Хлопотливый предосенний день заканчивался, остывая от жары. Моя подружка уже приехала из города; было спрошено ею - как мы тут; рассказаны новости из институтской жизни, доложено о состоянии разрытых – самая верная примета надвигающейся осени – городских дорог; уже состоялся ужин; и сумерки подступили к нашему загородному домику. Подружка собралась к себе на верх и звала меня к себе посмотреть занимательную телепередачу из программы Культура. Не успел я ответить отказом, как провалился в астрал.
Сначала это было небытие – я был нигде: и сам я как бы растворился в светлом мире, да и самого этого мира, оказывается, уже не существовало явными его проявлениями. Но скоро - откуда-то издали - надвинулись и стали явственно проступать первые видения, которые из аморфного своего состояния обратились в место обитания людей с ментальностью соотечественников. Соотечественники – их было не много – были озабочены выбором новых жилищ в домах, только что вот воздвигнутых среди зарослей бурьяна на береговом откосе. Новостройка была отделена от, продолжающегося к обрыву, склона дорогой в состоянии знакомом всякому, кто хоть раз посетил наши пределы - да, местами она была покрыта, уложенным прямо в свежую грязь, асфальтом, но, в большей своей части, сохранила набитую колею, которую пересекали гнутые трубы, куски арматуры и обрывки кабелей и тросов.
Мало-помалу взоры представителей озабоченного населения обратились в мою сторону и уж вместе мы почувствовали, как неведомая сила влечёт нас к обрыву. Было интересно – как же там берег? Как заросли бурьян-травы переходят урезом воды в текучее состояние вещества с гладкой поверхностью, уже обозначавшей себя всё дальше и дальше – до самого ли горизонта? Уже всплывал и вопрос – а вода ли это была там, в дали, уже окружающей нас и слева и справа?
Один из нас решился на разведку. Он ловко справился со спуском с обрыва и решительно стал забредать в, оказавшееся продолжительным, мелководье. Только вот это была не вода, а тяжёлая жидкость, непроницаемо тёмная, маслянистая, тягучая. Разведчик остановился и уже дальше не смог сделать и шага.
Неотвратимо медленно герой стал погружаться.
Сначала это показалось забавным. Но когда на поверхности осталась лишь часть его груди, шея и голова, народ забеспокоился. Озабоченно собравшиеся стали озираться по сторонам в поисках спасения. Оказалось, что берег со своими новостройками исчез; не стало и старого города. Вокруг сплошь простиралась загадочная темная субстанция, а остатки нашего мира обратились как бы в льдину, состоящую из снежинок, легко тающих словно мазь из спермы китов, как кристаллы соды в кислотных ручьях по дорожкам химпрома. Но никаких китов не было вблизи, да и вообще нигде - вплоть до горизонта; не было и химпрома: ни его проржавевших корпусов, ни просевших эстакад; не было не только заводоуправления, но и вообще ни чего.
Вокруг была одна только стремительно тающая льдина, на ней сбившаяся в кучу толпа народцу; да ещё там, продолжавший погружаться в пучину, герой-разведчик.
- Как же так?! – раздался вопль – его надо спасать!
Но никто не решался на этот безрассудный поступок
Тогда из толпы выделился человек и со знанием дела провозгласил:
-Этого делать нельзя! Таковы интересы народа.
С этими словами льдина окончательно растворилась и сделалась тьма.
С тяжёлым сердцем очнулся я от сна. Некоторое время лежал и явно искал выход из состояния вселенской тьмы, так подозрительно намекавшей мне о вечности, что трудно было решиться открыть глаза.
Так, с закрытыми глазами, я и сел на край постели; и тут же почувствовал ступнями прохладную, сразу подо мной теплеющую, твердь пола.
Ободрённый этим открытием растворил я свой взор.
Прямоугольник окна обозначился мне во тьме. И в нём – от края и до края – крупные светляки знакомого созвездия. Большая Медведица сияла там во всю свою мочь. А две её звезды, мигая, напоминали мне о том, что вон там, уже за пределами окна, светит и Полярная звезда.
Там Север.
Да, он там, где ему и полагается быть.
Всё нормально.
22.08.2015 2:32