Я увидел тебя в дешевеньком свитере, каких миллион. Полинялые джинсы, истертые Бог знает какими дорогами черные тенниски. Не уверен, что волосы были чисты, очень уж небрежно они спускались с плеч. Ты прибилась к какой-то компании, где никто не обращал на тебя никакого внимания, просто стояла рядом, запустив руки в карманы и смотрела куда-то в пространство позади них всех.
Я был великолепен, напомаженные дамы искали моего внимания, вставали нарочито близко, помногу раз являлись передо мной с бокалами в руках, поджидая, когда я им улыбнусь и предложу выпить вместе. Судя по горячим взглядам, в моём костюме копошилось множество девиц, оценивая его, представляя кошелёк в кармане, вонзаясь сквозь пиджак под рубаху и неистово раздирая меня на кусочки, затягивая каждый в свою сторону.
Я был вежлив и обходителен, я всегда был таким. Я любил статусные вещи, любил людей как вещи, любил себя как человека, которому отпущено наслаждаться имеющимся и сохранять империю отца.
Я ненавидел бродяжек, ненавидел всех, кто был выше меня ростом и ниже по положению. Я везде чернил тех, кто нарочито прибеднялся и игнорировал правила внешнего приличия. Это террористы, поборники той системы, которую веками строили богатые люди. Для того, чтобы различать друг друга, чтобы быть вместе и гнать прочь тех, кто не дотягивает.
И тут вдруг она. Здесь. В моём мире. В своей небрежности и мнимой свободе. В своем презрении и равнодушии. Даже не старается выглядеть чуточку лучше или привлекать к себе внимания эпатажной шелухой, застыла, как мамонт во льдах.
Почему её не выводят, это мой праздник, мой триумф появления на свет. Мать говорила мне, что в день, когда я родился выглянуло солнце. В день, когда я родился - Бог явился людям. Сегодня, как и тридцать лет подряд, торжество идёт по плану, который утвердил мой отец, и каждый год я свершаю сей обряд в точности, как он велел. Поэтому мы успешны и богаты.
Я взял второй бокал с игристым вином и пошёл к ней. Я любил делать это сам: давить бродяжек в пыль собственноручно. Публично. Элегантно. Навсегда. Ножка фужера приятно холодила пальцы, леди и джентльмены восторженно расступались передо мной в стороны. Я бросил искоса взгляд в огромное зеркало: как я прекрасен, какая походка, какая стать. Мог ли я выглядеть прекраснее? Мог. С каждым годом я расцветаю и в следующем году стану ещё желаннее, ещё дороже и ещё богаче.
Она даже не подозревала о моём приближении. Красноречивые взгляды в её компании были устремлены на меня, но ей было будто всё равно. Она летала в своем вымышленном мире линялых джинсов и пренебрегала фактом моего существования. Я чувствовал, что это не притворство, и ненавидел её за это. Я наслаждался своей победой, которая свершится через несколько секунд. Правосудием, которое в моём государстве было всегда на моей стороне.
Я подошёл к ней, она стояла спиной, я открыл рот, чтобы сообщить ей колкость, но услышал лишь раскат эха, как в пещере. Я снова попытался вымолвить хоть слово, но оно будто провалилось в яму. И тут эта маленькая бродяжка повернулась ко мне своим лицом, которое я видел лишь издалека. И я понял, почему эта ненависть всколыхнулась во мне с такой силой и с такой скоростью. Я понял, почему я сейчас утону в ней без остатка. Паршивая незнакомая девчонка в поношенной одежде на моем дне рождении. На ней с великой скоростью сменялись маски одна за другой всех моих так называемых жертв. Бездомных людей на улице, которых я пинал и подстреливал из травматического пистолета, продавщиц в магазинах, над которыми издевался и которым грубил, бывших девушек, которых избивал и унижал, коллег и друзей, которых использовал и предавал, встречных людей на улицах, в клубах, кафе и ресторанах. Все лица, начиная с самого детского сада и до настоящего момента. Их было несметное количество, и что характерно, я помнил каждого. Даже на этой скорости, с которой она сбрасывала маску и надевала новую — я их всех узнавал. Я больше не видел праздника, на меня наваливались огромные чёрные тени со всех сторон, а перед глазами, как в казино у джекпота, мелькали барабаны, проматывающие мою жизнь вперёд-назад.
Как же я ненавижу тебя и тебя, тебя и тебя! Всех вас, посмевших встать на моём пути, посмевших просто жить и не служить мне должным образом. Ничтожные пауки, мелкие сошки, тысячу бранных слов вам в головы!
Кажется, мой праздник закончился, и я не мог понять, как это вышло. Я был так великолепен и так красив. Стаканы валялись под моими ногами, на туфли налипло сладкое игристое вино. Пространство вокруг сжималось, меня словно накрывали огромным стаканом. Маленькая бродяжка вдруг обрела своё первоначальное лицо, полное отрешённости и наплевательского отношения ко мне. Под грузом увиденного я пал на колени, осколки фужеров впились мне в кожу. Мне было дико стыдно, только я не понял за что. Этот мир не смог мне угодить, а в ловушку попал я, какая жуткая несправедливость.
Девчонка приблизилась, взялась за края теней сверху и снизу, и резким движением захлопнула их, как створки гигантской чёрной ракушки. Раздался выстрел, и я погрузился в ослепительную тьму, где не было ничего, кроме абсолютной пустоты.
18 августа 2015 год, Королёв-Москва