ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ТЕКИСТЕПЕК
Ночь опустилась на поселок, гордо полагавший себя центром муниципии. Охранники растворились в темноте. Но арестованные почему-то не воспользовались представившейся возможностью бежать. Их шеф, Джордж Полонски, еще не вышел из здания администрации. Шуршание шин по плохому асфальту известило всех о прибытии какого-то автомобиля. Из него резко выскочил мужчина и поспешно скрылся за дверями конторы, не обратив внимания на археологов.
– Ого! – нарушила молчание Исабель.
– Что? – хором спросили мужчины.
– По-моему, это сотрудник INAH(Национальный институт антропологии и истории, главный мексиканский научно-исследовательский институт истории).
– В такой час? – присвистнул Фер.
– Похоже, дело серьезное, – вздохнул Беловежский, считавший себя виновником сложившейся ситуации.
– Ну, во всяком случае это так или иначе близится к развязке, – подбодрила его Иса.
Через несколько минут появились, наконец, Джордж и последний прибывший. Они, сосредоточенно что-то обсуждая, направились к «пленникам».
– Вот моя провинившаяся команда, сеньор Рамирес, – представил Полонски археологов, и по его тону не было понятно, сказал он это в шутку или всерьез. – Сеньор Рамирес, куратор экспедиции из Института истории, примчался выручать нас. К счастью, он был в Оахаке. Из Мехико мы бы ждали его к утру.
Куратор явно был недоволен, что его выдернули из теплой компании и заставили в ночь ехать за тридевять земель.
– Все обошлось. Вас отпустили, – серьезно произнес он. – Но лучше бы вам не бродить по этой территории.
И совершенно неожиданно он широко улыбнулся.
– Ну, шпионы, а теперь по домам и спать!
Пожав руки всем провинившимся, простившись с Джорджем, он сел в машину и был таков.
– По машинам, – скомандовал Полонски и, легонько подтолкнув, повел к своему джипу Беловежского.
Остальные разместились в минивене Фернандо. Все избегали лишний раз показываться шефу на глаза.
Саша обреченно опустился на пассажирское сидение и с ужасом предвкушал это невольное уединение с боссом. Он мысленно сжался в ожидании насмешливой нотации в стиле Полонски, смысл которой сведется к тому, что русский парень Александр Беловежский здесь в экспедиции стал своего рода enfant terrible.
Однако Полонски молчал. Саша колебался, надо ли ему извиняться, что все так вышло, или не стоит вообще заводить этот разговор. Но зачем-то шеф усадил его именно в свою машину.
– Да, поздно как уже, – наконец, проговорил Джордж, – и темно, хоть глаз коли.
Беловежский что-то невнятно, но утвердительно промычал.
Они ехали по пыльной каменистой дороге, никак не освещавшейся.
– Алехандро, не передвигайся по Мексике в темное время суток, – почему-то посмеиваясь, изрек вдруг Полонски. – Это опасно. Впрочем, как показали сегодняшние события, опасно и при свете дня. Ну-ну, не вешай нос!
И он отечески потрепал Сашу по плечу.
«Сейчас начнется, – недобро подумал тот. – Сейчас он расскажет мне, как им со мной не повезло».
И началось.
– Да, Алехандро, когда Андрес Танэев порекомендовал тебя, я думал, что ты будешь таким же, как он.
– Каким? – хрипло осведомился Беловежский.
– Он вникал во все детали экспедиции, даже написал статью по керамике.
Александр промолчал.
«Андрей Михайлович несомненно вникал во все детали, – и он живо представил своего научника, – вплоть до керамики…»
– Я ожидал, что и ты, – прервал его размышления Джордж, – порадуешь меня статьей по материалам экспедиции. Но у тебя, оказывается, другие интересы.
Саша с удивлением отметил, что Полонски произнес последние слова не с осуждением или упреком, а скорее с уважением.
– Значит, от тебя мы скорее должны ожидать статей не про керамику, а про письменность! – с каким-то даже пафосом заключил Джордж Полонски.
Беловежский кивнул молча: счел излишним подтверждать или опровергать заявление босса.
– Нашел недостающие панели? – вдруг участливо поинтересовался Полонски.
– Нет, – и Саша оживился и не заметил сам, как рассказал, что Исабель предположила, что панели могут оказаться на постройках в окрестностях Текистепека, и потому они и очутились на спорной территории.
– Иса права. Но надо было начать с осмотра собора на площади самого Текистепека, – посоветовал Джордж.
– На самом деле надписи могут оказаться где угодно, но панели, сфотографированные голландцем, по-моему, все же были им отмечены именно на мосту, – возразил Александр.
– Ну да, ну да, – задумчиво проговорил шеф и внезапно повернулся к Саше, будто его осенило. – Кстати, эти панели могут храниться в музее Текистепека.
– Музее? – поразился Саша. Текистепек, конечно, центр муниципии, но в действительности это скорее деревня, нежели даже поселок.
– Музей, музей, – подтвердил Джордж. – Текистепек гордится своим музеем. Вот завтра после обеда и отправляйтесь туда. Да, и еще совет, – добавил он, – попробуй сделать фотографии рисунков в сумерки, с фонариком.
– Точно, спасибо! – обрадовался Александр.
– Совсем скоро у вас двухнедельный отпуск, – напомнил Джордж, – что собираешься делать? Надо тебе и страну посмотреть.
Похоже, шеф взял его под свою опеку. Ответ на этот вопрос вызрел еще до отъезда в саму экспедицию. Это собственно то, ради чего он и ехал.
– Поеду по городищам майя, сколько успею. Я же майянист.
– Ну да, конечно. Правильно. Только будь осторожен…
Они въехали в ворота Каса де Роман. Джордж Полонски остановил машину и повернулся к Саше:
– Перед отъездом мы с тобой еще поговорим.
В Текистепек выехали сразу после обеда. Сам Полонски благословил это мероприятие. Исабель не поехала. Слишком много неразобранного текущего материала по их команде скопилось у нее. Она дала ценные указания Беловежскому, сказав, чтобы он передал от нее привет директору музея и тогда, дескать, все двери будут им открыты. Джек остался помогать Исе. К русскому парню присоединился верный Фернандо и геоморфолог, американка Дженнифер, забавная молодая женщина, доброжелательная и смешливая. Ее влекло, с одной стороны, любопытство, а с другой – ландшафт вокруг Текистепекского моста, представлявший профессиональный интерес.
Отложив новый этап фотографирования моста на сумеречное время, интернациональная троица прибыла сразу в центр Текистепека. Он как две капли воды походил на главную площадь вчерашней «недружелюбной» муниципии. Та же прелестная свежепобеленная беседка посреди площади, окруженная зеленым сквером, и те же арочные колониальные сооружения по периметру.
Только собор сильно отличался. К нему и двинулся Беловежский решительно и целенаправленно. Собор, сложенный в основном из известковых блоков светло-песчаного цвета, очень похожих на панели моста, вероятно, относился к той же эпохе, веку к шестнадцатому.
Александр присвистнул, на мгновение вообразив, как найдет среди этих панелей миштекские письмена. Он не надеялся прочитать надписи. Но он мучился загадкой, как они оказались на испанском мосту. Очевидно, эти панели принадлежали раньше какому-то еще более древнему сооружению и использовались колонизаторами как строительный материал. Именно поэтому совершенно не исключалась возможность, что и строители собора воспользовались этими панелями с рисунками.
Хорошо освещенный предвечерним солнцем собор открыто демонстрировал исследователям свои наружные стены. Кроме испанских гербов и барельефов на блоках собора никаких рисунков больше не наблюдалось.
– Испанцам не столь важно было, какой стороной класть блоки, – заметила Дженнифер. – Дьявольские письмена они скорее всего уложили лицом внутрь, чтобы их никто не видел.
– Очень возможно, к сожалению, – грустно согласился Александр. – Я удивляюсь, что письмена видны на мосту.
– Пойдем искать музей, где таятся несметные сокровища, – внес Фер здоровую струю оптимизма.
Далеко идти не пришлось. Музей разместился в одном из зданий прямо на площади. Но и он не порадовал археологов. Их встретили наглухо закрытые двери.
Поначалу Беловежский растерялся и расстроился. Однако он тут же вспомнил ценные указания Исы, которая советовала искать директора музея в здании администрации. Правда, там его тоже не оказалось. Феру, который вел переговоры, объяснили, где можно найти дом директора музея.
По плохо асфальтированной улице они поехали на машине на другой конец поселка. Покинув центральную площадь, они очутились в настоящей деревне. Неказистые домики, гуляющие по округе ослики, крупная домашняя птица и другая живность – милая пастораль.
Возле искомого дома паслась коза. И пока Фернандо и Дженнифер беседовали с хозяйкой, Беловежский общался с симпатичной белой козочкой. Та, привлеченная его вниманием, кокетничала и охотно позировала для его фотосессии. Приятное разнообразие среди бесчисленных фоток моста.
Директор музея оказался неуловимым Джо. Его супруга пояснила, что он уехал по агрономическим вопросам и вернется часа через полтора. Она любезно пообещала передать своему мужу, что его искали, и выразила уверенность, что он непременно сможет им помочь.
– Через полчаса начнет темнеть. Думаю, самое время возвратиться к мосту. Могут получиться удачные фотки, – опять взял в свои руки инициативу Фернандо.
– Да, а потом вернемся в музей, – подхватил Саша.
Им открылось поразительное зрелище. Отражаясь в реке, закатное солнце, казалось, лежало на стальной змейке прямо под дугой старого моста. Еще вполне светлое небо с белой полоской облаков резко контрастировало с его темным силуэтом. Солнечный мячик на реке таял и вскоре утонул без следа.
Закипела работа. Фернандо и Дженнифер с фонариками свешивались с моста. Беловежский бегал по реке, фотографировал, что-то кричал, призывая помощников менять положение и освещение, снова фотографировал, размахивал руками, давая указания. Отсняв один сюжет, они переместились на другую сторону. Надписи здесь располагались ниже, и осветители пытались добраться до нужных панелей световым лучом с берега. Интенсивность луча терялась, до рисунка добирался лишь размытый световой круг, снижая качество фотографии. Александр не унывал, считая, что вкупе с дневными съемками этого может быть достаточно.
Больше часа они провели возле моста. Узенькая ниточка света, едва уловимо протянувшаяся на западном горизонте, отделяла темноту неба от темени окружающего мира, пока темнота не поглотила все вокруг, не оставив ни огонька, ни клочка света. Текистепек прятался за холмом, и его скудное освещение не просматривалось с моста. С темнотой подступила и прохлада.
– Пора возвращаться. Директор, наверно, уже на месте, если спать еще не лег, – предположил Александр.
Они сразу направились к дому директора музея, «в гости к кокетливой козе», как усмехнулся про себя Саша. Однако, по словам домашних, директор ожидал археологов в здании администрации.
– Какие интересные люди, – хихикнула Дженнифер, – утром он представитель местной власти, днем – агроном, вечером – директор краеведческого музея. Или наоборот.
– Насыщенная жизнь! – улыбнулся Фер.
Директор музея, узнав, что они друзья Исабель, встретил их, как родных. Он сказал, что очень уважает эту умную женщину и ее друзьям сам покажет музей и все расскажет.
Беловежский счел, что не стоит сообщать директору истинную цель их поисков. Пристальный интерес какого-то русского парня к истории моста и его надписям мог не понравится здешним жителям. Решили сослаться на то, что много слышали об этом музее от Исы, оказались рядом, а другой возможности побывать здесь может и не представится.
Директор сам продал посетителям билеты за символическую плату, сам открыл висячий замок и сам стал экскурсоводом.
Чудесный маленький музей, любовно собранный и оформленный местными жителями, повествовал об истории этого района с древнейших времен. Инсталляции, представляющие быт предков, фотографии наскальных рисунков, найденных в окрестностях Текистепека, бивень мамонта как особая гордость музея, многочисленная керамика разного времени и стиля, ювелирные украшения из нефрита и множество других интересных экспонатов хранил музей.
На стене красовалась фотография Текистепекского моста, и Дженнифер для конспирации наивно воскликнула:
– Ой, мы же его видели!
– Это наша гордость! – оживился директор. – Мост шестнадцатого века. Охраняется ЮНЕСКО. Кстати, на нем имеются миштекские письмена. Вы же знаете, что миштеки имели письменность? По этим рисункам мы иногда обучаем школьников Миштеки Альта их далекой истории.
И директор подвел их к стенду с рисунками, разъяснявшими миштекское письмо и систему счета. Внезапно что-то настолько привлекло внимание Беловежского, что он, издав нечленораздельный возглас восхищения, невежливо отделился от своей группы и защелкал фотоаппаратом. Однако директор не обиделся. Наоборот, он пригласил остальных подойти к Саше.
– Как приятно, что вам интересны рисунки нашего знаменитого полотна (Lienzo), – обратился он к Саше.
– Это же Льенсо Гранде де Текистепек!
Директор кивнул. Представленные копии Большого и Малого текистепексих полотен, испещренные забавными рисунками и немного напоминавшие комиксы, рассказывали о жизни некоторых правителей этого региона. Копии были прекрасно оформлены: увеличены некоторые фрагменты, что позволяло лучше разглядеть рисунки.
– А на мосту образцы того же письма? – поинтересовалась Дженнифер.
– Конечно! Кстати, здесь у нас два блока, снятых с моста во время реставрации. Они тоже с рисунками!
Вот он момент истины! Александр спрятал свое ликование за фотоаппаратом, снимая последний фрагмент Льенсо Гранде. Справившись с эмоциями, он как бы невзначай смог спросить:
– Правда? Блоки с того моста, о котором вы рассказывали? Как интересно!
И они последовали за директором. Две панели, лежавшие друг на друге, содержали заветные письмена.