Глеб Фудзиякин поправил свои взъерошенные волосы, провел китайскими палочками по усам и бороде, стряхивая затаившиеся крошки. Окинул взором свежие доски на стенах, побелку на потолке и с недоверием опустил взгляд на деревянные полы неопределенно-затертого цвета. Налил в чашечку чая, взял бублик, и громко отхлебнув горячего напитка, высунулся в окно.
Он смотрел на возвышающуюся гору, покрытую взъерошенной растительностью.
На тропинках и прилегающих кустах, виднелись брошенные газеты и пакеты, которые ветер пытался стряхнуть с первозданной красоты природы.
«Как же ты прекрасна, Фудзияма» - шепотом, не сводя с нее глаз, изрек Глеб.
Фудзияма, в ответ, привычно помахала ему ветвями и взлетевшими птицами.