*******
Я очень люблю наш сад, у бабушки в деревне. Уже много лет прошло, как я бегала и гуляла по этому саду, уже нет там нашей груши с ранними ее плодами, очень сладкими и сочными, помню тот день, в моем детстве, как упало это большое стройное дерево мы собрались у него и я не понимала, как так, оно такое лежит живое, с зелеными листочками и даже груши успело для нас вырастить - и его больше не будет...
Нет уже и моих бабушки и дедушки, дедушка ушел в тот мир раньше, а бабушка пожила еще долго, и правнучку свою видела и за руку водила и о правнуке, что недавно родился, знала, немного нас не дождалась, чуть-чуть до лета не дожила и до своих восьмидесяти девяти лет...
Дедушка мой был пчеловодом и у него было много ульев, они тоже стояли в нашем саду, среди старых яблонь, вдоль которых, по тропиночке я и любила гулять.
Оттого, что в саду пчелы, вести себя надо там было спокойно, не бегать, не шуметь, не душиться духами.
В саду был шалаш. Сначала это был старый наш шалаш и самый необыкновенный, его сплел дедушка их ивовых прутьев, да, именно сплел, как корзины плетут. Корзины мой дедушка тоже, конечно, плел, в быту надо много корзин, и у нас были и большие, и маленькие, и совсем старые, но еще крепкие, и новые.
Правда, как я себя помню, дедушку за плетением корзин я не застала... Но пчеловодом его помню хорошо, всё моё детство, пока он жил на земле... Дедушка болел долго, а ушел тихо, отправив бабушку к соседям, будто что-то надобно ему, не хотел ей страдания свои высказывать, любил он бабушку, - она в молодости своей красавицей была, - и старше ее был на одиннадцать лет.
Детей они с ним много на свет народили, одиннадцать!
Двое в младости умерли, Бог забрал, как говорила моя бабушка, остальные выжили, вот сколько у меня дядей и тетей, но жизнь их сложилась по-разному, не у всех семья сложилась, не у всех детишки появились.
Я была вторая, у бабушки с дедушкой, из внучат, а как внучка-девочка, первая, наверное, их основная любовь к внукам мне досталась, да мы и чаще всех гостили летом "у бабушки".
Но я же про сад, но опять он, конечно, связан с моей бабушкой, и дедушка тут же рядом всегда трудился, высокий, сухощавый, крепкий, ходил тихо, не торопясь, но, как рассказывали и смеялись при этом мои дяди-тети, и ложкой по лбу им перепадало, за столом, если кто кого опередить хочет, да и на словцо был остр и пошутить любил, но с нами, внуками, свои такие умения не выказывал, а был таким добрым-добрым, каким он и был на самом деле.
А бабушка встанет утром и надо печку топить, кашу большой семье варить, почти до последних своих денечков она эту обязанность на себе оставила, только с годами не так часто, но побалует нас обязательно, даже пирогами, перед отъездом, а уж блинчики тонкие - "каравайцы", уж и подавно, раза два испечет, и ведь в печке!
А печку растопить надо, дрова бабушка по-хозяйски берегла и поэтому каждое утро, как печку топить, за хворостом в сад ходила с большой корзиной на плече, пока она еще легкая. И никому эту работу не доверяла - это ее работа! И коров отогнать от плетня, кстати калитка сада тоже была дедушкой сплетена, как же я всё это любила!
Проснемся мы рано-ранехонько, точнее сквозь сон еще глаза приоткроем, а это бабушка корзину, полную хворостом, опавшими в саду ветвями старыми, в дом втаскивает и возле печки ставит.
И вот тут как заснуть, особенно если спала я, позже уже, в чулане, что цветной ситцевой занавеской от печки отделен, смотришь, как бабушка огонь зажигает, как ухватом переставляет на нужные места огромные чугунные сковороды и сами чугуны, сначала, конечно, чугуны, а сковороды на них.
Валька, тетя наша молодая, на печи ворочается и спит дальше, тепло... Но вскоре вскочит - воду бабушке помочь принести.
Я, как просыпаюсь, сразу иду в сад, он полон таинства, тишины и благоухания и такой умиротворенности, что где такую еще сыскать, немного таких мест...
Я иду еще по росе, босиком, немного прохладно, но нежное тепло от земли и скоро оно будет явным, солнце ласково светит и греет лицо, плечи, чего касается быстрее всего. Оно уже осветило полсада, другая половина в тени и там роса еще большая и холодная.
Я подхожу к шалашу, войду внутрь, сейчас выспалась, а днем уж точно, я опять полежу на настиле с сеном и постели на нем, и буду просто смотреть, как солнце пробивается сквозь все эти щели плетения, а вот будет если дождик, то удивительно - ни одной капли внутрь шалаша не попадет.
Потом я подхожу к яблоне "корИш", еще этот сорт зовется "коричневый", эти яблоки рано поспевают, еще в июне, и яблоня каждым утром вновь роняет их, конечно и днем тоже, но утром мы их еще не успели собрать и вот тебе, сладкие, с красными полосатыми бочками, на выбор!
Эти яблоки любят и червячки, но мы с ними уже смирились, откусишь аккуратно и выбросишь этого червячка, а дальше он пусть сам, как хочет.
В саду, недалеко от шалаша, растут и молодые тогда сливы, стволы у них гладкие, а сами сливы поспевают уже ближе к осени, вот подходишь и всё глядишь на них, как они, не торопясь, синеют, и хочется их поторопить, а перед отъездом не выдержишь и сорвешь еще твердую, но красивую зелено-синюю сливку, одну, попробовать!
А еще на стволе этой сливы смола и она красивого бардово-коричнево-золотистого цвета и вкусная, если чуть попробовать, но много не надо, а чуть-чуть ведь хочется!
Возле этих слив я стояла, почему-то именно с ними, в минуты тихой грусти, порой еще и оттого, что пока не придумала, чем мне заняться.
Из огородных работ, - а в саду был огород, - нашей, детей, задачей было тогда собирать на картошке колорадских жуков, а бабушка тогда готовила, в награду нам, за ьтруд, каждому по паре печеньев и конфету, чем просто так не баловали.
В магазинах тогда было скупо, в деревне, многие продукты мы привозили с собой, но сладости, скромные, были и в магазине. Как мы тогда, ребятня, отстаивали огромные очереди за хлебом, это я потом, как-нибудь расскажу, а потом тащили эти тяжелые сумки /раз в неделю его привозили, в магазин, и сразу разбирали/, но тот запах хлеба, особенно когда его несли домой, непередаваем.
Конечно, пока несем, можно и горбушку отломить, разрешалось, в первый день, а потом уж по правилам - не баловаться с хлебом!
Черный хлеб, соль и большой кусочек сала, а рядом ножичек - это всегда лежало в столе, и нас научили, что если проголодались, подойди и отрежь кусочек.
Отрезала, до обеда еще достаточно, но далеко уже не надо от дома уходить, и конечно - в сад! Побродить, подумать, кругом оглянуться, себя ощутить, приподнять платьице и посмотреть, как ноги загорели - красиво, вот будет здорово, как в город приеду - буду потом перед зеркалом вертеться и узнавать себя, с загаром-то, да и любоваться! Можно и юбки короткие поносить, в самый раз!
А вот уже зовут, а я только до вишен дошла, сад-то огромный. У нас в деревне у всех почти сады огромные, так как дома расположены на окраине, кружком, даже хомутиком, - деревня так и называется, Хомут, - а за ними уж луга, где коровы пасутся, а после поля, а за ними, вдалеке - леса, с разных сторон, их несколько сразу видно, и поближе, и подальше.
Ладно, к вишням я потом подойду, их много разрослось и это должна быть отдельная прогулка, - люблю смотреть на их тонкие веточки-переплетение, ажур ветвей! Радостные деревья, вишни, не говоря о том, что зреют уже на них и маленькие вишеньки, и их много-много, как поспеют, их надо будет, основные, быстро собрать, а не успели - налетают в ночь, как расследуют место, дрозды и за эту ночь не оставят нам ни одной вишенки!
Мама уж зовет, кричит мне через весь сад и я ей в ответ громко стараюсь - что иду, иду, я слышу, ну сейчас, приду!
И возвращаюсь по тропинке, вдоль загороди, заросшей акацией, люблю эти кусты с нежными листьями, а потом "со свистульками"... А вот и рябина зреет, уж большая, как созреет, будем делать с сестренкой рябиновые бусы, зреет и куст орешника, тетя моя посадила, из леса росточек принесла, а вот уж разросся и на нем зеленеют орешки, надо подождать, не рвать их, покуда будут твердые, но я конечно, и раньше пробовала, они еще молочные...
А наступит юность и буду я в шалаше размышлять, в свой день рождения, в шестнадцать, о смысле жизни, а немного позже буду ходить по этой своей любимой тропинке сада, скучать о милом и писать стихи, или убегать сюда, чтобы вслух прочитать, не пряча слез радости, его письма, что приходят мне почти каждый день!
Люблю тебя, мой сад!!!
23.08.2015г.
*********