В этот вечер я плелась домой после тяжёлого дня и была зла на весь мир, а особенно на себя, за то, что решила оставить машину и денёк поездить на автобусе. И вот результат: времени на всё ушло в два раза больше, туфли, как выяснилось, зверски жмут, а оценка расстояний оставляет желать лучшего. «Это же совсем близко, пройдусь пешочком». Наивная! Это на машине было совсем близко, а пешочком добрых три километра до следующей автобусной остановки!
Я проходила мимо ряда кафе на набережной и решила упасть на стул, скинуть проклятые туфли и выпить чашку кофе. За столиком напротив сидел жизнерадостный мужчина в ярко-розовой футболке и улыбался мне так, будто у него был повод. Хотя, может, у него он и был, но я, измученная, его точно не давала. И давать не собиралась. Но на всякий случай – чисто автоматически – приняла задумчиво-романтичный вид и картинно закурила. Что в переводе означало: вы, конечно, мужчина видный, но мне сейчас не до вас, и мне всё равно, что вы думаете по поводу курящих женщин. И по поводу женщин без туфель тоже. Да и вообще, мне всё равно, что вы там себе думаете. Так что, можете мне не улыбаться. А впрочем, чёрт с вами, улыбайтесь. Мне немножко приятно. Но всё равно. Совсем всё равно. Ну, не совсем совсем, но почти. И в вашу сторону я не смотрю, вы это заметили? А то, что я вас вижу боковым зрением, вам знать не обязательно.
Допив кофе, я снова втиснула бедные ноги в этот эквивалент пыточного испанского сапожка и, стараясь при этом идти пограциознее (а ля андерсеновская Русалочка), переместилась на автобусную остановку неподалёку от кафе и совсем неграциозно рухнула на скамейку. И что я вижу? Мужчина в розовой футболке переместился в другое кафе, поближе к остановке, и замер, не сводя с меня глаз. Я, как старая боевая лошадь, заслышавшая трубу, невольно сменила позу на более элегантную, втянула живот, расправила плечи, опять нацепила на физиономию задумчиво-романтичное выражение и уставилась в даль.
Через некоторое время я так сидеть устала. Украдкой скосила глаза: сидит, смотрит, не шелохнётся. Пришлось сидеть красиво дальше. Спину заломило. Захотелось сгорбиться и закурить. Не стала. Сидит, смотрит. Я занервничала. Может, маньяк какой-то? Или это я так хороша? Достала пудреницу, заглянула в зеркальце: как и следовало ожидать, неземной красоты не обнаружила. Но, на всякий случай, припудрила нос. Скосила глаза: сидит в той же позе, смотрит. Точно маньяк. Или всё же хороша?
Задумалась. А почему, собственно, нет? Ну, устала. Ну, туфли. Но улыбнуться-то в ответ можно. Человек так старается. Заслужил, можно сказать. Симпатичный. И не наглый – просто сидит и смотрит. С другой стороны, какой-то он безинициативный. Робкий. Нет, не то чтобы мне нравились нахалы, из этого возраста я уже вышла, но всё же, мог бы сделать первый шаг. Подойти, что-то сказать. Сесть в мой автобус. Узнать, где я живу. Послать цветы с записочкой. Что он собирается высидеть? Я же сейчас сяду в атобус и уеду. Может, пропустить автобус? Сделать вид, что передумала? Вот дура старая! Что это за подростковые идеи?
Нет, думаю, надо ему помочь. Например, посмотреть в его сторону. Посмотрела. Присмотрелась. Присмотрелась ещё лучше. И что я увидела? То, что я всё время, сидя на остановке, принимала за мужчину в розовой футболке, оказалось ...ящиком с розовыми петуниями, над которым торчал столбик, издали напоминающий голову! Сказать, что я почувствовала себя идиоткой, это значит ничего не сказать. Но потом, отсмеявшись, даже сделала выводы. Во-первых, бездействие – это страшное оружие, оно заставляет визави нервничать и, в итоге, действовать самому. Во-вторых: прежде чем пускать в дело кокетство и женские уловки, стоит всё же убедиться, что ты флиртуешь с одушевлённым объектом. И наконец: очки надо заказывать вовремя, а не убеждать себя, что ты ещё прекрасно видишь!