- А как начал он? - напомнила я Жене вторую половину своего обобщённого, выше заданного вопроса.
- А он начал из-за меня принимать.
И ожидая услышать снова банальную историю заражения злой зависимости в кругу одной подобной компании, я задала вопрос сформулированном уже на ответе:
- Как это? Ты ему сама предложила попробовать и он согласился?
- Нет. Когда мы познакомились с ним, я уже несколько лет сидела на наркотиках, но никогда не скрывала этого от него. Он знал с самого начала, но думал, что поможет мне бросить. Женя долго и тяжело мучился со мной, пока я не сказала, что всё-равно не смогу бросить, как бы этого не хотела, и в конце концов он сдался и попросил меня тоже дать ему попробовать. Я его отговаривала, предупреждала на своём опыте, говорила чем для него это обернётся, но он настаивал. Я же не могла насильно запретить ему, - всё с тем же превосходным спокойствием говорила она.
Этот равнодушный тон настолько было поразителен для меня. Откуда это спокойствие, словно какая-то безучастность? Я действительно не могла этого понять, что это: полное выработавшее бесчувствие, наступившее от понимание своей обречённости; или это смирение в вышей степени так трагично сложившейся судьбы; или всё же прибывавшее до сих пор в её разуме легкомыслее, неосмысление, непонимания полного бедствия их жизни. Я остановилась на последнем. И снова задала надлежащий вопрос. А вы задумывались, что будет с вами дальше. Ведь люди нескончавшиеся раньше, принимающие наркотики десятки лет, даже начинают потом гнить заживо?!
- Да, я знаю, - снова усмехнулась она. - Но нам это не грозит. Это только те которые начинают принимать самую дешёвую грязную дрянь. Мы же, даже если нам приходится принимать методон, под которым мы сейчас находимся, из-за отсутствия средств, выбираем более чистый, у наших проверенных постоянных источниках. Правда сейчас у нас дома лежит по последней дозе на каждого, и где добывать деньги на следующую мы пока не знаем, но что-нибудь обязательно придумаем, ни в первый раз уже.
Похоже я была права, это спокойствие было неоправданным, она не осознавала того, что плоть со временем на столько сильно протравляется даже самыми чистыми наркотиками, что обратный исход уже будет неизбежен. Но это было бесполезно доказывать ей, логика её движения мысли оставалась на том же месте, что и десять лет назад: пока не почувствует на себе - не поверит.
Мы шли по узкой аллее тянувшейся сначала вдоль нашего Банного леса, а потом вдоль больничной калитки. Женя предложила пройти до конца изгороди к церкви. Мы так и сделали. Прошли (до конца) тропинки, заканчивающейся берёзовой рощей, спускающийся вниз по кочкам, корням, зелёной траве, по земле богатой земляникой, подорожником, крапивой и мать-и-мачихой вниз по крутым бугристым дорожкам и прямо к новопостроенному мостику, где уже который год в ночь на крещение, вырезают прорубь в виде креста, по краям обставляют свечами, так что распятие над водой словно в золотой драгоценной огненной оправе светится в речке и люди спускаясь по мостику крестятся и трижды окунаются в воду с головой и свежие, здоровые, освещённые благодатью Божией поднимаются счастливые на сушу. Дорога поворачивала вниз, и калитка продолжала огибать больницу по периметру. Но в небольшой стороне, буквально в пятидесяти шагах от больницы величественно возвышалась наша молодая церковь Александра Невского.
Меня одолело неописуемое удивление:
- Неужели Вы верите в Бога?
- Да. Я недавно ходила с утра на исповедь к батюшке и призналась ему что стою перед ним накаченная наркотиками. Я призналась Ему, что больше всего на свете мечтаю бросить, но знаю, что не смогу этого сделать. Тогда святой отец сказал, что я должна молиться и стараться делать над собой усилия, что необходимо боротся со своим недугом собранной силой воли, специальным лечением и верой, и тогда Бог обязательно поддержит, поможет справится и победить этот грех. Но я не могу этого сделать, понимаешь, - говорила она мне, - я страшно боюсь этих ломок.
- А вы всегда верили в Бога? - в основном я обращалась только к ней, но интересовалась обоими. (Понятно, ясно) было, что она была лидирующем звеном в их паре, а он был зависим полностью от неё и как следствие, пошёл по тому же пути. Поэтому я спокойно спрашивала у неё об обоих, а она спокойно за обоих отвечала.
- Нет, не всегда. Если бы я верила и раньше, то уверенна, что моя жизнь сложилась бы по-другому, наилучшим образом, как у всех. Я тебе уже рассказывала как у нас был скутер, но ещё раньше, когда Женя не принимал, мы купили по дешёвке мотоцикл "Урал", я была за рулём. Ты не представляешь как я люблю скорость, тоже получаешь такой невероятный адреналин, особенно когда водишь сама. Тогда я не справилась с управлением, и поэтому с тех пор за руль больше не сажусь. Меня занесло на повороте, мотоцикл на скорости начал падать, нас отбросило. Я пострадала мало, а вот Женька два месяца лежал в больнице и у него не работали ноги. Я когда выписалась, сразу пошла в церковь, поствила свечу ему за здравие и попросила у Бога, что бы он встал на ноги. Ты не думай, они у него не отказали, не было такого что он не чувствовал их; я не раз, сама лично, подходила и проверяла: колола иглой и он кричал от боли. Он был в отчаянии, но ты понимаешь, - уточняла она мне всечасно, - ты можешь себе представить, какие можно испытывать чувства, когда уверен, что навсегда останешься колекой. У него были такие истерики, честное слово, мне его даже хотелось "убить" за это. Он был не выносим. Я ему колола ноги и орала, что он же их чувствует, что они не отказали и врачи так же твердили, что он может ходить, но он по прежнему отказывался от их диагноза. Его уже стали готовить на выписку, мы на время выпросили для него инвалидную коляску, а Женя в это время ни с того ни с сего взял и пошёл, так и вернулся домой на своих ногах, после этого я начала по-настоящему верить в Бога.
Она спросила меня о детях, и в этот момент, в первый раз я почувствовала за ней настоящее сожаление и тревогу.
- Как же я тебе завидую, ты не представляешь, как бы я хотела жить обычной жизнью, как все не употребляющие люди, и иметь ребёнка. Я так хочу детей, и если мне всё же удастся бросить, - в её голосе тут же появились нежность, как капля надежды, - то первое, что я сделаю, это рожу ребёнка.
Интересно было, что разные люди делят остальных братьев и сестёр от общей родительницы Евы в основном на две главные для каждого категории, но разными мерками, например: для кого-то люди разделяются просто на богатых и бедных, для других на одиноких и семейных, третьим важнее всего честный человек или лживый, а для зависимых наркотиками, как оказалось, все люди разделяются главное на употребляющих и не употребляющих. Я разделяю прежде всего на верующих в Бога и не верующих, а потом рассматриваю другие качества исходя уже из главного.
Через год я встретила Женю. Она шла ода. Не знаю узнала ли она меня, но думаю что да. Во всяком случае, она посмотрела на меня, а я сразу опустила глаза, делая вид, что не вижу её.
При нашем знакомстве тогда я не замечала в её внешности каких-то нездоровых недостатков. Но за год она изменилась сильно. Я обернулась, смотря ей в след; не скрою своего любопытства, идущего рядом с немой жалостью к этим (несчастным) людям. Все мы несчастны от части, часто каждый думает из нас, но и все мы необыкновенно счастливые люди, по-сравнению с этими людьми. Но одной жалостью действенно помочь не возможно и это чувство остаётся пустым и бесполезным, поэтому я отвел от неё глаза, лишь бы не встретится взглядами. Её не шатало из стороны в сторону, как пьяного или изнурённого болезнями человека, она шла ссутулившись спиной, засунув руки в карманы по одной линии, не теряя равновесия. Но её тело сотрясалось. Да её тело словно вздрагивало в горячей лихорадке ежесекундно и это содрогание угадывалось при каждом её движении. Она шла, ступая косолапыми ступнями в стоптанных запыленных чёрных полусапогах, вяло поднимая стопы, она старалась твёрже ступить ими на землю. Женя словно контролировала каждый свой шаг, что бы не отступиться, не давая себе шататься, ни в коем случае, что бы не стало заметным её состояние другим, которое уже совсем трудно было скрывать.
И мне вспомнился снова этот момент, когда по их желанию мы прошли к храму. За метров тридцать от церковных ворот они остановились, мы подошли меньше и поэтому оставались стоять позади них. Следующим движением их тел был земной поклон. Наша церковь была совсем молодая, на тот момент, службы проходили только в нижнем храме, но вскоре после этого верхний храм впервые откроет свои широкие врата для нас. Асфальта конечно не было тогда и они совершили поклон коснувшись коленями, ладонями и челом сырой земли. Мы остались стоять. Но моё восхищение превзошли все ожидания тогда. Отойдя от храма я спросила Женю:
- Зачем вы преклонились до земли не находясь внутри храма?
- Вся земля вокруг церкви и не только - это святая земля, и нет разницы, где мы встаём перед Богом на колени: внутри храма или у подножия порога Его дома, или в любом другом месте.
Я была неистово удивлена их вере, как будучи глубоко грешных людей, убивающих своей рукой тело, они верили бесприкословно в Бога так, как каждый должен верить из нас.
И мне вспомнились ещё одни её слова, она говорила: "Я очень боюсь мучительной смерти. Когда я в последний раз ходила в храм, я просила у Бога прощения за свой страшный грех, я покаялась Ему, что не в силах оставить наркотики навсегда и поэтому даже просить об этом не могу, но я всё же я обратилась к Нему с одной просьбой, я попросила у Бога умереть лёгкой смертью, я хотела бы просто уснуть и не проснуться."
Продолжение следует...