В юности я работал продавцом в магазине на Греческой улице. Покупателей было немного и у меня имелось время для созерцания и раздумий – того, что теперь именуют медитацией. В советское время витрины делали из огромных листов толстого стекла, так что и улица и магазин были отлично видны друг другу, что давало мне возможность часами наблюдать за проходящими людьми, набравшись в итоге опыта физиономистики и человековедения.
Поэтому моё внимание мгновенно привлекла молодая пара, избравшая нашу тихую улицу местом своих романтических прогулок. Худенькая зеленоглазая блондинка и высокий шатен с дерзким синим взором поражали не какой-то особенной красотой, хотя, безусловно, были красивы, а выражением запредельного счастья на юных сияющих лицах. Такого сияния никогда не видел не только я – редкие прохожие неизменно оборачивались им вслед и после шли уже в задумчивости, размышляя, как такое возможно в нашем унылом мире. Не знаю, что молодые люди делали ночью – магазин вечером закрывался и я уходил домой, такой же задумчивый, как и все кто их видел, но не думаю, что ночь могла что-то прибавить к этому апофеозу счастья.
Проходили дни, месяцы, годы. Влюблённые так же шествовали мимо меня – юные, прекрасные и сияющие – и именно это рождало крепнущую уверенность в нереальности происходящего. Дело было даже не в вечной молодости – просто такое совершенное счастье не могло развиваться, отчего казалось застывшим, как картина или скульптура – нечто из мира искусства, слабо пересекающегося с нашей несовершенной действительностью.
Потом я уехал из города на много лет и жизнь закрутила меня в своём всегдашнем мучительном водовороте, но время от времени я вспоминал впечатавшуюся в память картину, думал об этих удивительных влюблённых – и в итоге понял: настоящие мужчина и женщина давным-давно пошли разными дорогами, возможно даже больше никогда не увидевшись, но рождённая ими любовь настолько сильна, что не дав им соединиться в жизни, живёт среди нас сама по себе, приняв облик их молодости, чтобы любой, кому дано увидеть её, задохнувшись на секунду от восхищения понял, что ЭТО и вправду есть.
Что до реальной пары, то родив и вытолкнув в небо свою любовь они, как отработанная ступень ракеты устало упали в нашу повседневную жизнь. Но в награду им даровано, случайно увидев друг друга в толпе или просто вспомнив, снова во всей полноте и силе пережить то, чем когда-то вместе дышали. Счастье бессмертно – и неправа пословица восторженных, но боязливо-практичных немцев: «Gluck und Glas – wie leicht bricht das!» (Счастье и стекло – как легко это бьётся!).
P. S. Компьютер не пропустил умляут в слове "Глюк".
2015.08.17