Самара – разряженная девка в немецком чепчике, нацепившая на себя русский сарафан, из-под которого выглядывают восточные шаровары. Самара – наглая купчиха, знающая, как она думает, толк в торговле. Попивает чай из блюдца по-московски, почесывает свои бока, пока в воздухе не раздастся вопль паровоза или гудок теплохода. На своих улицах она станцует вам все, что угодно, в зависимости от корабля, пришвартовавшегося к пирсу: хаву нагилу, польку – бабочку, рок-н-ролл. Отрапортует эхом церковных колоколов, пением муэдзинов и басом органов о своей духовности, продаст и купит все, что можно, а потом с бесцеремонностью торговки укажет на дверь.
Запрется в каменном мешке спальных районов, в который недолетает волжская прохлада, отгородится от мира пробками, рытвинами, ямами, пошлет всех по известному адресу, посмотрит сурово из «Запанского» и «Металлурга», и снова примется за свое любимое дело – инвентаризацию приданого.
Самара – девушка на выданье, богатая, да с кавалерами не везет. У нее есть все: европейский штиль, татарское трудолюбие, византийская хитрость, волжское многоязычие, русская широта и российская небрежность, даже метро, почти столичное. Самара всех запутала, и сама запуталась: кто она, где она, зачем она? Река и город, Европа и Азия, река людей и город воды.
Она не отдыхает даже ночью. В желтых фонарях набережной - мираж. Самара – обманщица, которой свет не видывал, с воды и воздуха - краше, чем есть на самом деле. Заманивает, ворожит, дурачит, притворяется курортом, а на самом деле гоняет своих жителей, как барыня служанок, таскает нас за косы, заставляет вставать раньше, работать больше, томиться в транспорте дольше. Бежим от нее без оглядки, но и возвращаемся – с радостью. Потому что Самара – это мамкин подол, отцов ремень и детские сбитые коленки. Это наш город!