В 1997г., когда наш поток студентов проходил сборы при военной кафедре, на просторах бывшего СССР практически не было человека от 20 до 60 лет, который бы не смотрел культовый советский фильм «Белое солнце пустыни». Главным женским персонажем (хотя и второго плана), напомню, там была девушка Гюльчатай, девятая жена из гарема главного злодея Абдуллы – и, поиронизировав над армейскими порядками, режиссер снял эпизод, где выстроив весь гарем красноармеец Сухов делает армейскую перекличку восточным красавицам в паранджах.
Наши сборы продолжались три недели – вполне достаточно, чтобы будущие лейтенанты запаса на себе освоили простые армейские истины, в том числе и «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется». Куратором нашего взвода был довольно молодой, но рано поседевший подполковник, с нехарактерным для своего звания чувством юмора. В общем, «слуга царю – отец солдатам». Программа сборов включала обязательные элементы построения, шагистики под палящим июльским солнцем на плацу и всякой скучной и утомительной до зубовного скрежета «нудятины», которую вояки любовно называют «строевой подготовкой». Ближе к концу сборов проверку наших навыков решил осуществить начальник кафедры с «говорящей» фамилией Мороз. «Сигнал к атаке три зеленых свистка», «Я и офицеры нашей кафедры сделаем из девушек-курсанток женщин-офицеров» - именно такие типажи ревностных служак в армии рождали подобные перлы. Он был маленького роста, что пытался компенсировать командным голосом и весьма в этом преуспел. Казалось, всю свою военную карьеру он занимался тем, что как оратор Демосфен, набивал рот камнями и пытался перекричать море, тренируя голосовые связки.
Итак, в этой напряженной атмосфере два студенческих взвода были построены зычной командой Мороза «Становись!» и, взяв журнал, он начал не торопясь громко выкрикивать фамилии по списку. В ответ раздавались вопли «Я» - злить полковника тихим ответом было чревато, он был скор на расправу. Первые буквы полковник прошел легко, но когда он дошел до фамилии молдаванина Заура Гучетля, непривычное сочетание сложных фонем и не особо разборчивого почерка вызвало «подвисание» его не особо мощного «внутреннего» компьютера. Он как-то резко сбавил обертоны и почти по-стариковски забубнил «Гу… гу…гу…». Все шестьдесят человек затаили дыхание, предчувствуя неизбежную, но непредсказуемую развязку. На пятом «Гу..» его воспаленный мозг наконец выдал результат и он, подняв полные удивления глаза на стоящих курсантов, и демонстрируя тотальный разрыв шаблона и полный когнитивный диссонанс, с сомнением в голосе произнес «Гульчатай???». Армейская дрессировка не прошла даром – Гучетль понял, что обращаются именно к нему, - и, не споря и не поправляя полковника, сделал два шага из строя и громко крикнул «Я». Пара секунд прошла в тишине и осознании ситуации, а затем своды коридора потряс такой дружный хохот, что из соседних кабинетов повыглядывали майоры и капитаны, ведущие занятия у других групп. Пытаясь сохранить лицо, оконфуженный полковник скомандовал Зауру «Встать в строй!» и, повернувшись к нашему куратору, который сам еле сдерживал смех, влепил нам десять кругов строевым шагом по плацу. Но оно того стоило – больше на проверку к нашему взводу грозный полковник не приходил, и, естественно, остаток учебы несчастному Гучетлю приходилось волей-неволей носить кличку «Гюльчатай» и терпеть шутки типа «Завалишь сессию – полковник Мороз тебя в свой гарем заберет».
© А. Проценко, август 2015