговых трав.
Илья Петрович увидел подошедшего к беседке конюха Кузьму.
-Ты что-то хотел спросить, Кузьма?
-Да, барин, поясните мне, вот тут в округе появились какие-то, люди-вербовщики, вербуют наших поселян в далекие края, говорят, что и земли там не меряно, да вся гладкая, прямо как стол и нет там ни оброков, ни пошлин. Живи в свое удовольствие. «Вот пожалуйте, и сюда докатился звон реформ», - подумал Илья Петрович.
-А что Кузьма Иванович, давай, начнем с тебя.
Дам тебе удел земли, лошадь, корову с приплодом, станешь самостоятельным хозяином. Кузьма почесал затылок, подумав, сказал: «Нет, барин, умишка-то у меня маловато. Да и годы не те, меня все устраивает в моей жизни, но, а эти вербовщики еще, наколют тут дров.
- Так ведь на все воля Божья, Кузьма, ты это знаешь не хуже меня. Потерпим?.
- Потерпеть –то оно можно. Медленно проговорил Кузьма. Вы Илья Петрович, простите великодушно, но я не могу не сказать.
-Говори, что у тебя ещё, какие новости?
- Да вот ваш сынок, ночи напролет с дворовой девкой Пелагеей в саду на качелях проводят, нехорошо это, да и как бы чего не вышло.
Девка – то она не плоха, да вот только не ровня ему. Выпороть бы её, чтобы знала своё место. Простите меня Илья Петрович, не мне вам советы давать, Кузьма поклонился. При слове выпороть, Илья Петрович вздрогнул, зябко повел плечами. Вспомнилось ему, как будучи семилетним ребёнком стал он невольным свидетелем, порки одного из крестьян, Прокла , который променял годовалого жеребенка на бутыль горилки. Тогда Илья выбежав из-за кустов, где со старшими братьями играл в прятки, зубами вцепился в руку отца защищая Прокла, за что и сам получил той же плетью по спине. После того случая провел Илья три дня в горячке. А чуть позже невольно стал свидетелем разговора деда с его отцом. Дед был старенький, говорил тихо. Он укорял отца, говоря ему: «Зачем же ты сын показал свою слабость, перед простым людом, ведь наказать человека можно трудом, или наоборот, отобрав у него любимое дело. Именно так испокон века поступали наши предки. Ведь для человека, всего несноснее жить в этом свете, бесполезно.
А Прокл, отлично рисует, ты же сам снабжаешь его красками, и холст отмеряешь, в каждой избе его картина есть. Вот и у нас в гостиной наше имение его умелой рукой запечатлено, да так что знатные вельможи любуются, глаз отвести не могут.
Унизить, принародно, того, кто от тебя, так или иначе, зависим, не гоже. Господь поставил тебя над людьми, чтобы ты им помогал познавать мир, помогал бы в немощах их. Это порка была тебе, а уж совсем не Проклу, ты показал перед простым людом, бессилие своё. Теперь хорошенько подумай, чего ты ждёшь от них: страха? Повиновения?, или уважения.
Уважают за ум. За простоту, а это труднее всего на свете. Это есть крайний предел опытности и последнее усилие гения. Да и я пока ещё жив, мог бы у меня совета спросить, если лень тебе почитать родовые книги. А в них много полезного можно найти, ведь управлять людьми - это, целая наука. Дедушка говорил всегда спокойно, и нас учил, что сила мужчины в спокойствии, тогда мне показалось, что отец плачет. Ты сильный Пётр, справишься, я всегда верил и верю в тебя сын. Одно всегда помни:
- забота о людях вверенных тебе, наполняет жизнь глубочайшим смыслом и значением. Жизнь, не освященная чувством долга, не имеет ни какой цены.
Если хочешь править спокойно, то охранит тебя от всех невзгод, лишь всеобщая любовь, там, где она есть, не понадобятся ни сабли, ни мечи, ни розги. Вот о чем должны быть заботы твои, мой сын. Жизнь Богом нам дана для дел добрых. Родовая книга содержит этот разговор, отца и сына. С того дня порки были отменены и всегда всё решалось миром.
-«Простите меня Илья Петрович, я уж пойду.
- Глядя, на ушедшего в раздумья барина,
- проговорил конюх.
-Да-да, иди, Кузьма, если что узришь не ладное, так сообщай, не стесняясь.
- Хорошо барин, поклонившись в пояс, Кузьма ушёл.
Так вот почему потупил очи сын, когда спросил его о дивчине.- подумал Илья Петрович. Ничего это пройдет. В его годы, да не пошалить.
Так-то оно и нездоровьем может обернуться. А поговорить на чистоту, непременно надо. Вечером сидя на террасе всей семьей за чашкой душистого чая, Илья Петрович спросил сына:
- А что сын, хороша девка- Пелагея? Трифон весь напрягся, покраснел, громко выдохнул, вместо ответа спросил:
- Отец, так ты что уже обо всем знаешь?, и кто это тебе уже успел доложить?
-Знаешь, сын, просто в утренней тишине голоса хорошо слышны. Вышел подышать на террасу, вот и заметил, кое - что в саду.
- Так был же туман!
-Не переживай, так сын, все мы были молоды.
-У меня все иначе, отец - с серьёзным видом проговорил Трифон.
- Я люблю Пелагею.
-Люби, да блюди свой круг, больше положенного не требуй. Строго произнёс Илья Петрович. Кстати на завтра мы приглашены на ужин, поедем знакомиться с достойными барышнями. Вон какой богатырь вырос, пора и о сватовстве подумать.
-Отец! Ты, должно быть, не понял меня. Я люблю Пелагею и женюсь только на ней!
- Хочешь осрамить наш род? Так знай, Трифон, позора я не потерплю!
- Твердым голосом ответил Илья Петрович.
- Отец ! Да какой же это позор, я просто хочу жениться по любви.
- А что такое любовь?- это мечта, за которой мы гоняемся всю жизнь.
Любовь должна иметь свои проявления. А это, прежде всего любовь и уважение к тому, кто дал тебе эту жизнь, только после этого Господь даст тебе, за твою первую преданную любовь к Господу и ближним своим, любовь человека, который будет любить тебя.
Что потупил взгляд? Трудно это понять?
- Иди, подумай, а позже и поговорим, будет ещё время.
- Хорошо, отец! Поговорим. «Ох, до чего же упрям младшенький сынок»- подумал Илья Петрович.
Рано утром следующего дня, едва постучавшись, в кабинет, почти вбежал Кузьма, запыхавшись, доложил: « Барин Илья Петрович! Сбежали, сынок ваш и Пелагея, на двух конях, говорят, что видели их меж переселенцев» Илья Петрович побледнел, положил руку на сердце, и тихо произнёс: «Вернуть, во чтобы-то не стало, вернуть! Доставить ко мне, в этот кабинет» Он подошёл к иконе Спасителя и стал молиться. Через два часа Трифон опустив голову стоял в кабинете у отца.
Илья Петрович был бледен, но говорил он, чётко внешне он казался совершенно спокойным.
-На все воля Господа!- проговорил он, опускаясь в большое кожаное кресло у окна, пристально посмотрел на сына.
Трифон не опустил, и не отвёл своего взгляда. Помолчав некоторое время, Илья Петрович спросил:
- Что ж это ты, сын, словно вор бежишь с родного подворья.
Неужели мы с матерью в этом мире, так мало для тебя значим? Трифон хотел что-то в ответ сказать, но отец строгим голосом продолжил.
Сейчас ты выслушаешь меня и хорошенько всё запомнишь. Другого времени, как видно уже не будет. Более мы с тобою не увидимся.
Это не ты сын убегаешь - это мы с твоею матерью тебя отпускаем. Каково это для нас стариков, ты непременно поймёшь, но гораздо позже. Мы дали тебе жизнь и сейчас дадим тебе для жизни в новом краю много всего необходимого, чтобы вы могли начать достойно жизнь в тех далеких степях.
С тобой поедут ещё две молодых семьи из нашей деревни. Живи, только так, как Бог нам велит. Ты умён, наука – это клад, учёный, знающий человек, никогда не пропадет. Хорошенько запоминай, что тебе скажу – ты, не разбогатеешь в тех чужих для тебя краях. Будут у тебя дети, но эту горькую чашу, что ты налил нам с матерью, будешь пить и ты на старости лет своих. Чаша непослушания, вернётся к тебе, но знай, что ты и только ты, повинен в том, что влил её в род наш. Жить будешь намного дольше меня. А теперь ступай, собирайся в дорогу, матушка уже отдала все приказы.
Уезжайте достойно, не забывай свой род. Трифон упал на колени перед отцом: « Спаси тебя Бог! Отец! Я всегда любил и люблю тебя!»- сдавленно проговорил Трифон. Илья Петрович усмехнулся и грустно подумал: «Всю твою любовь к нам, твоим родителям, затмила Пелагея. Что ж, каждый делает свой выбор».
- Тяжело мне сын, но я всё тебе прощаю, и благословляю тебя и твою Пелагею
На отъезд
- спокойно сказал Илья Петрович. Трифону хотелось кричать от радости, и вовсе не хотелось думать над словами, которые с таким трудом давались отцу. Скорее хотелось бежать к Пелагеюшке, обрадовать её прижать к себе.
Сердце казалось, не выдержит, выпрыгнет из груди от счастья. Шесть подвод нагруженных всяким скарбом, и одна кибитка.
Ранним утром следующего дня, двинулись из подворья. На одной из подвод лежало несколько мешков с сухофруктами, орехами, медом, мукой. Трифон возмущался: «Зачем нам эти сухофрукты, не люблю я их». На что Кузьма засмеялся и сказал: - это запах твоей Родины. Там на чужбине, полюбишь именно этот запах. Тюки с мануфактурой, бороны, сохи, семена разные, шубы из овчины, сколько всего.
Пригласили священника, прочитаны молитвы, все отъезжающие, Благословились. Поехали! С Богом!
Через три версты, обоз догнал Кузьма, верхом на коне. Передал твёрдый свёрток, просил подальше и получше спрятать, по приезде на место открыть - так барыня - Анна Михайловна повелела.
Трифон вдруг вспомнил осунувшееся заплаканное, лицо матери, рядом с отцом, который старался держаться весело и непринужденно. Как только подводы тронулись, родители со священником вошли в домовую церковь на молебен. Илья Петрович через две недели после отъезда сына скончался от сердечного приступа. Анна Михайловна раздав землю крестьянам, узаконив все формальности, уехала к среднему сыну, в Минск.
Пережила она своего супруга только на полгода, похоронили её рядом с мужем. Трифону Ильичу станет это известно, лишь через несколько лет.
Новая земля
Без малого через месяц, обозы с переселенцами, добрались до места Действительно поля ровные как стол, не соврали вербовщики, но на сотни километров нет ни живой души, редко где растет дерево.
Переселенцев встретил отряд казаков, охраняющие рубежи Российской империи. Рассказали о климате, о нравах местных жителей, которых пока еще ни кто не видел. Решено было обосноваться, новой деревней на берегу мелководной речушки не далеко от степного казацкого поста под названием Атбасар. Главный стройматериал в этих краях был саман, глины да степной травы, бутового камня здесь было достаточно.
На собрании решили, кто будет пахать зябь, кто делать саман и займется строительством. Глядя на красное закатное степное солнце. Трифон взял свёрток, который передал ему Кузьма при отъезде от родного поместья.
Присев на крутой берег реки, осторожно развязал широкую красную ленточку. Наверху лежала Библия, которая передается из рода в род, младшему из сыновей, ниже шкатулка, в которой лежало двенадцать золотых монет, из семейной коллекции отца. Эти монеты были его гордостью, каждая монета имела свою историю. Снизу лежало письмо написано рукой отца.
« Да благослови тебя Господь! Мой сын Трифон Ильич. Монеты эти на тот случай, если будет очень трудно, маминым почерком дописано: «Пусть Господь хранит тебя и твою Пелагею от всех невзгод». Запах маминых духов. Трифон неожиданно для себя заплакал, приложив Библию к своему лицу.
Он вдруг физически почувствовал всю ту невыносимую боль и тяжесть, что должно быть чувствовали его мать и отец при расставании с ним.
Осень выдалась на редкость теплой. Временно вырыли землянки. Освободили повозки. Начиналась новая, как оказалось, очень не лёгкая жизнь в чужом и неведомом краю с тяжёлым резким климатом.
А История преподносила все новые и новые сюрпризы, до далеких степей Казахстана докатилось эхо войны с Германией.
Переворот, революция. Отречение Батюшки царя от власти, а значит и от своего непокорного объятого революцией народа. Всё в жизни шло своим чередом. У Трифона с Пелагеей родилось пять дочерей и два сына Петр и Николай.
Между братьями Петром и Николаем была разница в возрасте, в 20 лет.
Оба брата были высокого роста. Петр Трифонович несколько полноват, работал председателем созданного колхоза, имел семью, пятерых детей. Николай 18лет, худощавый похож больше на отца, с добрым ласковым нравом, но с повышенным чувством самолюбия, вступил в комсомол, чем очень опечалил своего семидесятилетнего отца.
Он сам, ни в какие партии не вступал и сыновьям не советовал. Трифон Ильич с Пелагеей мечтали дожить свой век, как и положено с младшим сыном Николаем. Дочери все были замужем. Жили хорошо, были уважаемы и в своих семьях и в селе.
Однажды Николай выехал на комсомольский слёт в соседний Балкашинский район. С того времени его, как будто подменили. До родителей дошли слухи, что влюбился он в какую-то краснокосыночницу, были в те годы такие деловые, всезнающие молодые комсомолки, которые смело не задумываясь брали на свои хрупкие девичьи плечи, правление государством и людьми. Зачастую не имея ни малейшего понятия о том, как это делается.
Петр Трифонович пытался на правах старшего повлиять на выбор брата поговорить. Всё было бесполезно. Долго не думая Николай просто сбежал к своей ненаглядной комсомолке. Не задумываясь, не слушая родителей, ни загадывая о своей судьбе.
Трифон Ильич, попросил старшего сына Петра, не искать встреч с братом. Вдруг как-то отчетливо вспомнились ему слова отца Ильи Петровича, которые он ему сказал, когда он со своей избранницей покидал свою усадьбу на черниговщине. Пророческими оказались те слова.
В действительности чаша непослушания оставленная им когда-то, своим престарелым родителям, вернулась к нему. «Господи! Прости, и помилуй моего Николая! Со стоном в голосе произнес Трифон Ильич, глядя в таинственную небесную высь». Правда, что горе не ходит в одиночку. У старшего сына Петра Трифоновича, вскоре заболела и умерла, жена Степанида от «сибирской язвы». Оставив ему пятерых детей, младшему из которых Петру было 11месяцев. Петр Трифонович, забрал родителей к себе. Тем временем его назначают председателем Атбасарского райпотребсоюза и семья переезжает в город Атбасар, квартиру ему дают В двухэтажной конторе райпотребсоюза, на первом этаже. И как рассказывает, моя мама( внучка Трифона Ильича) Екатерина Петровна. Жили все в двух больших комнатах, дальше коридор, кладовка и большой двор. Хозяйство перевезли с собой из села Парчёвка. Надо сказать, что кроме овец .коровы и свиней, у дедушки Трифона очень хорошо водились гуси, просто непомерно большие стада гусей. Которые его понимали и слушали, благо речка была рядом, и мы внуки и внучки с дедом целыми днями пропадали на реке Жабайке - рассказывает мама, вспоминая свое сиротское детство.
Дедушка Трифон нам много рассказывал о земле, о деревьях, о цветах, часто рассказывал евангельские притчи. Но мы дети не всегда все понимали, а просто жили, радовались жизни, и любили своего старенького и очень умелого дедушку. Все он умел и корзинки плести, и дудочки нам вырежет, и играть научит, покажет какие корни можно кушать, а какие Боже упаси.
В семье всегда хранилось молчание о младшем сыне дедушки Трифона, Николае. Отец после нескольких лет вдовства, по настоянию своей старенькой матери, женился на молоденькой женщине. Которая сиротам дала вволю познать, что это такое настоящая мачеха.
«Да я её не виню»- говорит моя мама Екатерина Петровна, -она была молода, ей мы были обузой. А тут у неё свои дети народились ещё трое, все выросли. Слава Богу, ни кто не стал калекой.
Дедушка Трифон однажды гнал стадо гусей домой, упал и умер прямо на дороге, гуси сели вокруг него большим кругом, и никого не подпускали к деду, пока не пришла бабушка Пелагея, только тогда гуси встали и пошли на подворье. Пелагея пережила Трифона на десять лет.
Встреча
Спустя много лет, я правнучка Трифона Ильича, работая в районной типографии главным бухгалтером, читаю очередной номер газеты к дню Победы. В ней напечатана статья о моем отце - фронтовике, Муранец Петре Антоновиче, такие приятные подробности о любви отца к моей маме Желобецкой Екатерине Петровне. Через неделю, после выпуска газеты, заходит ко мне редактор нашей районной газеты, Исабекова Бахыт Зейитдиновна и говорит: «Галина Петровна, у меня в кабинете, вас ожидает ваша тётя, Тамара Николаевна Желобецкая».
Вот так сюрприз! С волнением вхожу в кабинет, вспоминая мамины рассказы, что где - есть ещё родня по линии её отца, ей всю жизнь не хватало родственного общения.
Сразу после Великой отечественной войны, мамины родители, Пётр Трифонович, все её братья и сестры выехали на Украину в Донецкую область. Вхожу в кабинет редактора, мне навстречу, встала высокая довольно худощавая женщина с голубыми серьезными глазами, я подошла к ней обняла.
Поблагодарив, Бахыт Зейитдиновну, повела тётю в свой кабинет. Набрала номер маминого телефона, сообщила ей приятную новость. Мама просит, сейчас же приезжайте, буду ждать.
Долгожданная встреча, была очень теплой, я смотрела на двух с первого взгляда непохожих двоюродных сестер, совсем стареньких и думала о превратностях жизни. Обе волнуясь, рассказывали о себе, о своём детстве, о детях, внуках , правнуках.
А я думала, о том, какие они разные, и по судьбе и по жизни.
Отец Тамары Николаевны погиб на фронте в 1941году, столь велика была его обида на родных, не принявших его выбор, что, даже уезжая на фронт он не сообщил об отъезде и не попрощался с родителями.
Оказывается, что после Великой войны мой дед Петр Трифонович всё-таки разыскал семью брата приезжал к ним в Балкашино, рассказывает Тамара Николаевна, она помнит даже какие он подарки им с сестрой подарил и что приезжал на подводе сам был огромный в большущем овечьем тулупе). Выйдя замуж, Тамара Николаевна переехала с сестрой и матерью в Атбасар. Ирония судьбы. Прожили всю жизнь рядом не зная друг о друге ничего, если бы не упоминание .корреспондентом А А Кулёвым девичьей фамилии мамы в статье о дне победы, так бы и ушли сёстры из этой жизни, не узнав друг друга, и еще мне подумалось: «Верно у этих двух сестёр добрые сердца и светлая память, о своих родных, поэтому Господь послал им эту встречу, на переходе в мир иной»
А о том, что утрачено, горевать бесполезно ведь жизненные дороги безвозвратны.