Закончилась веcенняя сессия. Я хотел провести отпуск на берегу Чёрного моря, но по институту разнеслась весть о том, что вводится трудовой семестр: нужно будет поехать на целину.
Казанский вокзал. Ребята и девочки отдельными кучками. Девочки возбуждены больше ребят: оживлённо разговаривают, нарочито радостно прощаются с родителями. Раздался сигнал отправления. Все кинулись к вагонам, которые качнулись и двинулись в далёкий путь.
Незаметно вползли сумерки в вагон. Ребята развязали котомки, образовались общие столы по признаку взаимной симпатии. На столах появилась домашняя пища и бутылка злодейки с зелёной наклейкой. На одной из остановок Павлик заглянул к девочкам.
- Шикарно живут! Общий стол соорудили из чемоданов, в баночках цветы, на стене вагона- зеркальце.
Мужик и есть мужик. Никто из вас даже веника в руки не взял!
- К чему всё это? Здесь вагон - всё временное.
- Вот, вот. В этом то и заключается принципиальная разница между мужчиной и женщиной. Женщина не позволит себе и минуты выглядеть неряшливо.
Поезд полз по бескрайним Оренбурским степям. Редкая жёсткая трава едва закрывала сероватую мало пригодную для земледелия землю. Вдоль железной дороги виднелась изъеженная пыльная грунтовая дорога. Кое-где стояли столбиками суслики, сложив по-бабьи передние лапки, тараща чёрные бусинки -глаза. Теперь с их степью произошло что-то непонятное. Весной её распахали. Суслику с трудом удалось выбраться из засыпанной норки. Вылез он из норки, а кругом ни травинки - вся степь разворочена тракторами. Совсем уж приуныли суслики, но пригрело солнышко, и степь преобразилась. Такое лакомство взошло, посеянное людьми, что только грызи и запасай на зиму. И сусличий народ потолстел и размножился.
Наконец, поезд прибыл на какую-то Богом забытую станцию. Раздалась команда руководителя экспедиции:
- Бойцы, вылезай! Не расходиться! Я отправляюсь на разведку!
Он пользовался военной терминологией, чтобы согласно инструкции привить романтизм ребятам. Все высыпали на насыпь. Как ни странно, но прибывших не ждали. После трёх часов пререканий, звонков из местного центра ребят погрузили на старенькие грузовики и повезли в степь. Дорога, покрытая первозданной пылью, легко рассекалась шинами, и по всем законам физики пыль взмывала в голубое небо. Ребята стали похожими на мукомолов после трудового дня. Казалось, этому путешествию не будет конца, но вот на горизонте показались какие-то строения.
- Впереди деревня! Ура!- закричал Павлик также радостно, как моряк Колумба, который первый заметил землю.
- Присмотритесь, это же склепы, казахское кладбище, - заметил Женька.
Но в потверждение слов Павки грузовики, подъехав к глинобитному строению, остановились. Ребята спрыгнули с грузовиков, подняв облако пыли. Девочки суетливо поглядывали по сторонам, но кругом была ровная степь.
- Сейчас найдём туалет. Я пошел искать местное начальство, - заявил командир нашего отряда.
Он ушел и вскоре вернулся с каким-то казахом: -“Девочки идут с товарищем Ишинбаевым, а ребята со мной, будем занимать этот дом на холме.”
Толкая и перегоняя друг друга, ребята бросились к большому саманному сараю, который был уставлен раскладушками- кроватями.
-Главное, Леня, занимай койку не у входа, - посоветовал мне Женька.
Понемногу все успокоились и вышли на свежий воздух. Лучи красноватого вечернего солнца окрасили степь в розовые тона, тени удлинились, надвигалась ночная темень. Вечер в степи. Костёр. Вместо дров: чадящий кизяк, сухая трава, степной ковыль, вспыхивающий, как порох. Тёмное, космической черноты небо. Звёзды крупные, чистые, яркие. Звон гитары. Затейник песен-Павлик. Песни туристские.
..
Каким обедом нас кормили в Хосте!
Пять грамм биточки, пять грамм биточки.
И в результате выступили кости
На пятой точке, на пятой точке...
...Колумб Америку открыл
Для нас страну совсем чужую.
Зря он не открыл на нашей улице пивную...
Второй час ночи. Подбирается зевота. Павлик умоляет: ребята идёмте спать! Но его не отпускают!
Утром после завтрака наш командир собрал ребят около спальни: саманного здания.
- Кто хочет работать на каменоломнях? Надо заготовить камень под фундамент будущих домов.
Такое предложение испугало. Вспомнились каторжники из романа Виктора Гюго. Вперёд вышел Павлик. Девочки посмотрели на него с восхищением.
- Давай и мы рискнём, -толкнул Женька меня.
- Пошли, -согласился я, - Бог не выдаст и свинья не съест!
- Храбрецы, берите ломы и идите с местным жителем - Володей. Он покажет вам место работы. Я назначаю его старшим Вашей группы, - объявил наш командир.
Ребята отправились в степь. Они шли по тропинке, которая вилась вдоль оврага, заросшего тростником. По дну оврага струилась маленькая речка. Солнце разогнало утренний туман, испарило росу с травы и жгло немилосердно.
- Смотри, -сказал Павлик, показывая на небо, - соколы высматривают добычу. Я взглянул на небо и увидел чёрную точку, делавшую плавные круги в белесом небе.
- Это орлы, степные орлы, - поправил Павлика Володя.
- Уж не нас ли они высматривают, как добычу. Им там сверху всё едино: человек или овца, - пронеслось в моей голове.
- Пришли, -объявил Володя и сбросил лом с плеча.
Заметив в речке огромные валуны, я решил, что их надо раскалывать. В месте, где ребята остановились, речка широко разлилась и её слабые струйки тонким слоем покрывали плоские плиты, разбросанные по ее руслу.
- А пить эту воду можно? - осторожно осведомился Женя.
- Пей, да не хмелей, работы много, - сострил Володя, сощурив свои узкие глаза, поправив маленький топорик, заткнутый за пояс.
- Зачем ему топор, да и похож он на хунхуза, -с тревогой подумал я.
- Володя, откуда Вы прибыли на целину? – спросил я осторожно.
- Из Китая. Работали там на железной дороге КВЖД, а в1955 году уволили нас, дорогу передали Китаю, а нас привезли сюда в степь. Огляделись: кругом голо, казахские юрты, вырыли колодец, грязь, скука, еды нет, вина нет. Наступила зима. Съездили мы в райцентр, напомнили о себе.Там даже не знали, что мы голодаем и вообще существуем. Купили водку. Когда водка есть, то что еще надо русскому человеку, имеющему диплом политехника Харбинского института. Я думал, что Родине нужны мои знания. А она занята компаниями. Сначала была электрофикация, потом коллективизация, в 1937 году кадровая революция, после смерти Хозяина- кукурузофикация, химизация, мелиорация и теперь целинизация, а надо провести капитализацию и чем быстрее, тем лучше.
- Начнём, что ли? - предложил я, чтобы остановить разговор на политическую тему.
- Полежи еще немного, успеешь намаяться, вон аксакал идёт, - заметил Володя.
- Ай, ай! Моя говорила: - “не бойся! Это не “зелёная лошадь” бродит по степи”, - еще издали приветливо заговорил казах.
- Ай, дура баба! Схватила чувяки и в степь прятаться. Ха, ха!
- Какая “зелёная лошадь”? От кого надо было прятаться? - недоумевал я.
- Моя баба бежать. Я сразу говорил: - это хoлос человек идёт, а баба не верит!
Володя презрительно сплюнул: -“Тут по степи всякий народ бродит. Ну и грабят, насилуют.
Здесь степь и законы здесь степные. Бывают уголовники по степи долго кружат прежде, чем рискнут появиться в городе. Иногда угоняют какую нибудь бабу с собой для использования и мяса. Поджарят на костре и так обгладают кости, что потом ни дети, ни муж не опознают". Аксакал тем временем, убедившись в своей правоте, поплёлся домой звать из укрытия свою дочь и жену.
- Повалялись и будет, - скомандовал Володя. Я вскочил и изо всех сил ударил по валуну. Лом жалобно звякнул и отскочил, не оставив следа на камне.
- Плетью обуха не перешибёшь, - заявил Володя и ловким движением вбил лом в расщелину плоского камня, вывернув его из своего гнезда.
- Собирайте плоские камни, а валуны не трогайте, - пояснил он задачу.
- А много ли надо камней? - спросил Женя.
- По три кубометра на человека в день!
- Так быстро станешь горбатым. Ребята, а что если эти огромные валуны забросать мелкими камнями. Тогда мы выполним норму. Камни будут увозить на строительство, когда мы уже отcюда уедем!
Такое решение понравилось всем и теперь дневная норма не пугала ребят. Они её выполнили за два-три часа.
Как-то вечером Павлик заявил: -"Совсем дикарями мы стали, почему не проведать нам девочек?"
Девочки жили в саманном домике на холме. Я шел к домику неуверенно: как
объяснить причину визита, почему не приходил раньше? Мне хотелось увидеть Галю, но в её присутствии я терялся и вообще чувствовал себя идиотом. Павлик же пользовался успехом у девочек.
Стоило ему было взять гитару и запеть, как он становился центром внимания. Женя же в разговоре с девушками краснел. Теперь он не дёргал их за косички, как в школьные годы.
Девочки были у себя дома. Они явно обрадовались гостям.
- Наше Вам с кисточкой!
- Заходите, садитесь на койки, табуреток у нас нет, - засуетилась стройная Галя,- Мы слышали, что вы ударники строительства. Молодцы, молодцы!
- Да, мы работники отечественных каменоломен. Знаете, как шахтёры рубят уголь в шахтах?
- Девочки, расскажите, а что вы делаете?
- Наша работа на кухне, дело известное.
- В таком случае дружба особая, - Женя подмигнул толстушке Юле.
- Сегодня крутят какую-то кинокартину, идём?
- Идём,идём, - весело защебетали девочки. Я облегчённо вздохнул. Я больше всего боялся, что Павлик позовёт девочек на танцы.
Дело в том, что танцевальные ритмы застревали у меня в голове и не доходили до ног.Особенно трудно мне было справиться с вальсом. Пошли в кино. Ровно стрекотала старая кинопередвижка. На экране - простыне мелькали малоинтересные кадры. Кончилась картина. Я предложил Гале погулять по степи.
- Темно, можно заблудиться!
- Со мной не пропадёшь, - храбро пообещал я.
Мы шли рядом, опасаясь прикоснуться друг к другу. Кеды утопали в мягкой, как мука, пыли дороги. Темнота скрыла границу между степью и небом, лишь звёзды, как штрихи художника, обозначали небосвод. Стояла невозмутимая, первозданная тишь.Запах созревающих хлебов щекотал ноздри. Взволнованный близостью Гали, я дотронулся до её руки. Она не отстранилась: волны отваги и страха поочерёдно охватывали меня. Я решил, что надо поцеловать её. Я привлёк Галю к себе. Она высвободилась и с удивительной трезвостью, как бы окатив меня душем, заявила: -“Не надо, я не люблю этого.” У меня пропала самоуверенность мужчины и мы огорчённо молча шли по степи
- Смотри, волчьи глаза, - прошептала Галя, примирительно прижимаясь ко мне.
- Их здесь нет. В степи хозяйничают лисы. Они охотятся на сусликов.
Тем временем жёлтоватые точки приближались.
- Пойдём, скорее пойдём к людям, -поторопила Галя. Наш храбрец не возражал. Они повернулись спиной к светящимся точкам и ускорили шаг к саманным домам. Я оглянулся: нас догоняла грузовая автомашина. Догнав беглецов, автомашина остановилась. Из её кабины выпрыгнул молодой парень и, разминая затёкшие ноги, подошел к нам:
- Студенты или археологи?
- Студенты!
Он критически осмотрел две жалкие фигуры: кеды, сатиновые шаровары, дешевые рубашки и, зло, кусая мундштук папиросы, спросил: который час, часы есть? Голосом, полным сожаления я ответил, что часов нет и спросил, что за странный номер у автомашины? Вы из Харькова?
Шофёр переменил тон: -"Москвичи? Мне археологи нужны. Я нашел в этих степях старые развалины, а около них вот эту старинную печать". Он показал валик обожжённой глины, и пояснил, что если этот валик прокатать по сырой глине, то на глине остаётся рисунок, четко состоящий из семисвечника, шестиугольной звезды и каких-то странных букв. Я хочу продать её археологом. Это купеческая печать. Местные жители говорят о какой-то древней торговой империи "Радания", о Джунгарском ханстве, которым управлял родственник Чингиз хана. Они хотели продать мне какие-то cтаринные монеты. Да где у меня деньги! Ну ладно, поеду дальше, привет Москве!".
Машина тронулась и растворилась в темноте.
- Хотел ограбить, но увидел, что ничего у нас нет, - объяснила Галя.
- Я не растерялся и показал ему, что заметил номер машины, - хвастался я.
Встреча в степи шофера сблизила нас, теперь Галя держалась свободней, но я помнил устроенный мне вечерний душ.
Много позже я понял, что упустил тогда редкую возможность купить у шофёра печать древних иудейских купцов, которые вели свои караваны по Великому шелковому пути.
На другой день ребятам объявили, что хлеб созрел и начинается жатва. День первой жатвы объявили нерабочим и я отправился в райцентр. Это был маленький городок из саманных грязных домиков. Я зашел в парикмахерскую. Там шел спор между парикмахерами о том кому стричь какого то сопливого и вшивого мальчишку. Работа копеечная, а вшей полно! Я решил уйти из парикмахерской ибо все равно меня не полюбят и в постриженном виде, а вероятность завшиветь огромна. В столовой этого городка хозяйничал рой мух. Oднажды составленное меню не менялось годами и соответствовало очень скромному набору продуктов, подаваемому из продовольственного склада в столовую. Не найдя для себя ничего интересного в этом райцентре, я вернулся к ребятам.
Вечером нас отвезли на центральный полевой стан и познакомили с комбайнерами, приехавшими с Кубани.
- Ну орлы, зашибём деньгу, только не гонять лодыря!
- Мы не орлы, а львы, - поправил комбайнера ехидный Женя.
Началась жатва. Дни стояли погожие. На голубом небе ни облачка, а в воздухе плавали серебристые нити паутины, сухой ветерок разносил запахи созревшего хлеба. По полям, как жуки, ползали комбайны. Зёрно золотым потоком лилось в бункера комбайна. Но неудачи преследовали наш комбайн. Хотя он был совершенно новым, однако постоянно ломался. Однажды Женя повесил свою телогрейку на звёздочку передачи во время обеда и забыл её взять. Когда комбайн двинулся, то телогрейка забила зернопровод. Этот случай взбесил комбайнера: -" Я устрою тебе похороны по шестому разряду". Женя осторожно поинтересовался, что это значит.
- Станешь у меня и покойником и кучером, сам себя на кладбище повезёшь. Я такое письмо в твой институт нацарапаю, что твоя телогрейка запомнится тебе навсегда!
Женька понимал, что угроза реальна и прикусил свой ехидный язычек.
Мой комбайнер был недоволен своим заработком: -” Зачем надо было поднимать эту целину? Расковыряли землю и начались пыльные бури. Лето короткое: пшеница поспевает только к осени, когда начинаются дожди. Урожай, примерно, 15 центнеров с гектара в урожайный год, а у нас на Кубани 30 центнеров. Здесь треть урожая спрячут суслики в свои норки, а треть шофера рассыпят по дороге на элеватор. Им даже лень заткнуть дырки в кузовах, а дорога до элеватора не близкая здесь. Лучше на эти деньги покупать зерно в Канаде, у хозяев. Еще тут хотят коров развести. Здесь нужно скрестить корову с медведем. Осенью она пожует сгнившую от дождей соломку, а зимой будет в холода лапу сосать”.
Действительно, скоро начались осенние затяжные дожди и комбайны замерли.Треть урожая так и осталась в полях. Теперь ребята слонялись без дела и ждали отправки домой.