Наконец, считай, через месяц со дня отъезда из дома, получил Петька место на койке, вроде теперь-то уж постоянное, на все три года. Старшина повел Петьку вглубь казармы. Там, глядя на три крайние двухъярусные койки, сказал, что они – для вашего взвода, а сейчас надо получить постельное белье. «Снова начнется тягомотина с заправкой кроватей, посыплются наряды за не выровненные складки, подъем и отбой за сорок пять секунд, пока горит спичка в пальцах сержанта. В учебке он не ждал, пока огонь обожжет его пальцы…»
Петька представил себе старшину Воеводина, человека мягкого и в годах, который, скорее всего, дослуживал последний или предпоследний год до дембеля, с горящей спичкой во время отбоя. Пора бросать её, а он из жалости к молодым солдатам держит и держит огонек, обжигая кожу.
- Дежурный! – подал голос старшина. – Где твои дневальные? Почему не вижу уборки? Счас, проверю туалет…Шкуру спущу… - К старшине спокойно подошел сержант. Старшина кивнул на Петьку: - Ваш новый архаровец! Твой земляк.
Дежурил по артдивизиону сержант. Он спросил Петьку, мол, откуда, сказал, что сам он из Новоалтайска, а служит как раз в том же взводе, куда направили и Петьку. Хорошо, что есть земляк, да еще и твой командир, по имени Михаил Навалихин. Он тоже выпускник учебки, только артиллерийской. Отличникам при выпуске обычно дают сразу звание сержанта, а остальным младшего, так что Миша был там не из последних. Вскоре сменился у тумбочки дневальный, отстояв со штык – ножом на поясе четыре часа Он подошел к Петьке и Мише:
- Земляки? Ну-ну! – и протянул Петьке руку: - Семён. - добавил через паузу: - Амеличкин.
Он был далеко не щуплый, даже не поджарый, тульский русак, которого частенько звали «самоваром». Раз тульский, то всё ясно.
- Сегодня наших полнаряда по дивизиону, а еще двое дневальных – из батареи. Вообще-то, наш взвод, - Семен прищурился и поднял большой палец вверх, покачав его, – что надо!
Петька радовался, находясь среди таких простых людей: Горовой, Воеводин, Навалихин, Амеличкин. Они уже казались давно знакомыми Петьке. Не то, что роботы – сержанты в учебке. Как говаривал Петькин односельчанин: «Те, которые те – это не те, которые эти!»
Приковылял откуда-то еще один сержант. Походка у него была раскачивающаяся влево – вправо, согнутая невысокая фигура в короткой широкополой шинели напомнили Петьке Некрасовского отца-дровосека: «Отец слышишь - рубит, а я – отвожу!» Это был сержант Якушин, командир отделения связи, то есть, прямой командир Семёна. Выглядел он по сравнению со всеми староватым. «Что ты хочешь, коли двадцать восемь стукнуло?» - упредил он Петькино наблюдение. Кроме того, что он работал раньше на Горьковском автозаводе, оттуда же, с этого города родом, узнать о нем почти ничего не удалось. Чужая жизнь – потемки, а фонарика, поочередно освещающего его душу, у Якушина почему-то не было.
Перед ужином, закончив свои ремонтные дела, ввалилась в казарму ватага шоферов – водителей, без которых батарея – не батарея, а так… камень на дороге. Ни поднять, ни бросить. Пришли из парка, точнее – из автопарка. «Хорошая у меня служба! Каждый день в парк хожу!» - шутят они в письмах домой. Вместе с ними прибыли шоферы – водители двух ГАЗ-69. Один легковой ГАЗик возил Горового, другой – остальных по мере надобности. Водитель, который возил самого Горового – Муллаев Закария, из Татарстана, служил второй год. А так как среди двух шоферов он был старшим, то имел звание младшего сержанта.
- Видишь, какой взвод? – спросил Навалихин у Петьки. - Все – сержанты, послать куда подальше некого!
- А меня? – удивился вроде как Семен. - Ну и его в будущем, – кивнул он на Петьку, - он пока еще рядовой!
Второй водитель ГАЗика – рядовой Яршо Миша родом из-под Минска, простой деревенский парнишка, чихающий на всякую там субординацию и прочие армейские порядки. Как крутил руль-баранку в деревне своей под названием Ляды, Минской области, так и не заметив особой разницы, оказался в казарме. Был он среднего роста, частенько в мазутном комбинезоне, более похожий на тракториста, несмотря на наличие положенного рабочего комбинезона. По его лицу и рукам было видно, что лишний раз умыться для него – подвиг. За время, проведенное в Армии, Петька служил со многими белорусами, съел с ними не один бачок каши и ни один пуд соли, и все они были хорошими ребятами во всех отношениях.
Первый вечер был посвящен знакомству. Миша Навалихин начал:
- Семен у нас связист, а Петр будет дальномерщиком. Хороший у тебя чемодан есть, дембельский, килограммов на сорок!
- Вообще-то, я толкал 90 килограммов когда-то… во сне.
- Ну, тогда и мою рацию поносишь, – улыбнулся Семён.
- Ага! Счас!
Семен оказался добрейшим парнем. С виду нескладный, несобранный, он в нужный момент преображался. В нем дремала нерастраченная энергия. Хохотнет, как может, посмотрит хитрым изучающим взглядом… Как он сохранил свой кудрявый чуб? Ах да! Он же второй год начал служить. Уже не салага, но все-таки еще не «старик», а всего лишь «молодой.»
Миша Навалихин – командир отделения артразведки из трех человек, поначалу не лез в душу. Кто, что и о чем говорили – ему было не очень интересно. Его, как однополюсной магнит, отталкивало от начальства, потому на контакты с ними, как узнал Петька позже, он никогда не шел, выполняя лишь то, что положено и никак не больше. Старшину он замечал редко, а тому и придраться к Мише было не из-за чего. Также случайно Петька узнал, что его родители – это железнодорожная династия Навалихиных, которую знают не только в Новоалтайске, но и на всей Западносибирской магистрали.
- А я раз еду на тракторе, - вырвалось у Петьки при воспоминании «гражданки».
- А дальше ? – оживились слушатели.
- А-а! Я на своем Беларусе два раза… нет, три был вроде как в авариях. На боку два раза по льду проехал, да с тележкой с камнями слетал в кювет.
- Ух, ты! Так вот почему тебя турнули с танка! На боку они еще не могут кататься. Ты бы первый им показал… - Ха-ха-ха!
Назавтра, сломав весь график дежурств по кухне, одна из танковых рот опаздывала, возвращаясь с полигона. Она явно не успевала заменить предшественников, принять дежурство. По тревоге была поднята батарея, чтобы в срочном порядке принять наряд по кухне. Срочно прибыли старшина, комбат, Горовой… Личный состав батареи и взвода уже стоял в строю. Навскидку распределили кого – куда. В зал – накрывать столы и убирать, в посудомойку – крутить Терезу (пластинка с популярной певицей) – мыть, крутить посуду, в картофелечистку и так далее. Не успели Петьке найти место, как подполковник Горовой сказал старшине, указав на Петьку, не торопясь:
- Вот его… Оставить в расположении. Пусть он напишет список вечерней проверки. - И добавил: - Много новых, прибывшего пополнения, а мы проверить не можем! - Он покачал старым, видавшим виды, картонным листом испещренным фамилиями личного состава. Внизу, еле заметными, укороченными словами угадывались фамилии состава взвода управления начальника артиллерии.
Старшина батареи Иван Сергеич после ужина повел Петьку в маленькую комнатку канцелярии, где стоял стол и два стула. Нашел лист ватмана, ручку с плакатными перьями, тушь, линейку, карандаш - «Давай!» В списке оказалось десятка четыре батарейцев. Оказалось, что и в батарее есть свой взвод управления. Он был «свой», потому его редко выделяли отдельно. А вот Петькин взвод был приписан к батарее, а куда еще девать шесть человек? Все построения – в столовую, в баню, на работы, в наряды, подъем и отбой - батарейцы и управленцы выполняли вместе. Все эти тонкости Петька понял чуть позже, а пока писал – рисовал на листке ватмана список вечерней проверки. Закончить его удалось, когда часы показывали полночь. Все, кроме наряда, спали..
Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/08/26/901
*****
Фото из архива Ивана Чичинова.