- А вот и божий домик, Сереженька! Посмотри, какой он красивый сегодня ...
Парящая над холмом церковь, окутанная воздушной голубизной, кажется игрушечно невесомой и поражает чистейшей белизной. Золоченые кресты и купола ослепительно в лучах летнего солнца.
- А там ночь, баба, - внук привычно тянет пальчик к звездно-синей маковке, - А там динь-динь, - показывает на колокольню.
Мы часто бываем возле храма, но внутрь я его пока не веду — маловат. Он с восхищением смотрит на мерцающие в высоких узких окнах огоньки свечей, вслушивается в доносящиеся наружу голоса певчих. Задирает головенку при звуках колоколов, звонко переливчатых или гулко протяжных.
Я рассказываю ему о Боженьке, хозяине этого волшебного домика. Очень Добром и Хорошем Дедушке с белой бородой. Помню, что именно таким я представляла себе Всевышнего в малолетнем возрасте.
В глубине церковного двора есть небольшая детская площадка. Сереженька с удовольствием кружится на карусельной лошадке — розовой в желтых яблоках. Крутит штурвал красно-белого кораблика и громко радуется:
- Я пикитан, баба!
Просит покачать его на качели. Потом спрыгивает, предлагая с хитрой улыбкой:
- Садись, баба. Я и тебя пикачаю.
Выйдя с площадки, останавливается возле кучи гравия, что с весны насыпана перед детской площадкой. Ставит ногу на сыпучую горку, делает шаг вверх. Камушки шуршат. Малыш смеется.
- А ну, слезь с кучи! - раздается вдруг грозный окрик. Из боковых церковных дверей бодрой трусцой бежит старик с окладистой бородой и пушистым венчиком седых волос вокруг голой макушки.
Испуганный внук замирает. Дедок, поправляя спадавшие с ног пластиковые шлепанцы, бесцеремонно оттаскивает малыша в сторону:
- Что вы все тут лазиете? Для вас что ли насыпано?
- Здравствуйте, извините, пожалуйста, - я беру Сереженьку за руку, - Он же не развалит кучу - он же маленький... Трех лет ещё нет.
Но извинения и оправдания не помогают. Напротив. Видимо, не получая отпора, нападающий наглеет:
- Ты что заступаешься за своего хулигана? Идите отсюда на...
Теперь и я оторопела от площадной брани.
А никогда не слышавший ничего подобного внук, наоборот, неожиданно "отмирает", как в детской считалке, и прикрывает меня собой, сжав кулачонки и свирепо сморщив нос. Он даже не плачет. Только угрожающе сопит.
- Не нужно оскорблений, мы же в церкви, и тыкать не нужно, - бормочу я бессильно. Не понимаю, что поразило меня больше. Поведение взрослого или реакция малыша?
- Ты еще учить меня будешь... Чего сюда приперлась? Эта площадка для детей, чьи родители на службы ходют. У себя во дворе детей ублажайте. И воспитывайте - вон твой-то - ощерился, ровно звереныш.
Я горестно наблюдаю, как Сереженька упорно пугает бабушкиного обидчика злыми гримасами и стойкой супер-героя, грозно напрягая плечики и задирая вверх ногу...
Молча веду юного защитника к церковным воротам. На выходе из ограды малыш оглядывается и кричит.
- По'хой деда.
Позже я узнала, что злой бородатый старик — человек верующий. Он исправно посещает службы и отвечает за ремонтные работы в храме.
А Сереженька, проходя мимо "божьего домика", теперь каждый раз говорит:
- Не подём сюда, баба. Нас опять выгинят...
И отворачивается.