Успела
Врач сказал, что может еще 2-3 месяца после очередной химии терапии, все плохо, улучшения нет.
Рак – какое страшное слово. Врачи не могут определить, от чего он возникает – от плохой наследственности, или от курения, или от беспорядочной половой жизни, или от пьянства, или от стресса, или от плохого питания или еще от чего-то.
Но ведь я была эталоном в жизни. Родители меня обожали – всегда ухоженная, накормленная, после института осталась работать на кафедре. Замуж вышла, но в браке была не долго и после официально не выходила. Жила вместе с родителями, сейчас одна мама, ей около 80 лет.
Квартиру дали после сноса нашего коммунального дома в Сарепте – одну комнату на первом этаже в трехэтажном доме. В институте города Волгограда я проработала всю жизнь, но до пенсии не
дотянула, заболела, обнаружили опухоль в кишечнике – сказали рак.
Лежу в Совбольнице в онкологическом отделении, тут много лежат кто с чем. Врач со мной разговаривает откровенно, я его попросила говорить правду, т.к. ее больше некому сказать. Вот так
уже много раз я лежала, давали надежду, потом все меньше и меньше ее оставалось. Я все понимала
и думала, что будет с мамой, ведь ей требуется уход, она себя не обслужит.
Около нашей 3-х этажки стоит барак старый, брошенный, его много лет хотят снести, в нем живет женщина – нищенка, она кормит кошек со всего квартала, ходит по помойкам, собирает объедки и варит им. Мы старели, и старела и она, но продолжала жить также. Зимой ее пускали в подъезд под
лестницу, а весной она опять уходила в барак.
Мне осталось 2-3 месяца – это много или мало? Для здорового человека – это много, можно многое
успеть сделать, и для больного – это тоже много – ждать долго и мучительно, а если боли сильные,
то покажется еще больше.
Вот я и думаю – Ну почему я, прожившая жизнь благополучную – заболела, а эта женщина
/ бомжихой- я ее не хочу называть почему-то/, в холоде, в голоде, ест вместе с кошками, что сварит,
а не болеет. Я ведь нужна в жизни обществу – защитила кандидатскую по прочности
строительных материалов, проводила их испытания в лабораториях, внедряла на заводах.
А эта женщина никому не нужна, а судьба ей дает жизнь и здоровье, а ведь по возрасту мы с ней почти ровесники
Справедливо это или нет? В последние месяцы я возненавидела ее, она никому не нужная – живет,
а я - умираю.
Но я лежу в больнице, а за мамой ухаживает именно эта женщина, никто не откликнулся на мою просьбу – присмотреть. Когда меня привезли из больницы, то эта женщина продолжала ухаживать
и за мной тоже. Она продолжала кормить кошек, а около барака построила себе шалаш из выброшенного строительного мусора.
Я с ней почти не разговаривала, но из нескольких слов общения с ней поняла, что она глубоко верующая и этот образ жизни ведет, как будто замаливает что-то. Знает, что надо - сварит, накормит, помоет, постирает и опять идет в шалаш. Я из окна гляжу на этот шалаш, на ее суету с кошками и почему-то
злоба на нее исчезла.
Когда мне стало очень тяжело, и я поняла, что осталось совсем недолго, то я вызвала свою племянницу, чтобы поговорить о тех вещах, которые возникают после смерти. Племянница с мужем приехали и сказали, что им ничего не нужно, ухаживать они не могут, т.к. ответственная
работа у них.
- Распорядись тетушка, как считаешь нужным сама – это право принадлежит только тебе, а мы
не будем претендовать ни на что.
Я смотрела в окно и видела, как они, выйдя из больницы, подошли к сугробу снега и тщательно мыли руки в снегу.
Когда они уехали, я подумала, пока в памяти, оформлю квартиру через службу на эту женщину.
Составили документы по уходу за тяжелобольными, и получили разрешение на ее прописку.
Я успела сделать все в отпущенное мне время, но ведь у нее и паспорта не было и пришлось на это мое время продлить
Я, как одержимая, была уверена, что буду жить, пока не пропишу ее в квартиру. Так и случилось.
Ухожу с легким сердцем, даже боли прекратились или так всегда бывает, когда уже
дверь почти закрыта.